– Это стало поводом к войне?
– Нет, что ты. ССША декларировали начало войны, как «стремление побороть рабство и дикарство на юге», но по факту они бились за земли. Но в финальной битве под Нью-Йорком мы разбили их.
– Ладно, давайте перейдём к моей цели, – Эстебан отбросил в сторону все остальные размышления. – Экспедиция Рейха ищет одного устройство, способное открыть любые двери. В той самой Информакратии оно было известно, как инфо-ключ-1. Вы знаете, где ещё могут быть они?
– Вы разве их не все нашли? Раньше Флоренция располагала огромным количеством этих предметов.
– Они были уничтожены, – Командор допил чай. – Причём все, которые были найдены. Канцлер опасался, что они могут быть использованы для того, чтобы открыть двери его замка.
– Это было ожидаемо, – Маритон приступил к еде. – Есть ещё один тайник, где я, да ещё пара парней спрятали некоторое добро от Информакратии. Я надеялся вернуться в Италию. Не думал, что Рейх столько выстоит, но тут меня история засосала.
– И где же он? – с бережностью спросил Эстебан, навострив всё внимание.
– А тебе зачем? – в глаза собеседнику взглянул старик. – Ты же уже не в Империи, расположился на северах, а тут тебе ключи подавай. Зачем?
– Боюсь, эта информация конфиденциальна.
– Послушай, сынок, не лукавь передо мной. Я прошёл через огонь, воду, боль. Воевал, чтобы ты выжил. И ты думаешь, что я заслуживаю вранья?
Эстебан, смотря в очи старика, видит в них чистоту и незлобие. Командор понимает, что пережил Маритон и то, что лгать, выкручиваться бесполезно и лучше всё рассказать, как есть. Тут нет Яго, который сразу стал бы давить и парень решается. С его уст низошло слово, поразившее старика в самое сердце. Командор поведал, как спасал юношу, семье которого был должен, как едва не умер в Пустоши, и как они бежали из Империи во время переворота. Он рассказал, поведанное Яго – о маленькой гражданской войне и как безумие мраком клубится у императорского трона. Выражение лица у Маритона постоянно менялось, становясь всё мрачнее и угрюмее, его эмоции выдавали недовольство тем,
– Услышал я много. Если всё так и есть, то вам действительно нужна помощь, – Маритон практически доел принесённое. – Что ж, я вам скажу так – если есть какая-нибудь полезная вещь, то её надо брать с собой.
– Так он у вас? – оторопел Эстебан. – Этот ключ?
– Да, – Маритон поднялся со стула. – Не беспокойся за оплату. А теперь пошли… расскажешь мне о Рейхе и как поживает старина Флорентин.
Глава пятая. «Ради общего блага»
Спустя два дня. Рим.
Над святым градом торжество ночи – облака в кое-то мере отступили, рассеялись перед ликом серебряной луны и многочисленных звёзд. Небесное покрывало цвета темнейшей синевы распростёрлось над огромным городом от одного края горизонта до другого.
Холодный ветер бродит по опустевшим улочкам, где ходят только патрули Трибунала Рейха, Империал Экклессиас и Полиции. Они призваны предупреждать нарушения, карать преступников и следить за тем, чтобы ни один гражданский не покинул своего жилища без уважительной причины до шести утра. Но как по мановению руки чудесного совпадения – маршруты всех патрулей проложены мимо Императорского Дворца.
Монументальное строение, высящееся на множество этажей, аккуратно встроенное в собор святого Петра, завораживающими готическими шпилями оно пытается дотянуться до самого небесного свода. Разросшийся на весь бывший Ватикан, дворец получил название «Канцлер Цидалис». Его огромные тёмные стены исполнены множеством аккуратных прорезей света – окон, гигантские и массивные ворота, высотой в трёхэтажный дом, таят сказочное убранство, шик и лоск, дарованный ему новым правителем Империи.
Впрочем, тем, кто подступает к Дворцу с добрыми намерениями, скоро предстоит узнать все тайны обиталища самого главного человека в Империи. Отряд в полсотни человек спокойно миновал укрепления и контрольно-пропускные пункты. «Ангелы» и Охранная гвардия, поставленные наблюдать за спокойствием трона, без зазрения совести пропустили своих.
Пять десятков воинов – солдаты в странной одежде – щитки и наколенники прилегают к крепким бронесапогам под колено; торс прикрыт пластинчатым бронежилетом, на который повешено множество подсумков; лицо и голова скрыты за маской с каской; а руки их отягощены короткими тёмными карабинами. Возглавляет их высокого роста мужчина, его торс укреплён пластиной панциря, под которой часть кожаного камзола.
– Господин магистр, – спросил рядом стоящий воин, у которого красная нашивка пошита на грудь. – Наши агенты во Дворце сообщают, что ворота под контролем, первые посты охраны были сняты. Похоже «генерал смерть» всё-таки за нас.
– Капитан, – раздался ледяной глас, губы слабо зашевелилось на холодном белом лице. – Приготовьте отряды бронебойщиков.
– Вы не верите, что Виорельде будет с нами до конца?
– Я не хочу, чтобы наша задача провалилась. Кто знает, что может произойти с его сознанием, и он не устроит на нас засаду из своих «Стражей». Всё должно произойти быстро и эффективно.
Магистр Данте, пошедший на отчаянный шаг, слабо потирает рукоять оружия. Это короткий меч, на лезвии которого всё ещё виднеются символы на латыни. У пояса прикреплено плоское устройство светло-голубой расцветки, со странными усиками по краям. На поясе болтается пистолет – это блестящее серебром оружие стилизовано под Вальтер, но только вместо патронов у него батарейка.
– Господин магистр, – Данте услышал грубую речь в наушнике. – Вы готовы сделать это?
В душе Валерон ощущает какое-то движение. Несмотря на то, что он выпил таблетку с транквилизатором, его дух что-то сотрясает, не даёт покоя. Он наконец-то избавит Рейх от правления Рафаэля, но только в Империи ли дело? Он пойдёт на измену, свергнет одного ради сотен миллионов. Он знает, что этот человек стоит за тем, что является одним из столпов
– Да, – ответил магистр, вспоминая, что для него есть нечто больше, чем целый Рейх.
– Там, за первыми воротами нас ждёт секция с его… причудами и только за вторыми восседает Рафаэль.
– Я знаю, боец, – с эфемерными нотками рявканья, выдал Данте. – Нам пора заворошить всё это.
Воин быстро связался с теми, кто за вратами, чтобы открыть путь. По рации пролетели всплески статики, раздались хриплые слова одобрения и местность накрыл страшный гул. Механизмы и металлические детали заскрипели, поддались требованию распахнуться и привели повеление в исполнение. На стальных листах рисованы картины, чей мотив един – первый император захватывает город за городом, до тех пор, пока не началась битва за Рим, которой посвящён отдельный сюжет. Данте не стал рассматривать все изображения, зная, что на них – покорение бывшей Италии, в котором он принял непосредственное участие.
Массивные исполинские врата открыли вход, и группа молниеносно ринулась внутрь, но тут же столкнулась со встречающей стороной. Четыре воина в латной техноброне, на серебряном покрытии которой слабо пляшут огоньки ламп.
– Рады вас видеть, господин Данте Валерон, – голос «рыцаря» через аудиорешётку кажется грубым, и резким.
– «Стражи шпиля». Преданные сыны Лорд-Магистрариуса, – в эту речь должно была быть вплетена ирония, но у магистра получилась холодная реплика, словно бы он зачитывал документ.
– Мы верны трону, верны Рейху, – гневно выпалил другой воин. – Но не безумию и не сумасшествию, в которое погружается Рейх. Впрочем, сейчас вы сами всё увидите.
Воины двинулись внутрь Дворца, где их ждало ещё одно неприятно открытие. Магистра, лишённого респираторной маски тут же обдало страшной вонью, от которой его живот слегка скрутило. У колонн, поддерживающих своды потолка, прикованы люди – мужчины и женщины, на которых слабо трепещется рваная одежда. Из далёких углов доносятся стоны и, приложив усилия, Данте разглядел мерцание прутьев клеток и понял, кто там может быть. Изумительные фрески и изображения, посвящённые военным победам Империи – сбиты и валяются крошкой на мраморно-гранитном полу. Статуи сокрушены тяжёлым молотом.
– Отправьте сюда спасательную команду, – приказал Данте, идя и смотря на то, в какое безумие скатился Архиканцлер; магистру стало понятно, что эти несчастные люди – те, кто недостаточно почтенно выразили благоговение перед Рафаэлем; фрески и статуи постигла сия страшная участь за то, что красотой они могли отвлекать народ от созерцания восхищения императора.
– Есть, – повинуется один из воинов. – «База», приказ магистра. Нам нужно дополнительно три отделения для эвакуации гражданских в тяжёлом состоянии.
Рядом идущий «Страж шпиля» с сарказмом заметил:
– А ведь всё это творилось ради «общего блага». Ведь это всё для «стабильности» государства.
– Нет, – возразил Данте. – Всё это, – магистр обвёл рукой залу, – ода самолюбию и гордыни только одному человеку.
Вонь от испражнений перемешивается с терпким запахом гари и Данте то и дело замечает кучки пепла в тёмных местах просторного замка. По всему видимому тут жгли книги и картины, вместе с гобеленами и ещё чем-то.
Команда Данте и «Стражи шпиля», оставив за спиной первую секцию полного безумия, пришли к аллее статуй, где раньше красовались герои Империи, но теперь их нет.
– Вот мы и в зале славы… славы одного человека, – резкий грубы глас «Стража Шпиля» разнёсся гулким эхом по опустевшему пространству.
Данте же воочию наблюдает за тем, как поработал Виорельде, одновременно лицезря новую «аллею». Ни одного охранника или стражника внешних комнат, нет ничего и никого, чтобы могло остановить их до врат второго отделения. И в тоже время Валерон испытал бы омерзение от того, что из статуй тут только одно изваяние – Рафаэля. Архиканцлер, преисполнившись ощущения собственной важности и величия, решил всё застроить здесь статуями, посвящённому себе любимому. И как он сказал «дабы народ имперский, находящийся здесь, имел понятие о том, кто власть и кому поклонение нужно давать».
Драгоценными металлами и чудным камнем сделаны эти изваяния, только стоят они на месте героев, тех людей, чьими усилиями и кровью строился Рейх. И новый правитель посмел так поступить? Он, в самолюбии, гордыни и спеси низверг тех, кто стоит за Империей, только бы народ славил его любимого? Для Данте эти мысли уже не имеют значения, ибо он вознамерился принести ему кару совершенно за другое дело, за то, что однажды в далёком прошлом был отдан приказ, из-за которого вся жизнь парня была изменена.
– Ваши люди хорошо поработали, – магистр развеял тишину, прерываемую звонким стуком металлических сапог «Стражей». – Нет ни одного охранника, камеры не работают.
– Иронично, что те, кто обязан охранять покой Архиканцлера, поднялись против него? – сквозь шипение решётки донеслась усмешка. – Это как нужно довести своих верных слуг, чтобы и они подняли мятеж?
– Но восстаём мы не против всего Рейха, но против одного человека, погрязшего в мракобесии и безумии.
– Безумии? Вам ли говорить – от мести до сумасшествия всего пара шагов.
– Откуда такие мысли?
– Предположил, добрый господин. Вы могли бы играть в свои подковёрные интриги, как и делали раньше, могли бы также влиять на Рафаэля с помощью своих действий в Империи, периодически ему напоминая, на что способен ваш Орден. Но нет, вы решили лично нанести ему визит, без просьбы аудиенции.
Они прошли ещё несколько метров, пока не прошли за своды врат третей секции, последней на пути к цели. Здесь же темнее, чем в остальных, ибо её стены облицованы тёмно-алыми плитами, окон тут нет, освещает всё тусклый тёплый свет, исходящий от жаровен. Огромные чаши расставлены по углам, от них исходит треск, жар и свет, придавая подобие мистичному не без этого странному месту.
– Что это за комната? – спросил один из воинов. – Раньше тут её не было.
– Тут располагалась молельная комната императоров и их подчинённых, – Данте указал под потолок, где виднеются мазки и попытки закрасить лики и изображения многих святых из прошлого.
– Богохульство, – разозлился воин. – Надругательство над святыней.
– Наш Архиканцленр думал тут принимать либералов и коммунистов. Либералам бы он говорил, что отказался от одной веры и во имя этого тут хочет устроить жертвенник.
– А коммунистам, что собирается отказаться от веры вообще, – завершил мысль Данте. – Что ж, не слишком дальновидно. Церковь подняла бы возмущения, а вместе с ней и народ.
– За этим мы и здесь, магистр, – «прорычал» воин в блестящем доспехе. – Что бы «изъять» элемент раскола.
– Ладно, приготовимся. Впереди нас ждут трудности, – Данте ускорил шаг, всё ближе подходя к большим вратам, сияющим серебряной отделкой и лишённой створок – это один большой монолит.
– Именем Архиканцлера стойте! – в один голос приказали двое воинов в синей форме, укреплённой бронежилетами, щитками и пластинами металла. – Никто без его ведома не может потревожить священный покой.
Данте понимает, что с ними договориться не получится, что эти люди – фанатики своего долга и они единственные, кого не удастся подкупить или убедить на пути к цели. Они, набранные совсем недавно из военных и стражей порядка, воспитанные в лучших училищах, прошедшие психо-обработку, и взращённые только для одного – охранять покой своего повелителя. Поэтому Валерон даже не предпринимает попытки говорить, вместо этого только отдавая приказ:
– Не смертельно.
Энерго-карабины в один момент ударили по ногам и рукам солдат, заставив их выронить ружья и упасть на ступени. Спустя пару секунд солдаты магистра выключили их работой прикладов.
– Со всеми ты так не справишься, – пробурчал «Страж». – Их там сотня, или больше, – могучий воин перехватил алебарду в боевое положение, щёлкнул по кнопкам, и её лезвие окуталось сетью всполохов электричества и узорами тока.
– Я знаю, – кивнул магистр и, зажимая в руке устройство, приблизился к панели управления вратами; он аккуратно сбил крышку и обнажил схемы и кучи проводков, а затем следуя инструкции аккуратно подсоединил «ключ» к нужным элементам механизма и со всей силы нажав на светло-синий треугольник.
Механизмы подчинились – информационная защита пала и большой кусок металла стал подниматься, приоткрывая завесу неизвестности, за которой прячется и большое удивление для всех участников компании. Там, в большой просторной зале, чьи стены и пол выложены белой плиткой, покой императора стерегут совершенно не верные сыны Рейха. Данте заприметил мерзкие узоры лиловой и тёмно-багровой формы наёмников, а также бездушно-серые, лишённые знаков отличия, шинели солдат другой страны.
– Что за мерзкое предательство!? – взревел «Страж». – Почему эти неверные, отвергающие праведный свет власти Империи находятся в самом сердце нашей родины?
Данте бы тоже мог удивиться, если бы не многолетний приём транквилизаторов, сделавший из него лёд, в котором покоится древний ужас. Магистр осмотрел ряды солдат, сквозь которые прошёл один из солдат, облачённый в пальто расцветки хаки. Он, потерев светлый волос, громогласно изрек:
– Мы здесь участвуем в переговорах по территориальным спорам. Ваш Архиканцлер нас пригласил быть участниками. Вы не смеете мешать великому процессу установлению свободы и переходу целых народов под иго либерализма.
Магистр с пистолетом наперевес идёт вперёд, рассеивая напряжённое молчание стуком сапог. Он обошёл «Стража», поднявшись по ступеням и смотря в глаза воину, стал говорить:
– Переговоры окончены. Вы можете уйти по-доброму. Если настаиваете на своём, то ваши страны получат вас в «цинковых пиджаках». Решайте.
В ответ вражеская сторона недолго думая дала ответ. Мужчина вздёрнул руку и тут же воины «Республики» и Директории Коммун подняли оружие, но Данте отреагировал быстрее. Его пистолет изрыгнул энергетическое пламя в виде устремлённых лучей. Они один за другим поразили его грудь. После этого Валерон рывком откинул себя назад, оказавшись за «Стражем», принявшим на себя первый залп врага. Его серебристая броня мгновенно почернела во многих местах, но он выдержал.
– Открыть огонь на поражение! – приказал магистр, и битва за императорский престол началась. – Прорываемся!
«Стражи шпиля», прорычав боевой клич, ринулись вперёд, лаская себя приливным потоком пуль и лучей. Их алебарды, окутанные молниями, опустились на ряды вражеских воинов, не успевших рассеяться, выкрасив белый пол мазками битвы. За ними в проход ринулись штурмовики «Ангельской Стражи». Аккуратно и по одному они пробегали и занимали позиции за колоннами, лавками и высокими ложами с клумбами цветов, используя всё это как укрытие. Светло-жёлтые насыщенные лучи вместе с треском наполнили помещение, разрезав воздух на раскалённые лоскуты, пули роем всё заполнили, не давая возможности подняться.
Данте стало трудно дышать. Лёгкие обжигал горячий воздух, смердящий запах боя не давал нормально продохнуться, и он сорвал с пояса одного из своих воинов респиратор, мгновенно его нацепив. Следующим движением он нацепил на грудь металлическую шайбу и активировал её. Вокруг магистра замерцало светло-синее поле, останавливающее всякий снаряд или энергию.
Валерон перешёл в наступление. В его правой руке сверкнул меч, с древними символами, а левая осветилась группой выстрелов – лучи света уподобились стрелам, что поразили троих воинов Директории, опалив их шинели. Данте перевёл руку, и пистолет залил огнём позиции врага за горшком с цветами. Бронежилеты врага сверкнули, лиловая форма стала тёмной и двое слуг «Республики» пали.
Рядом с ним идут «Стражи». Это могучие машины войны, выкованные только для битв. Пока их доспехи держат множество попаданий, алебарды рассекают пространство ужасающими кроваво-красными мазками, пожиная страшную жатву. Посреди обычных людей – они серебряные монстры, которые пляшут смертоносный танец среди серых и лиловых форм.
– Сгруппировать огонь! – приказывает вражеский командир и не менее двадцати энергетических винтовок и автоматов уставились на передового «Стража шпиля». Его нагрудник засиял от напряжения и раскалился. Внутренние механизмы и провода расплавились, застопорив механику брони.
Могучий воин повалился на одну ногу, нисходящим ударом алебарды расплющив двух бойцов врага. Но это его не спасло. Ещё один групповой залп в область шеи разорвал сочленения и крепления, прожигая и плоть. «Рыцарь» с грохотом повалился на пол, чем вызвал вспышку праведного гнева в сердцах имперцев.
– Проклятые нечестивцы, – выругался другой «Страж», несясь в скопления врага, под прикрытием огня штурмовиков. – Вы пришли в наш дом, выполняете указания безумца и забрали жизнь верного сына Рейха! – массивная фигура разнесла клумбы, очертив широкую дугу алебардой, обратив в дёргающиеся тела не менее полдюжины противника.
– Штурмовики, – отдаёт приказ Данте. – В наступление. Подавить вражеское сопротивление.
Воины поднялись в пол роста и устремились в бой. Их винтовки и карабины лучами энергии и штормом пуль прижали остатки вражеских сил. У колонн, клумб, лавок – их находили везде. Магистр идёт впереди всех, его пистолет в упор расстреливает врагов. Его энергополе продолжает держать напор, пока не заканчивается заряд в батарейке. Он мгновенно прыгает за какое-то заграждение в виде разнесённой колонны и его прикрытием становится огонь верных солдат.
Враг в отчаянной попытке выстроить сопротивление формирует у белых ступеней последний рубеж – линию с гранатомётами и воинами, несущими тяжёлые плазменные пушки. Они собрались у остатков фонтана и скамеек, ощетинившись стволами и пузатыми дулами пушек, что должны залить имперцев огнём.
– Уничтожьте их, скорее! – приказал Данте и в сторону охраны полетели светозвуковые гранаты, разорвавшиеся среди солдат неприятеля.
«Стражи шпиля» воспользовались моментом. Рассекая оставшихся воинов врага, они уподобились серебряному молоту. Несколько металлических фигур врезались в толпы ослеплённых ратников из-за рубежа и проредили их ряды резкими и широкими ударами алебард. Поняв, что огня не будет, штурмовики ордена перешли в последнее наступление. Карабины и ружья прижали к земле растерявшихся солдат, прожигая их защиту, а «Стражи шпиля» делали свою жуткую работу, став подобием кровавых сенокосцев. Не менее полуроты воинов мгновенно утонуло в огне, стали и крови. Рассечённые и раненные солдаты падали на землю, самые отчаянные пытались отстреливаться, кто-то пытался притвориться мёртвым. Крик и вопли, агония битвы заполнили помещение, и когда казалось, что никому не спастись по рации прозвучал приказ:
– Остановитесь. Хватит.
Никто не посмел ослушаться приказа магистра. Орудия смолкли, «Стражи» отошли прочь от ступеней, давая выжившему десятку воинов подняться из груды тел. Они, потрёпанные и изнеможённые, на грани потери сознания от увиденной картины, готовы вновь рухнуть на обагрённый пол.
– Уходите, – сказал им, вышедший вперёд Данте. – Я пришёл сюда не за вами, и не к вам, – магистр обвёл рукой полыхающее поле боя, разнесённые колонны и сожжённые цветы, и пол, с которого слышится всё больше стонов. – Берите своих раненных и уходите прочь.
У них нет особого выбора – или умереть или сдаться. Они соглашаются на условия Данте короткими кивками и расступаются, открывая путь магистру. Последние ворота – толстая пластина металла, которую неважно выдернуть или пробить. Но у Данте есть ключ. Со странным, давно забытым ощущением, которое поколебало ледяную суть Валерона, он идёт к пульту управление. Пальцы выдали лёгкую-лёгкую дрожь, которая для обычного человека незаметна, но для Данте она пронеслась подобно тремору. Магистр посмотрел на перчатку, на ладонь, в которой проявило себя пробудившееся эхо волнения.
– Ещё немного, – прошептал мужчина и воткнул в пульт усики «ключа», нажимая на кнопку и тут же выдёргивая устройство.
Последняя преграда «рухнула» и Данте первый спешит пройти в главный зал этого Дворца, а за ним последовали «Стражи», вместе со штурмовиками. Там, за гранью порога, он видит, что на гранитном полу, прямо напротив высокого палладианского витражного окна поставлен большой широкий стол круглой формы; справа и слева на три метра у стены возвышаются места для сиденья, возле которых стоит немногочисленная охрана – воители в чёрных мантиях. А у самого стола три человека – слева парень в серой шинели, брюках и сапогах того же цвета, по центру черноволосая девушка в платье и кожаном пиджаке… но для Данте представляет интерес тот, кто справа – это высокий мужчина, с тёмным волосом, мутными глазами и лисьим выражением лица, облачённый в фиолетовое пальто. Казалось, что его лицо ничего не выражает, а в глазах сияют огоньки злобы и холодного презрения.
Штурмовики, пришедшие сюда, тут же окружили стол, и немногочисленная охрана не может ничего им противопоставить.
– Ви веть обещали, что оухрана будиет на дожном уовне, – с акцентом, похожим на новофранцузский, проговорила дама.
– Госпо, – посмотрев на парня, магистр холодно поправил себя. – Товарищ и госпожа, я против вас ничего не имею. Вы можете отбыть в свои страны.
– Это возмутительно! – на чётком новоимперском вознегодовал светловолосый полный мужчина. – Народ Директории Коммун не может принять такую дерзость.
– Либеальный Капиталистический Союз не моужет пхинять эуто положенье, – сдержанно, но более тактично заявила девушка.
– А вы уже не «Республика»? – спросил Данте.
– Поуле недавних событий, было реено прэобразовать страну.
– Одна суть – хрень редьки не слаще! – в разговор ввязался один из «Стражей», вышедший к столу на котором карта. – Вы слышали командира – проваливайте, пока не наше терпение не кончилось.
– Неслыханная дерзость! – коммунист стал удаляться; за ним последовала и женщина.
Данте понимает, что далеко эти двое не уйдут во враждебной стране, поэтому распорядился, чтобы отделение быстро организовало их отход и отбытие на родину, вместе с солдатами и телами мертвецов.
– Вот мы и одни.
– Посмотри, как он нашу страну делит! – возмутился «Страж», когда увидел, что пол Балкан отдано Директории Коммун, а юг бывшей Франции радушно подарен Союзу.
– Тише, – чуть поднял руку Данте, подходя ещё ближе, и бесчувственный взор Валерона встретился с помутневшим взглядом Архиканцлера, который тут же возгласил:
– Вы не понимаете! – вспылил Рафаэль. – Всё ради стабильности. Ради её сохранения. Ох, малодушные и неверные, что вы натворили? Разве вы не можете понять, что всё это – для сохранения нашей родины.
– И ради сохранения власти вы отдали куски земли?
– Рейх не удержит эти земли. И твоё маленькое восстание Данте, это подтвердило! – Рафаэль стал судорожно выводить пальцами по карте. – Отдав коммунистам и либералам спорные территории, они заверяют, что больше не станут покушаться на Рейх, а значит и трон мой устоит.
– Ты предал народ Империи ради своего трона? – в слегка подрагивающем голосе магистра можно заметить удивление. – Но, впрочем, я не для этого пришёл сюда, – Данте опустил руку и в его ладони мгновенно оказался пистолет. – С одной стороны, я люблю свою родину и не могу оставлять её в руках такого фанатика, как ты. Но с другой стороны… есть нечто иное.
– Данте…, – прорычал «Страж шпиля», – ты же сюда пришёл не для того, чтобы свести личные счёты? Да и что у тебя такого может быть?
– Посмотрите, посмотрите на него! – возопил Рафаэль, указав на Данте. – Разве ему так важна судьба родины! Разве тебе, магистр так люб Рейх? Нет, не пришёл ли ты сюда для того, что взять реванш за что-то? – в попытках выкрутиться из этой ситуации Архиканцлер пытается переманить воинов на свою сторону. – Солдаты, верные сыны Рейха, неужто вы пришли сюда, пришли по телам ваших соотечественников, чтобы умертвить вашего господина, которые заботится о ваших семьях, о вас и о достатке вашем?
– Не пытайся тут лукавить, – «Страж» медленно опустил алебарду и её лезвие тут же остановилось возле шеи Рафаэля, зловеще потрескивая. – Ты собирался нас всех перебить, собирался нас уничтожить. И за что? За верную службу!
Рафаэль умолк. Он опустил голову и Данте решил взять слово:
– Ты же помнишь, – голос Данте на секунду обрёл человеческие печаль, скорбь и гнев, прежде чем снова нырнул в ледяное «озеро». – Ты помнишь битву за Грецию? Помнишь то, что случилось?
– О чём ты говоришь? – смутился, тряхнув головой, Рафаэль. – Я не понимаю.
– Вспомни. Сначала ты отдаёшь приказ об уничтожении вражеского линкора, потом твоими словами моему брату был положен запрет.
– Как будто это так важно, – фыркнул Архиканцлер, склонившись над картой. – Я не стану отчитываться перед каким-то прощелыгой. И зачем тебе это!?
– Он знал, что стало тогда с ней на корабле, – голос Данте снова стал обретать человеческие оттенки – печаль и досаду. – Он мог бы рассказать о ней на том корабле. Да и он сам поведал, что там было её присутствие. А из-за твоего приказа я лишился возможности узнать, – голос магистра на этот раз сильно задрожал, даже транквилизаторы не в силах удержать буйство эмоций. – Если бы не твоё слово, сейчас всё могло бы быть по-другому.
– Я… я всего лишь исполнял волю моего владыки, – отмахнулся Рафаэль, который не понимает всей серьёзности ситуации, из-за настигнувшего безумия. – Сказано уничтожить – значит уничтожили. А кого там твой брат обнаружил на корабле – не моё дело. Да и сколько времени прошло, Данте? Пора бы забыть прошлое, выкинуть всё.
– Никогда, – речь магистра снова стала холодной, и он поднял пистолет, уставив его дуло прямо в сердце Архиканцлера. – За государственную измену, за узурпацию имперского трона, за незаконную раздачу территорий Рейха, за духовно-нравственное предательство, выраженное в предательстве истин Империал Экклессиас, я приговариваю тебя к расстрелу.
– Что?! – закричал владыка Империи. – Ты не можешь меня так просто убить. Ты не имеешь права! Я – Архиканцлер и на мне держится вся власть в Рейхе! Я его – душа. Убьёшь меня – убьёшь Рейх.
– Я так не думаю.
– Тебя ведёт ведь не забота об Империи и её жителях! Посмотрите люди! Ваш Данте Валерон, прославленный магистр ордена, выходец из трущоб Сиракузы-Сан-Флорен, прошедший ад в городе «бога», и герой войны с Иллирийской Тиранией, победитель Греческой Амфиктионии и мастер раскрытия сотни заговоров, любимец первого Канцлера, пришёл сюда, чтобы отомстить за корабль! Пришёл сюда, потому что на том корабле его брату померещился след той девки. Как же звали?
Архиканцлер из последних сил пытается отсрочить неизбежный конец. Он понимает, что живым отсюда уже не выйдет, а поэтому речами пытается хоть кого-то переманить на свою сторону. Но всё тщетно. Штурмовики ордена верны только своему господину, а «Стражи» сыты тем, что от них хотели избавиться. Местное охранение даже не пытается шелохнуться, ибо для них настал миг избавления от спесивого хозяина, практически лишённого рассудка.
– Я – сама власть в Империи и без меня у Рейха нет шансов выстоять! Если меня убить, то всё – вся система имперского правления посыплется, ибо я тот, кто её удерживает.
Данте же колеблется. Его рука тверда, но вот в осколках души творится самая настоящая буря противоречий. Перед ним тот, из-за которого он потерял годы жизни. Да, с одной стороны магистр произнёс красивую речь о том, за что нужно поразить нынешнего императора, ибо сделанное Архиканцлером – преступления за которое полагается высшая мера наказания. Но с другой стороны, если бы тогда брат имел возможность вернуться, рассказать ему всё, если бы тогда корабль не был уничтожен, то и жизнь Данте могла быть совсем другой.
Магистр видит перекошенное от безумия и злобы лицо, видит, что Рафаэль стал дрожать. Палец то возвращается на крючок, то ослабевает давление и сползает. Впервые за долгие года Данте чувствует сомнение… впервые он вообще что-то чувствует, что для него дурной знак, предвестник грядущих бед.
– За что ты хочешь меня казнить? – как будто забыв весь предыдущий диалог, спрашивает Архиканцлер. – Я ведь сражался за стабильность. Ты пойми, все эти прилюдные порки, казни и тюрьмы – всё ради того, чтобы Рейх жил. Не меня ради были массовые тюремные заключения, акты коленопреклонения и почитания. Всё ради того, чтобы Рейх жил в стабильности.
Но Данте как будто не слышит этих слов. Всё его внимание на мушке, которая заплясала будто сумасшедшая, то наводясь на сердце, то опускаясь. Он ведь не может уподобиться Рафаэлю и уничтожить правителя ради собственных интересов. Тогда разница между ними станет ещё меньше.
– Ты же понимаешь, что по-другому я поступить не мог. Тогда, перед свержением того слабака Казимира, ко мне пришли разные люди из оппозиции. Все они оказались еретиками, отступниками и извращенцами. Ты понимаешь Данте, что только моё правление стало очистительным огнём, что спасёт их заблудшие души, – Архиканцлер стал понимать, что ему грозит, а поэтому, сложив руки на груди, продолжает умолять Валерона.