Нора осталась лежать на заднем сидении: видимо, там пахло Алиной и Лёвой. Пробки уже рассосались, так что к Лее приехали быстро. Байер позвонил в дверь.

– А вот и мы! – представил Нору Лее. – Пустишь?

– Ой, какая красотулька! – всплеснула руками Лея и принялась тискать шелти.

Та только подставляла девушке брюхо.

– По-моему, я ей нравлюсь…

– Лисёнок, покажи мне хоть одно живое существо, которому ты бы не нравилась! – усмехнулся Байер.

– Она, наверное, голодная! – забеспокоилась Турава.

– Не, голодный я! Там, где она гостила, её отменно покормили хорошим кормом: повезло беглянке.

– И тебя покормлю, сыщик ты мой! – ободрила она Сашу. – Твои любимые хинкали приготовила. Я их лучше мамы делаю.

– Хинкали?! Лея – ты чудо!

Саша остался у Леи: после вкуснющего ужина он никуда уже не хотел подниматься и ехать. Тем более что его ждала пустая квартира. А здесь – Лея, хитрая бестия Нора, которая стащила-таки у него одну хинкалину. Байер поймал себя на мысли, что будь здесь Алина и Лёвка, он был бы самым счастливым человеком в мире… "Почему я весь вечер думаю о ней?" – не давал ему покоя вопрос к самому себе.

– Так, туфли не грызть! Можешь нюхать, но не грызть! Мне их завтра в больницу везти! – строго наказал Саня собаке.

"Завтра я увижу её!" – с восторгом подумал Байер и заснул.

* * *

Утром Лея разбудила всех рано: ей нельзя было опаздывать, до театра нужно было ещё доехать, а с утра в городе пробки. Байер был уже свободной птицей: диплом на руках и рекомендательное письмо от кафедры, отличное дополнение к красному диплому: можно уже устраиваться на работу в МЧС. Он бы прямо сегодня и пошёл, если бы не вчерашнее происшествие и чудесное знакомство.

– Мы, в принципе, готовы выметаться, – отрапортовал Саша.

– Садитесь завтракать, герои, – улыбнулась Лея. – Время ещё есть.

Байер с аппетитом хрустел поджаристыми хлебцами, уплетая кашу и яичницу с беконом. Норе досталась мисочка с собачьим кормом.

– Откуда у тебя собачий корм? – обалдел Байер.

– У соседки одолжила, у них спаниель Чарли, и мы дружим.

– С ума сойти, Нора, да ты везучая собака!

Поблагодарив Лею, они с Норой заехали по пути в зоомагазин и купили новый поводок: добротный и крепкий.

– С обновкой тебя! Нравится? – спросил у шелти Сашка и по довольной собачьей морде понял: нравится! – То-то же, это чтоб не убежала. А теперь едем в больницу к Лёве и Алине.

Нора услышала два любимых имени и залаяла.

– Всё, я понял: ты – в восторге, только на ухо мне не гавкай, ладно? – запихивая собаку в машину, сказал Саша, и они поехали.

В приёмном покое Байер узнал, что Лёва Ярцев ещё в больнице, что палата у него № 24 на втором этаже. Ему выдали халат, бахилы и пропустили. Перед дверью в палату Сашка притормозил и попробовал успокоить сердце: оно отчего-то бешено колотилось. Выдохнув, толкнул дверь от себя. Первое, что он увидел, была Алина: сидела на стуле возле кровати и читала книгу. Лёвка в пижамке вскочил на ноги и в восторге заорал:

– Саша!

Байер, улыбаясь, уже шёл к кровати, как вдруг Лёва прыгнул и повис на нём, обнимая за шею. Сашка схватил его и пару раз подбросил к потолку, и лишь потом сообразил:

– Ой, а трясти-то тебя можно?

Алина встала со стула, выронив книгу, и теперь стояла, раскрыв рот от изумления. Байер посмотрел на неё и осторожно опустил Лёву на кровать.

– Что врачи говорят? – спросил он, прислушиваясь к ней, глядя прямо в глаза.

– Всё обошлось, подозрения не подтвердились: сегодня домой выписывают, – медленно проговорила она, ещё находясь под впечатлением от бурной реакции сына.

Саша подошёл к пакету, который бросил на кровать, достал маленький мешочек с туфлями, вынул бежевые лодочки и поставил перед Алиной.

– Ну, Золушка, примеряй! Твои?

– Да, да, это мамины туфли! – радостно прыгал на кровати Лёва.

У Алины задрожали губы, в глазах показались слёзы.

– Мои… – шмыгнула она носом, вытирая выкатившиеся слезинки, и прошептала. – Спасибо…

Саша стоял в недоумении: "Так растрогалась, что я ей туфли вернул! Мда… барышня явно не избалована вниманием. Грустно всё…" А она уже улыбалась, прижимая к себе сына. Байер снова взялся за пакет. Достал термос, контейнеры.

– Здесь каша овсяная, по-моему, тёплая ещё, омлет с сыром, ну, и кофе с молоком и сахаром. Что-то не помню, чтобы мам в больницах кормили.

– Точно, – подтвердил Лёва. – Только детей. А для меня что-нибудь вкусненькое есть?

– Лёва! – осуждающе воскликнула Алина.

– Тебе всё остальное: яблоки, шоколадка. Банан будешь?

– Буду!

Потом Байер посмотрел на нерешительную маму и решил ускорить процесс.

– Нечего ресницами хлопать: вон какой ветер подняла. Бери ложку и ешь! Зря что ли тащил?!

Алина посмотрела на Сашу и прилежно смела весь завтрак.

– Спасибо… – сдавленно вымолвила она, отчаянно стесняясь.

– Когда вас выписывают?

– Сейчас обход пройдёт и отпустят.

– Есть кому забирать?

Она потупилась и помотала головой.

– Нет, у Ромы работы много, он сказал, что не сможет…

– Ясно, – вздохнул Байер.

– Он, правда, много работает… – заступилась за мужа Алина.

– Да понял я, – усмехнулся Сашка, потом добавил мягко. – Я сегодня свободен, доброшу до подъезда.

– Ура! – снова заорал Лёвка и вскарабкался на Байера. – Покидай меня ещё, а?!

– Покидаю, если прожуёшь банан. Правда, здесь больница: помереть так просто не дадут, но всё равно, не будем осложнять врачам жизнь?! – веселился Саша.

– Не будем! – задорно поддержал его Лёвка. – Полетели!

Байер подкидывал и кружил Лёвича, пока не выдохлись оба. Потом только вспомнили об Алине. Она сидела на стуле и странно смотрела на них.

– Ты чего, мамочка? – первый спросил сын.

– Всё хорошо, – поспешила заверить она и отчего-то вздохнула.

Байер подошёл и открыл окно.

– Ну, ладно, выписывайтесь, я вас внизу подожду. Сейчас я под окно к вам встану.

Он собрал все пакеты, контейнеры, положил фрукты на тумбочку и вышел.

В машине уже изнывала Нора. Байер взял поводок и открыл дверцу.

– Гулять!

Нора выпрыгнула из салона и от радости завертелась на одном месте.

– Ну, ладно-ладно, – проворчал Байер. – Вижу уже, что рада. Пошли.

Они зашли к деревцам, сделали собачьи дела, потом Нора села и подняла ухо: "Куда дальше?"

– А дальше пойдём к окошку, – потянул поводок Сашка к нужному окну. – Вот она, палата номер 24.

И он свистнул. Из окна выглянули Лёва и Алина. Нора увидела их и принялась радостно лаять.

– Нора! Мам, это же наша Нора! – закричал радостно мальчуган. – Саша нашёл её! Нашёл!

Байер присел на корточки. Нора в азарте прыгнула на него, толкнув передними лапами, и Саша упал. В окне звонко засмеялись. Вставая и отряхиваясь, Байер видел, как она улыбается и целует Лёву в макушку.

* * *

Когда они подъехали к дому, Саша хотел было выйти, но Алина попросила:

– Саша, мы можем поговорить?

– Да, – насторожился от её тона Байер.

– Лёва, погуляй пока с Норой во дворе, только держи поводок крепче.

– Хорошо, мамочка, – отозвался сын, потом обратился к Байеру. – Саш, ты же не уедешь?

– Нет, конечно. Уезжать, не простившись, невежливо.

И Лёва с Норой вылезли из Тойоты. Байер внимательно смотрел на Алину. Она как-то съёжилась, скрестила руки на груди, словно ей было холодно. Затем выдержала паузу, словно собираясь с духом, и начала разговор:

– Саша! Я очень Вам благодарна за всё, что Вы для нас с Лёвой сделали.

– Да ничего такого… – начал было он.

Но Алина попросила:

– Пожалуйста, не перебивайте, а не то я запутаюсь и расплачусь…

И Байер замолчал.

– Вы Лёвке пример подали, что есть ещё настоящие мужчины, неравнодушные и бескорыстные, готовые прийти на помощь. Я сама таких редко встречала: вот Вы и ещё один человек, когда маленькая была… И мне сейчас будет очень тяжело попросить Вас ещё об одной услуге.

– Алина, я сделаю всё, что в моих силах, я…

– Я Вас прошу оставить нас… Навсегда. Звучит, я понимаю, как чёрная неблагодарность, но поймите и простите. Лёва всё больше привязывается к Вам, а что потом? Парень будет ждать и надеяться, а у Вас своя жизнь. Я замужем. У нас семья.

Байер хотел возразить, но смолчал, только криво ухмыльнулся. Алина заметила это.

– Да, Лёва не ладит с Романом, они постоянно делят меня, ревнуют. Но у кого в семьях нет проблем?! Я не уйду от него никогда: Роман порядочный человек. Да, у него сложный характер, Лёве с ним тяжело. Но Лёва не знает, именно Роман приютил меня, беременную, когда все меня оставили. Любимый человек бросил – просто уехал из Москвы, мать погнала из дому, ей перед соседками было стыдно: что я опозорила себя, что вместо диплома привезла пузо. Хотя, диплом я всё же получила.

Саша молчал и слушал.

– И ты чувствуешь себя обязанной ему… – потом внезапно спросил он. – Ты вообще его любишь?!

Вопрос Сашки поставил Алину в тупик.

– Я… я его уважаю.

– Это я видел. А он тебя?!

– Тоже…

– Да?! Что-то непохоже! Извини, конечно, но если бы он хоть чуть-чуть тебя уважал, он бы иначе относился к твоему сыну. Просто чтобы лишний раз не делать тебе больно, уж прости за откровенность. Дело в том, что моя профессия – психолог, и многие вещи я замечаю на автомате. Например, что твой Лёва – очень чуткий и проницательный человечек, и что у него уже взрослая душа.

Алина сидела бледная и напряжённая.

– Всё так, – тихо призналась она.

– Ладно, Алин, я тебя услышал, я тебя понял, – пожалел её Байер. – Ты позволишь попрощаться с Лёвой?

Она лишь тихо покачала головой. Байер уверенно вышел из машины, открыл ей дверцу. Она выбралась, пошатываясь, пошла к детской площадке.

Лёва увидел, что Байер вышел из машины и подскочил к нему.

– Саш, а пошли к нам в гости, я тебе комнату свою покажу и рисунки: мама их в рамочки повесила.

– Лёва, у меня к тебе разговор есть мужской.

– Да, – хлопал глазами малый.

– Появляться мне у вас резона нет: пока у мамы есть Рома. Ты меня понимаешь?

– Понимаю.

– У тебя телефон есть?

– Есть, кнопочник старый мамин.

– Доставай!

Лёва полез в карман ветровки и достал. Байер забил и сохранил свой номер.

– Вот смотри, это мой телефон, но подпишем мы его как "Саня Наумов" для конспирации. Если кто спросит, даже мама, скажешь, что это пацан из твоего двора, в футбол вместе гоняете. Понял?

– Да, – улыбался Лёвка. – А я могу звонить тебе?

– Конечно, для этого и оставляю.

– А звонить, когда что-то случилось, или просто так тоже можно?

– Звони, когда захочешь, новости свои рассказывай. Только если я не отвечаю, значит, Лёва, занят сильно. Я завтра на работу устраиваюсь.

– Хорошо.

– Ну а если экстренная помощь требуется, а я трубку не беру, пиши смс-ку: "Лёва", и я сразу перезвоню.

– Круто! А маме с тобой совсем нельзя общаться? – грустно спросил он.

– Выходит так. С мамой твоей мы прощаемся, – подтвердил Байер. – Ты же мужик, ты должен понимать.

– А со мной? – с тревогой спросил Лёва.

– А с тобой мы друзья! – уверенно сказал Байер. – Если ты, конечно, не против.

Парень просиял, энергично кивая головой.

– Ну, вот и славно! Давай лапу!

Саша пожал Лёве руку и напомнил:

– Береги маму, заботься о Норе и держи в тайне наш секрет. Обещаешь?

– Обещаю! – торжественно поклялся Ярцев.

Забрав у матери собаку, Лёва убежал. Пока они разговаривали, площадка опустела: время обеда, все разошлись по домам. Алина сидела на детской качели и смотрела куда-то вдаль уставшими печальными глазами: даже не заметила, как он подошёл.

– Алина, – окликнул её Саша.

Она очнулась, поднялась ему навстречу, подняла на него свои тихие необыкновенные глаза. Потом протянула ему руку. Сашка взял её мягкую ладонь в свою.

– Ты не поменяла своё решение?

– Нет, – шёпотом ответила она.

Но Байер чувствовал всё: как не торопится отнимать свою ладонь, как замерла в ожидании поступка, его мужского поступка. Он потянул её за руку к себе и прижал к груди. Она доверчиво прильнула к нему, словно ребёнок, замерев и закрыв глаза. Он поцеловал её в лоб, потом развернулся и пошёл, не оборачиваясь, к машине. Уже сидя за рулём, пристёгнутый, посмотрел в лобовое стекло: Алина стояла на прежнем месте, руки безвольно висели вдоль тела, беспомощный взгляд о чём-то просил… Только когда Тойота выехала со двора, Байер позволил себе улыбнуться: "Никуда ты от меня не денешься, женщина, даже не мечтай! Потому что, я нашёл тебя!"

* * *

Саша уже месяц работал в МЧС. К нему прикрепили наставника, точнее, наставницу – Краснову Анастасию, женщину 35 лет, строгую и, в то же время, открытую и обаятельную.

Их с Настей работа заключалась в сопровождении сотрудников МЧС, отслеживании их психологического состояния и, если необходимо, то коррекции. Ибо спасатели – люди не железные! Они, конечно, отобранные и проверенные на десять раз на стрессоустойчивость, но постоянное нервное перенапряжение и самого стойкого вгонит в гроб, если за этим не следить. Вот они с Настей и следили.

Кроме этого, они должны были выезжать на место чрезвычайных ситуаций, если таковые где-то случались. В первую же неделю Байеру "повезло": два раза выезжал с Настей на два крупных ДТП в качестве помощника психолога. На самом деле, ему казалось, что он только мешался под ногами Красновой: толку пока от него было мало.

В первом случае заснувший за рулём водитель врезался в Газель с вахтовиками из области. Когда смятое железо разрезали, высвобождая бедолагу, и Байер увидел расплющенные ноги водителя, он едва успел добежать до обочины и щедро поделился с кустиком содержимым своего желудка.

После, бледный, вернулся обратно и наблюдал, как Настя справляется с истерикой жены пострадавшего, которая по счастливой случайности в этот день разругалась с мужем и села сзади. Потом разговаривала с вахтовиками, давая им выговориться. По возвращению в подразделение, Анастасия по горячим следам провела анализ и с ним, заставляя вытаскивать и проговаривать все эмоции, мысли, возникавшие у него по ходу выезда. В конце ободрила и похвалила его. За что, Байер так и не понял. Наоборот, с ужасом подумал, что не будь там Насти, он ничем бы не смог помочь людям.

Второе ДТП было ещё пострашнее первого. Июльская жара подстёгивала жителей мегаполиса выбираться на природу, за город. Подвыпившая компания молодых людей возвращалась, очевидно, с пикника и вылетела на встречку прямо перед машиной с дачниками. Молодой парень за рулём успел отреагировать и смягчить удар. Его жена с маленькой дочуркой не пострадали, сам отделался испугом, а вот машина с лихими мажорами вылетела в кювет и врезалась в дерево. Все четверо погибли на месте. Им с Настей пришлось разговаривать с родственниками погибших, сообщая им страшную весть. А потом быть рядом с ними, когда доставали из груды металлолома тела их взрослых детей… Позже, когда они с Настей возвращались обратно, Саша спросил:

– Настя, ответь мне прямо, это так всегда болезненно будет или ..?

– Я поняла тебя, Сань, – уловила суть Краснова и просто ответила. – Потом будет чуток полегче, но до конца привыкнуть не получится. К человеческому горю невозможно привыкнуть! Если такое произойдёт, нужно уходить из профессии!

Гораздо приятнее было консультировать обычные житейские заморочки, проблемы в семьях, проблемы с зависимостью. Знакомые передавали его, Сашку Байера, своим знакомым, те в свою очередь рекомендовали своим. Из-за плотного графика работы приходилось даже записывать людей в очередь.

С Лёвой Саша разговаривал почти каждый день или через день. Улыбаясь, выслушивал его нехитрые новости: что на лето закрыли детский сад, и он сидит дома. Что его лучший друг Вовка уехал с родителями на море, и ему не с кем теперь играть во дворе. Что Вика обозвала его малявкой и не хочет с ним гонять на самокатах, а он её в ответ обозвал дурой и гоняет с Никиткой. Что Рома ругает маму, оттого что у неё не получается родить им ляльку, что они стали часто ссориться, и теперь она спит с Лёвкой в его комнате.

Последняя новость пролилась бальзамом на его душу. "Правильно, – тепло подумал об Алине Байер. – Ляльку ты родишь мне, и только мне!" Лёве же он сказал:

– Они люди взрослые, разберутся. Ты, главное, маму не огорчай, старайся помогать во всём.

– Я стараюсь.

– Вот и славно.

Два раза в неделю Саша мог её видеть: в субботу и в воскресенье утром – оставлял машину у соседних домов, приходил в её двор и тайком наблюдал, как Алина выгуливает Нору. В будни он, конечно, не мог себе этого позволить.

Один раз Нора чуть не выдала его: подбежала, завертела хвостом и залаяла. Байер едва успел отвернуться, и Алина его не узнала – рассеянно посмотрела в его сторону и скомандовала: "Ко мне, Нора! Вот дурёха! Ты чего на людей бросаешься?! Гулять, а не то домой загоню!" Как-то ему даже посчастливилось сделать снимок, и теперь её фотография стояла заставкой на его телефоне.

После встречи с Байером Алина словно очнулась ото сна. К ней вернулась та лёгкость, игривость, которые были ей присущи, когда она была студенткой. С Романом они встретились ещё до Андрея в парке Горького. Он был с другом, она – с подругой. Встретились ещё пару раз, погуляли. Потом Роман приглашал на свидание её уже одну. Сходили пару раз в кино, после – в кафешку. Затем он звонил ей полгода – она сказывалась занятой. А потом в её жизни появился Андрей, и о существовании Романа она забыла.

Сказать, что она любила Андрея – ничего не сказать. Она жила им, она дышала им. Было ощущение, что её нет: Алинка Ярцева растворилась! Был только Он – её возлюбленный, отец её будущего ребёнка. Поэтому когда Андрей внезапно уехал, оставив ей, беременной, записку "Прости. Перевожусь в институт в своём городе. Родители не поймут, если приеду не один. Прощай. Андрей", у неё был шок. Два месяца она напрасно ждала вестей он него, потом поняла, что была для него удобной красивой московской игрушкой. И душа её, выгорев, захлопнула сердце для любви к мужчине.

С Романом они столкнулись в мебельном магазине: она искала детскую кроватку. Его не остановила её беременность, а ей было попросту всё равно. Её ребёнку, которого она обожала, нужен был отец. За пять лет брака они привыкли друг к другу, но родными не стали. Роман так и не стал настоящим отцом для Лёвки, а с детьми у них не получалось, хотя обследовались оба, и оба были здоровы, чтоб быть родителями.

Там, в машине Байера, на заднем сидении его Тойоты, она впервые за эти пять лет почувствовала жаркую волну, внезапно накатившую на неё. Почувствовала и удивилась: она ещё, оказывается, может замечать мужчин около себя! Но замечать – это не значит впускать в личное пространство. Отношения строить она опасалась, мужчинам не верила. Одна её половинка тянулась, как к солнышку, к тёплому Сашке Байеру. Вторая половинка ощетинивалась, как ёжик, при любом его приближении к ней. При прощании с ним она поймала себя на мысли, что хочет, чтобы этот малознакомый ей человек обнял её. И он словно подслушал её тайное желание: притянул её к себе и прижал к груди.

Когда она вернулась домой, Роман вдруг показался ей чужим, а потом и вовсе равнодушие сменилось неприязнью. Нет, она также готовила, обихаживала его, прибирала квартиру, но его прикосновений она старалась избегать и перебралась в комнату сына. Муж, естественно, был уязвлён. К тому же, она вдруг внезапно похорошела, это заводило его ещё больше.

– У тебя появился кто-то, – кричал он на жену от беспомощности.

– Никого у меня нет, – устало повторяла Алина при каждой ссоре. – Просто у нас кризис в отношениях, Можаров. Я хочу разобраться.

– И поэтому у тебя блестят глаза?

– Рома, не фантазируй, пожалуйста.

Вдруг он внимательно на неё посмотрел, словно решался на что-то.

– Не хотел тебе делать больно, но теперь скажу. У меня есть любовница, и она ждёт от меня ребёнка. И лучший выход из этой ситуации – развод.

Когда он объявлял, что у него есть любовница, то рассчитывал на смятение жены, раскаяние. Мысленно ему рисовалась даже картинка: Алина плачет и умоляет не бросать её. Но она только презрительно вскинула свои ореховые глаза и, как ему показалось, вздохнула с облегчением.

– Подавай на развод, Можаров. Я согласна.

На следующий день с работы Романа никто не встречал. Вещей Алины и Лёвы не было. На столе лежала записка "Квартиру освободила. Нору заберу завтра к вечеру. Утром приду выгулять. Алина". К нему вышла, тихо стуча когтями, Нора. Посмотрела и ушла в комнату Лёвы. Его душила досада: ни намёка на сожаление, что они расстаются, не увидел он у жены. "Никогда меня не любила, стерва!" – подумал он с горечью. И вдруг он захотел уязвить её, сделать ей больно. "Собака тебе дорога? Отлично! Ты её не увидишь, и твой сыночек тоже!" – подумал Роман и набрал номер жены.

* * *

Вечером Байеру позвонил Лёва, звонил и плакал в трубке:

– Саша! Нора…

– Что, снова убежала?!

– Не-е-ет, – рыдал малыш и что-то сбивчиво пытался объяснить.

– Так, Лёва, ты мужик или кто? Хорош лепетать, как младенец! Чётко и ясно изложи, что случилось с собакой, иначе, я не смогу помочь, – строго приказал Байер.

И парень тут же замолчал, прекратил всхлипывания, ещё дрожащим от плача голосом, но уже разборчиво отрапортовал:

– Рома не отдаёт маме Нору, хочет её продать. У мамы денег нет, мы сняли квартиру, и хозяйка тоже не хочет, чтобы собака жила с нами. Мама обещает купить новую собаку, как только появится своя квартира. Но я не хочу другую: Нора – это мой друг!

– Понятно. Ладно, Левич, будем думать.

– Ты поможешь вернуть Нору?

– Да, – твёрдо заверил ребёнка Байер. – Скажи мне, у Норы есть собачьи документы?

– Она у нас с документами.

– А документы у мамы? – вдруг спросил Саша.

– Да, у мамы были в папке синенькой, там ещё фотография Норы приклеена.

– Папку не отдавайте никому. Роме в первую очередь.

– Ладно.

– И ещё, найди у мамы в телефоне номер Романа. Потом позвонишь мне и продиктуешь. Сделаешь?

– Я смогу.

– Тогда я жду твоего звонка. Маме ни слова: военная тайна, иначе Нору не вернуть.

– Я никому не скажу, – пообещал Лёва.

Утром номер телефона Романа уже был у Саши. Сегодня Анастасия отправила его тестировать кандидатов, желающих попасть в МЧС. Байер подумал и дал задание:

– Первый тест на умение работать с информацией. Человек задумал продать собаку, есть его телефон как зацепка. Нужно найти объявление, которое он разместил. Время – 5 минут. Готовы?!Поехали…

Через пять минут он уже держал в руках распечатанный текст объявления Романа.

– Молодцы! Тест второй – на удержание внимания…

* * *

Вечером в бывшую квартиру Алины позвонила молодая супружеская пара: рыжеволосая женщина с мужем. Дверь открыл хозяин квартиры. Супружеская пара осмотрела собаку, и муж обратился к хозяину:

– Если собака породистая, как Вы говорите, у неё должны быть документы, можно на них взглянуть? Видите ли, моя супруга намерена участвовать в выставках. Правда, дорогая?

Рыжеволосая спутница подтвердила грациозным кивком головы.

У Романа забегали глаза.

– Документы на собаку утеряны, но это – чистопородная сука, уверяю Вас!

Байер отвёл в сторону хозяина собаки и доверительно сказал:

– Как я полагаю, Вы хотите избавиться от пса. А мне надоело с женой таскаться по смотринам собак. Может, мы выручим друг друга?! Давайте так, я попробую её уговорить взять именно Вашу собаку, а Вы мне её уступите за символическую цену, скажем, тысячи две, идёт?! Ибо без документов она будет восприниматься уже не как шелти, а как помесь – дворняжка.

– Две тысячи за чистопородную шелти? Вы знаете, за сколько я её купил?

– Ну, нет, так нет… Я же не настаиваю! Надумаете – позвоните, телефончик на листке я Вам оставил, – и он обратился к жене. – Пойдём, дорогая! Напомни мне, по какому адресу нам пуделя смотреть?

В этот вечер Норой интересовались ещё четыре покупателя. Собака нравилась всем, но как только речь заходила о документах, они разворачивались и уходили. Роман рвал и метал, ему было невдомёк, что все покупатели были подставные лица – друзья и знакомые Байера. В конце вечера он сам позвонил Александру:

– Я согласен.

– Какая жалость! Мы с женой уже приобрели пуделя с документами для выставок. Но в качестве второй собаки, чтобы пуделёк не скучал, я готов купить Вашу собаку, скажем, за тысячу. Всё равно, без документов она будет для всех простой дворнягой…

– Забирайте. Но только сегодня.

Через полчаса Байер приехал и забрал Нору к себе. Утром ему позвонил Лёва.

– Саша, я про Нору хотел спросить.

– А Нора теперь моя собака.

– Ура!!!

– Лёва, ты чего?! Мама же услышит.

– Не, она в магазин ушла, ткань купить и иголки к машинке швейной.

– А она что, шьёт?

– Она раньше очень хорошо шила, мама – закройщик и швея. У неё даже фигуристы костюмы заказывали и, как их.., бальные танцы! Ей Рома запретил работать дома: не любил, когда домой приходили.

– Интересно… А сейчас деньги-то у вас есть?

– Не знаю. Мама клиентов старых обзванивает. Говорит, будут клиенты – будут деньги. А Нора теперь насовсем твоя?

– Насовсем.

Лёва вздохнул в трубке.

– Эй, ты чего? Она и твоя тоже. Просто, пока ты маленький, я её кормить и лечить буду, а потом – ты. Когда денежки зарабатывать будешь. Идёт?

– Идёт! – счастливый, обрадовался Лёвка. – А ты к нам приходить будешь?

– Нет, Лёва.

– Так Ромы ведь нет. Ты что, мамы моей боишься?!

– Нет, – засмеялся Байер. – Мамы твоей я не боюсь. А что, маму Алину стоит бояться?

– Иногда да… – доверительно произнёс Лёва. – Она в угол может поставить и ещё по попе полотенцем.

Байер захохотал, Нора заливисто залаяла.

– Ой, Нора лает! – восхитился ребёнок. – А ты можешь дать ей трубку?

Сашка скомандовал:

– Нора, ко мне! Поговори с человеком.

И он поднёс трубку к самому уху собаки. Шелти замерла, а затем застучала хвостом по полу и залаяла – поговорили.

– Ну, ладно, Лёвушка, мне по делам надо. Ты звони, хорошо?! Про Нору мне будешь рассказывать: что она любит, что нет. Ты же хорошо её знаешь.

– Да, хорошо.

–Вот и поможешь мне с собакой. И маму слушайся.

– Ладно, – серьёзно сказал Лёва и положил трубку.

Нора подошла, положила морду Саше на колени и посмотрела на него печальными глазами.

– Скучаешь по ним? Я тоже… Но мы же не сдадимся?! Я по крайней мере не собираюсь! – сказал он собаке и потрепал её по загривку.

* * *

Три недели не прошли – промелькнули. Несколько раз, когда мама уходила надолго, Лёва звонил Саше. И если тот оказывался свободен в это время, то сажал Нору в машину и ехал к дому, где Алина снимала квартиру. Лёва выходил к ним, и они носились с Норой по двору. Потом он на прощание висел у Саши на шее и бежал домой, чтобы мама не узнала. Это был их большой мужской секрет! Лёва очень гордился и тщательно скрывал их тайну от мамы.

Тридцать первое июля в десять вечера Саша ставил Тайоту на стоянку, как вдруг позвонил Лёва.

– Ты чего, малой, не спишь?

– Саш, я боюсь!

– То есть?! Ты один что ли?

– Нет! Но мама сначала плакала в ванной, а теперь не отвечает, когда я ей стучу.

– Понял, жди, я уже еду. Какая у вас квартира? Домофон работает?

– Квартира 19. А ты скоро приедешь?

– Лёва, я уже еду, – сказал Байер, разворачивая машину.

Лёва открыл ему сразу, лицо зарёванное, глаза испуганные. Подвёл Сашу к ванной и постучал в дверь. Было только слышно, как шумит вода.

– Лёва, шёл бы ты в постель, – как можно спокойнее сказал Байер, хотя на душе скреблись кошки. – Сейчас мама из душа выйдет, и нам с тобой попадёт. Иди, я сам разберусь.

Лёва посмотрел на Сашу и ушёл. Теперь можно было действовать. Байер внимательно оглядел замок и выдохнул с облегчением: обычный китайский, можно открыть ножом! Сбегал на кухню, нашёл нож и, засунув лезвие в щель, повернул ручку: ручка поддалась. Сашка чуть помедлил, внутренне готовясь к самому худшему, потом решительно толкнул дверь от себя.

Алина сидела в ванной, в одежде. С шумом лился душ, рядом с тапками стояла бутылка шампанского, уже пустая. Байер бегло оглядел её и выдохнул: "Цела!" Алина плакала, и плакала, вероятно, уже давно. Глаза были красные и опухшие от слёз: она была явно не в себе.

Сашка выключил душ и понял, зачем она его вообще включила: он заглушал её всхлипывания. Сорвав с крючка какое-то полотенце, он завернул в него пьяную Алинку и вытащил её, мокрую, из ванны. Она едва держалась на ногах.

– Ну, и что мы празднуем?!

Она, наконец, узнала его:

– Саша?!

– Саша, Саша.

И тут её замутило.

– О! Пошли-ка, дорогуша, к унитазу. И давай будем делиться с белым другом тем, что выпила…

Алинку полоскало. Байер осторожно придерживал её длинные белокурые волосы, потом подводил к крану, умывал её и снова тащил к унитазу.

– Не смотри на меня, – измождённая, еле выговорила она. – Я ужасно выгляжу.

– Хорошо, – усмехнулся Байер. – Я буду смотреть на унитаз. Он белый, блестящий и очень красивый.

Сашка помог ей встать, её качнуло, и она стала падать на Байера. Поймав её, он привалил к себе и держал её за плечи.

– Эк тебя развезло, – сказал, улыбаясь, Байер, потом не выдержал и, едва касаясь губами, поцеловал её в шею: она даже не заметила.

Потом он вывел её из ванной и посадил на кухне, сам же сходил в комнату посмотреть, как там Лёва. Приход Байера, видимо, успокоил ребёнка, и Лёвка уже спал. Саша поправил одеяло и прикрыл дверь в комнату.

– Ты что-нибудь ела? – спросил он Алину, когда вернулся.

Она только помотала головой.

– Понятно, – сказал Сашка и открыл холодильник.

В холодильнике были творожки, котлеты, сырки, молоко, йогурты.

– Что тебе принести?

– Это для Лёвы…

– То есть полнейшая экономия на себе?– догадался Саша.

Алина закусила губу и отвела взгляд.

– Так, сокровище, сейчас, для начала, ты переоденешься в сухое и нормально поешь, а потом расскажешь мне, по какому поводу такая изысканная тихая истерика. Дойти сможешь, или тебя довести? А то смотри, я и переодеть могу.

–Сама, – гордо заявила она и, пошатываясь, скрылась в комнате.

Байер вытащил котлеты, пюре в кастрюльке, выложил на большую тарелку и поставил разогревать в микроволновке. Когда она переоделась в домашний халатик и зашла на кухню, он поставил перед ней тарелку.

– Ешь, и я с тобой за компанию: есть хочу!!! Завтра в супермаркет сгоняем – забьём холодильник продуктами. И я тебя слушаю.

Алинка посмотрела, как с аппетитом ест Байер, и тоже взяла вилку.

– Так ты будешь рассказывать?

– Что рассказывать… Я развелась с мужем, сняла квартиру. Он продал нашу собаку, сколько я ни просила его оставить Нору нам, даже деньги предлагала за неё выплачивать частями. Видимо, ему хотелось сделать больно мне и Лёве, Бог ему судья. Клиентура была, но муж был против, чтобы я работала на дому. Ну, и его задевало, что я зарабатывала намного больше его.

– Даже так?! – удивился Сашка. – И что у нас за образование?

– Культуролог.

– И что, культурологи зарабатывают больше бизнесменов? -не удержался и съехидничал Байер.