Большая деревянная лестница уходила вниз почти вертикально. Солнце освещало только несколько верхних ступенек, а дальше – темнота. Эта дыра в земле и необходимость спуска в ее недра не вызывали никаких приятных эмоций. Было страшно и тревожно даже заглядывать вглубь провала, не то, что спускаться. Куда нас несет? Может, лучше отказаться от этой затеи, другие-то отказывались?

Взглянула на своего необычного сотоварища по заданию. Стоит, пялится бездумно в эту дыру, и хоть бы что. Неужели ему не страшно? Судя по довольной улыбке, он и не собирается задумываться над серьезностью дела.

Уж чего не ждала от него, так это веселья. Неожиданно Котигорошек подмигнул мне и расхохотался. Хорошо, хоть по плечу не хлопнул, а то я от его утешений и по колено в землю войти могу, да и перелом ключицы обеспечен.

– Не дрейфь, малявка, найдем мы эту Гигантеллу.

Вот его оптимизма мне только не хватало. Молодо-зелено, как говорится. Я рядом с ним казалась себе умудренной опытом старухой. Ему бы только в какие-то приключения встрять, а что дальше будет и как из них выпутываться – видимо, не имеет значения. Малец, одним словом, думать не привык.

Поправила шапку и сказала строгим голосом:

– Так. Раз без путешествия под землю не обойтись, надо как следует подготовиться, все продумать. А то ты уже готов сигануть, не глядя.

– Ага, прямо сейчас. Чего ждать и раздумывать? Спускаться надо.

– Да уж. Разбежались и прыгаем. Молчи, оболтус, – беззлобно отрезала. – Я думу думать буду. Завтра подготовимся и только тогда сунемся в эту дыру. Не один человек туда спустился и ни один пока не вернулся. Ты хочешь тоже под землей сгинуть?

– Не-а. Може, им там понравилось, и они тама жить остались, – почесав затылок, ответил парень.

– Ага, понравилось, оттого, что там так темно, и холодом из дыры веет. Говорю, прежде чем спускаться, надо подготовиться.

– Так это я не подумал, что подготовиться нужно. Ну, ты и голова!

Не буду обижать парня и говорить вслух, что о нём думаю. «Сила есть – ума не надо», – в очередной раз помыслила я и посмотрела на богатыря-переростка. Умнеть ему и умнеть, учиться и учиться… Вот только времени на выполнение королевской воли у нас в обрез. Принцесса, поди, может под землей и сгинуть, а это как-то не по-человечески – бросить ее там одну. Жалко как-то, хоть и не знаю я ее. Правда, то, что про нее слышала, особого восторга не вызывало. Непонятно все это. Как можно за месяц вот так взять и превратиться в препротивную девицу? Странно, одним словом. Хотя тут все, что происходит, странно. Есть, о чем подумать.

– Пошли, что ли, искать постоялый двор, ночевать-то где-то надо, – дернула я Котигорошка за штанину.

Выше не очень-то и дотягивалась, так как по пояс ему доросла. Здоровый парнишка, однако.

– Немного денег у нас есть. Поедим, отдохнем и подумаем, что делать.

– Ну, ты думай, я пока этому не научился, – пробасил парень.

– Можно, я буду звать тебя Котя, уж больно Котигорошек долго произносить? – спросила я спутника.

– Ага. Меня мамка так звала, привык к этому имени. Ласковое оно.

Он подхватил свою булаву, и мы пошли искать постоялый двор. Найти его не составило особого труда, все-таки Семидворье стоит на перекрестке семи дорог, народа со всех краев в город много съезжается, все хотят где-то остановиться, вот и построили немало ночлежек и харчевен.

От впечатлений и пережитого за этот день сильно устала, да и есть хотелось, а главное, хотелось обдумать сложившуюся ситуацию. Вот ведь попали! А с другой стороны, что терять-то мне, сироте? Ни родственников, ни кола, ни двора нет. Ничего своего, кроме котомки со скромными пожитками, не имеется. А выполню задание, так при дворце жить буду. И крыша над головой, и пропитание. Мож, служение какое дадут, если с этим заданием справлюсь. Должна справиться. Неспроста же поверенный короля, а потом и сам король так ко мне присматривались и поисками заняться просили? Король именно попросил, а не приказал. Ему, наверно, виднее, кому это дело по зубам. И понять его можно. Не обычная эта дыра, ее лопатами не закидаешь. Надежда на меня небольшая, и все же усмотрел король во мне что-то. Хотя, как можно надеяться на семилетнего ребенка. Маленькая я на вид совсем, а Котигорошек, хоть большой да сильный, но с первого взгляда видно, что ума в нем пока с гулькин нос. Одного его отправлять нельзя, пропадет. Вдвоем оно как-то сподручнее.

Мы сняли комнатки, поужинали и отправились отдыхать. Вернее, отдыхать пошел Котигорошек, а я пошла думу думать. Что с собой взять? Что завтра будет и как сложится, вернемся ли живыми из подземелья или там останемся? Что за собой оставляю? Кто вспоминать будет, если что? Перед глазами стояло прощание с Рыжей Коровой. Только ей в этом мире и была я дорога. Только она меня и любила. Вспомнит ли она меня, если погибну? Вспомнит, конечно, и жалко ей меня будет, это уж точно. Но с такими мыслями не годится начинать дело. Нам надо выполнить задание и остаться живыми – и точка.

Прощанье с Рыжей Коровой

Моя любимая Рыжая Корова. Я помнила каждое ее слово и видела наше расставание как бы со стороны, будто не месяц прошел, а только вчера распрощались. Слышались слова:

– Прощай, Крошечка, ухожу на небо, домой, к Земун, – говорила маленькой белобрысой девочке странная говорящая рыжая корова.

Девочка горько плакала и обнимала ее за шею.

– Но ты не печалься. Буду присматривать за тобой сверху, но помогать так, как помогала, уже не смогу. Видишь ковш на небе? Его еще Малой Медведицей кличут, это обитель Земун. Когда-нибудь, когда научишься в него, как мне в ушко, прыгать, свидимся.

Девочка внимательно смотрела на небо и думала: «Как можно в небесный ковш запрыгнуть?»

– Мы многое можем, только не позволяем себе этого, или думаем, что это невозможно, потому и не получается у нас. Помнишь, я рассказывала тебе о богине Корове Земун, в чьем стаде я паслась? Покровительствует эта богиня нашим землям. И еще Земун помогает путникам, выводит на прямую дорогу заблудившихся. И тебе она поможет в пути. Смотри внимательно на небо. Если увидишь ее силуэт отчетливо – значит, видит тебя Корова Земун и не оставит наедине с бедами в твоих странствиях… Догадываюсь, что не просто тебе будет, Крошечка, – продолжила Корова напутствие. – Для того, чтобы вырасти и стать нормальной девушкой, найти свое счастье, а главное, понять, в чем оно заключается, надобно будет тебе пройти огонь, воду и медные трубы.

– А что это такое-то: огонь, вода и медные тубы?

– Это испытания такие, для каждого они свои. Поймешь, когда пройдешь.

– Как же я, такая маленькая, одна путешествовать буду? Мне на вид семь, да и сил аккурат по этому возрасту.

– Главное, ум у тебя не семилетней девочки. А силы? Найдешь их. Загляни внутрь себя, там и найдешь. Никому не даются испытания больше его сил, а столько, сколько он сможет вынести. Ты много можешь.

– Коровка, так у меня ни денег, ни одежды, даже обувки путной нет. Как буду босая по дорогам бродить?

– Это не беда. Залезь напоследок ко мне в правое ушко, а вылезь через левое, и будет тебе, во что одеться и обуться.

Так я и сделала. Вылезла из ушка коровы одетая и обутая для дальней дороги, только не как девочка, а как мальчик, даже коса пропала, остались волосы под горшок стриженые. Жалко волосы, красивая коса была. В руки упал узелок со снедью и запасной одеждой, а еще пояс, в котором денежки зашиты были.

Рыжая Корова задумчиво и немного грустно посмотрела на свою любимую воспитанницу, качнула рогами и добавила:

– Смотрю, твои волосы уже растрепал Ветер Перемен. Он наполнил тебя стремлением к неизведанному, и теперь ты полетишь по волнам дорог.

Она опять улыбнулась. Кто бы мог подумать, что коровы умеют улыбаться?

– А сейчас прядки твоих волос шевелит Ветер Надежд, он такой симпатичный мальчишка, и ты ему понравилась. Еще подружись с Ветром Удачи. Пусть дарует частицу удачи и мудрости, они тебе пригодятся. Привязалась я к тебе, моя милая, за эти годы. Верю, что все будет хорошо. Не бойся дороги: если ты ее полюбишь, то и она тебя тоже.

Коровка шумно вздохнула и продолжила:

– Тебе придется во многом разобраться и многое найти.

– Кого или что найти? – поинтересовалась я озабоченно.

– И Кого, и Что. Близких людей, друзей, учителей, смысл жизни, счастье, а главное – себя и свою судьбу.

– А какая она, эта судьба? – тихо перебила я Рыжую Корову и крепче ухватилась за ее шею.

Страшно было расставаться. Всю жизнь рядом с ней прожила. Да еще на прощанье коровка так неясно говорила. Речи все туманные, непонятные. Какая-то судьба, искать кого-то или что-то и где-то. Опять же, пройти надо огонь, воду и медные трубы, а что это такое – не говорила. Все намеками. Моторошно, тревожно.

– Судьба? Какая она?

– Да разная, – вздохнула корова. – Каждому своя. Хуже, когда ее нет – все одно, что жил, что не жил, никакого следа от тебя не останется.

Корова как-то странно захлопала глазами и отвернулась, недолго помолчала, а потом лизнула меня шершавым языком в шею:

– А теперь прощай, Крошечка, свидимся, думаю. Дойдешь до перекрестка семи дорог, там внимательно послушай свое сердце и определись, куда идти и что делать.

Махнула головой и пропала, как и не было ее. Осталась я совсем одна. Посмотрела на дом, в котором последние три года жила, а сожалеть-то и не о чем. Нашла палку, привязала к ней узелок с одеждой и снедью, закинула за плечи и отправилась в путь.

Начало дороги

Я вспомнила, как уходила.

Ночь на дворе, темно. Но не страшно. Ночь для меня – тысячи звезд, из которых люди складывают созвездия, кто, как и что видит. Смотрела на звезды и представляла бегущих по небу героев, таинственных зверей и драконов. Они подмигивали мне, о чем-то шептались между собой. От их присутствия, пусть и высоко в небе, делалось не так одиноко. Казалось, у них со мной, Крошечкой, какая-то общая тайна, о которой никто никогда не узнает. Может быть, они и не имели ко мне никакого отношения, может, так мне только хотелось. Все может быть, и все-таки так ярко они светили, подмигивали и подбадривали меня этой ночью, и в иные тоже.

Темные, еще не покрытые листьями, деревья качались, кивая макушками, а я шла и шла вперед до самого рассвета. Я выросла в лесу. Тринадцать лет жила в чаще с Рыжей Коровой, мне ли не знать лес, мне ли его бояться. Я понимала его шепот, его настроение, слышала его напутствие. Когда солнце взошло, я нашла подходящее место для отдыха за кустами орешника, постелила плащ и прилегла. Догонять меня, ясное дело, никто не станет, кому я нужна, но мало ли кто по дорогам бродит? К ней, к дороге, еще привыкнуть нужно.

Вскорости привыкла. Так шла по ней от села к селу. Все меня за мальчугана малолетнего принимали. Рассказывала правдоподобно-печальную историю, что к родственникам в дальнее село иду, так как один-одинешенек остался. Где подработаю на побегушках, где просто добрые люди покормят. Так и шла все дальше и дальше, куда глаза глядят. Неделю шла, другую, пока совсем далеко от дома не оказалась. Задумывалась иногда: не жалко ли? Нет, не жалко, и возвращаться не хотелось, вот только любимой Рыжей Коровы не хватало, она у меня и нянькой была, и учила меня, и помогала, и защищала. В одночасье все изменилось, и рассчитывать я могла только на себя. Поэтому вперед и только вперед.

Единственное, что смущало, и сильно смущало, так это то, что со мной что-то происходило. Все окрестные собаки вдруг начали ластиться ко мне, а я плакала от умиленья, глядя на каждого щенка или огромную мохнатую зверюгу. Собаки стали мне понятнее и часто дороже людей. Я делила с ними мой скромный ужин и даже иногда сама оставалась голодной, так хотелось накормить всех. Другие животные тоже радовали. При виде зайчиков и белочек я затаивала дыхание, преодолевая желание коснуться их шерсти и погладить. Но в отличие от собак, они дикие и не подпускали к себе близко. А собак вертелось рядом много. Иногда за мной бежало до двадцати псов, которые постоянно перегавкивались между собой. Сама понимала, что внимание к животным у меня какое-то чрезмерное, но ничего не могла поделать. Из-за этих свор меня не всегда брали на ночевку. Приходилось устраиваться на ночлег на земле, в окружении теплых собачьих тел. Все бы ничего, только псиной от меня несло за версту, а вода в речках и прудиках была еще холодная, вот я и провонялась вся.

Жалела я не только собак, но их особенно. Думаю, чем беззащитнее существо, тем больше моего внимания оно привлекало: маленькие плачущие детки, тяжело работающие люди, больные старики, убогие нищие. Когда мне на глаза попадался идеально подходящий для жалости объект, душа сжималась от нестерпимой боли, которая и доводила меня до слез. Сделать-то я ничего не могла, вот и рыдала в большую тряпку, которую теперь все время держала под рукой. Непонятные вещи со мной происходили. Знала, что слезами никому не поможешь, но и с собой ничего поделать не могла. Помогала по силам, но средств уже не хватало, сама часто оставалась голодной, и плакала от невозможности прокормить моих любимцев.

Семидворье

К столице Семидворского королевства, что стояла на перекрестке семи дорог, я пришла, примерно, через месяц после начала своего путешествия. Накануне ночью, перед прибытием, еще спала, как всегда, на голой земле, а утром, приведя себя в более-менее приличный вид – умытая и в чистой одежде – ступила на мощеные улицы. Собак со мной в город не пустили. Ворота охраняли какие-то хмурые стражники, которые не прониклись симпатией к моему сопровождению. Я посмотрела печально на псов – нечем мне их кормить, пора им возвращаться к хозяевам, да и вокруг сел много, люди не злые, возьмут на службу.

В таком большом городе я не бывала никогда. Проходила пару раз через небольшие городки, но такого еще не видела. Да и много ли я вообще видела? Смотрела по сторонам и открывала рот от удивления. Город поразил. Красивый, нарядный, с большими каменными домами, он вызывал восхищение, почтение и боязнь. Как я тут буду находиться? Может, побуду недолго и дальше пойду, хотя Рыжая Корова говорила, что на перекрестке семи дорог меня может что-то ждать и что-то важное может произойти. Что? Она сказала слушать свое сердце, а как это?

Я начала внимательно смотреть по сторонам и вглядываться в спешащих по делам людей. Утром-то мало кто праздно шатается. Смотрела-смотрела и через некоторое время почувствовала, что в городе что-то не так. Не больно-то я и разбиралась в городской жизни, и такое количество людей видела впервые, но поняла, что печаль и тревога так и витают в воздухе. В глазах многих прохожих проглядывала грусть. Почти никто не улыбался, хотя весеннее утро сияло ярким солнышком. Цвели яблони, жужжали пчелы, а на хмурых лицах людей застыли тревога и забота.

«Странно это. Если некоторые грустят – это нормально, но тут грустят почти все. Может, пожар случился или, хуже того, мор какой начался? Надо разобраться», – размышляла я, бодро топая по мостовой. Просто так с расспросами приставать к прохожим не хотелось. Решила направиться на главную площадь – вдруг там что прояснится?

Большие дороги всегда ведут на площадь, это даже я знала, а там всегда есть люди, которые прогуливаются и разговаривают между собой. Можно возле них покрутиться, они не обратят внимания на мальчонку, шмыгающего под ногами.

Довольно долго добиралась до площади, город-то немаленький, и, наконец, пришла. Опять открыла рот: как красиво! И людей, людей-то вокруг! Одеты опрятно, но не празднично.

Часть площади занимали торговые ряды, а часть явно предназначалась для гуляний и каких-то собраний. Мелькнула мысль: «Наверно, тут и указы королевские зачитывают. Вот бы посмотреть на настоящего короля хотя бы издалека. Интересно. Да и узнать надо, что же произошло в городе, не опасно ли тут находиться».

Услышала разговор, что в двенадцать часов будет очередное оповещение, но мужчины, обсуждающие это, куда-то спешили и быстро растворились в толпе, а я так и не поняла, о чем это они говорили. Какое оповещение? О чем?

На самом большом и красивом доме на площади висели часы. Я уже знала, что это такое, и поняла: до двенадцати еще много времени. «Надо бы побольше обо всем узнать», – решила и потопала дальше.

Прогуливаюсь, значит, по площади, глазею по сторонам и вдруг вижу: стоит возле столба детина, да такой огромный, что аж страшно. Возле ноги у него булава приткнулась, такого размера, что и втроем не поднимешь. Люди на него странно поглядывают, стороной обходят – побаиваются, видать. А он тоже, похоже, пришлый, не местный, не знает, что тут происходит и что ему делать. Стоит, как пень на полянке, с ноги на ногу переминается. Пригляделась, а лицо у него не злобное, простецкое лицо такое, хоть и симпатичное: нос вздернутый, чуб белобрысый кучерявый, глаза голубые, не прищуренные. На все удивленно смотрит, а к кому обратиться – не знает. Я к нему подошла, стала не так, чтобы близко, и смотрю, как он себя вести будет. Фигура-то заметная, такого здорового и не сыщешь нигде больше. Стою, смотрю. А он меня тоже увидел и как-то так смущенно говорит:

– Пацан, ты местный али как?

Ага, видать, не шибко наблюдательный, будут местные с котомками ходить да людей по сторонам разглядывать. Спросил это так беззлобно, даже растерянно, что мне этого увальня жалко стало. Подошла к нему смелее и смотрю, но на вопрос не отвечаю, жду, как отреагирует.

Парень, наконец, сообразил и опять спрашивает, тише уже:

– Ты, видать, тоже не местный? Может, скажешь, что тут происходит?

Поняла, что бояться его нечего, еще ближе подошла.

– Нет, не местный я, путешествую. Вот только пришел в Семидворье, и что происходит тут – понятия не имею.

Богатырь вздохнул с облегчением.

– Ты хоть и маленький, но с тобой разговаривать можно, не боишься меня сильно, а то эти, вокруг, смотрят так, как будто я у них кусок хлеба украл или пришибить решил.

– Так ты вон какой большой да сердитый, вот и обходят тебя стороной.

– Я сердитый? – удивился парень. – Да не здешний я, сам не знаю, как ступить и слово молвить. Я их не боюсь, конечно, – и он выпятил грудь, – но опасаюсь. Вдруг скажут, что смутительное, а я и ответить не смогу.

Тут я про него все поняла. Нечего его бояться, он сам себя тут как рыба на суше чувствует. Не обидит, значит.

– Откуда ты и пошто сюда пришел? – поинтересовалась так невзначай.

– Да из дальней деревни Зацепетовки. Хочу на службу к королю поступить, силы во мне играют, наружу просятся, девать их некуда. Деревенские меня зашпыняли. Из села, можно сказать, выжили. Не нравлюсь я им. Что ни делаю – все не так.

Тут мне интересно стало: что же он не так делает?

– Что же последнее ты совершил, что односельчане осерчали?

– Так попросили помочь рыбу ловить, сети подержать надо было, а я сеть между берегами повесил, колокол снял и стал воду черпать да через сеть процеживать. Рыба попадалась, и неплохая. Только старосте сильно это не понравилось. Я ему обещал колокол на место поставить, а он кричать стал, что сила у меня дурацкая и не от Бога, и не место мне в селе, пусть, мол, матушка меня на службу к государю отправляет. Может, там толк будет. Вот я и пошел.

Я прыснула в кулачок. Ну, парень, что-то ты больно прост не по размеру. Вон какой вымахал, а мозгов не нажил.

– И как матушка тебя отпустила?

– Ой, убивалась сильно. Все причитала, что маленький я и несмышленый совсем, как промеж людей жить буду? Но односельчане порешили, что на службе у короля я быстрее поумнею, чем возле мамкиного подола.

– Это ты-то маленький? Сколько годков тебе, верзилушка?

– Да шесть в прошлом месяце исполнилось, – смущенно так проговорил парень.

Я так и ахнула.

– Как же ты таким здоровым вырос? Кто родители-то у тебя?

– Матушку только и знаю. Она горох убирала, одна горошинка бойкая покатилась да скакать стала. Матушке это не понравилось, поймала она ее и съела, а потом я родился, и расти стал не по дням, а по часам, вот такой и вырос. Кстати, меня Котигорошком кличут.

Я рот только и успела прикрыть от удивления. Вырасти вырос, а ума не успел набраться. Стоим мы с ним, значит, в чужом городе: здоровенный Котигорошек с умом шестилетнего мальчонки и я – маленькая на вид, но ума у меня, как мне кажется, хватает. Вот так пара. Обхохочешься.

– И давно стоишь? – спросила я. – И что дальше делать будешь?

– Честно – робею я, много их вокруг слишком, да все сердитые да озабоченные, снуют, не знаю к кому обратиться, чтобы на службу к королю попасть.

– Разберемся, не переживай. Вот в двенадцать часов какое-то оглашение будет произноситься, может, прояснится что. Уже недолго ждать.

Котигорошек с уважением глянул на меня и попросил:

– Ты хоть и маленький, а головастый, видать, давай вместе держаться будем.

Вскоре, действительно, из дома, что с часами, появился какой-то разодетый господин, поднял руку и стал читать:

– Уважаемые жители и приезжие города Семидворья! Все вы знаете, что случилась беда. Околдовал хитрый колдун нашу принцессу и увел в дыру под землю, что образовалась во дворе дворца. Воля короля такова: кто вернет принцессу – женится на ней, получит пуд золота и будет принцем-консортом до скончания жизни.

Люди загомонили, зашумели. Из разноголосицы поняла, что ничего нового выступающий не произнес. Кто-то выкрикнул из толпы:

– Многие уже спускались в ту дыру, да только назад не возвращались!

Потому все потупили глаза. Никто становиться зятем короля не спешил.

Зато Котигорошек вдруг встрепенулся, схватил меня за руку и стал пробираться к дому с часами.

– Малец, это по мне – королевским зятем стать, – вдруг сказал он.

– Ты что? – зашипела я. – Тебе же всего шесть лет, у тебя что, женилка уже выросла?

– Ты шутишь? У меня все, как у взрослого парня, веришь? И на подвиги меня тянет.

– На какие подвиги? – не поняла я.

– Как, на какие? Принцессу спасать, с колдуном биться.

Он перекинул булаву, как игрушку, на другое плечо и стал пробираться сквозь толпу, а я хвостом за ним следовала. Толпа расступилась, и мы оказались прямиком перед чтецом. Он сразу сообразил, что мы и есть те герои, или, как нас лучше назвать, олухи царя небесного, что принцессу спасать решились. Других желающих не наблюдалось. Схватил чтец за руку только меня, Котигорошка, видать, побоялся, открыл дверь и потащил в дом.

Внутри домишко выглядел красиво – не дворец, но нарядно обставленный. Зашли в одну из комнат, а там, на стуле, пригорюнясь, мужик разодетый сидит. Чтец к нему с поклоном:

– Ваше Величество, вот, добровольцев-героев привел.

Тут я сообразила, что перед нами король. Только не больно величаво он выглядел – не выспавшийся и понурый совсем. Но, увидев Котигорошка с такой внушительной булавой, приободрился и вопросил:

– Это вы герои, что спуститься и спасти принцессу не боитесь?

Котигорошек ударил себя в грудь:

– Мы.

Я его за штанину дергаю: я, вроде как, в герои не записывалась.

А потом король стал пристально так смотреть на меня и говорит:

– Не знаю я тебя, мальчик, но понимаю, что и дело это тебе не по душе, и не нужна тебе принцесса совершенно, и принцем-консортом ты быть не хочешь, но что-то подсказывает, что без тебя богатырь этот с делом не справится. Прошу пойти с ним. Награжу тебя. Будешь на службе у меня в почете и достатке жить.

Посмотрел пристально:

– Маленький ты, незнакомый, а как будто родной мне, – и король вздохнул тяжко.

Котигорошек после его слов как гаркнет:

– Рад служить королю и принцессе! Не посрамлю государя-батюшку! Голову сложу во славу государеву!

Король поморщился, встал на стульчик – просто так не доставал – и похлопал его по плечу.

– Ты лучше с головой назад вернись, да принцессу из подземелья вызволи. Вижу, что молодец. Старайся, богатырь, старайся.

А я похлопала глазами и спросила:

– Вы, государь, расскажите нам, что случилось. Мы люди пришлые, попали в город сегодня, не знаем ничего о вашей беде.

– Да что рассказывать, все просто. Месяц назад с принцессой, моей, на данный момент, единственной и любимой дочкой, стало происходить что-то непонятное. Вдруг она всех ненавидеть стала. Как ведьма злая на всех кидается, слуг бьет, в собак камнями бросает, кошек за хвост тягает, зоопарк свой уничтожить собралась, еле успели его в другое место перевезти. Наказаний жестоких за малейшую провинность требовала. Слуги ее как огня боялись. Девушка она у меня здоровая, ее все Гигантеллой кликали, ростом вышла чуть меньше этого юноши, несмотря на свои шестнадцать лет. Совсем сладу с ней не стало. Дворец как вымер, все опасались ей на глаза показываться. Я и сам ее сторониться начал. Непонятно, что ей в голову взбредет. А тут, три дня назад, прямо посреди королевского газона, проваливается земля и образуется дыра огромная да глубокая. Принцесса в это время пошла гулять, а возле дыры стоял мужик в капюшоне – видать, колдун. Он схватил ее и сиганул в эту самую дыру. Только их и видели. Посылал я туда солдат, никто не вернулся. Теперь добровольцев ищем на подвиг: в дыру спуститься и принцессу спасти, вызволить. Вот вы откликнулись на нашу нужду, можете прямо сейчас и отправляться. Пойдемте к дыре, дорогу покажу.

Котигорошек сразу возликовал, булаву подхватил, прямо так и готов с разбегу за принцессой прыгать.

Я дернула Котигорошка за штанину.

– Ваше Величество, мы проделаем это завтра с утра. Перед таким ответственным делом надо подумать, собраться и отдохнуть. Не могли бы вы выделить нам некоторые средства на подготовку к спуску? Под землей может быть холодно и темно. И провизией обзавестись нужно. Может, принцесса там оголодала за это время.

Король и его поверенный усмехнулись и вскоре у меня, а не у Котигорошка, в руках оказался мешочек с деньгами.

– Если есть какие-то вопросы, – уточнил король, – спрашивайте.

– А она красивая? – спросил Котигорошек.

– Очень!.. А если бы она была некрасивой, вы не отправились ее спасать? Она красивая, только слишком высокая и полноватая, может, лишку, – усмехнулся король. – И умная. И отзывчивой девушкой росла. А вот что с ней случилось – непонятно. Думаю, перемены связаны с ее исчезновением. Что вам, собственно, и придется выяснить.

– А она чем-то особенным, необычным занималась в последнее время? – спросила я.

– Для маленького мальчика ты удивительно проницателен. Нет, она просто изменилась. Стала злой и совершенно невменяемой. Но ничего не изучала, и не интересовалась необычными вещами. Ее прыжок в дыру был для всех совершенно неожиданным, как и само появление этой дыры.

– Еще один вопрос. Кто-то их ваших советников знает или предполагает, что это за дыра?

– Никто точно не знает, откуда она и что собой представляет. Одни лишь догадки. Старший мудрец предполагает, что это вход в другой мир, не такой, как наш. Ну, что-то в этом роде.

– Имеете в виду мир с другими возможностями? – спросила я.

– Кто знает, какие это возможности и есть ли они там. Просто другой мир. А может, это и не мир, а жуткое подземелье.

– Последний вопрос. Что чувствует ваше отцовское сердце? Она жива?

– Ты задаешь удивительно умные вопросы, дитя, – подозрительно посмотрел на меня король. – Может, взять тебя советником? – За все время король только сейчас улыбнулся. – Да, я чувствую, что она жива, и не чувствую, что ей там плохо. Но я могу ошибаться. Как, впрочем, уже один раз сильно ошибся, надеясь найти свою вторую дочь. А теперь у меня нет ни одной. Вот так.

Король кривенько так усмехнулся. Хорошо, хоть не расплакался – негоже королям плакать. И умеют ли они это?

– Я надеюсь на вас, герои, – бодро произнес он.

Потом резко развернулся и удалился, стараясь держать спину прямо.