Струны души

– Сима, – мама тяжело вздохнула и покачала головой. – Ну, как ты так можешь?! Ты же всегда был таким добрым, а сейчас…. Сима, мы же недавно про это говорили. Этот мальчик, Володя, итак страдает. Он страдает от этой злости на всех людей, и ему итак тяжело. Ты что этого не понимаешь? Он страдает и пытается эту злость вылить на тебя, ведь ты добрее и лучше его. Но ты решил стать под стать ему и таким способом отомстить ему. Но это неправильно! Да, я понимаю, что такое тяжело терпеть. Тяжело слушать такое про себя и своих близких, но надо просто не обращать внимания на его слова. А ты сорвался! Это плохо и жаль, что ты этого не понимаешь! Мы должны терпеть все эти нападки и не позволять себе злиться на других людей. Ведь сатана именно этого и хочет. Он хочет, чтобы мы сорвались и начали мстить тем, кто пытается нас обидеть. И именно это ты и сделал. Ты сделал именно то, чего хотел сатана. Но спрашивается, зачем ты это сделал и чего ты этим добился? Мне кажется, что ничего! Ты только показал всем, что ты не такой уж и добрый и что не лучше Володи! Или ты думаешь, что это тебя сделало лучше его?! А вот и нет! Это тебя не сделало лучше его. Вот если бы ты стерпел и ничего не ответил ему, тогда ты был бы лучше его.

– Да я итак долго терпел, – мои губы плотно сжались. – И стоило мне один раз сорваться, как я тут же хуже его? Да почему? Я ничего такого ужасного не сделал! Я просто его толкнул и заставил замолчать. Что в этом такого?!

– Сима, ты сделал именно то, чего всё время добивался сатана через Володю. Ты сорвался! Ты разозлился на него. Ты что сам этого не понимаешь? Я думала, что ты в этом хорошо разбираешься. Ты же такой умненький у нас! Сима, ну, что с тобой такое? Ну, почему этот Володя тебя так раздражает?

– Да он всегда пристаёт ко мне! – я сложил руки на груди. – И постоянно обзывает меня!

– Но он же тебя не бьёт, – мама с укором посмотрела на меня. – Сима, на тебя свалилось лишь небольшое испытание. Многие христиане проходят испытания хуже, чем у тебя. А тебя просто обзывает одноклассник, и ты уже его ненавидишь.

Тебе что даже совсем всё равно на то, что ты расстроил Христа этим поступком? Ты же обычно старался всё делать так, чтобы Его не расстраивать, а теперь…. Сима, ну, что такое?! Успокойся, пожалуйста, Сима, и подумай о том, что ты очень сильно расстроил этим Бога и нас с папой. Бог этого не хотел бы. Это же ты понимаешь? Сима, ты поступил плохо и не надо думать, что ты не виноват. Не надо говорить, что Володя во всём виноват. Володе, и правда, просто повезло, что он не пострадал сильнее. Сима, не надо больше никогда так делать. Думай, прежде чем хочешь что-то сделать. Просто, прежде чем что-то сделать, подумай, как бы поступил на твоём месте Бог или мы с папой. А мы точно не стали бы так делать! Как и Бог! Он всегда прощал тех, кто Его обижал. И мы должны так же это делать. Ты должен прощать Володю, не смотря ни на что. Ведь так бы поступил Бог. Понимаешь меня, Сима? Ты же понимаешь, что ты поступил плохо и неправильно? И, когда директор жаловался мне на тебя, мне было очень стыдно за тебя. Стыдно за то, что ты не признал свою вину и не попросил прощение. А ведь мы тебя так много учили этому, и вот ты подвёл нас в такой момент и показал себя невоспитанным сыном. Мог хотя бы попросить прощение, но ты упорно стоял на том, что ты прав, хотя это не так. Сима, ну, зачем ты так расстраиваешь нас? Неужели это так трудно признать свою вину и раскаяться в поступке? Ты вроде бы всегда это делал легко, а сейчас не можешь, и это очень грустно. Сима, ну, ты же всегда был таким умницей! Зачем ты сейчас меня расстраиваешь? Ты что специально это сделал, чтобы нам было стыдно за тебя, да?! Сима, ну, зачем ты так с нами? – мамины глаза наполнились грустью. Я видел, как её глаза наполнялись разочарованием во мне. Ей, и правда, было стыдно за меня и это меня ещё сильнее выводило из себя.

– Классно! – моё выражение лица стало обиженным. – Я всегда поступал хорошо и правильно. Я всегда вас слушался, но стоило мне сделать что-то такое, что вы считаете неправильным, как всё. Вам тут же стало стыдно за меня, и ты разочаровалась во мне. Я же вижу это по твоим глазам. Вижу, как ты смотришь на меня. С разочарованием! Ты даже не пытаешься понять меня. Да уж! Вы хотите, чтобы я просто жил по вашей указке, и не смел, делать что-то против вашей воли. А стоило мне поступить так, как неугодно вам, вы тут же начали меня ругать. А точнее ты начала меня ругать. Ну, спасибо, мам! Я доверился тебе и всё рассказал, и вот она поддержка. А может мне вообще не стоит жить по вашей указке, раз вы не хотите меня поддерживать, когда мне это нужно? Буду жить так, как сам этого хочу, раз вы так ко мне относитесь. Я ничего такого плохого не сделал. Я уже сказал, что это вышло случайно, но тебе всё равно на это. Тебе лишь бы поругать меня! Просто супер! Тебе даже всё равно, что он этого заслужил. Вам всем лишь бы сделать меня виноватым. Одна ошибка, и я уже в ваших глазах плохой! Огромное спасибо, мам!

– Симочка, ты прости, но я, правда, не могу тебя поддержать, – покачала головой мама. – Мне очень хотелось бы, но я не могу, ведь ты не прав. И не говори, что ты в наших глазах плохой. Я о таком даже не думала и не говорила этого. Это вовсе не так! Я знаю, что ты скоро сам начнёшь жалеть о том, что сделал, поэтому пытаюсь до тебя достучаться, но ты не хочешь меня слушать, продолжая злиться на своего одноклассника. Ты же всегда был таким добрым мальчиком, а сейчас…. Я вообще не могу понять, что на тебя такого нашло, что ты так разозлился. По твоим рассказам я поняла, что он тебе ничего серьёзного не сделал, а ты так с ним поступил…. Это же плохо.

– А может, мне просто надоело быть таким добреньким?! Всё равно это никому не нужно! Все лишь пытаются использовать мою доброту! Даже вы…. Я всегда был добрым, и стоило мне один раз сделать что-то плохое, как вы тут же все налетели на меня. Достали! Я поступил так, как считал нужным. У меня не было другого выбора и всё равно уже ничего не изменить. Но ты, нет бы, попытаться понять меня, сделала меня виноватым. Такого я от тебя, мама, не ожидал!

– Сима, ну, ладно тебе, – попыталась приободрить меня мама. – Не надо обижаться! Я пыталась тебя понять, но это факт, что ты поступил плохо. Да, может быть, ты смог постоять за себя, но мы же христиане и мы не должны так поступать. Мы должны терпеть! Мы не должны вести себя так, как ведут себя другие мирские люди. Именно этим мы и отличаемся от них. Терпением и добротой, что в нас живут. Они же всегда жили в тебе, а сейчас ты изменился. Пожалуйста, Сима, попробуй оценить ситуацию здраво и понять меня. Не злись, Симочка! Прошу тебя! Попробуй понять, почему я не могу тебя поддержать. Сима, ведь я желаю тебе лишь добра, и сейчас ты не прав и лучше тебе смириться, и просто потом подойти и попросить прощение у своего одноклассника. Тебе же потом самому будет от этого легче! Сима, послушай меня….

– Я не собираюсь извиняться перед ним, – отрезал я, даже не дав договорить маме. – И вообще я больше не хочу про это говорить. Всё равно ты меня даже не слышишь. С меня хватит! – и ускорился, не желая продолжать бесполезный диалог.

– Сима, подожди меня, – догнала меня мама. – Хорошо. Раз ты не хочешь говорить об этом сейчас, то поговорим об этом дома, когда папа придёт. Может, у него получится до тебя достучаться. Хорошо, Сима?

Я же ничего не ответил, продолжая идти. Мы с мамой свернули за угол, и зашли в один из дворов, где сейчас не было ни души. Там стояли лишь одни старые дома, где жили в основном только пожилые люди. Но сейчас даже их не было видно, потому что погода на улице становилась всё хуже и хуже, и даже начинал накрапывать дождик. Понятное дело, что в такую погоду никто не хотел находиться на улице и все разбежались по домам. Лишь мы с мамой были на улице, но уже через пять минут должны были оказаться дома. И мы, как могли, спешили.

Я этот двор всегда недолюбливал, потому что он был таким серым и пустынным, что становилось немного по себе. Мало ли что может здесь случится, и никто даже помочь не сможет. Пожилые люди ведь плохо слышат и точно не услышат крики или что-то вроде этого. Поэтому я всегда старался этот двор проходить как можно быстрее. Хоть и понимал, что Бог не допустит, чтобы со мной случилось что-то плохое и что Он меня сохранит, но всё равно рисковать никогда не хотел. Ведь нельзя искушать Бога, и лучше от таких мест держаться подальше. Но проходить мимо этого двора всё равно нужно было, и обойти его стороной было невозможно.

Мы медленно шли по этому двору и тут, как будто назло моим волнениям и переживаниям, нам на встречу вышло двое подозрительных мужчин. Они, окинув взглядом двор, сразу направились к нам. Мы с мамой затормозили и переглянулись, не зная, что делать. Мы уже хотели повернуть назад, как увидели идущих сзади нас ещё двоих мужчин, которые походу были с этими незнакомцами, которые всё ещё стремительно к нам приближались. Мы с мамой остановились и шагнули к одному из домов, понимая, что отступать некуда и остаётся лишь подойти к стене, чтобы они не могли напасть на нас сзади.

– Здравствуйте! – улыбнулся нам один из этих мужчин. – Не подкинете нам деньжат? Нам на пиво не хватает.

– У нас нет денег, – отрезала мама и встала передо мной, видимо, не желая, чтобы пострадал я. Она кинула на меня взгляд и едва слышно прошептала: – Стой позади меня и, пожалуйста, Сима, не вмешивайся. Я со всем разберусь.

Я молча кивнул, ведь сказать что-то был не в силах. Меня начинало всего трясти от страха. Я не понимал, что происходит, но осознавал, что происходит что-то плохое и это меня приводило в ужас. Сейчас я как никогда боялся за свою жизнь и за маму. Я не хотел, чтобы что-то случилось с мамой, и также не хотел, чтобы что-то случилось со мной. Я не хотел умирать! Мне нравилась жизнь, и прощаться с ней мне не хотелось.

Мои руки начали сильно трястись, и я смотрел то на двоих мужчин, которые подходили к нам с одной стороны, то на двоих мужчин, которые подходили к нам с другой стороны. Мысленно я уже начинал молиться, не желая, чтобы случилось что-то плохое с кем-то из нас. И лишь надеялся, что мама поговорит с этими мужчинами, и они не станут нас трогать.

– Вы, видимо, не поняли, – другой незнакомец усмехнулся и остановился прямо перед нами. – Живо гоните сюда деньги! – он полез в карман и достал оттуда пистолет. Тот устрашающе сверкнул, и мужчина направил его прямо на нас.

– Мам… – тихо пробормотал я и уткнулся спиной в стенку. Мне становилось ещё страшнее. В моих глазах стоял нескрываемый ужас. Я никогда прежде не видел пистолет, и теперь он мне казался таким ужасающим, что я не мог спрятать свой страх.

– Пожалуйста, не трогайте нас, – попросила мама и закрыла меня рукой, чтобы эти незнакомцы даже не видели меня. – Вы же видите, что я с ребёнком. У нас нет денег. Все деньги остались дома. Прошу вас отпустите нас! Я говорю правду!

– Давай сюда сумку, – выдал ещё один мужчина.

– Держите, – мама послушно отдала сумку и кинула на меня взгляд. Я видел, что ей тоже страшно, но она старалась держаться ради меня.

– Здесь пусто! – прорычал преступник, который рылся в маминой сумке. Он в злости кинул сумку на землю. – А ну живо говори, где ты прячешь деньги! – он налетел на маму. – Они здесь?! – схватил маму за руку и, подтащив её к себе, начал обыскивать карманы. – Я их всё равно найду. Ты их не сможешь спрятать. Поняла меня?!

– Я говорю правду, – мама попыталась вырваться. – Пожалуйста, пустите меня. У меня ничего нет. Пожалуйста, подумайте хотя бы о моём сыне. Прошу не трогайте меня! Отпустите нас. Вы же проверили мою сумку. У меня ничего нет! У нас ничего нет! Не надо! Необязательно нам вредить. Вам это не нужно!

– Ну, раз вы не можете нам дать денег, то придётся дать что-нибудь другое, – к маме шагнул ещё один мужчина и положил руку ей на плечо. – Или пострадает ваш сынок, – он кивнул на меня, а я лишь ещё сильнее вжался в стенку, с опаской поглядывая то на одного преступника, то на другого. – Вы же этого не хотите?

– Пожалуйста, не трогайте ни его, ни меня, – пыталась успокоить мужчин мама. – Если хотите, мой муж может вам принести денег. Только не надо нас трогать! Прошу вас! Я точно знаю, что вы хорошие люди и не станете нам вредить. Пожалуйста, я….

– Закрой свой рот, – маму сильно ударил самый крупный из преступников, резко подскочив к ней. Мама вскрикнула от боли и едва ли не упала, но её успели подхватить.

– Не трогайте маму! – закричал я и бросился к ней на помощь, не в силах наблюдать, как они причиняют боль маме. Я не мог просто так стоять и ничего не делать. Я должен был хоть что-то предпринять, чтобы помочь маме.

– А ну-ка стой! – меня схватил за плечи мужчина, который был ближе всех ко мне. – Лучше не стоит лезть. И лучше тебе закрыть глаза, а то придётся и тебя ударить.

– Убери от меня свои руки, – я со всей силы укусил незнакомца. Тот, не ожидая такого, зашипел от боли и отпустил меня. Я же бросился к маме. – Мама! Мамочка! – вырвался из моих уст крик.

– Тебе же сказали не лезть! – преградил мне дорогу другой преступник, не давая мне приблизиться к маме.

– Ах ты, сосунок! Иди сюда! – взревел мужчина, который до этого держал меня, видимо, придя в себя.

– Нет, пожалуйста, не трогайте его, – раздался крик мамы.

Преступник, который преграждал мне дорогу, толкнул меня. Я покачнулся, но устоял на ногах. Услышав сзади себя шаги, которые стремительно ко мне приближались, я обернулся и в этот момент кто-то чем-то брызнул мне в лицо.

– Нет! Ты что творишь?! – раздался чей-то крик.

Мои глаза начало сильно жечь, и в тот же миг их пронзила сильнейшая боль, которую я раньше никогда не чувствовал. Я закричал от боли, упал на колени и схватился за лицо, не понимая, что происходит. Но боль не проходила, а становилась лишь сильнее. Я орал, что есть силы, ничего не слыша вокруг.

– Сима! Симочка! – донёсся до меня крик мамы, и я тут же замолчал. – Не трогайте его! Уберите от него свои руки!

– Ах ты, тварь! – услышал я крик одного из мужчин.

Начался какой-то шум, возня, и тут раздался выстрел. Крик мамы, и внезапно всё стихло. Я убрал руки от лица и, хоть мне ещё было больно, открыл глаза. Но ничего не видел перед собой. Перед глазами была сплошная тьма.

– Мама! Мамочка, ты где? – тихо позвал я её. – Мам! Мама! – чуть громче позвал я её, но в ответ была полная тишина. – Мама, пожалуйста, ответь. Мама, я ничего не вижу. Мама! Мама, я не вижу тебя. Мама! Мамуля, прошу! Мамочка! Мам, мне так больно. Мама! – но ответа так и не было. – Боже, пожалуйста! – взмолил я. – Пожалуйста, помоги мне!

Я начал медленно ползти вперёд, не зная, что делать и не понимая, что происходит. Я сильно сжимал зубы, терпя острую боль, и щупал всё, что было передо мной, надеясь, что сейчас найду маму. А также надеялся, что с мамой всё хорошо, и она просто потеряла сознание. И вот я нашёл маму. Я нащупал её руку и, не смотря на сильную боль, с облегчением вздохнул.

– Мама. Мамочка, – я начал трясти руку мамы, надеясь, что смогу привести её в себя, и она поможет мне. – Мама, пожалуйста, очнись. Мама, прошу тебя! Мама, помоги мне! Мам! Мамуля! Мамочка, пожалуйста! Мама, не бросай меня. Мама, мне так страшно. Мама, – я нащупал мамино лицо, её волосы. Я её не видел, но это не помешало мне погладить маму по её шелковистым нежным волосам. Я провёл своей рукой по руке мамы и опять начал её трясти. По моим глазам потекли слёзы. Мне было очень страшно и больно! Мне казалось, что я совсем один, а я никогда раньше этого не чувствовал. Я, как мог, тряс маму за руку, плечи, но ничего не помогало. Мама не приходила в себя и даже не двигалась. Я положил руку маме на живот и нащупал что-то мокрое и тёплое. – Мам…. – прошептал из последних сил и упал на землю рядом с ней. Мне казалось, что я умираю. Перед моими глазами стояла лишь одна тьма и ничего кроме неё…. – Боже, прошу тебя! Я не хочу умирать… – вырвалось из моих уст, и я потерял сознание.

Глава 5 «Новая жизнь… погруженная во мрак»

Вдалеке я слышал чьи-то незнакомые голоса и какой-то грохот. Мне было страшно открывать глаза, потому что боялся, что всё то, что случилось со мной и мамой правда и, когда я открою глаза – это всё подтвердится. А я хотел, чтобы всё было хорошо, и в моей душе была надежда, что всё то, что произошло, был лишь страшный сон и всё на самом деле хорошо. Поэтому продолжал лежать на чём-то мягком, стараясь не двигаться и старательно прислушиваясь ко всем звукам.

Одной рукой я щупал покрывало, на котором лежал, а второй рукой трогал одеяло, которым был накрыт. Одновременно слушая голоса и звуки, которые были где-то далеко, прислушивался к своим ощущениям. Мои глаза больше ничего не жгло, но ощущения всё равно были какие-то странные. Я был словно в какой-то прострации. Я чувствовал себя каким-то уставшим. Будто бы из меня выжали все соки.

Кто-то где-то далеко продолжал разговаривать, но так как эти люди были слишком далеко, я не мог понять ни слова. Пару минут продолжал лежать, пытаясь понять хоть что-то, а потом понял, что проще самому открыть глаза и выяснить, где я и что происходит вокруг меня. И, недолго думая, открыл глаза. Но стоило мне это сделать, как я увидел перед своими глазами лишь сплошную тьму. Я ничего не видел! Только сплошная чернота. У меня тут же началась паника.

Я вмиг сел на кровати и дотронулся до своего лица. На моих глазах была какая-то повязка. Это было ещё страннее. Я предпринял попытку её снять, чтобы хоть что-то увидеть и понять где нахожусь, но повязка была надёжно зафиксирована. Мне ничего не оставалось, как сдаться и успокоиться.

Глубоко вздохнув, я удобнее уселся на кровати, продолжая прислушиваться ко всем звукам. Я должен был понять, где нахожусь, но это у меня плохо получалось. Я помнил, что был с мамой, и мне было плохо, как походу и маме, а потом потерял сознание. Вполне возможно я был в больнице, но я в этом был не особо уверен, но, скорее всего, это было именно так. Но тогда где мама и почему она не со мной? Конечно, вполне возможно, что ей было хуже, чем мне, но я надеялся, что с ней всё в порядке, и скоро с ней встречусь.

А пока мне оставалось лишь только ждать, пока кто-нибудь придёт ко мне. И чем дольше я так сидел на кровати, тем сильнее убеждался, что точно нахожусь в больнице. Я начинал улавливать запах лекарств и, кажется, даже слышал, как поварихи гремели своими кастрюлями. Я пару раз лежал в больнице и мог легко узнать этот звук. Но сейчас этот звук мне ничего не давал. Есть я не хотел. Я лишь хотел с кем-нибудь поговорить и узнать, как мама и где она. А также попросить хоть кого-нибудь снять с меня повязку, потому что мне было невыносимо сидеть, глядя в черноту. Сейчас мне даже та ссора с мамой была неважна. Самое главное, чтобы всё было хорошо, а остальное было неважно.

Я сидел так на кровати ещё пару минут, вслушиваясь в громкий гул, голоса, шаги и ничего не понимая, но старался глубоко дышать и держать себя в руках. Но мне было очень трудно это сделать. В моей душе с каждой минутой всё больше и больше нарастала паника, и я уже не знал куда деваться и что делать.

И вот наконец-то скрипнула дверь, что означало, что кто-то ко мне зашёл. Я сразу напрягся и услышал шаги, которые медленно ко мне приближались. Возле кровати, на которой я сидел, этот человек остановился, и я повернул к нему голову, пытаясь понять, кто это. И вот этот человек опустился рядом со мной на кровать и тяжело вздохнул. И по такому тяжёлому вздоху я понял, что это папа, и мне сразу стало легче. Все переживания и страхи мгновенно испарились. Папа был рядом, и мне уже было спокойнее.

– Привет, Макси, – как-то грустно проговорил он и приобнял меня за плечи. – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – пожал я плечами. – Пап, мы в больнице же, так ведь?

– Да. Ты точно в порядке, сынок?

– Конечно, – подтвердил я. – Только ты можешь, пожалуйста, снять эту повязку с глаз, а то я не вижу ни тебя, ни что-то ещё. Это как-то не очень удобно. Сними, пожалуйста, а то у меня не получается.

– Макси, её пока нельзя снимать, – покачал головой папа и снова вздохнул. – И… – он запнулся, не решаясь мне что-то сказать. Это меня сразу заставило немного напрячься. – Не волнуйся! Всё будет хорошо! Ты сейчас самое главное не переживай. Тебе нельзя волноваться.

– А в чём дело? – не понимал я. – Почему нельзя снимать эту повязку? Я же в ней ничего не вижу. Пап, в чём дело? Что не так? Она мне мешает. Сними её, пожалуйста!

– Пожалуйста, не волнуйся, Макси, – папа крепче сжал мои плечи и немного прижал меня к себе. – Всё будет хорошо! Я тебе это обещаю! Я позабочусь о тебе, и всё будет в порядке. Я тебя не брошу!

– Но я всё равно ничего не вижу, – не собирался я успокаиваться. Мне не терпелось избавиться от повязки. – Может, позовёшь врача, и он её снимет?

– Макси, я так люблю тебя! – внезапно выпалил папа и обнял меня.

– Я тоже тебя люблю, пап, – с неким удивлением в голосе сказал я и тоже обнял его. – Что с тобой такое? Может, всё-таки скажешь мне, что не так? Я же чувствую по твоему голосу, что что-то не так. Скажи, пожалуйста. Пап, я прошу тебя!

– Я просто очень переживал за тебя, – выдал папа. – Когда мне позвонили и рассказали, что случилось…. Я очень испугался и сразу приехал сюда. Вас нашла полиция…. Даже они не знают, сколько ты пробыл без сознания. Макси, я так переживал за тебя, – он сильно сжал меня в своих объятиях. – Боялся, что могу тебя потерять!

– А как мама? – решился я всё-таки поинтересоваться. Мне очень хотелось знать, как мама себя чувствует. – Она же в порядке, да? Ты у неё уже был? Я скоро с ней встречусь?

– Я… – папа внезапно замолчал, опять боясь мне что-то сказать. – Она…. Дело в том, что она….

– Папа, что такое? – я разорвал объятия и немного отодвинулся от него, боясь услышать что-то страшное о маме. Я хотел, чтобы мама была в порядке. – Папа, что с мамой?! Пожалуйста, только не говори, что с ней что-то не так. Папа, прошу, скажи, что она в порядке, – в моих мыслях уже кроилась страшная догадка, но я хотел, чтобы это было не так. Папа что-то боялся мне сказать, но что?! – Пап, она же вовсе не?…

– Да, – с трудом выдавил тот. – Её больше нет, – голос папы предательски задрожал, выдавая его состояние. – Её очень сильно ранили, и она… не выжила…. Её не успели спасти. Она потеряла слишком много крови к приезду полиции и…. Макси, сыночек, мамы больше нет….

– Нет! – я не желал в это верить. На мои глаза наворачивались слёзы. Руки начинали сильно трястись, а в голове всё путалось. Мне казалось, что папа меня разыгрывает. Не могло быть такого! Мама должна была быть в порядке. Она не могла умереть! Этого просто не может быть! Бог же не мог такого допустить. Он не мог меня лишить мамы. Я не желал её терять! – Пожалуйста, нет! Только не это! Пожалуйста, скажи, что это неправда. Прошу тебя, пап. Только не мама. Она не может…. Я ведь…. Пап, пожалуйста! – меня начало всего трясти, и из глаз хлынули слёзы.

– Иди ко мне, – папа прижал меня к себе и начал успокаивающе гладить по голове.

Я же начал просто рыдать, всё ещё не веря в то, что больше не увижу маму, не услышу её доброго и ласкового голоса и больше не почувствую прикосновения её рук. Мне казалось, что всё это страшный сон, и сейчас я вот-вот проснусь, но сон всё продолжался и продолжался, а я никак не просыпался. Я не хотел верить в то, что всё это происходит реально. Мамы больше нет! Это просто не может быть!

– Нет! Нет! Нет! – в истерике закричал я и начал вырываться из рук папы. – Ты врёшь! Этого не может быть! Это неправда!

– Тихо, Макси, тихо, – не отпускал меня папа. – Всё будет хорошо! Успокойся! Тихо! Я рядом и всё будет в порядке.

– Нет! Нет! Пусти! – я продолжал упорно вырываться.

– Держите его. Я вколю успокоительное, – раздался чей-то голос совсем рядом.

– Нет! – лишь выкрикнул я и тут почувствовал, что мне в плечо что-то вкололи. – Нет, – уже слабее и тише крикнул.

– Ложись, Макси. Тебе надо поспать. Всё будет в порядке, – папа аккуратно уложил меня в кровать и погладил по голове. – Тебе надо успокоиться. Я тебя не брошу и буду рядом. Всегда!

Мои крики сменились тихими всхлипываниями. Мои глаза начали сами собой закрываться. Пару секунд я боролся со сном и, не удержавшись, закрыл глаза и погрузился в царство Морфея.

Проснувшись, первое, что я услышал, это чьё-то дыхание неподалеку. Мне даже не надо было гадать, чтобы понять, что это папа. Он точно не смог бы меня оставить, особенно после того, что случилось с мамой. К тому же папа мне обещал быть рядом, а он всегда сдерживал свои обещания. И не стал бы меня бросать в таком состоянии. Ведь папа понимал, что мне сейчас плохо, и он был мне нужен. Конечно, и папе было достаточно плохо, но я очень сильно нуждался в поддержке.

Вспомнив наш с папой недавний разговор и свою истерику, а также вспомнив то, что мамы больше нет, я почувствовал, как мои глаза наполняются слезами. Но опять впадать в истерику не хотел. Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Мне до сих пор не хотелось верить в то, что мама умерла. Это звучало нереалистично! Может быть это, и правда, был всего лишь сон, и теперь я проснулся по-настоящему? Я должен был в этом убедиться!

– Макси, ты как? – раздался голос папы сбоку от меня, и он дотронулся до моего плеча.

– Не знаю, – неопределённо пожал я плечами. Я, правда, не знал, как я. Вроде я себя чувствовал нормально, а вроде бы у меня была такая усталость, и мне было так тяжело, что хотелось кричать. А чернота, которая всё ещё была перед моими глазами, всё усугубляла. Я не мог ничего увидеть через повязку. И просто не мог понять плохо мне или нет. – Пап, а мама ведь… – я запнулся, не решившись полностью задать вопрос. Я не мог это сказать вслух, но в моей душе всё ещё была надежда, что мама жива и в порядке.

– Да, – тихо сказал папа, и мне сразу же стало ясно, что это всё был не сон, а реальность. Мамы, правда, больше не было!

Моё сердце сжалось от боли, которая охватила всю мою душу. Мне хотелось опять заплакать, но я собрал все свои силы и сдержался, не желая вновь впадать в истерику. Я должен был держать себя в руках ради папы, которому тоже было тяжело. А я точно знал, что папе не легче, чем мне, но ведь он держался. И я должен был держаться. Должен был держаться, как только мог. Но грусть и тоску на лице я спрятать не мог, и по моему выражению лица было прекрасно видно, что мне очень грустно.

Больше ничего говорить я не стал и просто лежал на кровати, не двигаясь и всматриваясь в темноту. Я прислушивался к каждому шороху и грохоту, не зная, что делать. Я не знал, сколько сейчас времени и день сейчас или ночь и даже не мог встать с кровати. А даже если бы встал с кровати, я же ничего не видел. Куда я мог бы пойти, ничего не видя?! Никуда!

И мне оставалось просто лежать на кровати, думая лишь о том, что мамы больше нет. Больше ни о чём я думать сейчас был не в силах. Мои мысли были лишь о маме, которой я даже не успел сказать, как люблю её. А последний наш разговор был больше похож на ссору. Но самое ужасное было то, что, если бы я не толкнул Володю, мама не пошла бы за мной и ничего подобного не произошло бы. А значит, я был виноват в произошедшем.

От этих тяжёлых мыслей мне ещё сильнее захотелось плакать, но я крепко сжал кулаки и сдержался. Мысленно я спрашивал Бога, за что Он это допустил и почему отобрал у меня маму, но в ответ была лишь тишина, которая сильно давила на меня. Тишина и темнота – всё, что сейчас окружало меня! И это меня сводило с ума. Мне казалось, что я падаю в какую-то бездну, и конца этой бездны не было видно.

Тут я почувствовал папину руку, которая погладила меня по голове. Я снова вздохнул. От прикосновения папы мне стало немного лучше, но лишь совсем немного. Страх перед темнотой, которая царила вокруг меня, и боль никуда не делись. Они всё также остались со мной. Моя душа наполнялась пустотой. Сердце всё также сжималось от боли. Но теперь я хотя бы чувствовал, что не один. Папа был рядом, и я точно знал, что он не оставит меня. И сейчас как никогда был рад папе и не хотел, чтобы он уходил.

– Макси, ты… – только начал папа, как тут скрипнула дверь, сообщая, что кто-то к нам зашёл. Папа сразу же замолчал, а я повернул голову на звук.

– Здравствуйте! – раздался незнакомый мужской голос. – Я – Константин Викторович, лечащий врач вашего сына. Я только что освободился и решил заглянуть к мальчику. Как он себя чувствует?

– Вроде нормально, – неуверенно ответил папа. – Он уже проснулся. Можете сами у него спросить, если хотите.

– Хорошо, – Константин Викторович подошёл поближе к кровати, на которой я лежал. Я опять повернул к нему голову. Конечно, я его не видел, но хотел, чтобы хотя бы врач мог видеть моё лицо. – Привет, Максим, – заговорил тот со мной.

– Здравствуйте, – поздоровался я.

– Ну, как ты? Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? – поинтересовался мужчина.

– Вроде нет, – как-то задумчиво ответил я, старательно прислушиваясь к своим ощущениям. У меня, и правда, ничего не болело.

– Это хорошо, – по голосу врача было слышно, что он доволен. – Тогда можно я тебя осмотрю?

– Конечно, – не стал отказывать я.

– Сядь, пожалуйста, – попросил Константин Викторович.

Я послушно сел на кровати и пододвинулся поближе к краю. Врач же подошёл ещё ближе ко мне и начал меня осматривать. Пару минут он то трогал моё лицо, то слушал моё дыхание, то просто меня осматривал, а потом отступил от меня на один шаг и выдал:

– Думаю можно уже снимать повязку.

– Вы думаете, что уже пора? – в голосе папы я услышал волнение. – Может, ещё рано? Может, ещё немного подождать?

– Больше не имеет смысла ждать, – твёрдо сказал Константин Викторович. – Пора снимать. Какой смысл долго тянуть? Всё равно ему придётся это узнать. Лучше уж сделать это сейчас, чем долго тянуть. Пора. Скажете это сами или мне рассказать?

– Я…. Я даже не знаю, – промямлил папа.

– Он должен это знать, – стоял на своём врач. – Надо сказать!

– Что сказать? – ничего не понимал я. – Что я должен знать?

– Макси, – как можно медленнее и ласковее начал папа, заставив меня сильно напрячься, – дело в том, что, когда на вас напали и в тебя брызнули химией…. Ну, ты, наверное, это почувствовал…. Твои глаза серьёзно пострадали! Мы не знаем, что это было, но ты получил сильный химический ожог. Врачи делали всё возможное, чтобы ты сильно не пострадал, но… зрение восстановить не получилось. И ты…. Ты…

– Я больше никогда не смогу видеть? – тихо спросил я, поняв, что боится сказать мне папа. Только это он мог бояться мне сказать.