– Кто-нибудь из группы «Е», – обратился Яго. – Займите эти проклятые зенитки, хоть пару штук и направьте против врага.
– Есть, капитан.
Яго поднялся. Спустя несколько секунд он уже пробежал сквозь бастион, но тут же попал под сумасшедший обстрел очередей пулемёта, расположенного в одном из окон главного строения, продолжив ползти вперёд, чтобы попасть в мёртвую зону пулемётчика. Спрятавшись за стеной, он увидел, как не менее десяти его наступающих бойцов были скошены совокупной работой лазпушек, автоматов и огнемётов противника, вырвавшихся из глубины здания.
Ответом стал подавляющий огонь тяжёлого вооружения – расчёты выставили перед бастионом пулемёты и автопушки, залив огнём дирректориалов. Бронежилеты прошивались в лёгкую, количество снарядов было сумасшедшим, заставив противника заткнуться. Штурмующие группы моментально пришли в себя, продолжив наступление.
– Хорошо, – удовлетворился Яго, смотря на то, как воины проникли в постройку.
Внезапно раздался позади страшный скрежет, и капитан обернулся. Он увидел перед собой техноисполина, монстра в красно-сером пальто, что размахивает огромным жезлом. Тварь чем-то напоминает Андронника, но в тоже время максимально различна с ним.
– Я – Форос и вам не устоять передо мной! – воет тварь, разбивая каски солдат, пронзая их наточенным острием.
Яго выставил на него дуло и дал залп. Пули разорвали ткань беснующегося создания, но со звоном отлетели от корпуса.
– Что же ты за урод? – выругался капитан. – Разобрать бы тебя на запчасти.
– Я есть живая воля коммунизма! – взревел Форос. – Я есть несущий волю народа.
Яго понял, что металл существа ничего не возьмёт, и отпрыгнул назад, чтобы его не рассёк посох. Капитан снова выпустил очередь, опустошая обойму, только на этот раз целью стали пальцы сгорбленной твари. Громоздкие пули размежевали металл, перебили провода, что заставило коротить конечность. Массивная латунная палка со звоном рухнула на пол, но Форос не сдаётся. Левой рукой он хватает пистолет на поясе и вытягивает его. Яркая насыщенная кроваво-красная полоса разрезала пространство и рассекла ухо Яго, оплавив его каску. Капитан схватился за голову, жгучая боль облекла одну сторону лица.
Его бойцы направили всю мощь своих орудий в Фороса, однако по его «коже» только стрекочет сталь, вспыхивают пересветы, но коммунисту всё равно. Он подбирает свой посох и метает его подобно копью. Молодой сержант взревел, когда острие пробило его ногу, и выпустил очередь в голову Форосу, но толстые глазные линзы выдержали такой напор. Гранатомёт отпустил тяжёлый снаряд, взорвавшийся под правым боком у Фороса, отбросив его массивную фигуру в стену, но киборг поднялся и готов идти снова в бой, разрывать людей руками. Его пальто и плащ превратились в опалённые куски ткани, сползающие по металлическому телу, он лишился посоха, его позвоночник не выдерживает массы тела, но неведомой волей он держит себя.
Яго смог прийти в себя и сообразить, что к чему. В буре огненного хаоса он смог увидеть, что плоти не видно, что вместо крови по большей части у него особая жидкость, а большинство энергии в теле – электричество. Нащупав на поясе гранату, он срывает и швыряет её в противника. Хлопок с густым дымом обволок Фороса, и его тело тут же обмякло – кусками металла он рухнул на пол, распластавшись на холодном разбитом бетонном покрытии.
– Что это было? – спросил один из ошарашенных бойцов, не веря в то, что этот монстр у них под ногами.
– ЭМИ-граната, – ответил Яго. – Так, найдите ребят порасторопнее, чтобы его повязали чем-нибудь тяжёлым.
После этих слов Яго вернулся в бой. Он увидел, что его части наконец-то окружили командный пункт, расположенный в большой серой бетонно-каменной «коробке». Он ощетинился пулемётами, зенитными установками, огнемётами и автоматическими пушками, что обстреливают пространство вокруг себя, превращая его в месиво снега, крови и грязи. Туда не пробиться и Валерон с печалью взирает на то, что не менее двадцати его боевых братьев уже лежат там, растерзанные, попытавшиеся штурмовать укрепление.
– Капитан, приказы? – раздалось из рации. – Мы не можем подойти к их командному пункту, что будем делать?
– Мы не будем брать его штурмом, – сурово ответил Яго. – Взорвём. Мне нужны ракетоносцы.
– Есть.
Спустя минутку возле Яго собрались бойцы, отличительной чертой которых стало оружие – это массивные трубы, из недр которых проглядываются острия смертоносных снарядов.
– Ваша цель, – указал Яго на здание спрятавшись тут же за стеной.
Ракетоносцы один за другим стреляли по командному пункту. Массивные снаряды вылетали подобно кометам, оставляя за собой шлейф огня и дыма. Стены вражеского укрепления задрожали, а затем стали и вовсе осыпаться. Валерон бесстрастно наблюдал за тем, как обиталище вражеского командования рушится, как сначала треснули стены, а потом и рухнули каменно-бетонные блоки с перекрытиями. Под всеобщим обрушением стали пропадать и пулемётные точки вместе с зенитками. Три этажа быстро стали грудой камней, ломанного бетона и корёженного металла, над которым теперь витает облако пыли.
– Кто-нибудь, – обратился устало Яго. – Проверьте и зачистите это убожество. Все остальные – сбор у бастиона. Будем готовиться к обороне.
Яго не поверил бы, что было так легко, если бы не их гениальный тактический ход. Директория Коммун ожидала лобового наступления, всё её наиболее мобильные и элитные части рассредоточились на фронте. Никто не ожидал такого дерзкого хода с использованием реактивных вертолётов. И результатом того стало то, что вся верхушка Партии, обслуживающая Апостола, вместе с ним погребена сейчас. Решивший пойти по народному голосованию лидера Директории, сам себя погубил, чему Яго и рад. Они спасли множество жизней, ибо лишившись своего командира, дирректориалы будут сражаться менее усердно.
Вспомнив, что сегодня им предстоит отдать души Богу, Яго решил подбодрить солдат:
– Используйте любое оружие, кладите мины и взрывчатку, занимайте удобные оборонительные позиции. Вперёд братья, покажем этим засранцам, как мы умеем сражаться. За Господа и Империю!
Спустя несколько минут первые противники уже пожаловали – это воины в серых костюмах, с алыми броне-беретами на голове. Они несут тонковатое оружие, разразившиеся роем игольчатых пуль вокруг, а морозный ветер донёс клич:
– Ave commune! Да падёт смерть с небес на врагов народных.
Пара его ребят в мановении ока слегли с ранами. Яго решил устроить врагу сюрприз. Реактивные вертолеты, использовав всё топливо для двигателей, сожгли их, а для силового поля больше нет энергии, что делает эти машины летающими гробами. Но и даже в таком виде они могут послужить.
Яго достал небольшой пульт, навострит всё внимание на наступающих. Как только враг стал просачиваться между воздушными судами, используя их как укрытие, Валерон сдавил красную кнопку. Вертолёты исчезли в огне, корпуса разлетелись шматами оплавленного металла, поражая всякого на своём пути. Напичканные взрывчаткой машины уничтожили первый ряд наступающего десанта Директории, раскидав его во все стороны.
Тут же и воины Рейха вступили в бой, ознаменовав это выстрелами из автоматов, пулемётов и лазвинотовок. Снова глаза стало рябить от количества выпущенной энергии и пуль. Яго сам открыл огонь, его автомат задёргался в руках, посылая смерть. Десантники не остались в долгу. Они осыпали имперцев смертоносными иглами, несколько парней пали замертво, остальные от боли скрючились. Неумолимой стеной враг наступает со всех сторон и Яго смирился со смертью. Валерон перезарядил автомат и выглянул из укрытия, выискивая следующую цель. Подметив трёх десантников, занимающих другую позицию, он автоматной очередью прервал их бег, тут же переведя автомат в другую сторону и скосив двоих десантников. Рядом с ним ударила очередь – иглы едва на выбили ему глаз и он укрылся за стеной камня и бетона, проверяя оружие.
– Капитан, – разразилась рация. – Нас теснят. У врага танки!
– Полурота «А» обеспечьте западную часть гранатомётчиками, – распорядился Яго, сохраняя спокойствие.
Ещё минута жаркого боя накалила обстановку до предела. Обращённые внутрь себя силы Директории бросились на имперцев. Яго без устали поливает их огнем, рядом с ним падает один человек за другим, а перед глазами пространство кишит народом в серой униформе и бронетехникой такой же расцветки. Кольцо вокруг них медленно стягивают, противников немерено и Валерон ясно понимает, что может тут и остаться навсегда.
– Ответьте! – раздался хриплый голос на новоиперском, чему Яго не верит, и в радости кидается к рации:
– Говорит капитан Рейха Яго. С кем имею честь говорить?
– Говорит командующий объединённых войск генерал Василенко. До нас дошли сведения, что кто-то ведёт бой прямо в центре вражеского скопления войск.
– Да, генерал, это мы, – мрачно доложил Яго, уйдя вглубь бастиона, ибо всё перед окном зазвенело от количества попаданий. – Нас прижали со всех сторон.
– Держитесь. К вам на помощь вылетела группа российско-польского десанта. Мы эвакуируем вас. Пробивайтесь на восток.
– Тут всюду зенитки. Вам не пробиться. С востока уж точно.
– Мы знаем. Дайте ваши координаты, чтобы наша артиллерия вас не накрыла.
– Заливайте огнём всё кроме центрального бастиона. Здесь враг повсюду!
– Хорошо, конец связи.
Валерон осмотрелся – пули летают тут и там, у подножья стен лежат его солдаты, лазвинтовки прорезали воздух, вспарывая технику и обжигая пехоту, но враг всё сильнее давит им на горло.
– Противник практически у бастиона! – разрывается рация. – Полурота «Е» потеряла больше шестидесяти процентов личного состава! Нас прижали!
Но вскоре ситуация изменилась. В другом окне Яго заметил, как с востока летит что-то яркое. Похоже на падающую звезду, но это не она. Множество мерцающих объектов роем приближаются к ним. Мгновенно они изменили курс и из восходящего потока превратились в нисходящий дождь. Их соприкосновение с землёй обозначил яркий взрыв и грохот. Всё больше ракет посыпались с неба, превращая воздушную оборону Директории в разбитый мусор.
– Прорывайтесь в точку высадке десанта, – обозначил голос из рации и сообщил тут же место.
– Господин капитан, что это? – спросил боец.
– Наши союзники, – ответил Яго вблизи стоящему солдату, тут же примкнув к рации. – Воины, нам нужно прорываться на восток, в зону эвакуации. Полурота «С», идёт в арьергарде и прикрывает отход. Полуроты «В» и «D», вы прикрываете фланги. Остальные по центру. Вперёд.
Выжившие стали спешно ретироваться, отходя за пределы бастиона навстречу горе оплавленного металла и разбросанных тел.
– Вперёд, братья! – воззвал капитан, приделывая к автомату длинный штык на всякий случай. – Отбросим этих тварей!
Яго вырвался вперёд, обступая разбитые танки. Ему на встречу выскочил десантник, но тут же получил иглоподобный клинок, разрезавший крепкую одежду и прошедший в плоть. Вторым Яго поразил воина в красной броне с символом восходящего солнца на груди. Его солдаты хлынули на восток, продавливая себе путь к спасению.
Капитан отскочил назад, упав посреди тел мертвецов за каким-то бетонным блоком. Пулемёт на вышке прижал целые отделения к земле. К нему присоединился целый оркестр из звонких автоматов и трещащих лучей энергии.
– Проклятые уроды, – выругался Яго, злобясь от секунд промедления и резко поднялся. Подствольный гранатомёт плюнул тяжёлым снарядом, что разнёс часть креплений; вышка накренилась и с грохотом рухнула, похоронив под собой и пулемётчика.
– Поднимайтесь, – взывает Яго, вставая. – Эти паскуды нас не остановят!
Военная база, штабы войск, не исчерпав себя, бросает на имперцев новые силы, всё согласовав по быстротечным голосованиям военных, что до последнего следуют народовластию. Капитан спрятался за полыхающий БТР, когда шесть лучей едва его не сразили. Боевая шестиствольная установка снова разит огнём, на этот раз скосив двух имперцев. Яго мгновенно тошнотворный запах палёной плоти и ощутил горечь на языке. Он подцепил устройство, став кричать в рацию:
– Нейтрализуйте эту дрянь, иначе она из нас жаркое сделает!
Его указание было исполнено, но не истощёнными силами Рейха. В бой ворвалась техника ещё одной страны – удлинённые серебристые вертолёты появились на горизонте и совместным ударом ракет перемешали в кашу крови и грязи директориалов перед имперцами.
– Господин, говорит арьергард. На нас наседают, очень сильно!
Яго ничего не ответил. Его отвлёк десантник коммунистов, вырвавшийся словно из ниоткуда. Игольчатые пули засеяли всё вокруг, трое воинов Рейха взвизгнули и рухнули мёртвые. Ещё один получил ранение в горло, двое зацепились зав руки. Валерон только собрался пристрелить гада, как тот молниеносно отреагировал и ударом ноги выбил оружие. Ещё двое десантников поддержали своего товарища выстрелами, что ранили ноги капитана и тот упал на землю. Подоспевшие парни из Рейха сцепились с десантниками. Ощутив спиной камень и пластик, Яго попытался биться. Он схватился за нож, но враг его выбил и сильным ударом ноги в грудь пригвоздил капитана к земле, направив ему в лицо дуло автомата.
– За народ коммунистический! – выкрикнул враг и уже собрался пристрелить Яго.
Рядом сверкнуло что-то, и вражеский десантник схватился за шею, брызнувшую кровью. Он обернулся, чтобы увидеть, кто его подстрелил, но получил в грудь очередь, отчего и свалился. Через помутневший взгляд Яго увидел, как к нему подбежал воин в незнакомой форме. Это бежевый бронежилет поверх белой пиксельной формы, крупная плотная каска, маска закрывающая лицо, а на рукаве флаг – двуглавый орёл на фоне чёрно-жёлто-белого флага. Ладони сжимают лазкарабин, похожий на Калашников.
– Кто вы? – спросил Яго на родном языке, но ему прозвучал ответ, который он не понял и сказал в рацию. – Мне нужен толмач на русском и срочно!
Спустя пару секунд возле Яго стоял паренёк, которого тряся за плечо капитан стал использовать как переводчика:
– Спроси, что он талдычит! – требует Яго и получает ответ, когда паренёк всё разузнал:
– Он говорит, что прибыл от Российской Империи для оказания помощи. Говорит, чтобы мы помогли расчистить для транспортников площадку, – сказал паренёк, указав на местность, где засел отряд Директории вместе с парой танков.
– Хорошо, – ответил Яго, активировав рацию. – Всем полуротам – приоритетная цель к северу от меня в трёхстах метрах. Это большая площадка, там есть несколько танков и вышка радиосвязи в центре. Отбой.
Капитан осмотрелся. Там, поодали Яго увидел, как с вертолётов высаживается всё больше солдат в форме белого цвета, и единственное их различие – флаги на руках. Но бой зовёт.
Проверив свой боезапас и убедившись, что у него осталось только три обоймы, Яго повёл за собой отряд. На его пути возникли фигуры врагов, но все они были скошены залпами имперцев. Через прицел капитан смотрит на то, как между мешками с песком, разнесёнными постройками и ангарами, бегают солдаты врага. Грохот АК-899 громом разносится вокруг, и всё больше директориалов падают на землю.
Танки, охраняющие площадку, ахнули. Справа и слева от капитана поднялся фонтан грязи с нега, заставивший наступающих слечь.
– Гранатомёты! – кричит капитан.
– Уже!
Пятеро воинов собрались рядом. Первый и второй снаряды угодили под башню плоского танка, а остальные три пробили его борт. Первая машина полыхнула. Капитан поднялся, чувствуя усталость и тяжесть в ногах. Он до конца опустошил обойму, остановив продвижение вражеского отделения, что рассредоточилось среди стены от ангара. Яго аккуратно взял две гранаты, сорвал чеку и швырнул их в противника. Одна взорвалась у стены, а вторая поразила пару человек за ней.
Капитан подстегнул новую обойму, высвободив огонь и свинец. Ракетоносец встал рядом с ним, устремив трубу во второй танк. Двумя секундами позже вражеская техника разлетелась на объятые пламенем осколки. Следующие три залпа лазвинтовки пронеслись мимо капитана, расплавив подпорки башни связи. Она накренилась на один бок сначала, а затем и вовсе завалилась набок со скрежетом, обрушившись на низкую постройку, сотворив из неё кучу металла, пластика и дерева.
Яго прыгнул за мешки с песком, всё ближе подходя к площадке. Зарычали автоматические пушки и часть имперцев стала воспоминанием. Усталые бойцы гвардии встали по периметру, не способные пройти через заградительный огонь пулемётов и тяжёлых орудий.
Но на помощь подоспел союзник. Вертолёты засеяли ракетами автопушки, полыхнувшие. Яго из последних сил поднял себя и повёл вперёд часть солдат. Он перемахнул через разбитую стену, оказавшись посреди разбросанных тел и огня. Ещё пара очередей опрокинула солдат Директории.
Капитан осмотрелся. Вокруг, за пределами площадки, всё ещё звучат звуки битвы, агония и перестрелка. Дым взметается со всей базы противника. Усталый Яго, не веря, что сегодня он вернётся домой, поднёс рацию к губам, края которых подняты в лёгкой улыбке.
– Сообщи нашим союзникам, что цель – выполнена.
Глава двенадцатая. «В когтях безумия»
Этим временем. Рим.
Данте пытается сосредоточиться на каком-нибудь труде, но всё совсем не получается. Работа совершенно не идёт из-за постоянного чувства присутствия кого-то, кто сейчас воплотится из глубин его подсознания.
Сконцентрировавшись над планшетом, он попытался что-то написать, но его сбивает с обычного настроя жуткий холодный голос воплощённой тьмы, который слышит только магистр:
«– Данте, мальчик мой, ты решил отринуть меня работой? Но я здесь, рядом с тобой и тебе не избавиться от меня».
– Уйди тварь, – трясущимися руками Данте отбросил планшет. – Хватит! Хватит меня преследовать!
«Не-е-ет!», – громогласно прошипело существо. – «Я ведь уже говорил, что я твой вечный обвинитель? Мало того, что ты не спас свою семью, так ты подвёл и паренька, что был вторым канцлером».
– Э-э-это не м-моя вина! – вскрикнул Данте, вскочив со стула и откинув его. – Я-я-я не виноват!
«– Давай не рассказывай мне сказок. Не говори об этом, ибо я знаю. Я – твоё чувство вины, переросшее тебя многократно и если ты не найдёшь покой в моих объятиях, то будешь мучим вечно».
Валерон готов был бы продать всё своё имущество, отдать все деньги или должности, лишь бы избавиться от назойливого собеседника. Магистр хватается за чёрные волосы, сдавив голову и усилием воли пытаясь отторгнуть от себя альтернативную личность.
«-Нет, не всё так просто. Я – твоя вина. И я тебе говорю, что ты должен был удержать Рафаэля от сих действий. Если бы не твоя нерасторопность и заносчивость, то мальчик был бы жив. И его жена… ох бедная Калья! Она бы не испытывала сейчас столько боли и гнева».
– О-ох, – тяжело выдохнул Данте, рухнув на пол и упершись спиной в холодную стену; сверху из окна надувает слабый ветер, ласкающий макушку Данте, который магистр практически не ощущает.
Неожиданно парень вспомнил, что у него есть более сильные таблетки. Вобрав все силы он смог себя поднять и ринулся к столику за которым работал. Книжные полки, ковёр и техника вокруг стали серыми декорациями, чем-то не существующим на фоне проблемы.
«– Таблетки тебе не помогут, Данте!», – кричит существо. – «Ты не убежишь от твоей вины. Ещё далеко с юношества ты не бог уберечь друзей. Помнишь ту боль, что приходилось терпеть их родителям? Ещё с юности ты убивал и грабил невиновных. Ты же помнишь тех парней-малолеток, у которых вы отобрали деньги? А ведь они несли их на выкуп за своего друга, которого потом продали в рабство. И ты не мог не знать об этом, мой Данте».
– Уйди, – шепчет магистр, перебирая руками бумажки, целлофаны, ручки, карандаши и провода, ища белые треугольники, но не находит их, что заставляет его дрожащими губами искать себе оправдание. – Я в эт-этом н-не вин-виноват. Я н-не з-з-знал.
Данте нашёл таблетку и схватил её, подведя к губам. Он положил её на язык и сглотнул, ощутив её шероховатую поверхность. А в мыслях появилась воспоминание о том, что она подействует в пределах часа.
«– Этим тебя ты не спасёшь. Я снова и снова буду являться к тебе. Воззри на дела свои, человек и увидь, что все они пропитаны поражением. Помнишь клятву в детстве, что спасёшь родных, ибо мать твоя сгинула? Ты помнишь клятву в храме? Ты не сдержал их».
– Ну яви себя! – закричал в отчаянии Данте, уже не зная, что делать.
Перед Данте объявился тот, кто мучил его всё это время. Посредине комнаты сначала образовался пучок света, который стал темнеть, пока не стал цветом угля. Затем эти волокна стали клубиться и разрастаться до тех пор, пока не обрели форму чёрного человека, облачённого в пальто, брюки и сапоги. До тошноты смрадным запахом веет у ног этого существа дым, создающий вокруг альтер-эго странную жуткую вуаль. Магистр направил взгляд на лицо существа и нашёл в нём себя, только это перековерканная маска боли и страданий, а вместо глаз два пылающих огоньками смерти изумрудных пучка света. Губы не шевелились, но громкий обвинительный и мерзкий глас раздался словно отовсюду:
«– Данте, Данте… Данте. Ты хотел увидеть меня, и ты зришь. Найдя меня в себе и себя во мне, ибо мы едины».
– И что же ты хочешь? – спросил Данте, ползком добираясь до ближайшего дивана.
Существо медленно проплыло возле него, и встало рядом, будто мать над ребёнком. Костлявые пальцы коснулись головы, потрепав волосы, и Данте будто бы ощутил могильно-холодное прикосновение этого существа. Не раскрывая рта, тварь донесла до магистра своё желание, Данте только с опаской и отвращением смотрел на лицо, которое даже не изменилось:
«– Забвение. Вечное и сладкое. Оно ждёт тебя, магистр. Тебе стоит только сделать это. Один шаг и ты в его лапах. Поверь, там ты проведёшь до конца жизни».
– Не-е-е-ет! – взревел Данте.
«– Ох, мальчик мой оно взывает к тебе. Иди, купи алкоголь и начни свой путь в синюю бездну. Или может тебе хорошо станет от табака, или порошков необычных? Мой милый Данте, брось всё… ты ведь никого не смог сберечь, так смысл вообще что-либо делать? Брось всё, найди утешение своё в судорожном забвении удовольствий. Будь то в алкоголе, наркотиках, игрищах или объятиях блудниц. Неважно, Данте, главное – тебя ждёт забвение в этом… ибо оно ведёт к абсолютному омертвению души».
Валерон смог забраться на диван. Пока таблетка не подействовала, он вынужден терпеть самого себя, истязания альтер-эго, которое наконец-то озвучило свои требования. Данте всегда думал, что его цель – сначала он должен выжить, затем он должен оберегать добрых людей и сражаться во имя Канцлера по всему миру. Потом его долгом стала охрана и забота о жене и детях. Воспитанный в духе постоянного долга ему трудно было проявить вольность в душе, в том числе в области любви. А потом его миссией явилась охрана державы. Но порождение его тёмных углов подсознания призывает всё это бросить, и уйти в безумие. Данте понимает, что это – порождение обратной стороны постоянного желания и стремления исполнить долг. Это концентрат вины и протеста, ложь эмоций, что призывает уйти с единственного возможного жизненного пути, лишь бы не исполнять предначертанное.
«– Ты познаёшь меня, Данте», – прошипел зверь, радуясь мыслям магистра.
– Ты – есть отражение перекосов во мне, – слабо лепечет Данте.
«– Моя сущность куда более инфернальна», – льётся леденящий ужас альтер-эго, которое склонилось над Данте и гладит его по лбу, уподобившись пародией на заботу матери о сыне.
– Святый Боже, – взмолился Данте и потянул ко лбу пальцы, скрещённые в двуперстии по обычаю имперской церкви, – П-п-пом-моги мне.
– Я, – голос существа задрожал, и стал слабеть, а его образ медленно стал исчезать из видимого мира. – Ещё вернусь, – Данте не знает, что ему помогло – крест или таблетки, но он рад избавиться от собеседника; и когда он покинул магистра, Валерон смог закрыть глаза и предаться сну. Хоть на немного.