– Максим, поверь мне, мы уже перепробовали всё, что ты сейчас нам можешь предложить, – твёрдо сказал Дима. – Понимаю тебе сейчас очень тяжело, но просто поверь мне, что ничего нам уже не поможет. Мы не раз говорили с нашими родными, и пытались их убедить не вести себя так…. Мы что только не делали, чтобы тут остаться. Думаешь, моим родителям так хочется уезжать? Бросать город, где они выросли, работу, к которой привыкли, дом и ехать в неизвестность?! Никому этого не хочется! Но наши родные уже начали переходить грань. А что будет дальше?! Боюсь, что дальше будет только хуже! Пока лучше не становится, а лишь хуже. И как ты сказал, что там нам тоже может встретиться кто-то подобный…. Максим, там, куда мы поедем, мы просто не будем никому рассказывать про всю эту историю. И такого точно больше не произойдёт. А ждать и надеяться, что всё само собой наладится, и наши родные привыкнут ко всему этому и успокоятся…. Это вряд ли! Это глупо, Максим! Мы должны уехать. Выбора нет! У нас просто нет выбора. Пойми это, пожалуйста. Нам это решение далось с огромным трудом. Родители долго не хотели принимать это решение, но нам всё же пришлось его принять. Мы больше не можем так жить! За одну неделю наши родные превратили нашу жизнь в ад. Мы уезжаем и это решено. Надеюсь, ты поймёшь нас, и не будешь злиться. Не хочу терять такого друга, как ты. Я очень хочу, чтобы ты поддержал меня в такой ситуации, а не принимал меня за своего врага. Пожалуйста, Максим, не расстраивайся из-за всей этой истории и моего переезда. Больше ничего невозможно сделать! Пойми это! Прошу тебя! Мы хотим спокойно жить, но здесь больше не сможем нормально жить. Как бы это ни было прискорбно, но наша жизнь здесь закончилась. Мы должны уехать. Максим, ты же меня понимаешь?
– Походу вам, и правда, нужно уехать, – из моей груди вырвался тяжёлый вздох. Слова друга на меня подействовали, и теперь я понимал, что у них, правда, нет выбора. Они должны уехать, как бы это ни было тяжело говорить. А мне было очень тяжело это говорить. – У вас очень тяжёлая ситуация. Но держать вас глупо! У ваших родных, видимо, совсем поехала «крыша» и вам надо от них бежать, пока не стало поздно. Боюсь, они вас, и правда, не оставят в покое, пока совсем окончательно не испортят вашу жизнь. Значит, вам точно надо уехать куда-нибудь подальше от них. Как бы мне не хотелось помочь вам и как бы ни хотелось, чтобы вы тут остались, это не в моих силах. И даже не в ваших. Вы должны уехать! – я вновь тяжело вздохнул. – Я тебя понял, Дима. Понимаю тебя, хоть мне это и тяжело делать. Очень тяжело! Но я знаю, что тебе не легче.
– Это верно, – хмыкнул парень. – Ты прав!
– А когда вы уезжаете? – спросил я, надеясь, что они хотя бы нескоро уезжают, и мы сможем ещё пообщаться с другом. – Через неделю? Или когда?
– Вообще-то мы уезжаем уже через пару дней, – выпалил тот.
– Через пару дней? – мгновенно ещё сильнее помрачнел я. Надежда на то, что мы ещё успеем хоть немного пообщаться, тут же испарилась.
– Да. Знаю, что это очень скоро, но родители не хотят с этим слишком долго тянуть. Они хотят это сделать как можно скорее. Но, если что, то родители всё равно мне купят собаку. Именно ту, о которой мы с тобой говорили. Но только они мне её купят уже там, куда мы поедем. Конечно, я понимаю, что ты хотел совсем другого, но уже ничего не исправить. Это не в наших силах! Максим, ты не расстраивайся, пожалуйста, хорошо? Не надо грустить! Мы всё равно останемся друзьями. Мы будем созваниваться. Я точно про тебя не забуду, и ты не забудь про меня. Я буду тебе всё-всё рассказывать о моей собаке, когда мне родители её наконец-то купят. Максим, всё будет хорошо!
– Ну, конечно…. – без тени радости проговорил я. Эти слова Димы никак не могли на меня подействовать, ведь я уже был расстроен донельзя, и не расстраиваться просто не мог. Мой единственный друг был вынужден уехать далеко-далеко, и я не мог ничего исправить и как-то ему помочь. Я должен был потерять своего единственного друга, и это безумно огорчало меня и загоняло в тоску. Парень же тем временем продолжал что-то говорить, пытаясь успокоить меня, но я не слышал ни слова, думая лишь о том, что скоро он уедет.
– Дима, надеюсь, ты всё взял? Ничего не забыл? – спрашивала парня его мама. – Не хотелось бы сюда возвращаться. Как бы здесь ни было хорошо когда-то, возвращаться снова сюда желания особого нет. Так что надо всё перепроверить.
– Мам, я проверил всё дома по нескольку раз, проверил всё, когда мы грузили вещи в машину и здесь уже один раз перепроверил. Я всё взял! Это точно, – успокаивал её сын. – Можешь так не волноваться!
– Я просто не хочу, чтобы ты что-то забыл, – кратко пояснила женщина. – Милый, проверь, взяли ли мы… – она начала доставать своего мужа.
– Надеюсь, хотя бы в поезде успокоится, – повернулся Дима к нам с папой.
Друг со своими родителями уже уезжали, и мы вместе с отцом решили их проводить. Мы не могли не поехать с ними на вокзал. Мы просто обязаны были их проводить и пожелать им удачи. Им нужна была эта поддержка, и мы должны были её им оказать. Тем более Дима был моим другом, и я не мог повернуться к нему спиной и не попрощаться с ним.
Для него этот переезд был таким же тяжёлым, как и для меня – его отъезд. Он так же, как и я, терял своего друга, а также был вынужден бросить всё, к чему так привык. Он переезжал в совершенно новое для него место и не знал, что там его ждёт. Так что я просто обязан был проводить его, попрощаться с ним и пожелать удачи, хоть мне и было тяжело это делать.
Моё сердце просто разрывалось на части от мысли, что я больше никогда не смогу нормально пообщаться с Димой и прощаюсь с ним навсегда. Да, может быть я смогу с ним говорить по телефону, но это всё было не то. Личное общение это не способно заменить. И от этого становилось невероятно больно и тяжело. Мне было очень больно и тяжело!
Мне даже хотелось развернуться и броситься бежать с этого места, но я держался ради друга, которому я тут был очень нужен. Ну, а также держался благодаря папе, который стоял рядом со мной. Он точно не позволил бы мне убежать и не попрощаться с Димой. Ведь я сам потом об этом жалел бы, но ничего поделать с этим желанием не мог, потому что стоять здесь было очень тяжело!
Прощаться всегда тяжело и больно, а, когда ты понимаешь, что, скорее всего, больше никогда не увидишь человека, который стал тебе так дорог, становится ещё больнее и тяжелее. А я, скорее всего, больше не смогу встретиться с другом. Он сюда точно не захочет вернуться, а слепому парню путешествовать не очень здорово. Так что мы точно больше не сможем встретиться. По крайней мере, в скором времени. Дима мне стал так дорог за то время, что мы общались и теперь я был вынужден с ним прощаться. Обидно, что подобное происходит в мире и кому-то, кто тебе так дорог, приходится куда-то уезжать.
Лорд также был со мной и папой. Я не мог не взять его на прощания с другом. Во-первых, Дима хотел его в последний раз увидеть и погладить, во-вторых, пёс тоже должен был попрощаться с ним. Лорд же ведь знал его и немного привык к нему, но также больше не сможет встретиться с ним. Ну, и в-третьих, пёс нужен был мне. Я просто не мог взять и оставить его дома. Пока Лорд был рядом, мне было немного легче. Я понимал, что, хоть друг и уезжает, у меня ещё есть мой питомец и я не так уж и одинок. Но это было слабым утешением! Да, пёс был мне дорог и был способен заменить мне друга, но такого друга, как Дима, даже он не мог заменить. С парнем я мог говорить обо всём на свете, и он меня всегда понимал. Я никогда не смогу поговорить с Лордом так, как говорил с Димой.
Так что, как бы ни было это тяжело, друга никто не был способен заменить. Он был незаменим, и я его терял. Неизбежно и медленно терял! Уже вот-вот должен был тронуться с места поезд Димы и его родителей, и они уже должны были на него идти. А мне лишь оставалось смириться с этим и отпустить своего друга, потому что выбора ни у меня, ни у кого-то ещё не было. Выбор сделали за нас, а нам лишь оставалось смириться и делать то, что нужно. Проще говоря, плыть по течению, что мы сейчас и делали.
– Ну, что ж, ребята, я думаю вам надо прощаться, – раздался голос отца Димы, который привёл меня в себя и заставил вздрогнуть. – Спасибо тебе за всё, Максим. Ты стал замечательным другом для нашего сына. Мы тебе очень благодарны. Будь счастлив! Пусть у тебя всё будет хорошо. Мы желаем тебе удачи!
– Да! – поддержала мужа мама парня. – Мы оба желаем тебе удачи и счастья! Прощай и не грусти из-за уезда друга. Он же будет тебе звонить, и вы сможете хоть немного общаться. Так что всё будет хорошо! И у тебя, и у него. А это главное!
– Ага. Спасибо, – слабо улыбнулся я. – Вам тоже я желаю удачи. Пусть у вас всё будет хорошо там, куда вы поедете.
– Спасибо. Ладно. Не будем вам мешать прощаться. Мы пойдём, отнесём все вещи в поезд и будем тебя там ждать, Дима. Давай только не слишком долго, а то уже скоро поезд должен поехать, – поспешили уйти родители Димы, и, видимо, лишь кивнули моему отцу, так как ему они ни слова не сказали. Скорее всего, им было также тяжело уезжать, как и самому парню, а так же, как и мне было тяжело с ним расставаться. Они же ведь тоже всё теряли, что у них было тут, и у них должна была начаться новая жизнь. А это всегда тяжело для всех людей абсолютно всех возрастов. Ни для кого переезд никогда не является таким лёгким и простым.
– Ну, что ж, Дима, – подал голос папа, – я также хочу тебе пожелать удачи и счастья. Ты хороший парень! И я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Конечно, жаль, что ты уезжаешь и что Макси теряет такого друга, но я понимаю, что ты в этом не виноват. Правда, Макси толком мне не рассказал, почему вы уезжаете, но он сказал, что это не твоё решение и что вы вынуждены на это пойти, и я вам верю. В любом случае это не моё дело и вы сами должны в этом разбираться. Так что я хочу с тобой попрощаться и отойти, чтобы не мешать прощаться вам с Макси. Прощай, Дима, и пусть у тебя всё будет хорошо. Будь счастлив в том месте, куда бы вы ни ехали!
– Спасибо вам большое, – улыбнулся молодой человек. – Мне приятно такое слышать. Спасибо! Надеюсь, мы всё же ещё когда-нибудь встретимся и с вами и с Максимом. Максиму очень повезло с отцом. И мне очень не хотелось бы прощаться ни с кем из вас, но выбора, правда, нет. И мне также хотелось бы вам рассказать почему, но это очень длинная история и вам лучше её не знать. Пусть всё остаётся как есть. Это хорошо, что вы верите мне на слово. Спасибо вам за это! Большое спасибо!
– Не за что, Дима. Ладно. Теперь прощайтесь с Максимом, а то я трачу ваше время на бесполезные разговоры. Я постою вон там. Пока, – проговорил папа напоследок и наконец-то оставил нас наедине.
Когда мы остались вдвоём, пару секунд царила полная тишина. Я молчал, а Дима просто смотрел на меня и думал, как лучше начать наш разговор. И вот наконец-то он решился и заговорил:
– Максим, мне очень жаль, что всё так вышло. Жаль, что мне приходится уезжать, а ты остаёшься тут. Знаю, как тебе сейчас тяжело. Я вижу, как тебе трудно здесь находиться, прощаться со мной и понимать, что я уезжаю навсегда. Мне тоже тяжело и мне очень не хочется уезжать. Я всё отдал бы, чтобы остаться тут, но не могу, потому что здесь мне будет только хуже. Да и моим родителям тоже! Мы должны уехать, хоть нам этого и не очень хочется. Я буду очень скучать по тебе. Поверь мне! И я тебя не забуду, кого бы там не встретил. А у тебя ещё всё наладится, поверь мне. Это сейчас тебе тяжело, а потом станет легче. Я буду стараться тебе чаще звонить, общаться с тобой и буду тебе всё рассказывать. Буду всё рассказывать о том, как мне в этом городе, что я там увидел, кого встретил и также буду всё рассказывать о моём псе, когда родители мне его купят. Тебе будет казаться, будто ты там со мной. Я буду очень стараться всё хорошо описывать и рассказывать. Так что всё будет хорошо. И потом у тебя появятся ещё друзья. Не надо думать, что я твой последний настоящий друг. К тому же мы остаёмся друзьями! Я точно от такого друга как ты никогда не откажусь. Лишь только ты не забывай меня!
– Как я могу тебя забыть? – на моём лице появилась горькая усмешка. – Я точно тебя не смогу забыть! И честно говоря, очень не хочу, чтобы ты уезжал.
– Я это знаю, – друг грустно вздохнул.
– Но понимаю, что вам надо ехать, – договорил я. – И, правда, желаю, чтобы у тебя всё было хорошо. Хочу, чтобы у тебя там, куда вы едете, всё наладилось, и было хорошо. Хочу, чтобы ты там завёл себе пса, о котором так мечтаешь, и чтобы был счастлив. Я, правда, этого хочу. А за меня не волнуйся! Я справлюсь! Это тебе придётся гораздо тяжелее, чем мне. Ведь ты едешь в неизвестность, а я остаюсь тут. У меня всё также остаётся Лорд и мой папа. Мне будет гораздо легче, чем тебе. У меня изменится лишь только то, что тебя больше не будет со мной рядом. Но мы же будем созваниваться, и от этого будет чуть легче. Конечно, не намного легче, но что поделать?..
– Иди сюда, Максим, – Дима обнял меня. – Ты стал моим самым лучшим другом! У меня никогда не было таких друзей, как ты. Спасибо за то время, что мы провели вместе. Ведь ты меня вообще-то спас!
– Да и ты меня тоже! – на моём лице появилась улыбка. – Мы друг друга спасли. Помнишь это?
– Конечно, помню, – с губ парня сорвался смешок. – Как можно это не помнить? Я прекрасно это помню! Такое я точно не смогу забыть. Я это запомню на всю жизнь.
– Я тоже!
– Не знаю, что было бы, если бы я не встретил тебя!
– Аналогично!
– Я, правда, буду скучать по тебе, – разорвал объятия друг.
– И я буду скучать по тебе! – вырвалось у меня. – Ты не представляешь, как сильно буду скучать.
– Дима, ты скоро? Уже пора садиться! – раздался крик отца парня.
– Мне пора идти, – сообщил молодой человек и тяжело вздохнул. – Пока, Максим. И пока, Лорд, – он, видимо, погладил пса по голове. – Я буду также скучать по тебе. Как жаль, что я больше тебя не увижу. Но скоро у меня будет свой пёсик и жаль, что ты с ним не познакомишься. Так хотелось вас познакомить, – я, не удержавшись, улыбнулся, но моя улыбка прекрасно показывала мою печаль и тоску от всего происходящего. Ведь мне тоже очень хотелось познакомиться с собакой Димы, познакомить его собаку с Лордом и погулять с ними двумя, но теперь всё это будет невозможно. И это было очень печально и тяжело. – Ну, я пошёл. Удачи тебе, Максим. И не скучай! Пока! Я тебе позвоню, когда мы приедем на место.
– Хорошо. Давай. Пока, – кивнул я. Хоть мне хотелось броситься следом, остановить друга и не дать ему уехать, но я должен был его отпустить.
– Пока! – ещё раз повторил тот. Видимо, ему тоже было тяжело уходить на поезд и навсегда уезжать от меня.
Друг начал медленно отходить от меня и идти в сторону поезда. Я же оставался на своём месте и лишь прислушивался к его шагам, которые стремительно отдалялись и вот-вот должны были навсегда затихнуть. И вот они стихли…. Я точно знал, что больше никогда не услышу шагов парня.
Оставалось лишь дождаться, когда поезд уедет, и тогда я точно навсегда потеряю своего единственного друга. Я продолжал стоять на своём месте. Уйти, не дождавшись, пока поезд уедет, я просто не мог. Это я не видел Диму, а вот он мог видеть меня из окна, и я хотел дать ему возможность напоследок посмотреть на меня перед уездом.
Тут я почувствовал руку папы на своём плече. Он подошёл ко мне и вместе со мной собирался дождаться отъезда поезда. Я чувствовал, как Лорд лизал мне руку, тоже пытаясь меня поддержать, и, видимо, чувствуя моё состояние. Но эти ласки пса меня сейчас никак не могли успокоить.
Я услышал, как зашумел поезд и понял, что он отъезжает. Всё! Это был конец! Минуты две я слушал шум поезда. И вот и этот шум затих. Всё стихло! Я вновь был один! У меня снова не было друзей!
Глава 11 «Капелька надежды и… угаснувшая вера»
– Я снова один! – тихо пел я, играя на гитаре. – И это никак не изменить! Я снова одинок! И нет у меня друзей….
Я замолчал, продолжая играть на гитаре грустную мелодию. Конечно же, мне не очень нравилась эта песня. Она была слишком грустной, а слова были какими-то скучными. Ну, кому будет интересно слушать такую песню? Но ничего поделать с собой я не мог. Я не мог писать другие песни. Мне было грустно, и я был в силах писать песни только о том, что меня беспокоило. Ничего другого мне в голову не шло!
Уже прошло две недели после уезда Димы. Мне было очень тяжело после того, как он уехал. Ведь мало того, что я потерял своего единственного друга, так ещё мне теперь даже поговорить нормально было не с кем. Конечно, мы с Димой периодически созванивались. А точнее он мне звонил практически каждый день.
Когда друг только приехал на место, он, понятное дело, сразу мне позвонил. Конечно, у него не сразу всё наладилось, и сначала ему было также тяжело, как и мне, а может даже ещё тяжелее. Но потом ему понравилось в том месте, куда они приехали с родителями. А точнее даже стало хорошо там, и ему только меня не хватало. Он очень по мне скучал, как постоянно говорил по телефону.
А так всё было просто замечательно. И я был рад за него. Я, правда, был рад, что у него всё наладилось, и больше никто ему и его семье не досаждал. Они могли жить спокойной и счастливой жизнью и ни о чём не беспокоиться. Ну, по крайней мере, не беспокоиться из-за родных, которые им тут пытались испортить жизнь. Там им никто ничего испортить не пытался, и им было гораздо лучше, чем здесь.
Не смотря на то, что я был рад, что у Димы всё наладилось, мне всё равно было тяжело, и я очень сильно тосковал по нему. Но по телефону старался делать вид, что у меня всё хорошо. Я не хотел расстраивать друга или портить ему настроение. У него всё налаживалось, и мне не стоило лезть к нему со своими проблемами и рассказывать как мне тут плохо без него. Это всё равно ничего не даст и ничего не изменит. От этого только у самого парня может ухудшиться настроение, а этого мне не хотелось.
Так что мне оставалось только молчать и притворяться, что у меня тоже всё хорошо, и я тут держусь, хоть это было и вовсе не так. Я понимал, что врать лучшему другу нехорошо, но другого выбора у меня не было. Это было ради самого Димы. Ему не стоило знать, как у меня здесь по-настоящему дела. Другу сейчас приходилось труднее, и беспокоить его было не очень хорошо с моей стороны. Я должен был лишь порадоваться за него, а также поддержать его, что и старался делать. Омрачать его пребывание в месте, где ему было так хорошо, я не хотел.
А Диме там было всё лучше и лучше. Родители ему всё же купили собаку и именно ту, что он хотел. От этого он был просто на седьмом небе от счастья. Друг был очень рад этому. Он часа два, а может больше мне по телефону рассказывал всё об этой собаке. Рассказывал и о своей первой прогулке с ней, и о том, какая она красивая, умная и так далее. Он просто всё о ней рассказывал и даже не хотел замолкать. Ему очень нравилась собака, что родители ему купили, и парень просто влюбился в неё. Собака очень сильно осчастливила его, и мне даже теперь казалось, что я ему не так уж и нужен, ведь у него теперь была собака, которую он так давно хотел.
Понятное дело, что Дима мне говорил, что всё равно скучает по мне и никакая собака не может ему заменить меня. Но увидеться нам всё равно было суждено нескоро и пока что мы могли лишь созваниваться и делиться всем, что с нами происходило. Что мы и делали, а точнее в основном мне что-то друг рассказывал, а я лишь молчал, слушал его и периодически что-то вставлял. Мне рассказывать было почти нечего, а вот у него происходило много всего и ему хотелось многим поделиться и многое рассказать. И я не мешал парню и просто слушал его.
Да, мы созванивались очень часто, но никакие звонки не могли заменить нормальное общение. И от этих звонков мне лишь становилось ещё тяжелее и больнее. Именно после этих звонков я наиболее ярко осознавал, что больше не встречусь с Димой и не смогу с ним нормально пообщаться. Может, другу становилось легче от звонков, но не мне. Мне от них было лишь труднее, но и не говорить с Димой я не мог. Ведь он мне звонил, и я должен был ему отвечать и говорить с ним. Он был моим другом, и я не имел никакого права забывать его. Я не имел права так поступать с ним!
А если перестану отвечать на звонки, это будет означать, что я пытаюсь его забыть. И Дима точно меня не поймёт и ему будет больно и обидно из-за этого. Он такого не заслужил. Он же не виноват в том, что всё так вышло, и мы больше не увидимся. Друг сам не хотел уезжать, но им пришлось это сделать. И теперь оставалось лишь смириться со всем произошедшим и привыкать к новым реалиям.
Из моей груди вырвался тяжёлый вздох. Воспоминания о Диме давили на самое больное, и мне вновь становилось грустно и тяжело. Без него всё было не так. Мне было тяжело, где бы я ни был. И в институте, и дома, и на улице. Раньше, как бы мне ни было трудно в институте, меня успокаивали мысли о встрече с другом. Теперь же у меня больше таких мыслей и не могло быть, а мысли, что Дима может мне сегодня позвонить, ничуть меня не успокаивали и не помогали. От таких мыслей было лишь тяжелее.
Я качнул головой, стараясь отогнать все эти грустные и тяжёлые мысли. Сжав в руках гитару, я продолжил играть на ней. Мне надо было отвлечься, поэтому я начал играть мелодию одной из своих песен, постепенно отвлекаясь от всех грустных мыслей и сосредотачиваясь на музыке. Мне нельзя было думать о плохом. Эти мысли были не способны что-то изменить. Поэтому я всё делал ради того, чтобы не думать об этом.
– Эй, слепой, как у тебя дела? – доставал меня Слава. Точнее говоря, пытался меня доставать, но я даже не обращал на него внимания. Я был полностью занят своими мыслями. – Что это ты какой-то грустный? Случилось что? Так поделись со мной. Я тебя с радостью выслушаю. Больше же тебе поговорить не с кем. Больше никому ты тут не нужен! С тобой тут даже больше никто не говорит. Только я. Ну, что же ты молчишь? Поговори со мной! – никак не мог успокоиться однокурсник. – Или ты меня не слышишь?! Алло, слепой, я с тобой вообще-то говорю! – буквально закричал он мне в лицо.
– Его зовут Максим! – раздался голос Вити, который внезапно оказался рядом с нами. – Ты не видишь, что он даже не хочет с тобой говорить? Может, отстанешь от него?
– А ты что опять пришёл за него заступаться? – скривился Вячеслав. – Ну-ну! И когда тебе надоест лезть туда, куда не надо?
– А когда тебе надоест доставать его? Когда он тебе врежет?
– Шутишь что ли? – засмеялся парень. – Как слепой может врезать мне? Он же ничего не видит! Более несусветную чушь никогда не слышал. Ну, ты, Витя, даёшь! Сегодня ты даже превосходишь себя.
– При желании он уже давно мог бы тебе врезать, – твёрдо и уверенно проговорил тот, что даже у меня появилась уверенность, что я могу это сделать. – И уверен для него это будет легко. Надо лишь немного потренироваться и он запросто сможет это сделать.
– Мда уж, Витя! – видимо, Слава покрутил у виска. – Мне кажется у тебя с головой не всё в порядке. Пойду, расскажу твою чушь Олегу. Ну, ты даёшь! – он опять громко засмеялся и наконец-то пошёл прочь, оставив в покое и меня и Витю, который внезапно решил заступиться за меня.
Около минуты однокурсник молчал, лишь смотря на меня. Скорее всего, он раздумывал с чего начать со мной диалог. Долго думать ему не пришлось. Он наконец-то решился и заговорил:
– Что-то ты, и правда, сегодня какой-то более грустный, чем обычно. У тебя что-то случилось, Максим? Может, поделишься?
– У меня всё в порядке, – я как всегда соврал. Я уже даже к этому привык. Врать для меня было обычным делом.
– Я надеюсь это не из-за Славы? Так ты его не слушай! Он вечно что-то несёт… Не слушай его!
– Так и делаю! – слабо улыбнулся я.
– Ну, и правильно, – поддержал меня Витя. – Ладно. Я не буду тебе мешать. Но если что я рядом! А ты не бойся этого Славу и сам давай уже отвечай ему. А то он так никогда тебя не оставит в покое. Надо быть с ним смелее!
Я лишь кивнул головой, давая понять, что всё понял. Парень тоже ушёл, оставив меня в одиночестве. Я же опять погрузился в свои мысли, не в силах думать о чём-то кроме своего одиночества и отсутствия настоящих друзей. Больше даже Лорд не мог скрасить моё одиночество, хоть раньше у него это прекрасно получалось. Теперь же всё было совсем по-другому. Очень сложно вновь жить без друзей, когда у тебя до этого был настоящий и самый лучший друг. Уверен, что меня поймут многие люди. Многим это знакомо. И многим это тяжело переносить. И я был не исключением.
Домой мы с папой, как обычно, приехали вместе. Я сначала поднялся наверх, вымыл руки, переоделся и только потом спустился вниз, чтобы поужинать. Правда есть мне не особо хотелось, но надо было хоть немного поесть, чтобы отец за меня не переживал. Так что через силу я спустился на первый этаж и зашёл на кухню, где уже был папа и грел нам ужин.
– Что это ты какой-то смурной сегодня, Макси? – спросил он, когда уже ставил на стол тарелки с горячей едой. – У тебя что-то в институте случилось, что ли?
– Всё у меня нормально. Просто устал, – махнул рукой я и придвинул к себе тарелку с едой.
– Ну, тогда скорее покушай и иди наверх отдыхать, – посоветовал отец.
– Так и сделаю, – кивнул я и приступил к еде, а точнее нехотя накалывал на вилку еду и отправлял в рот, а там также нехотя пережёвывал её.
Минут пять мы ели в полной тишине. Это было немного странно. Обычно мы никогда не кушали в такой тишине. Папа старался что-то говорить или рассказывать что-то, а также задавал мне разнообразные вопросы. Но сейчас же была полнейшая тишина! Отец, видимо, думал о чём-то своём или просто был очень сосредоточен на еде. Я же не знал, что было у него на протяжении дня. Вдруг у него что-то случилось на работе, и он теперь об этом думал и сам не хотел ничего говорить. Я, конечно, мог бы это спросить и поинтересоваться всё ли у него хорошо, но мне не хотелось завязывать разговор. Мне хотелось тишины и покоя, и, к счастью, сейчас они были. И я мог ими насладиться. Сам же нарушать это и всё портить не хотел.
Правда, слишком долго тишина и покой не продлились, потому что папа всё же заговорил. Нерешительно, но заговорил:
– Макси, я вот хотел с тобой поговорить…. А точнее сказать тебе кое-что! – быстро поправился он.
– Что же? – без особого интереса спросил я.
– Я говорил с твоим врачом, – начал отец. – Ну, помнишь, когда ты лежал в больнице с сотрясением, с тобой общался врач и проводил много обследований…. Помнишь?
– Конечно, помню, – из моей груди вырвался тяжёлый вздох от этих воспоминаний. Нахождение в больнице было не одно из моих приятных воспоминаний. – Как я могу это забыть? Так к чему ты это говоришь? Может, перейдёшь к сути?
– Так вот он осмотрел тебя, провёл обследования и сказал мне одну новость, – папа опять запнулся. Он как будто боялся мне что-то сказать, но я не мог понять что. Что же не так? Что он мне никак не мог сказать? Я начинал немного напрягаться.
– Ну, так что же? – поторопил я его. Мне не терпелось узнать, что же он мне хочет такое сказать. Наверное, это было что-то важное, раз он никак не мог это сказать. Я даже представить себе не мог, что отец может такое сказать, но был уверен, что меня это никак не обрадует. Но знать это всё равно надо было. А своим молчанием папа только напрягал меня и начинал раздражать. – Ты скажешь или нет?!
– Я должен был это сказать тебе уже давно, но всё никак не мог найти подходящий момент. А теперь думаю, что надо тебе это сказать. Ты должен это знать, – отец сделал глубокий вздох, как будто к чему-то готовясь. – Врач осмотрел твои глаза, провёл пару обследований и выяснил, что твоё зрение можно восстановить.
– Что? – таких новостей я точно не ожидал. Ведь я прекрасно помнил, как в тот злосчастный день врач сказал, что моё зрение никогда не получится восстановить, и я останусь слепым навсегда. И теперь врач говорил совершенно другое. Конечно, это был не тот же самый врач, но какая разница. Самое главное, что он говорил мне такое, и я понятия не имел, как к этому относиться. Я был просто в шоке и не знал что думать. – Как это? – глупо переспросил я, не веря своим ушам. Неужели я, правда, смогу вернуть своё зрение? Мне в это даже не верилось!
– Ну, единственное только для этого нужно сделать одну операцию, а она очень дорого стоит, но ты просто представь себе…. Шанс есть! Ты можешь вернуть себе зрение. Это же так здорово! Верно, Макси?!
– И сколько же она стоит? – тихо поинтересовался я. Моё лицо было каменным, а в душу уже закрадывался страх и сомнения, что это вообще возможно.
– Ну, она стоит около полумиллиона. Может чуть больше, – проговорил папа. В его голосе всё ещё была слышна нескрываемая радость. Видимо, ему самому очень нравилась та новость, что он мне сообщил. – Я точно не знаю. Это надо узнавать. Не думаю, что будет проблемой это узнать. Да, операция стоит дорого, но это уже шанс. Небольшой, но шанс. А операция просто очень сложная и для неё нужны очень хорошие специалисты, которые не станут работать за маленькие деньги. Так что в этом дело. Ну, что?! Тебя радует эта новость? Это же такая классная новость. Верно, Макси?!
– Да уж! Очень классная новость. Слов нет! – пробурчал я без малейшей радости в голосе. Моё настроение вмиг упало.
– Ты что не рад? – дошло до него. – В чём дело? Что не так? Я не понимаю, Макси. Всё же так здорово!
– Ты сам, не понимаешь что ли, что ты мне сейчас сказал? – скривился я. – Ты мне сказал, что моё зрение можно вернуть. Обрадовал меня, обнадёжил…. А потом сообщил, что для этого требуется дорогущая операция. Супер, да?! Классная новость! Слов просто нет!
– А что такое-то? – удивлялся отец. – Я, правда, не понимаю, что тебе не нравится. Макси, объясни нормально. Что тебя так расстроило?
– Что мне не нравится? – повторил я за ним и медленно поднялся из-за стола. – Ну, например, то, что операция стоит такие деньги, которых у нас нет. И которых никогда не будет! – буквально прокричал я. Меня просто начинало всего трясти от негодования. Папа опять начинал давить на моё самое больное место и искренне не понимал, что делает не так. А он мне напомнил о том, что моё зрение никогда не вернуть. И теперь, когда я знал, что моё зрение может вернуть одна операция, но у нас на неё никогда не будет денег, мне было гораздо больнее. – Или ты думаешь, что это нормальная новость?!
– Макси, извини, – наконец-то понял отец, что сделал не так. – Я думал, что тебя эта новость обрадует. Я же не думал, что….