XI
На следующее утро Йо́сип пришёл к госпоже Ви́шне. Та собирала Пе́тру и давала ей наставления. Но вот девочка была готова. Они втроём вышли на улицу.
– На. Возьми, – и парень протянул ей свои часы. Пе́тра удивлённо взглянула на него. – И не отказывайся. Продашь их. Слышишь? Продашь. Деньги нужны и тебе и семье.
– Спасибо! – девочка заплакала.
– Ну, не плачь. Не плачь, сестрёнка! Ещё свидимся. И помни главное – я рядом!
Они крепко обнялись. Пе́тра не могла и слова вымолвить. А Йо́сип тем временем усадил её в повозку, что-то сказал извозчику, заплатил, подошёл к повозке, где сидела Петра, и сказал:
– Ещё увидимся.
И повозка тронулась. Йо́сип и госпожа Ви́шня долго смотрели на дорогу, куда повозка увезла девочку. И Пе́тра не могла развернуться, всё сидела спиной к извозчику и смотрела на уменьшающиеся, такие близкие ей фигурки. Когда повозка скрылась за поворотом, парень и госпожа, всё ещё смотрели вдаль…
Добралась Пе́тра до Во́чина за 4 дня. Дорога была трудна. То тут, то там завалина камнями, а то и вообще встречались разломы земли, которые также приходилось преодолевать.
Как только девочка выехала за каким-то чудом уцелевшие крепостные ворота, перед глазами начали вырастать маленькие городки и деревеньки. Все они были разрушены землетрясением. Пе́тра не могла спокойно смотреть на эти груды камней, поднимавшуюся облаками пыль и туман от пожара. Слишком многое эти развалины напоминали бедняжке, на глаза наворачивались слёзы. И чтобы не терзать свою душу, Пе́тра легла на живот, уткнулась носом в холщовый мешок и вскоре забылась сном.
Проснувшись, девочка увидела спокойное море, растущие на берегу кипарисы, а по другую руку – мощную обрывистую гору. На вершине её виднелась глыба, по видимому обломившаяся во время землетрясения, а на верху глыбы стояла… Как вы думаете, кто? Коза! Самая настоящая дикая коза! Как она была прекрасна, стройна, грациозна, и, казалось, что с гордостью смотрит на проезжающих.
– Смотрите! – Пе́тра указала на глыбу. – Коза!
– О! Хе-хе. Да. А ты не видела диких коз?
– Нет. Ни разу. А Вы?
– Как-то приходилось, но это было давно.
Коза всё стояла на глыбе и гордо смотрела сверху. Когда их повозка миновала этот обрыв, коза спрыгнула с глыбы и ускакала вглубь неведомых большинству людей скал. Петра, всё следившая за ней, вдруг закричала:
– Глыба! Глы-ы-ыба! Глыба-а-а!
Извозчик обернулся и увидел, как огромная каменюка падает вниз, на дорогу.
– Ну, милая! Ну, – гнал он лошадь, и та, почуяв опасность, рванула, что было силы.
Всё обошлось. Глыба упала вдали от них и распалась на куски. Но Пе́тра не выдержала и зарыдала.
– Что ревёшь-то? Всё ж обошлось! Хе-хе. Как зовут-то тебя?
– Петра, – всхлипывая, ответила та.
– А я – А́нте.
Так вот, через 4 дня Пе́тра увидела свои родные просторы, сердце замерло, задрожало и подпрыгнуло.
– Господин, А́нте! Остановите здесь. Хочу сама дойти.
– До́брэ.
– Спасибо Вам, господин А́нте! Всего доброго!
– Удачи тебе, Пе́тра!
– Спасибо! И Вам того же! – и девочка побежала по знакомой ей дороге. И вскоре вышла на свою улицу. И увидела свой дом, который с каждым её шагом приближался и приближался. И вот Пе́тра стояла у огорода. Она увидела Катари́ну и Ста́нко. Подкралась к ним и щипнула за бока.
– А-а-а! – закричала детвора. – Пе́тра приехала! Пе́тра!
Прибежал отец, и все они – втроём – крепко обнялись, мужчина был крайне взволнован.
– Та́то, где мама?
– Мама болеет. К нам приезжал какой-то господин и сказал, что от Дубро́вника и камня не осталось. Она разволновалась и слегла.
– О, Боже! – в ужасе выкрикнула девочка и бросилась в дом.
Мать, увидевшая свою дочь целой и здоровой, вскоре пошла на поправку.
Выяснилось, что зарплату платят нерегулярно, а тя́готы увеличили, и семейство живёт ещё хуже, чем раньше. Деньги, отданные Пе́тре Йо́сипом, пришлись кстати. А когда Вла́ста совсем выздоровела и как прежде взялась за хозяйство, Пе́тра решила устроиться на работу. С самого своего прибытия девочка поняла, что обременяет семью. Родители, Катари́на и даже маленький Ста́нко приняли это предложение в штыки, но упрямица стояла на своём. И с горем пополам все согласились, успокаивая себя лишь одним предлогом, что в семье заведётся больше денег.
XII
Дальше всё понеслось совсем стремительно. Девочка устроилась к крупному феодалу. Ей надлежало заниматься огородом. Платили Пе́тре достаточно исправно, но всю зарплату она отдавала семье, которой и вправду стало легче жить. Сам феодал был доволен работницей, и бывало так, что платил побольше. Тогда наступал праздник. В доме пели, танцевали и шутили. Но редко когда Пе́тре выпадал хотя бы один выходной, редко когда она могла попеть с матерью, пошутить с отцом, потанцевать с Катари́ной или поиграть со Ста́нко.
Но стоит рассказать подробнее о феодале. Его звали Юра́й. Он был средних лет, имел жену и сына с дочерью. В доме господина часто бывали гости-картёжники, такие же заядлые, как и он сам. За игрой он напивался до беспамятства, или проще сказать до чёртиков.
Однажды, закончив работу в огороде, Пе́тра направилась в свою комнату. А открыв дверь, она увидела господина Юра́я и разбросанные вокруг вещи. Хозяин был пьян.
– Доброго вечера, господин Юра́й! Что Вы здесь делаете?
– Не твоё дело! Откуда это у тебя? Украла?! – он держал в руках часы, когда-то подаренные Йо́сипом.
– Эти часы мне подарил мой друг. Отдайте, пожалуйста, – девочка уже протянула руку, как вдруг тяжёлая мужская рука хлестнула её по лицу.
– Не ври мне! – закричал он, что, кажется, кругом всё подпрыгнуло. – Тебе не могли подарить такую дорогую вещь! – и он смело зашагал к двери.
– Пожалуйста, верните их мне! Мой друг, Йо́сип, подарил мне! Они мне дороги! Пожалуйста, отдайте их! – девочка, упав на колени, схватила за ноги господина, по щекам её катились слёзы, но тот лишь оттолкнул её. Хлопнула дверь, и она обессилено упала. Всхлипывая, и от того вздрагивая, она повторяла:
– Пожалуйста… Отдайте… Пожалуйста…
Бог весть, сколько она пролежала так, роняя слёзы. Но потом еле встала и рухнула на кровать. Этой ночью она спала крепко, но плохо.
Проснулась, словно вся побитая, с головной болью и с большой бледностью. Но силы всё же были, и первым делом Пе́тра принялась убирать комнату. Вещей было мало, но каким-то образом хозяин так перешарудил всё, что убирать пришлось тщательно. Вспомнив вчерашний вечер, Пе́тра вновь горько заплакала. Девочка ощущала боль, будто от раны. Болела душа её.
Проплакавшись, Пе́тра ощутила, как головная боль ослабла, и потому она отправилась на кухню. Там позавтракала, рассеяно ответила на интересующие вопросы её хорошей знакомой, работавшей в этом доме кухаркой. Только было направилась девочка в огород, как вошёл слуга и сообщил, что господин желает видеть подданную его Пе́тру. Ненависть вспыхнула в глазах, когда зашла она к феодалу.
– Доброе утро! Вы желали меня видеть, господин?
– Доброе! Да. Садись, – он указал на стул напротив себя. – Я нагрубил вчера тебе и причинил боль. Прости за то. Если ты заметила, я был пьян, и потому разум мой был одурманен.
– Добро, господин Юра́й. Будь по-Вашему. Но где мои часы? Я их не воровала, правда. И, если Вы позволите, я расскажу, как они достались мне. И Вы поймёте, что я не воровка.
– Ну, что же, валяй.
И Петра рассказала всё от и до, господин был несколько удивлён или обескуражен, но отчаянно скрывал свои эмоции.
– Теперь Вы знаете мою историю. Будет ли Вам угодно вернуть мне часы?
– Будет. Но только их у меня нет.
– Как нет?! – с ужасом произнесла Пе́тра, понизив голос.
– Я их проиграл. Прости, – сухо добавил он. – Ну, теперь ступай. Ступай.
– Помилуйте, господин! Можете ли Вы отыграться?
– Ты суешь свой нос в чужие дела. И ещё, если ты сею секунду же не покинешь кабинета моего, я буду вынужден позвать прислугу, чтобы тебя вывели.
И Пе́тре ничего не оставалось, как просто молча уйти. Скоро её охватила лихорадка. Она слегла, но, к счастью, болезнь её продлилась недолго. Зарплата была маленькой, как никогда. На расспросы родителей, девочка отвечала невнятно, без подробностей. Так, о случившемся они ничего не узнали. Пе́тра не хотела волновать родных. Но мать и отец всё равно волновались за дочь, слишком она похудела, и слишком была бледна. К тому же, они прекрасно знали, кто такой, этот господин Юра́й.
XIII
Но время всё текло. И вода времени смывала день за днём. Так прошло два года.
За это время Пе́тра изменилась, похорошела, выросла. И из девчонки стала превращаться в прекрасную девушку. Правда, личико её было постоянно замучено работой и озабочено постоянными хлопотами.
Однажды вечером после выходного Пе́тра возвращалась к хозяину. Её путь лежал через лабазную площадь, мощёную камнями. Кругом стояли пустые столы, людей было немного. Она шла и напевала мелодию.
– Петра! – вдруг кто-то выкрикнул её имя. Девушка оглянулась. – Петра! Ты ли это?
Она всмотрелась в лицо приближающейся фигуры, взвизгнула и закричала:
– Кви́тко! Кви́тко! Да как же здесь? – наконец спросила она, крепко обняв парня.
– Корабль здесь остановился.
– Давно ли?
– Два дня как. Да что обо мне? Как ты?
– Да я нормально…
– Вижу. Похудела, и всё нормально. Совсем денег не хватает?
– Да нет, я работаю, родителям отдаю, поэтому хватает.
– Работаешь? Кем?
– Я – прислуга. У господина Юра́я работаю. За его огородом ухаживаю.
– Да ты крепостная?
– Ну, да. Теперь… – Пе́тра улыбнулась, пытаясь заглушить и не выдать свою грусть. – Да не будем об этом. Как ты спасся тогда? Я очнулась, и тебя не было рядом. Я не знала, что и думать! Как ты выбрался из Дубро́вника?
– Это ты куда-то попала. Мы вместе вбежали в Пала́ццо Спо́нцо, но когда я оглянулся, тебя не было рядом. Я не смог найти тебя. Кругом всё рушилось… Переждав время, я выбрался. Повсюду искал тебя, у многих спрашивал. Никто не знал, где ты. И вскоре я выбыл в другой город со своим взводом. Там нам выделили корабль, и вновь началась учёба, будто того страшного дня и не было. Никто про него и не вспоминал. Я надеялся, что ты спаслась, или тебя кто-то спас. Дубровча́не – люди добрые! Так что случилось с тобою? Как ты вернулась сюда?
И девушка всё рассказала своему другу в мельчайших подробностях. Кви́тко был поражён и изредка покачивал головой. Так, разговаривая, они дошли до господского дома.
– Вот мы и пришли, – заключила Пе́тра.
– Значит, здесь ты работаешь? Ну, хорошо. Буду знать, – улыбнулся парень. – Скажи, сможем ли мы ещё увидеться?
– Да, конечно! – обрадовалась Пе́тра. Она так ждала этого вопроса, но так боялась, что он не будет произнесён. – Да. Завтра.
– Завтра? Когда?
– Вечером. Приходи в восемь. Только не сюда. А вон туда, видишь, ограда, а за ней огород? Туда приходи. Не надо, чтобы тебя хозяева видели.
– Хорошо.
Они внимательно посмотрели друг на друга. Прошедшие дни промелькнули перед глазами. И только теперь ребята заметили, что стали взрослее.
Кви́тко стал высоким и широкоплечим. Лицо было приятно, мужественность отображалась на нём. Глаза большие, цветом голубого хрусталя, как и прежде сверкающие азартом. От всей его сущности веяло добротой и уютом.
Пе́тра же за это время не только похудела. Она успела немножко подрасти, но яснее всего виднелась грусть и томная усталость в очах её. Взгляд был не тем, каким был раньше, он был какой-то взрослый, кажется, постоянно о чём-то думающий. Но всё же, лицо её не было страшное, оно, наоборот, стало милее.
– Спокойной ночи! – оборвала паузу смущённая Пе́тра.
– Спокойной! До завтра!
Ночью Пе́тра спала плохо, всё думала о своём друге. Утро и день тянулись очень долго, девушка думала, что не дождётся вечера. А вечером, когда все дела были сделаны, и гости приехали в хозяйский дом, Пе́тра выбежала в огород. Там, за оградой уже стоял Кви́тко.
И опять, как раньше они долго гуляли, а потом вышли к речке и смотрели на закат.
– Надолго ли остановился здесь ваш корабль?
– На две недели где-то.
Когда густая чёрная тьма окутала округу, Кви́тко и Пе́тра уже стояли у ограды.
– До завтра?
– До завтра! – и с этими словами парень крепко обнял девушку.
Эта и ещё 2 книги за € 399