Палец коснулся треснувшего экрана планшета, перелистывая на следующую страницу. Жадно поглощая информацию за время своего отсутствия, я приняла решение начать сначала, чтобы не упустить деталей. Спина затекла от долгого сидения на дощатом полу в позе лотоса, а глаза болели от непривычного напряжения. Сделав последний глоток кофе, отодвинула от себя кружку, приближая изображение отчета 2017-го года.

«Александр Мартинас, известный ранее как «Самсон». Свое имя получил в разработке ПМВ (противомертвые войска) за массовое убийство тридцати человек в 2010-м году. В качестве «трофея» забрал кожу истерзанных жертв. Возглавляет вампиров с конца 90-х. Под его началом совершены самые зверские нападения на людей известные истории с XV века. В 2016-м году внедрился под именем «Александр Мартинас» в проект «группа В». Получив необходимую информацию об имеющихся новых военных разработках, линчевал исследователя и создателя группы путем двенадцатичасовых пыток с последующим расчленением.

Цель: неизвестно (возм. обращение).

В ходе изучения полученных ранений жертвы, снятия показаний, анализа ситуации и оставшихся биологических материалов установлено следующее:

Раса: вампир рожденный

Возраст: > 2000

Челюсть: 32 видоизмененных конусообразных клыка с выдвигающимся вперед верхним мостом для захвата крупных частей тела

Регенерация: высокая

Устойчивость к сыворотке 47: максимально высокая

Устойчивость к свету: стандарт

Уровень внушения: максимально высокий

Мышечное развитие: высокое

Устойчивость к серебру: не выявлено, но из исследований по 47-й предполагается высокая.

Особые приметы: атлетичное телосложение, рост 185 см, цвет волос и глаз – не постоянный».

Могли просто написать, что нет у него никаких примет. Усмехнувшись, быстро дернула пальцем еще раз, на секунду замирая, вглядываясь в прищуренные глаза на экране. Громко втянув воздух, заставила уголки губ дернуться в улыбке.

– Ну привет, Саш, – положив голову на бок, хрипло произнесла я.

«Разве не здорово, детка? Мы хотели провести с тобой вечность. Это очень знаково, что последним, что ты увидишь, будет мое лицо».

Поморщившись, с силой провела пальцем, словно перечеркивая изображение. Приблизив открывшуюся карту местности, осторожно положила планшет перед собой, протягивая руку к уже вновь почти высаженному IQOS. Щелкнув кнопкой, быстро затолкала стик на автомате, не сводя глаз с карты.

– Рожденный или обращенный? – выпуская струю дыма, я потянулась к разложенным рядом фото.

– Обращенный, – твердый голос Сергея раздался от противоположной стены маленькой кухни, – эта дрянь все равно убивает тебя, ты же знаешь?

Черт. То, что Александр – рожденный, а майор – обращенный, несколько путало саму мою теорию. Ведь по сути более жестокими всегда считались именно обращенные. Все связано с тем, что родившийся хищником не знал чувств других, кроме как вампирских. В нем не было ненависти к человеческому роду, не было боли. Лишь голые инстинкты. Как люди убивают животных ради еды, а не для удовольствия. У обращенных все было несколько иначе. Они встречались гораздо чаще и именно из-за своего происхождения, как я полагала, из-за самого обряда инициации, проходя через боль, приобретали ту самую ненависть. Хотя, если задуматься, среди рожденных не было ни одного вегетарианца.

Чем бы это ни пахло, но рожденного должен ловить рожденный.

– Жаль, – задумчиво постучав кончиком стика о нижнюю губу, я вновь глянула на карту.

– Умирать расхотелось? – усмехнулся вампир, но я не обратила внимания.

Что-то упорно не сходилось. Нахмурившись, я вновь внимательно проследила за выложенным красным предполагаемым маршрутом Самсона на карте. В местах, где подразумевались его остановки, были мелко подписаны часы. Поджав губу, подхватила кружку и разочарованно выдохнула. Кофе закончился. Плотно задернутые занавески не пропускали свет, но мои биологические часы не ошибались так же, как и цифры на экране планшета. Почти полдень.

– Жаль, что обращенный, – все же пояснила я, разгибаясь и потягиваясь.

Без новой порции кофеина мои мозги сегодня точно откажутся работать. А учитывая теорию военных, время идет на какие-то часы. С хрустом размяв колени, быстро подняла чайник, запихнув тот под струю холодной воды.

– Сколько времени он здесь? – нечаянно задев плечом вампира, защелкнула крышку, проклиная ледяные мурашки, тут же покрывшие все руки.

– Schatz, если ты говоришь со мной, а не со своими глюками, будь добра, смотри на меня, – прошипел вампир, а я удивленно приподняла бровь, щелкая чайником и кидая сахар в чашку.

– Типичный вампир, – пожав плечами, отмерила ложку кофе поменьше, стряхивая лишнее в банку, – готов провалить дело из-за чувства своей гордости, – вздохнув, выжидающе уставилась на чайник, – все просто, майор. Я не смотрю на тебя в целях собственной безопасности.

– У тебя в крови концентрат 47 – и ты боишься внушения? – усмехнулся вампир.

– А как бы ты вел себя на моем месте? – нервно постукивая пальцами по столешнице, удержалась от того, чтобы сильнее втянуть приятный аромат туалетной воды, что на фоне айкоса пробивался вопреки всему еще четче.

– Того, что мне доверяет полковник, недостаточно?

Закатив глаза, я отвернулась к окну.

– С чего ты взял, что он тебе доверяет? – быстро кинула на него взгляд, отвлеклась на щелчок чайника, – Мы ходим по кругу, – вздохнув, опустила голову вниз, вновь опершись о столешницу, – просто ответь на вопрос и пойдем дальше. Пожалуйста.

Тихие шаги за моей спиной, и загоревшая рука прямо перед моим лицом. Чувствовать вампира так близко, стоять к нему спиной. Слышать, как трется о кожу его одежда. Человеческие инстинкты в такой момент сводили с ума, но я не двинулась с места, когда, касаясь грудью моей спины, майор подхватил чайник, сосредоточенно наливая кипяток в кружку. Полируя языком внутреннюю поверхность зубов, я наблюдала за ним, словно как за призраком давно забытого прошлого.

Слишком давно вампиры были для меня обыденностью.

Тем более красивые вампиры.

То, что я в принципе могла смотреть на него и получать какое-то мазохисткое эстетическое удовольствие, в очередной раз заставило сомневаться в своей адекватности. В конце концов, мне всегда нравились хищники. Да и не только мне. Змеи, акулы, крокодилы, кошачьи – все это с детства завораживало мой разум. Дядя частенько водил меня в зоопарк, потому что это было единственным местом, где я часами могла спокойно наблюдать. Он говорил, что мой отец был таким же. Любил опасность. Находил красоту там, где другие видели ужас.

Это его и убило.

Бровь вампира дернулась, когда футболка натянулась на напряженной руке от осторожного движения. Чайник был водружен на место, а я встала на шаг дальше. Что-то странное промелькнуло в голубых глазах, но тут же погасло. Возможно, удовлетворение хищника от того, что жертва боится. Хотя внутри что-то дергалось, когда я рассуждала про него так. Осторожно пододвинул ко мне кружку, вампир вновь занял свое место у стены.

– Самое большое – три дня, – отчеканил вампир, разглядывая проступившую на обоях в углах плесень, – нам бы дом с тобой поправить, как считаешь?

– Кто из нас выживет – тот и поправит, – сжимая кружку двумя руками, я уселась на колени, разворачивая планшет и фотографии к себе, – ты можешь сосредоточится на деле?

– Люди часто болтают о всякой ерунде во время дел, – усмехнулся вампир, дыханием задевая мои волосы.

На этот раз я не вздрогнула, наблюдая боковым зрением, как единым плавным движением майор опускается на пол рядом,

– Не когда перед ними три разорванных трупа, – сделав глоток кофе, я вновь задумчиво уставилась на карту, – и мы договорились, что ты не притворяешься человеком.

– Я сказал то, что хотел, schatz.

Выпрямив спину, удобнее устроилась на пятках, положив голову на бок. Закрыв глаза, медленно и очень глубоко вдохнула, пытаясь ощутить кислород каждой клеточкой тела. Пропуская его через себя. Направляя поток воздуха не внутрь, словно насквозь. Очистить сознание. Убрать все лишнее.

Только хищник может поймать хищника.

Еще один вдох дался легче, а по телу приятными иголочками заскользило тепло. Медленно, начиная от макушки, словно ласковые беглые прикосновения, спускаясь вниз, по шее и рукам, обхватывая грудь, к талии.

Где ледяной волной боли тут же прорезался шрам.

Распахнув глаза, я судорожно вздохнула, сжимая пальцами горло. Хватая воздух ртом, от злости ударила кулаком пол. Костяшки тут же неблагодарно заныли, напоминая, что могут еще послужить верой и правдой, если с ними хорошо обращаться. Поджав губы, постаралась вновь вдохнуть медленно, но одышка тут же сорвалась на выдохе.

Широко распахнутые залитые кровью глаза напарника майора смотрели на меня с фотографии разочарованно.

Хищник.

Закусив внутреннюю поверхность губы, я поморщилась, глядя на мертвый укоризненный взгляд с глянцевой поверхности. Да, и это я упрекаю вампира в его гордости? С силой сжав ресницы, я чувствую, как веки печет. Ничего. Мы напарники и мир не сгорит от его помощи прямо сейчас.

Наверное.

– Что. Ты. Видишь? – очень медленно сказала я, поднимаясь на ноги и делая шаг за спину сидящего на коленях вампира.

– То же, что и ты, – запрокинув голову, ответил майор.

Повинуясь порыву, быстро толкнула пальцами его макушку, заставляя вновь смотреть на фото. Сердце зашлось в ритме танго, оглушая и не оставляя места для посторонних мыслей. Вытесняя страх. Надавив пальцами сильнее, я наклонилась ближе к уху вампира.

– Нет, майор, – жестко прошипела я, – ты – убийца. Чертов мясник, понимаешь? И здесь ты видишь нечто особенное, – голова под пальцами дернулась, но он не убрал ее совсем, – что-то очень вкусное и знакомое. Оно зовет тебя и говорит что-то. Тебе.

– Schatz, – плечи под моим взглядом одеревенели, но остановиться сейчас было нельзя, – жаль тебя разочаровывать, но я уже давно. Не. Убийца, – смешок, – не такой, как этот, во всяком случае.

Разочарованно толкаю пальцы вперед делая шаг в сторону.

– Это – жертвы, – очень громко говорю я, наблюдая, как нос вампира судорожно дергается, – они воняют кровью. Нужной тебе кровью, вампир, – наклоняюсь вперед снова, не спуская взгляда с его лица, – твоя сущность, она просит. Нет, она умоляет ощутить эту прекрасную теплую кровь на губах. Прикоснуться. Пить, пока не опьянеешь от силы.

Голова майора дергается в бок, – а ноздри судорожно расширяются.

Есть.

Удача адреналином разносится по крови.

– Говори что видишь! – практически приказываю я.

Минута и… блеск, секунду назад подаривший надежду, исчезает из глаз вампира. Разочарованно застонав, вцепилась пальцами в волосы. Он сопротивляется или накидывает маску? Что? Я точно чувствую, что он хищник, но его жутко что-то тормозит.

Какой-то страх? Поставив руки на талию, внимательнее разглядываю заостренные черты лица. Он точно не «очеловечился». Это видно по лицу, словам, движениям. Нет. Но почему тогда он держит зверя на привязи?

Поджав губы, не даю себе передумать и резким движением ноги ударяб вампира по лицу. От неожиданности его голова тут же запрокидывается и, не долго думая, тут же прижимаю ногой его шею к полу, надавливая сильнее и наблюдая разгоревшуюся злость в голубых глазах.

– Знаешь, – обманчиво улыбаюсь я, чувствуя, что сердце сейчас вырвется наружу, – а если ты не хищник, то зачем ты мне?

Ледяная кисть обвивает мою лодыжку, и не успеваю я порадоваться и испугаться одновременно, с силой швыряет в бок. Встретившись лицом со стенкой, не успеваю и встать на корточки, как что-то хватает меня за шиворот, вновь запуская в полет. Обломки кухонного гарнитура впиваются в спинку и тут же осыпаются на меня, когда вопящее от боли тело встречается с полом. Рука вновь сгребает меня, прижимая лицом к стене.

– И как далеко ты готова зайти? – шипит голос, что бросает мозги в панику, но я все равно нахожу в себе силы рассмеяться.

– Ты ничто по сравнению с ним, – выдавливаю из себя, с хрустом поворачивая шею, – ноль.

Но он сдерживается. Снова. Боль пронзает спину, и я кашляю, сама прижимаясь к стене.

– Я знаю, что ты чувствуешь. Ощущаешь, что слабак, – кашляя, смеюсь, пытаясь развернуться полностью, но рука держит, – ничтожество. Интересно, ты в постели такое же бревно, как и в бою?

– Сука, – шипит он.

Перед глазами мелькают пятна, когда я сношу дверной косяк. Застонав, уступаю своему страху. Позволяю себе цепляться за пол и ползти к выходу. Позволяю бояться. Опьянить его поражением жертвы. Рука вцепляется в мое плечо и разворачивает меня на спину. От резкого движения ударяюсь затылком и ловлю его взгляд.

Крик застревает в легких и глушит.

Убивает все существо, когда я вижу наполненную клыками пасть. Но я не позволяю себе отвернуться. Не прятать страх. Его грудь тяжело вздымается, а я резко задрала вверх свою футболку, тут же прислоняя его пальцы к огромному шраму, что даже лежа на спине охватывает бок. Уголок верхней губы вампира тянулся сильнее вверх, открывая обзору еще больше ужасных зубов.

– Это сделал ты, – сильнее прижимаю пальцы, – ты, – коротким движением касаюсь окровавленной ладонью его губ, видя, как вампир закрывает глаза, – я твоя жертва. Ты слышишь меня? Я твоя жертва. Они все.

Кажется, что все силы вампира сейчас уходят на то, чтобы не порвать меня на месте. Его бедра больно сжимают мои ноги, но он не опускается всем весом. Поморщившись от боли, достаю из-за края джинс фотографию и разворачиваю ее к нему. Наполненные бешеным блеском глаза проходятся по поверхности и загораются сильнее.

– Это твоя жертва, вампир. Твоя, – облизнув губы, стараюсь не двигаться, – ты пытал меня. Ты купался в их крови. Ты сделал это, – нос вампира дергается, и я боюсь то ли упустить момент, то ли того, что он не выдержит, – скажи мне, что ты чувствуешь?

Язык вампира скользит по выступившим клыкам, а я пытаюсь понять, все ли ребра уцелели. Голова ноет. С выдержкой у майора действительно полный порядок. Любой другой как минимум уже меня покалечил. Этот же не позволял себе задержаться около меня надолго, причинив серьезный вред. Поэтому и швырял в стены. Удерживал дистанцию. Он с самого начала понял, что я хочу сделать, только почему-то противился.

Сильнее не скрывающихся вампиров опаснее были лишь те, кто прятали монстра внутри.

– Боль, – поморщившись, он выдрал пальцы из моей хватки, освобождая зудящий шрам, – я хочу есть, но не должен. Это сжигает меня и приносит удовлетворение. Эйфорию на грани смерти.

Медленно вдохнув, я невзначай провожу окровавленной ладонью около лица напарника, заставляя того вновь поморщиться.

– Хорошо, но ты голоден, а предстоит долгий путь. И, – сглотнув слюну, я отвожу взгляд, – ты не питаешься там, где останавливаешься. Ты зверски устал от этой боли, хоть и наслаждаешься ею.

Вампир хмурится, откидывая фотографию в сторону и нависая надо мной. Поставив руки по обе стороны моей головы, он наклоняется все ближе, а я парализована страхом. Лишь могу наблюдать, как верная смерть медленно надвигается, жадно проходясь взглядом по лицу. Он даже не касается, а я уже не могу дышать. Кажется, я умерла секунду назад. Нос дергается, сильнее вбирая в себя запах моей крови. Зажмурившись, внутренне сжимаюсь. И дергаюсь, когда влажный язык оставляет мокрую дорожку от моего подбородка до виска. Слышу, как шипит вампир.

Слизал кровь.

Ужас приподнимает самые тонкие волоски по всему телу, а тяжелый лед давит на меня, уничтожая изнутри.

– Моя еда с собой, – вампир резко отстраняется.

Со стоном принимая сидячее положение, я сжимаю пальцами виски, подбирая к груди ноги. Тело ноет, но все могло быть хуже. Вампир сидит дальше, прижимаясь головой к стене и закрыв глаза. Его лицо все еще перепачкано в моей крови.

Он тоже тяжело дышит в попытках вернуть контроль над телом.

Его лицо перекошено в напряженной маске. На нем так и застыла та самая эйфорическая боль, о которой говорил майор.

– Я должна была догадаться, – прочищая горло, шепчу я, – с ним два-три человека. Он кормится ими. В его заботы входит лишь, чем кормить их.

Держась за стенку, выпрямляюсь, хромая обратно в сторону кухни. Свалившись на уцелевший стул, с разочарованием смотрю на разлившееся пятно кофе на полу. Сложив губы трубочкой, медленно выдыхаю, и по моему мнению быстрым до звезд в глазах движением вытягиваю планшет из-под обломков. Прикусив кончик языка, открываю обычную карту, сверяясь с картинкой, и максимально приближаю. Лес у нас огромен, но как минимум рядом с ними должна быть вода.

Это, конечно, в том случае, если он не живет ни у кого из наших в доме. Такой вариант не исключен. Ведь «еда с собой» также может обозначать, что он знал этого жителя раньше и передвигался с ним. Но я не помнила никого новых за последние три дня. Поставив мысленно галочку поговорить с баб Клавой, притянув планшет ближе, я вглядывалась чуть ли не в каждое возможное дерево, что так плохо было прорисовано из-за не самого лучшего качества связи.

– Лес же прочесывали?

– Этот нереально охватить полностью и быть уверенным, что посмотрели действительно все, – не открывая глаз, хрипло ответил майор.

Кивнув, тяжело сглотнула слюну. Видимо, завтра все же выступят синяки, но мне простительно.

– Schatz, – голос вампира больно прошелся по нервам, заставляя вздрогнуть, – ты в порядке?

– В полном, – игнорируя мелькающие перед глазами круги, выдавила из себя я под смешок вампира.

– Жаль, schatz, – прошипел майор, а я нервно облизала губы, – нужно было приложить тебя сильнее. Чтобы больше в голову такая дрянь не лезла.

– Ты – хищник, – делая скриншоты заинтересовавших меня мест, спокойно сказала я, – вот и делай свою работу.

Глава 10

Четыре года назад

Тусклый свет в аудитории не давал хорошо рассмотреть следующего человека, поднявшего руку. Моргая, вновь опустила взгляд на листы, лежащие на трибуне. От тяжелого освещения буквы плыли перед глазами, а смесь запахов пота, туалетной воды и всеобщего презрения, что так и сочилось с высокомерных рож передо мной, давила похуже пресса.

Сейчас мне казалось, что моих родителей убили не вампиры, а вот это тупоголовое общество староверов-индюков. Зависшее было молчание тут же прервалось шепотом, перерастающим в гам. Хваленая военная дисциплина. Стоило чинам повыше оказаться за закрытыми дверьми, как вся дрянь полезла наружу.

Может быть, действительно я сказала нечто такое, что людей старой закалки выбило из себя. Но оставить сейчас все как есть было нельзя.

– Это – прорыв, – крикнула я, сжимая пальцами деревянный бортик трибуны, отчего острый его край тут же врезался в кожу, – и я не понимаю, почему вы этого не видите.

Грохот свалившегося на пол стула принудил вжать голову в плечи, инстинктивно становясь меньше. Мелкая дрожь прошла по телу, лишая голоса.

– Я рисковал жизнью каждый божий день, лейтенант, – принижая мое звание, полковник ПВМ Урала, словно став шире и выше за одну секунду, гневно и абсолютно неприлично указывал на меня пальцем, – не для того, чтобы какая-то малолетка говорила о мире с вампирами.

Грудь мужчины вздымалась так сильно, что от каждого движения ордена высокомерно поблескивали. Медленно выдохнув, я отвела взгляд на стену.

– Вы не понимаете, – разочарование в моем голосе отравляло, – я говорю лишь о том, что по итогам наблюдений действительно можно сделать вывод о возможном совместном сосуществовании.

– Чтобы мои внуки ходили по улицам рядом с кровососущими монстрами, сопля? – сделав шаг вперед, мужчина наклонился ниже, повышая голос.

– Полковник, вы забываетесь, – скрипнув зубами чувствую, как злость обжигает горло, – если мы не решим вопрос в сторону сосуществования, а не порабощения, то ваши внуки будут ходить не по улице, а сидеть в амбаре какого-нибудь вампира в ожидании собственной казни.

В этом я была уверена на восемьдесят процентов. Да, двадцать оставались на то, что мы все же сможем устроить век контроля за вампирами, но две тысячи лет этого не происходило. Мы держались на плаву только потому, что клыкастых все устраивало. Плюс развитие технологий и вооружения, но на их стороне было самое главное. Инстинкт. Люди уходили все дальше в своем развитии, при этом теряя связь с тем, что я про себя прозвала матерью-природой. Жуткая правда, которую сложно принять. Это не отменяло того, что нынешнего лидера вампиров необходимо уничтожить, пока люди еще чудом остаются целы. Но саму цель ПВМ стоило изменить и работать в новом направлении.

– Я тоже рискую жизнью, – наконец смело встретилась взглядом с полковником, – на протяжении месяца я живу, сплю, ем и нахожусь в обществе трехсотлетнего вампира двадцать четыре часа в сутки. Он прикрывает мою спину, он уничтожает своих. Знаете, почему он с нами?

Полковник скептически приподняв бровь скрестил руки на груди. А я быстрым движением ослабила галстук, прочищая горло.

– Потому что мы проигрываем.

– Убицца пожалел нас? – усмехнулся полковник, а я отрицательно мотаю головой, чувствуя, как горло сводит судорогой.

– Нет. Просто мы вольные, сражающиеся, живущие, а не существующие в амбарах, к чему упорно движет вампиров новый лидер, гораздо вкуснее, – поджав губы, судорожно выдохнула, – вампиры стайные, поэтому большая часть не задает вопросов и идет за тем, кто по мнению нашего объекта делает ни что иное, как уничтожает их еду.

– Истощает запасы, – задумчиво проговорил сидевший в первом ряду генерал, почесывая подбородок, а я кивнула, чувствуя, что камень перекрыл горло.

Именно так. Человек – не животное. В неволе, в постоянном ожидании смерти, мы не будем вести себя так, как ожидает лидер вампиров. Если опустить все моменты, то эмоциональный фон напрямую влияет даже на вопрос производства потомства. Нас нельзя запереть и ждать, что людей станет больше, а с присущей ему жестокостью и вовсе стоит ожидать исчезновение человека как вида. Следствием будет являться постепенная гибель вампирской расы.

Поэтому хищник пришел. Поэтому я была уверена, что в день, когда все закончится, секунды будут решать, останусь ли я в живых.

– Вы или увидите очевидное, – хрипло проговорила я, собирая листы с трибуны, – или мы погибнем. Все. Доклад окончен.

Прижимая папку к груди, я заставила себя не бежать к выходу. Не вырвавшиеся наружу слезы жгли глаза, а я, глядя на побитую временем плитку под ногами, убеждала себя, что не заставляю сдаться. Хотя многие думают именно так. Нет. Я говорю о межвидовом существовании.

В котором каждый человек рискует оказаться в лапах убийцы. Осторожно прислонив за собой дверь на выходе из аудитории, прижалась лбом к шершавой выкрашенной белой краской, поверхности.

Уже сама не понимаю, что чувствую. Но другого пути для человечества сейчас просто не видно. Или мы решим вопрос глобально и будем трястись каждый раз, выходя за порог, или станем свиньями, выращенными на убой.

Только двадцать процентов на их правоту.

Телефон завибрировал в кармане брюк. Быстро потянув свой неизменный айфон пробежалась взглядом по всплывающему уведомлению. Дашка. Точно, мы же договорились встретиться в восемь, а время уже стремительно подбиралось к этой отметке.

Все не вовремя.

Как и расслабленные шаги за моей спиной.

– Как все прошло? – сквозь щелчки набираемого сообщения голос вампира казался чем-то обыденным.

Воздух предательски выскользнул из легких слишком громко. Сейчас весь расчет был на искусственное освещение, что делает меня бледнее и не сможет выдать пылающие краской лицо. Рядом с ним всегда было так. Неправильно. Радовало, что он все равно не поймет, что это, даже если заметит. Вампиров не интересовали чувства людей, если это не страх и ужас жертвы. Скорее всего, мое бешено колотящееся внутри сердце, что губительными волнами посылало по сосудам горькое желание, он воспринимает именно как страх. Закусив губу, вдохнула, вновь не отрываясь от экрана телефона. Тем не менее, не изменяя себе, я одобрительно кивнула, на секунду поднимая палец вверх и мысленно возвращаясь к Дашке.

– Если это вежливость, то у тебя отлично получается, – на секунду обернулась, встречаясь взглядом с голубыми глазами, блестящими под искусственным светом, – только мы договаривались.

– Не притворяться человеком, – уголок губ пополз вбок, оголяя края клыков, – я помню, schatz. Интересно было попробовать.

– Что чувствуешь? – быстро возвращая взгляд обратно на экран, заблокировала телефон, запихивая его в карман.

– Еще больший интерес, – усмехается вампир, оглядываясь на аудиторию, – скоро твои снобы наполнят коридор, так что если хотела скрыться, – кивает на мой оттопыренный карман, – вперед.

Почему я так смотрю на него? Опасное нечто. Богомерзкая тварь. Но взгляд непослушно скользит по смуглому лицу, облизывая острые скулы и подбородок, покрытый щетиной. А тело тут же отзывается предвкушением. Как можно быть настолько испорченной. Сморгнув наваждение, отворачиваюсь, бодро шагая вперед.

Он убийца, Сима. Он здесь не потому, что хочет быть здесь. Он не помогает людям. Его цель настолько же мерзкая, как и его скрытые высоким уровнем допуска поступки.

Самый неподходящий кандидат для человеческих чувств.

– Я не буду пить эту дрянь в холодильнике, Сим! – раздается мне вслед, и я замираю. – Твой дядя не прекращает попыток сделать из меня ручного песика на искусственном корме.

Понятно. Значит, вместо человеческой крови нам вновь поставили свиную. Все бы ничего. Если бы мы не ловили самого опасного хищника последних двадцати лет.

– Поговорю с ним, а ты не съешь никого до моего возвращения.

Он молчит. Нет, я знаю, что он не тронет людей здесь, а если что, матерясь сквозь зубы, высосет свиную кровь. Наш союз слишком хлипкий и он не будет рисковать так собственными целями. Он рационален. Даже сейчас вампир не испытывает злости. Просто констатирует факт – вновь не та кровь, нужна другая. Потому что только так он может достичь своей цели.

Если я когда-нибудь окажусь между ним и целью – мне крышка.

Идя вперед, слышу его шаги. Это вампир покидает коридор, чтобы не попадаться на глаза людям, выходящим из аудитории. Никто не знает, с каким вампиром я работаю. Большая часть даже не знает, кто из нового пополнения ПВМ – вампиры. Слухи ходят, но мы ведем себя аккуратно. Я знаю, что внедрено еще четверо на случай раскрытия личности Сергея. Это решение мы приняли совместно с дядей, когда по итогам первой тестовой недели рассказали полковнику о намеченных планах.

Мы лезли в самую жесть.

Каждый изуродованный труп, места массового погребения, районы с большим количеством пропавших без вести или те, где обнаружены тела, разорванные «животными». На каждый случай мы накидывали гипотезу, которую «проживал» Сергей. Не самый приятный момент, когда относительно человек, с которым утром ты пьешь кофе, вымазанный в крови, с безумным оскалом, говорит от лица монстра.

Но по крайней мере они отрезвляли меня.

Покинув здание, пожала плечами, ступая по узкой тропинке в сторону КПП. Хорошо, что маленький ресторанчик с мерзким названием «Жемчужина» находился практически у самого выхода. Оступившись на яме, всем весом оперлась на ногу, со стоном наклоняясь к пульсирующей конечности.

Вывиха нет. Повинуясь порыву, стянула туфли, ступая по теплому асфальту прямо ногами в капроновых носках. Противная горечь просочилась в рот, заставляя сердце больно сжиматься и печь глаза.

Лодыжка все еще была синей.

В последний раз он напал. Увлекся процессом, а я, напротив, потеряла всякую осторожность. Только больно от этого было почему-то не телу. Чувство плотно поселилось под ребрами. Полковник не знал об этом случае только из-за длинных рукавов и резкого отказа от юбок. Учитывая, что каждую ночь мы были где-то в любой точке России, подозрений это не вызвало.

«Ошибся, schatz. Без тебя это не вытянуть. Если расстроена, то утешься мыслью, что ты – вкусная».

Предательская мышка тут же заныла, а перед глазами почему-то поплыл туман. Хлюпнула носом и потупила взгляд, разглядывая каплю на совершенно сухом асфальте. Вот такие извинения. А что еще нужно пакету крови на ножках. Я же именно он для него. Просто оболочка для его еды.

– Старший лейтенант, что за внешний вид?! – возмущенный голос подруги тут же вытащил меня из размышлений.

Подняв голову, часто заморгала убирая пелену. Все не вовремя. Очень. А моя блондиночка в не по уставу обтягивающей ее форме уже сжимала мою руку, разглядывая потеки туши на щеках.

– Мать, это что такое на лице? Совсем кровопийцы довели?

Подруга с самого детства, Дашка была мне практически как сестра. Веселая и неугомонная всегда, она так же, как и я, потеряла родителей в раннем возрасте. С этим был связан и ее выбор.

– Знаешь, я ужасно хочу есть, – выдавливаю из себя улыбку, – ты же уже заказала что-то к нашему приходу?

В нелепой болтовне я наконец забываюсь. Атмосфера приятного вечера и пара бокалов шампанского приносят легкость и расслабленность. Конечно, в четыре часа утра я буду уже где-то на другом конце России, но прямо сейчас не существовало ничего, кроме хитрого прищура подруги и ненавязчивой тихой музыки из колонок в дальнем углу зала. Все же это место обладало каким-то лишь ему присущим уютом. Всегда свежие цветы благоухали, а открытая веранда создавала впечатление дома. Тихие голоса и расслабленные люди. Поднеся бокал к губам, я сделала глоток, тут же поняв, что он на сегодня последний. Ведь голова предательски закружилась.

– Так, ну а теперь давай ты, – улыбается Дашка, опираясь острыми локтями на край стола, – кто он?

– В смысле? – поставив пустой бокал на стол, недоуменно смотрю на подругу.

Даша посылает мне взгляд «я старая умудренная жизнью женщина, уставшая от твоего идиотизма», страдальчески закатив глаза.

– Вампир твой. Кто он?

Кашляю, чувствуя, что глаза вот-вот вылезут из орбит.

– Даш, это секретно.

Подруга смеется, а я откидываюсь на спинку стула, скептически приподняв бровь. Девушка мнет салфетку, осторожно вытирая губы, и откидывает смятый комок в сторону.

– Ты неисправима, Сим, – она улыбается, а я хмурюсь, – мне неинтересно, как его зовут, сколько лет и в принципе ничего из секретных сведений, – подруга наклоняется ниже к столу, переходя на шепот, а я повторяю ее движение, – он секс?

Вот тут дар речи окончательно покидает меня с тихим стоном, сорвавшимся из горла. Пальцы Даши обвивают мою руку, не давая укрыться от ее сканирующего мое лицо взгляда. Конечно же, в этот момент щеки предательски вспыхивают, делая и без того розовое от шампанского лицо похожим на спелый помидор.

– У-у, даже так, – улыбка сытого кота открывает красивые зубы девушки, – у вас что-то уже было?

– Ты прекратишь? – отведя взгляд возмущенно говорю я. – Он – секс. Ничего не было и не будет.