Как бы то ни было, потери будем считать потом. Стрелы продолжали лететь, а рубка на стенах становилась все яростней и яростней. Скоро все будет кончено – наши воины уже подожгли ворота и принялись бить по ним окованным бревном. Я слышал его размеренные удары и с нетерпением ожидал громкого треска.
Темная фигура, всплеснув руками, свалилась с моста. Не успел я порадоваться этому факту, как стрела с пылающей паклей вонзилась в грудь еще одному арбалетчику, стоящему подле меня. Точно в сердце – бригантина не спасла его. Когда следующую стрелу поймал щитом, я рассердился не на шутку. Еще бы – я ее и увидел только из-за того, что она горела.
– Приглядывайтесь лучше – ищите проклятых лучников! – крикнул я и схватил арбалет убитого соратника.
За стенами уже вовсю пылали дома, на крыши которых упали факелы. Теперь не суть важно, что кругом царит ночь, – в лицо смерти смог бы заглянуть даже полуслепой старик. Я смог попасть в одного из защитников поселения, но не был уверен в его гибели. Впрочем, это уже не имело значения – ворота вскоре уничтожили, и толпа жаждущих крови воинов прорвалась внутрь городища. Для моих стрелков не было смысла торчать здесь, как флюгер на ветру, поэтому я повел их вперед.
Тем, кто заходит в захваченный город последними, обиднее всего. Тяжело найти что-то действительно ценное, а довольные морды самых пронырливых воинов так и просят кулака. Хоть лучшая добыча все равно останется в руках благородных, кое-какой куш может отхватить и воин менее знатный. В случае с Райлем все было еще проще: хватай все, что способен унести в руках, никто этого не отнимет. Все прочее надлежит отнести к общим трофеям.
Укрепление, конечно, еще держалось. Продолжали падать со стен наемники и сальгуры, отбивались от атак защитники одинокой башни, но итог схватки уже предрешен. Я мог приказать своим воинам отступить к обозу, но они не преминули бы затаить на меня обиду. Пусть повоюют еще немного. Вдруг в кармане какого-нибудь мертвеца найдут золото, и все равно, за какую из враждующих сторон воевал этот самый мертвец.
Моя команда миновала дымящиеся обломки ворот и остовы горящих смотровых башенок. Огонь завоевывал все больше и больше строений, однако наши воины действовали еще быстрее. Они теснили врага в центр поселения, где смогли бы окружить его со всех сторон. Я хотел как можно быстрее присоединиться к избиению сальгуров, но пока на пути мне попадались лишь трупы.
Первозданный вознаградил мое терпение в тот момент, когда я обогнул отвратительного вида сараи, которые сальгуры использовали в качестве жилищ, и вышел к каменным строениям – остаткам старинного форта. Здесь меня и поджидал сюрприз в лице четверых сальгуров, прорвавшихся из окружения. Бедолаги посчитали меня легкой целью и с устрашающими криками бросились в атаку. Естественно, растерялись, когда из-за угла появился с десяток-другой арбалетчиков. Мои ребята были всецело готовы к бою – я даже приказа никакого не отдал. Махнул мечом в сторону врагов, и все. Три сальгура были тут же сметены смертоносным залпом.
Четвертый сальгур – «везунчик», вооруженный длинным копьем – застыл, как вкопанный. Он был облачен в чешуйчатый панцирь, но щита не имел. Впору броситься наутек, но я знал, что он этого не сделает. Слева – горящие дома, справа – стена в человеческий рост. Фелис и еще несколько парней с заряженными арбалетами только и ждали, когда враг покажет спину. Но враг продолжал стоять, собираясь с духом.
– Не стреляйте, – сказал я, извлекая меч. Что-что, а считать этот штурм самым унылым в своей жизни я не хотел. Беспечной походкой направился к сальгуру с копьем.
Этот жест доброй воли противник принял с великим воодушевлением. Страх бесславной смерти сменился на боевую ярость, а смятение – на решимость. Он что-то выкрикнул на своем варварском языке и кинулся в атаку.
Я знал, что его первый удар будет выпадом в область моей груди, а потому отклонился вправо. За выпадом тут же последовал рассекающий воздух замах, но его сила из-за стойки воина не была достаточной, поэтому я с легкостью отразил этот удар. Я ожидал еще одного выпада, но, к моему удивлению, враг решил повторить рассекающую атаку. Только теперь к силе рук он приложил силу всего своего тела, подпрыгнув и развернувшись в воздухе.
Полученный удар поколебал меня. Но не мою самоуверенность. Первое впечатление бывает обманчивым – я пошатнулся под напором противника, но в ту же секунду контратаковал. Чудеса прыткости, демонстрируемые копейщиком-сальгуром, проявились вновь. Он отскочил от меня столь же ловко, как и напал.
У врага была прекрасная реакция, однако во взгляде этого северного воина я уловил новое чувство – удивление. Сальгур осознал, что я быстрее него. Это было мне на руку, но простое удивление не поможет моему мечу проложить путь к победе.
Нужно действовать решительнее. Именно поэтому я отбросил в сторону щит. Как и ожидалось, подобное действие озадачило врага. Он занервничал и не решился атаковать меня даже тогда, когда я начал обходить его сбоку. Чтобы отяготить и без того тяжелые мысли сальгура, я изобразил маску невозмутимости. Я следил за движениями противника, смотрел в его глаза, но ни один мускул не дрогнул на моем лице. И тем более неожиданным стал мой бросок.
От невозмутимости не осталось и следа. Мое лицо перекосилось от напряжения. Я наносил разящие удары слева, справа, бросался на врага с занесенным над головой мечом, а враг лишь оборонялся. Он пятился назад, уводил мой клинок в сторону, но не успевал сделать ни одного выпада. Я просто не оставлял ему ни мгновения на какой-либо маневр.
Удерживать равновесие при столь яростной атаке всегда непросто, но я не собирался затягивать бой. Вместо удара, который бы враг вновь отразил, я крутанул перед его глазами свой клинок и, припав на колено, рубанул сальгура по голени. Удар достиг своей цели – я почувствовал, как меч рассекает мягкую плоть и оставляет глубокий рубец на кости. Враг закричал сквозь зубы и упал на колени. Он был повержен. Мне оставалось лишь вырвать копье из его ослабших рук и довершить начатое. Меч, уже обагренный кровью, теперь насытился ею вдоволь.
– Кто видел, что его стрела точно попала по врагам? – обратился я к своим подчиненным.
Откликнулось как минимум шестеро. Мое расположение духа значительно улучшилось, а потому я позволил этим ребятам обобрать трупы. Остальных повел вперед.
– Здорово ты его, Фосто, – восхищенно пробормотал Фелис, семеня рядом.
Я улыбнулся уголком рта.
– Научишь меня драться так же? – не унимался паренек.
– И потратить на это десять лет своей жизни? Да я загнусь быстрее.
– Кому-то надо передать свое мастерство…
– Обратись к Мельнице, он тебя научит большему.
– А разве он владеет такими приемами?
– О, нет, – ухмыльнулся я, – такими не владеет. Но пойди он против десяти сальгуров – его бой закончился бы победой раньше моего.
Фелис задумался. И совершенно зря, поскольку не до размышлений сейчас было. Метрах в ста от нас кипела битва, и по округе разносились громкие крики. Правда, судя по тому, что ни одного слова в этих криках я не разобрал, – битва превратилась в избиение. Просто жители и защитники этого отдаленного сальгурского форпоста очень не хотели расставаться с жизнью.
Я приближался к последнему очагу сопротивления, когда вместо лязга оружия услышал восторженные крики наших воинов, заглушающие предсмертные вопли раненых врагов. Укрепление взято, как того и хотели надзиратели Хольна. Мы наконец-то хорошенько выспимся. А до того хорошенько промочим глотки.
Эти благостные мысли вмиг исчезли, когда я вышел на маленькую площадь, где всего полчаса назад неистово рубили друг друга враждующие стороны. То тут, то там валялись окровавленные тела, поэтому я не сразу узрел нависшую надо мной опасность.
– Мы победили, Фосто, – закидывая арбалет за спину, довольно пробормотал Фелис.
Даже не знаю, что я хотел ему ответить. Я повернул голову налево и увидел раненого, но еще живого сальгура. Он сидел на земле, прислонившись спиной к деревянной стене. Вокруг него было месиво из грязи и крови, а лицо его было белее погребального савана. Однако в руках он держал натянутый из последних сил лук. Я смотрел прямо на наконечник стрелы и понимал, что сальгур не промахнется.
Все это длилось лишь долю секунды. В следующее мгновение стрела с бешеной скоростью вырвалась на волю и рассекла воздух. Тяжко захрипел Фелис. Не я стал целью умирающего лучника.
Я склонился над пареньком. Стрела вонзилась ему в шею. Фелис греб землю пальцами – его тело напряглось до крайности. Он смотрел прямо в мои глаза, будто ища поддержки, которой я не смог бы ему оказать, даже если бы желал этого. Я просто молчал.
Небо светлело – парень умирал в тот момент, когда солнце озарило землю первыми отблесками своего света.
Агония длилась недолго. Когда глаза Фелиса затянула пелена, а душа его отправилась в мир предков, я почувствовал досаду. Такую, от которой не избавиться простыми размышлениями. Эта досада требовала немедленных действий, иначе проклятый сальгур испустит дух без моей помощи.
В руках у врага уже не было лука. Слабеющими, дрожащими пальцами он сжимал тонкий кинжал, пытаясь поднести его к собственному горлу. Но силы уже на исходе – он истратил их все на последний выстрел. Тем хуже для него.
Под ключицей у врага торчал обломок арбалетного болта. Я хмыкнул: вполне возможно, что это тот самый защитник укрепления, которого подстрелил я. Судьба позволила мне завершить начатое. Жаль только, что ценой жизни Фелиса.
Нависая над врагом, я размышлял о том, какую часть ноги ему отсечь для начала. Прикладывал клинок то к голени, то к колену. За этим занятием меня и застал один из наемников.
– М-м… Фосто, там тебя Райль зовет, – поглядывая на сальгура, произнес озадаченный воин.
– Чего он хочет? – спросил я, даже не глядя в его сторону.
– То мне неведомо.
– Уже иду, – процедил я сквозь зубы. Резким движением вскинул меч и воткнул его в шею сальгура. Черт с ней, с досадой – Райль не любит ждать.
На самом деле причина оказалась не то чтобы стоящей – просто Райль мог передать мне ее содержание через своих помощников, чем не отвлек бы меня от насущных дел.
Капитан отряда стоял перед каменным зданием главного склада и тряпкой вытирал с лица кровь.
– Райль, ты опять умудрился выжить! – мотнув головой, задорно крикнул я.
– Чтобы какая-нибудь из этих крыс смогла меня убить – она должна продать душу Эрхивиану. И значительно дороже, чем я! – Иного ответа я и не ждал.
– Ты звал меня? – я приблизился к капитану вплотную и похлопал его по плечу.
– Да, – Райль поковырялся тряпкой в ухе. – Скажи своим ребятам, чтобы всех пленных не сразу убивали. Если кто-то знает наш язык – доставить ко мне или к принцессе. Остальных в расход.
«Принцессой» он, конечно, называл хольнского ставленника. Тот в штурме не участвовал.
– Будет сделано.
За спиной Райля раздалась грязная фристийская ругань. Седой наемник тащил за тощую руку десятилетнего сальгурского мальчугана. Если я и ошибся в оценке возраста, то не больше чем на год.
– Поганец мелкий! – негодовал наемник. – Представляешь, Райль, куском кремня мне руку порезал!
– Что ты его сюда тащишь? Он по-имперски понимает?
– Да ничего он не понимает. Посмотри на его сорочку – на ней необычные узоры. Это сын кого-то знатного, я точно говорю.
– И что? – нахмурился Райль.
– Ну, это… выкуп.
– Какой к черту выкуп?! От кого ты собрался его получить? Мы пойдем на запад по разоренным землям – там не у кого требовать награды. Убей щенка, Фредо, иначе вырастет волком.
– Ну уж нет. Я его поймал, а марать руки не собираюсь, – Фредо отшвырнул мальчишку от себя и отправился прочь.
– Видишь, Фосто, с кем приходится работать? – ухмыльнулся Райль. – Скоро еще и баб откажутся портить. Хотя этот и так уже ничего не может. Тебе придется прикончить мелкого.
– Я только что заколол весьма искусного сальгурского лучника. Хочешь, чтобы во время сегодняшней попойки я хвалился, что последний убитый мною враг – десятилетний ребенок?
Райль хохотнул и с хитрецой в глазах произнес:
– Дам казнить тебе еще какого-нибудь лучника.
– Избавь меня от этого, Райль.
– Да что за ерунда? Может, мне кошель золотых пообещать за простейшее убийство? – Райль обращался ко всем стоящим вокруг него воинам. Один из них тут же откликнулся.
– Давайте его сюда, – прохрипел наемник с лицом, покрытым оспинами. – Не то этот спор затянется до полудня. За складом как раз стоит удобная колода.
Воин потащил сопляка с собой, а к Райлю в это время подошел чумазый посыльный.
– Капитан, нашли того, кто понимает по-нашему. Он у высокой башни, – доложил воин.
– Отлично. Фосто, когда передашь приказ стрелкам, подходи туда же.
Я кивнул, но стоило капитану удалиться, как я проник на склад. Выходя оттуда со шлемом, полным крепкого сальгурского пойла, я отчего-то решил заглянуть на задний двор, где пять минут назад состоялась казнь мальчишки. К своему удивлению, обнаружил там лишь тело наемника, уткнувшееся лицом в землю. Сделав несколько могучих глотков, я отбросил шлем и подошел к телу ближе. Перевернул его.
Лицо в оспинах. Незадачливый палач не справился со своей миссией. Кто-то нанес ему множество ран и спас мальчишку. Я вытащил меч и огляделся по сторонам – из-под обломков ближайшей постройки на меня смотрело два немигающих черных глаза. Сальгурский мальчишка был один. Он сжимал в руках окровавленный нож и не сводил с меня своего взгляда.
Если паренек в столь юном возрасте смог одолеть взрослого воина, то, достигнув зрелости, он станет очень опасным противником. Может забрать кучу фристийских жизней. Впрочем, мне до этого нет никакого дела. Фристийцы режут друг друга куда эффективнее.
Я указал пальцем в сторону. Там, за несколькими домами обвалилась деревянная стена. Не выдержала огня. Через нее мальчишка сможет покинуть укрепление и скрыться среди холмов. Не сразу этот звереныш поверил в мое великодушие. Я вложил меч в ножны и вновь обратился к языку жестов.
– Там стена. Рухнула. Выход.
Мальчуган стрелой сорвался с места и скрылся за углом. Я хмыкнул и задумался на мгновение. Покачал головой и направился к одинокой башне.
Пленный сальгур, понимающий имперский язык, был в неважном состоянии. Дорлагские наемники подошли к захвату укрепления творчески – они подожгли башню со всех сторон, так что сейчас она походила на печную трубу. Дым валил из всех ее проемов, и тот, кто не покинул ее, – задохнулся.
Пленник сломал обе ноги, но держался мужественно. Настолько, насколько позволяло его положение. Вероятно, он планировал побег, однако место для прыжка с башни выбрал неудачное – в дополнение ко всем несчастьям еще и с каменистого склона скатился. Я присвистнул, представляя это акробатическое зрелище.
– Ну как, он сказал что-нибудь важное? – спросил я у Райля, скрестившего руки на груди.
– Для нас – пока нет, но сейчас скажет. Либо умрет.
– Дорога уже подвела меня к краю, – вдруг подал голос покалеченный сальгур. – Вы все равно не оставите меня в живых.
– Может, и оставим. Где ты нашему языку обучился?
– Раб из вашего города. – Сальгур скривился от боли.
– И где он сейчас?
– В башне.
Райль посмотрел на меня и усмехнулся.
– В конюшнях мы обнаружили лишь несколько боевых лошадей, – продолжил он. – Это значит, что все ваши конники просто ушли отсюда, а вас оставили в качестве прикрытия. Оставили вас умирать.
– Оставили умирать? – злобно прошипел сальгур. – Да вы ничего не знаете о нас, жалкие торгаши.
Насмешливое выражение лица Райля не изменилось ни капли, когда он, размахнувшись, пнул пленника по поломанной ноге. Там вновь что-то хрустнуло. Сальгур зарычал, как медведь в капкане.
– Куда отправилась твоя конница? – как ни в чем не бывало, спросил Райль.
– В Хазран, – сквозь зубы промычал пленник.
– Брешешь, собака! – Лицо Райля посерело, и он вновь замахнулся ногой.
– Нет! Нет, я не вру. Им нет нужды уходить к основным силам. Там и без нас будет кому сразиться с вами.
– Что за дела, а, Фосто? Видишь, какие упрямцы попадаются? Совсем не цепляется за жизнь. – Райль вновь ударил сальгура по ноге. В то же место, что и в первый раз. Теперь в крике раненого послышались звонкие птичьи мотивы.
Я почесал бороду и поинтересовался у пленника:
– Ты хочешь сказать, что ваши правители столь самоуверенны, что не желают выставить против нас все свое войско?
– Вы-то еще не знаете, – сальгур выдавил из себя зловещую улыбку, – что не сможете победить. Мы не сможем выставить против вас все войско, потому что не хватит земли, чтобы уместить всех.
– Ты сейчас про могилы? Не волнуйся, ваши трупы пойдут на корм рыбам, – подал голос Райль Мельница.
– Я говорю про народы, что совсем недавно ступили на эту землю. И про народы, что придут после. И капля может расколоть камень, если будет падать на него непрерывно.
– Что за чушь он несет, Фосто?
– Он хочет сказать, что у них грандиозное пополнение.
– Ха, и Хольн прохлопал это? Не верю. Ублюдок хочет напугать нас. – Райль начал разминать кулаки.
– Ваши правители уже знают это, и вы скоро узнаете. Все то, что вы тут завоевали, – дымка над водой. Все возвратится назад. У нас нет другого пути.
– Все бегаете от своих невидимых врагов? – Я пристально глядел в глаза сальгура. – А у нас есть простое объяснение на этот счет: вы бежите от собственной слабости, от собственной трусости. Глупыми сказками пытаетесь оправдать никчемность своего рода. Вы раздаете земли другим народам, надеетесь на их защиту, но им не нужны ваши подачки. Вас изгнали с Пансеги – изгонят и отсюда.
Сальгур тяжело вздохнул:
– Ты не видел их, наемник, и не поверишь мне, как бы красноречив я ни был. А я их видел, и нет зрелища страшнее. Они не ищут ни золота, ни рабов, а смерть для них – лишь развоплощение. Когда-нибудь они придут и сюда, только вам бежать уже будет некуда. Горы, моря, стены – не преграда для них.
– Так, – наморщил лоб Райль, – нужно найти другого толмача – этот совсем спятил. Давайте, на телегу его – и к принцессе. Живее!
– Чего же хотят те ужасные создания? – задал я последний вопрос сальгуру. – У всего есть какая-то причина.
– Если бы мы знали, то не искали бы сейчас спасения здесь. Может быть, боги прогневались на нас. Может, они решили уничтожить все человечество. В этом случае все, что здесь происходит, – пустая трата времени.
Я хотел издевательски улыбнуться, но отчего-то уголки губ остались неподвижны. Мне пришлось отвести взгляд.
Глава 32
Шкура неубитого медведя
Возможно, именно это чувствует человек, когда его душа оказывается на божественном судилище. Когда его дальнейшая судьба решается под строгими взглядами бессмертных и беспристрастных духов. Когда место обвинителя занимает сама Смерть, и тьма, исходящая из ее бездонных глазниц, страшит куда больше справедливого приговора.
Все собственное прошлое вмиг стирается из памяти, и человек не понимает, что делает здесь, почему это происходит именно с ним. Не понимает, чем он заслужил подобное. Поэтому ему остается лишь ползать по земле и трепетать, ибо в момент, когда Смерть заговорит, лучше зажать уши ладонями. Все равно ничего хорошего услышать не доведется.
С подобными мыслями смотрел я на то, что предстало передо мной в черном подземелье графа Вековой Вершины. Дороги, которые я когда-либо топтал, являли мне множество чудес. Я видел результат темных заклинаний; видел, напротив, свидетельства удивительных исцелений; лицезрел монстров, обитающих в песках, но подобных созданий я не встречал до этого дня.
Наверное, каждому рассказывали в детстве сказки о гномах и гоблинах, чудовищах и великанах. Ушлые путешественники, желая получить свою долю внимания и миску горячей похлебки, и вовсе пытались заверить своих слушателей в непререкаемой истинности собственных слов. В том, что далекие страны полны немыслимых чудес и опасностей, что где-то живут люди с львиными головами и хвостами вместо рук. Сейчас все эти истории я не мог вспоминать без смеха, и тем удивительнее факт, что не всякая сказка оказывается выдумкой. Великаны существуют.
Он стоял за железной решеткой с толстыми прутьями. Его могучие руки сковали цепи, торчащие из двух боковых стен, но мне все равно казалось, что этого недостаточно. Явственная угроза висела надо мной. Сжатые кулаки существа, каждый из которых был размером с мою голову, могли разбивать камни. Отчего-то я даже не сомневался в этом.
Это был человек. Точнее, он походил на человека формой, но не размерами. Он состоял из одних мускулов, а его рост действительно превышал рост медведя, вставшего на задние лапы, так что слова наложницы Боарики об оборотне витали в голове независимо от моего желания. Будто этого мало, кожа великана под факельным огнем выглядела омерзительно. Ее неестественный свинцовый цвет заставлял усомниться в том, что передо мной живое существо. Что внутри него есть хоть капля крови. Да и воняло от монстра знатно.
За ту минуту, пока я его рассматривал, великан не совершил ни одного заметного движения: его глаза были закрыты, выражение лица оставалось бесстрастным. Я не смог уловить даже его дыхания. Может, граф Балинт пошутил надо мной, и это всего лишь мастерски изготовленная статуя? Ответ на этот немой вопрос не заставил себя ждать: в тот момент, когда я вглядывался в лицо великана, пытаясь определить, какому народу близка подобная внешность, резко громыхнула цепь. Великан шевельнул рукой. Я не был трусом, поэтому не вскрикнул, а просто дернулся назад.
Человекоподобное создание под три метра ростом нагоняло на меня жуть, и Балинт явно был доволен произведенным на меня впечатлением.
– Грозное создание, не правда ли?
– Что это? Что это такое? – Я пребывал в недоумении, если так можно назвать смесь страха и отвращения. Пытался сохранить ясность мысли, ибо в первые мгновения решил, что все это иллюзия, колдовские чары, которыми окутал меня граф.
– Демон, упырь, слуга подземного бога – каждый народ придумывает ему свое название, – надменно произнес хозяин Вековой Вершины. – Ардаг – так его зовут северные племена. Воин-медведь.
Это было правдой. Все сказки сальгуров были явью, суровой и страшной действительностью. Армия из подобных существ, напавшая на Пансегу, легко могла всколыхнуть все ее население и смять любые войска на своем пути. Из небольшого окошка в темнице вопль закованного в цепи монстра раздается на всю округу. Лишь крик, один их крик заставит человека потерять самообладание. Что уж говорить о силе.
Вряд ли граф Балинт объяснит мне происхождение демонов, раз это не могут сделать те, кто воюет с ними много лет. Однако причина, по которой этот монстр находится в подземелье парланского замка, интересовала меня гораздо сильнее. И этим граф поделится с удовольствием. Потому я и нахожусь здесь.
– Но что он делает тут? Разве не далеко за морем обитают эти твари?
– Не бойся, храбрый воин Кирран, пока они обитают исключительно там. Но мир не стоит на месте. Ты же не думаешь, что отпрыск логриандской шлюхи, коим является мой мятежный сын, приобрел такое влияние здесь просто так? Все это произошло за время моего отсутствия, и где бывал я – ты уже догадываешься.
Я с нескрываемым удивлением взглянул на графа.
– Я лично организовал экспедицию на Пансегу. Использовал все свои корабли, забил их товаром и вышел в море. Старый король не разделял моих стремлений наладить торговые связи с Севером. Боялся, что на нас обратят то же внимание, что сальгуры – на вольные города. Но я, в общем-то, плевал на его мнение, так как не только торговля была в моих мыслях. Да, я жаждал узреть тех созданий, которых сальгуры не могут упомянуть, не обмочившись. И не просто любопытство вело меня.
Мой отец сказал мне когда-то, что видит чужие мысли. Не всегда, но в момент, когда это происходит, человек перед ним предстает во всех мельчайших подробностях. Мой отец чувствует все то, что чувствует приближенный. Он сказал мне тогда, что чувствует во мне страх. Я был очень молод и действительно боялся. Но не отца, а самого себя, ибо я не только видел чужие мысли – я мог воздействовать на них.
Слова Балинта заставили меня занервничать. Я не мог знать, много ли в произнесенной речи правды, но о своей миссии в замке старался не думать. На самом деле сейчас это было довольно просто – впечатлений здесь и без того хватало. Сам того не желая, я то и дело бросал опасливый взгляд в сторону клетки.
– Колдовство? – поднял я брови, пытаясь оживить беседу. – У моего господина тоже есть придворный маг. Предсказывает будущее по погоде и звериным потрохам.
Моих слов Балинт словно бы не слышал. Он продолжил свой рассказ:
– Всю свою силу я осознал тогда, когда не шелохнувшись и не произнеся ни слова заставил старую служанку шагнуть с галереи в пропасть. С отцом, правда, такая шутка не удалась. Я понял, что дар необходимо развивать, и перекопал все книги в библиотеке, но нашел мало чего ценного. Мне пришлось отправиться в Эллас-Амин, и там, после долгих поисков, я нашел драгоценные сведения. Там я понял, что мой дар – явление не просто незаурядное, а наиредчайшее. Я вдруг осознал, что именно таким даром обладал ваш святой император Хантал.
«Наиредчайшее, как же!» – подумалось мне.
– Знания, полученные в древнейших городах этого мира, я обратил в свое оружие. Как часто короли и императоры, князья и архиепископы чувствуют, что власть в их руках способна влиять не только на подчиненных, но и на всю историю, на все события вокруг? Я начал ощущать именно это, я чувствовал жажду великих дел. Но любые ступени к величию всегда даются с трудом, и чтобы высоко подняться, обязательно нужно сделать первый, самый непростой шаг. Мне не было и тридцати, когда все графство стало моим. Ни отец, ни младшие братья уже не мешали моей власти. Я мог спокойно изучать старинные рукописи, развивать свое мастерство, но в конце концов понял, что сидеть на месте нельзя. Я вновь отправился в путь, и дела графства должны были лечь на чьи-то плечи. Пришлось дать права одному из своих бастардов. Я точно знал, что он мой сын, но не думал, что он окажется таким же властолюбивым, как и я.
Вновь зазвенели цепи – великан как будто начал приходить в движение. Пока это были лишь движения рук, но Балинт не выказывал никакого беспокойства. В отличие от меня.
– Он не сможет вырваться отсюда? – осторожно поинтересовался я.
– Лишь по моему приказу. – Такой ответ мне не слишком-то понравился.
– Ваше благородие может управлять подобными ему?
– В этом и есть цель нашей беседы, славный воин Кирран. Я всем своим нутром чувствовал, что должен узреть лицом к лицу ту угрозу, что сметает целые царства на Пансеге. Я готовился к этому очень долго и наконец был готов. Прикрываясь торговлей, я смог добраться до двора одного из северных правителей и уже там поведал о своих планах. Я сказал, что хочу помочь им справиться с неведомым врагом. Меня подняли на смех, но демонстрация моих способностей изменила их мнение. Никто из них уже не смеялся, а тамошний правитель приложил все силы, чтоб помочь мне. Было непросто найти проводников на опустошенные земли, однако там я нашел то, что искал.
– Этих великанов?
– После больших нашествий демонические создания всегда оставляют мелкие отряды. Они исследуют каждый уголок, каждую пещеру, где могут скрываться выжившие. Среди них есть великаны, но большей частью это создания самого обыкновенного роста и даже меньше. Великаны – это ходячие крепости, которых непросто остановить даже кавалерийской атакой. Тем удивительнее, что именно волю великана я сломил быстрее всего. Его силу я использовал для победы над прочими. Ты можешь представить себе ликование пансегского князя, когда в ворота его города я ввел покорного и сломленного воина-медведя. Меня считали спасителем, последней надеждой их земли. И знаешь что? Они правы.
Мне стало не по себе. Мог ли я догадаться, во что вляпываюсь, идя на сделку с Лексо Уховерткой? Обстоятельства непрестанно меняются, вынуждая меня принимать решения, к которым я не готов. Граф Балинт не был простым безумцем – он был безумцем могущественным, способным подчинить своей воле любое мыслящее и немыслящее существо. Алабель оказалась права. Если я невредимым выберусь из подземелья, то любыми способами должен покинуть Вековую Вершину. Клетка с цепями – самое малое, что ожидает меня в противном случае.
– Теперь воин-медведь здесь, – продолжил свою историю граф Балинт. – Война в Парлании мешает моим планам. Я думал, что все разрешится гораздо быстрее, и, тем не менее, конец уже близок. Взгляни еще раз, благородный воин Кирран, на клетку и скажи своему господину о том, кто предлагает ему дружбу. Тот, в чьих руках скоро окажутся силы, несоизмеримые с силой любого государства на этой земле.
Последние слова я слушал с разинутым ртом. С таким выражением и повернул голову к клетке. Глаза великана были открыты. Из-под их мутной пелены взирало на меня два бледно-серых круга без зрачков. Его кошмарный взгляд был бесстрастен, но я ощущал себя мухой, которую вот-вот размажут по стене. Ощущал, что именно этого желает демон. Только этого.
Великан со страшной силой рванул цепь. С потолка посыпалась каменная крошка, и задрожали прутья клетки. Я сделал три шага назад. Балинт даже не шелохнулся.
Монстр жаждал вырваться на волю: он дергался всем телом, каждая жила на его теле была напряжена. Цепь трещала, но пока не поддавалась. Я успел заметить еще одну необычную вещь: стражи Балинта, что скрывали свои лица за железными масками, напряглись и тоже попятились назад. У одного из них подрагивала рука.
– Думаю, этого представления было достаточно, – громко произнес хозяин Вековой Вершины и вплотную приблизился к решетке.
Великан явно считал иначе. Он продолжил неистовствовать, а из гортани его донеслись утробные звуки.
– Хм… – только и услышал я от Балинта. Он сосредоточенно осматривал своего гигантского слугу.
Я сделал еще один шаг назад и почувствовал, как наступаю на что-то мягкое. Обернувшись, увидел парнишку – помощника управляющего. Я наступил ему на ногу, но это самое малое, что его беспокоило. Факел в ослабших руках трепетал, словно флагшток на замковой башне.
Балинт наконец отвлекся от созерцания плодов собственного могущества. Вид пробужденного монстра озадачил его, хоть он и пытался скрыть это за горделивым выражением лица.
– Ты не носишь амулетов, воин Кирран? – повернув лишь голову, вдруг поинтересовался граф Балинт.
– Нет, – тут же последовал мой ответ. Хоть амулетов я, в отличие от Алабели, не носил, но некоторые догадки по поводу беспокойного поведения великана у меня имелись. Озвучивать я их, конечно же, не решился.