Она как смогла рассказала ему, что произошло в манеже на её глазах, выложила все страхи и опасения, что мучили её, потом затихла в его руках: заснула.

– Саша, не убивайтесь, может, обойдётся… – робко сказала Наталья Петровна, но встретилась с его глазами и замолчала.

Через полчаса вышел хирург и подошёл к Наумову.

– Жену Вашу спасли, всё обошлось, её жизни ничто не угрожает, – устало произнёс он.

– А сына?! Сына спасли? – воскликнул в крайнем возбуждении Саша.

– Увы, плод спасти не удалось… Мне, правда, очень жаль! – тихо произнёс врач и пошёл переодеваться.

Наумова покоробило: "Плод… Его сына больше нет! Он не родится на свет из-за этой случайности… Случайности?! Он так просил её никуда не ездить в этот день!!! Так умолял!" Саша сел на банкетку и закрыл глаза. И вспомнил сон. Выжженная трава, как выжженная душа хрустит под ногами…

Открылась дверь, из операционной на каталке вывезли Дарико. Наталья Петровна подбежала.

– Как она?

– Операция прошла отлично, сейчас спит под наркозом, завтра очнётся – можно проведать, – ответила медсестра и повезла каталку в палату.

Наумов даже не приблизился. Он взял на руки спящую девочку и, не прощаясь, ушёл из больницы.

* * *

Она лежала в палате совершенно одна, слушая, как падают капли неплотно закрытого крана в раковине. Монотонная музыка пустоты и одиночества… Дэри повернулась и смотрела в стену, слёз не было. Она их все уже выплакала утром, когда очнулась в этой белой стерильной палате, привычным жестом погладила живот и поняла: ребёнка больше нет.

Ей так захотелось, чтобы пришёл Он: сильный, мудрый, великодушный – самый главный человек в её жизни. Пришёл и молча обнял её, свою Дэри. "Саша! Где ты? Ты мне так нужен!" Она ждала его весь день. Напрасно. Он не явился: вещи, необходимые в больнице, ей передали через какого-то парня на мотоцикле. Наталья Петровна ласково гладила её по голове, держа её ладонь в своей.

– Он придёт, Дэри! Он завтра придёт. У него тоже шок, пойми.

– Понимаю,– тихо сказала Турава. – Я очень перед ним виновата. И не виновата… Я так ждала этого малыша!

И она молча опустила голову. Саша не пришёл и на следующий день. В день выписки Дарико подошла к врачу.

– Доктор, ответьте мне прямо, я смогу иметь детей?

Врач посмотрел на неё, бледную, осунувшуюся.

– М-м, трудно пока сказать. Нужно обследоваться. И не у нас. Поезжайте в Германию, адрес клиники я Вам напишу. Там диагностический центр при клинике один из лучших в мире.

–Да, конечно! Я не буду откладывать, ещё раз спасибо за совет, – поблагодарила она и с тяжёлым сердцем поехала домой.

По дороге она заехала в детский садик – так соскучилась по своему Лисёнку! Дочери там не было. Воспитатель, что заменяла внезапно ушедшую в отпуск по семейным обстоятельствам Ирину Сергеевну, сказала, что девочки не было уже два дня. "Странно, – подумала Дарико и улыбнулась. – Значит Лея дома".

Дарико открыла ключом дверь, вошла: было непривычно тихо. Она поднялась в детскую: дочки там не было. И тут Дэри увидела воспитательницу её дочери.

– Ирина Сергеевна?! Где Лея?

– Дети с Еленой Николаевной на отдыхе. Александр Николаевич отправил их в Тайланд. У Леи был сильный стресс, и он решил, что новые впечатления помогут забыть этот кошмар.

Дарико внимательно посмотрела на женщину.

– Тогда Вы что здесь делаете?

– Я… Я подумала, что в такой ситуации моя помощь не повредит… – пролепетала она, сконфузившись под проницательным взглядом Дарико. – Александр Николаевич разрешил мне занять гостевую комнату.

– Понятно… Всегда мечтали занять моё место, а тут такой случай: жена-стерва косячит, – усмехнулась Дарико и прошла в свою комнату.

По дороге вдруг задумалась и свернула к кабинету мужа. Саша спал, сидя за столом. На полу валялись бутылки из-под спиртного, на столе стояли фужеры. Она запустила пальцы в его шевелюру: он не шелохнулся. "Мертвецки пьян, – удивилась она. – Никогда его таким не видела". Она тихо вышла, затворив дверь. Потом постучала в дверь гостевой комнаты.

– Ирина Сергеевна, спасибо! В Вашем присутствии здесь больше нужды нет, я вполне здорова и справлюсь сама. Вызовите такси, я оплачу проезд.

Когда Наумов позвонил в садик предупредить, что Лея на две недели уезжает с бабушкой отдыхать, голос его дрожал. Воспитатель выудила у него причину внезапного отъезда девочки. Ирина Сергеевна поняла, что это – её шанс, один на миллион.

Наумов был мужчина, о котором можно только мечтать. Во-первых, на него было приятно смотреть: он не расползся, как другие мужики после 30 лет. Фигура – не как у юноши, мужская, но хоть сейчас на подиум: раза три в неделю точно в тренажёрке пашет. И одет всегда со вкусом, к месту. Во-вторых, мозги – дай Бог каждому: интеллектуал, умница. Поэтому и бизнес у него прёт. В городе его даже не уважают – обожают! Соберёт таких же состоятельных, как он: то в доме престарелых ремонт сделают, то детей-сирот на море отправят. А ей уже 30 лет, и на горизонте никого… Поэтому после его звонка она посмотрела в журнале адрес Леи и поехала. Поддерживать и помогать.

Помогать так и не получилось: Елена Николаевна прекрасно собрала внука Сашку и Лею сама, очень странно на неё посмотрела, но ничего не сказала. Поддерживать тоже особо не удавалось. Она рассчитывала, что Александр Николаевич поделится с ней своим горем, выговорится, она его выслушает, утешит… Он лишь поблагодарил её за участие, а так как было поздно, предложил остаться переночевать в комнате для гостей, где она и осталась. Сам же заперся в кабинете и не выходил из него два дня. Всё шло не так, как она предполагала. А теперь ещё вернулась его красавица-жена, которая даже после больницы выглядела куда лучше неё… Ирина Сергеевна покидала дом Наумовых крайне разочарованная.

Закрыв дверь за непрошенной гостьей, Дарико вымылась, привела волосы и лицо в порядок. Убрала бутылки из кабинета, сварила крепкий куриный бульон, постелила салфетку и поставила тарелку перед мужем.

– Саш, Саша, – потрясла она его за плечо. – Надо поесть, печень и желудок не железные…

Он поднял голову со стола, посмотрел на неё тёмными глазами, не понимая: мерещится она ему или действительно стоит рядом.

– Бульон поешь с хлебом, говорю. И давай уже завязывай…

Наумов горько усмехнулся, взял ложку и начал есть. Дарико села на стул неподалёку.

– Ещё будешь?

– Спасибо, сыт.

– Лея когда вернётся?

– Через две недели.

Дарико вздохнула:

–И ты две недели собираешься квасить?

– Это моё дело.

– Понятно. Значит, горе у тебя у одного?

Сашка поднял не неё взгляд: роскошна и красива, как всегда.

– Похоже, да… – потом помолчал и горечью добавил. – Хочешь – поезжай к своим лошадям, теперь уже можно скакать верхом: ничто не мешает…

Губы Дарико задрожали:

– Саш, не надо со мной так!

– А как?!

– Мне ведь тоже больно…

– А сыну? Ему не было больно, когда он умирал?!

Дарико встала, её била дрожь.

– Прости, что не умерла вместе с ним! – бросила она в лицо мужу и вышла.

Потом зашла к себе в комнату, собрала документы, пластиковые карты, деньги, какие-то бумаги. Достала чемодан, быстро уложила необходимые вещи. Достала шкатулку с драгоценностями, сняла серьги, кольца, положила в шкатулку. Вынула памятное Сашино кольцо и только его надела на палец рядом с обручальным. Шкатулку поставила обратно в шкаф. Очень тихо спустилась вниз, села в машину и поехала в "Радугу".

* * *

Наталья Петровна и Дарико стояли у Снежинки. Дарико прижалась к ней и тихо плакала.

– Снежка-то как всё чувствует! – поразилась Наталья Петровна. – Ты уезжаешь – она сама не своя.

– Вы же объясните ей всё? – тихо спросила Дэри. – Ну и по уходу… Найдёте кого-нибудь? Я звонить буду, деньги пришлю…

– Да уж не бросим! – успокоила хозяйка клуба. – За лошадь не беспокойся, правда. Куда едешь-то?

– В Германию.

– А потом домой?

– Всё будет зависеть от того, что мне там скажут… – грустно ответила Дарико. – Ладно, Снежинка, давай прощаться. Хорошо воспитывай Фарика. Я очень люблю тебя, но мне надо уехать!

Дарико поцеловала лошадь в морду и вышла, Снежинка жалобно заржала.

Через три часа она уже смотрела в окно самолёта, прощаясь с Москвой и с Россией.

* * *

Дарико сначала хотела поселиться в отеле, чтобы не стеснять Байеров, но те ничего и слышать не хотели об отеле.

– Ты что, нас праздника лишить захотела?! – обнимая подругу, выговаривала Лера. – Ты мне эти барские замашки брось! У нас поживёшь, не каждый день такое счастье выпадает: с земляками пообщаться. Здесь это такой дефицит – простое душевное общение! Начинаешь ценить только, когда Россия-матушка далеко.

Потом она заметила затаённую грусть в уголках губ и красивых восточных глазах Дэри, но промолчала. После ужина и чаепития в честь гостьи Валерия утащила Дарико в свою комнату и посадила в плетёное кресло.

– Вот теперь нам мужики не помешают, рассказывай.

– Что рассказывать? – улыбалась Дарико.

– О чём душа плачет. Я тебя не первый год знаю, можешь не прятаться. Что-то связано с Наумовым или с дочкой? На другое бы ты наплевала с высокой колокольни.

Дарико утвердительно кивнула.

– Ничего не скроешь от тебя, Лерка. Ты, как всегда, права.

И она всё рассказала подруге. Лера просто молча обняла Тураву и заплакала. Так они посидели минут десять.

– Я завтра иду с тобой, – решительно объявила Валерия.

– Спасибо, душа моя, но лучше я одна. Только не обижайся.

–Точно помощь не нужна, или ты стесняешься меня напрячь?

– Точно, Лерочка. Мне так легче, правда.

– Ну, ладно. Покажи мне фотографии Леи, – перевела тему разговора Лера.

И они начали листать фотографии в телефоне Дарико.

* * *

Клиника действительно впечатляла. Два дня Дарико обследовали самым тщательнейшим образом. Наконец её вызвал врач примерно её возраста, обходительный и внимательный. Дарико видела, как он силится что-то ей сказать и не может собраться с духом.

– Говорите уже, доктор, – готовая услышать жестокую правду, начала разговор Дэри. – Обещаю, истерики и сцен не будет. Я… больше не смогу иметь детей?

– Мне искренне жаль, – обронил он. – Но факты – вещь упрямая: ни малейшего шанса… Очень-очень жаль, что судьба настолько немилосердна к Вам. Безумно жаль: Вы так молоды и так красивы! Показать Вам документы?

У Дарико потемнело в глазах, но она ни на секунду не выказала этого. Потом отпустило.

– Да, пожалуйста… – еле вымолвила она. – Я ознакомлюсь… дома. И ещё, мне нужен второй экземпляр, не копия, а именно дубликат моих медицинских документов.

Он подал ей руку, всё ещё изумляясь выдержке этой русской красавицы. Турава оперлась на него, потому что голова кружилась, они спустились на ресепшн. Через три минуты она уже держала в руках красивые цветные листки с логотипом клиники – свой приговор…

Дарико шла по набережной Шпрее, кормила уток, бросая им раскрошенную булку. Мысли теснились в голове, но, увы, все на одну тему: безысходность. Поэтому она всё шла и шла, в надежде, что будет легче… Вдруг на каком-то из домов увидела вывеску "Услуги нотариуса". Ноги сами повернули Тураву к этому дому.

* * *

Наумов потихоньку приходил в себя. Сходил в душ, побрился. На кухне нашёл куриный бульон, сваренный Дарико, поел с бутербродами. Посмотрел на часы: вечер, десять с четвертью. "Дарико, наверное, в комнате, надо её найти, убедиться, что с ней всё хорошо. Спит, наверное, – слабая ведь ещё", – с щемящей болью подумал он и пошёл в комнату жены.

Комната была пуста. Он обошёл весь дом, так и не найдя жены. Включил разряженный телефон: куча звонков, и ни одного от неё. Последний – из машины скорой помощи, и всё! "Гордая! Вся в бабушку!"– начал психовать он. Набрал её номер: телефон не отвечал. Саша сел и задумался. Вдруг вспомнил их последний резкий разговор в кабинете: " Хочешь – поезжай к своим лошадям…" "Да ты же её фактически из дома выгнал, идиот!" – говорил себе Наумов, на ходу застёгивая куртку и пряча в карман документы и ключ от машины. – Вот и машины её нет, где ей быть, как не в "Радуге"?!

Наумов завёл BMW и поехал за женой.

Наталья Петровна уже лежала в кровати с книжкой, когда в дверь постучали.

Её иногда беспокоили в поздний час, когда какая-нибудь лошадь заболевала. "Ну, и кто на этот раз?" – ворчала она под нос, вылезая из-под одеяла.

– Саша? – не смогла она сдержать удивления.

– Наталья Петровна! Извините за позднее вторжение, Дарико у Вас?

Хозяйка "Радуги" встретила Наумова очень холодно.

–Поздно Вы, Александр Николаевич, жены хватились! Она Вас так в больнице ждала… Я на неё смотрела, думала, сердце разорвётся. Честно говоря, не очень хочется с Вами после этого общаться, несмотря на наши давние тёплые отношения…

– Вижу, – хмуро ответил Саша. – Мне нужна Дарико, я видел, машина её здесь.

– Машину забирайте, а Дарико здесь нет. Её вообще в России нет!

Наумов остолбенел.

– Как?!

– А вот так.

– Она.. она в Грузии?

– Не знаю, я её в аэропорт отвезла, там и простились. Машину заберите, она ей вряд ли понадобится.

– Почему? Вы что-то знаете?! – с тревогой спросил Саша.

– Предчувствие у меня, что не вернётся она сюда.

Саша дошёл до машины, поникший, сел, набрал телефон Антона Туравы:

– Привет, прости, что поздно, Антон, скажи только одно, Дарико сейчас у вас?

– Ого, ты чё, Саша, жену потерял? – хохотнул Антон. – А я думал, Дэри с тобой как шёлковая. Что опять чудит сестрёнка?! Нет, у нас её нет, я бы сразу знал, такие вести быстро расходятся. Если что услышу, позвоню.

– Ладно, спасибо.

Наумов вздохнул и мрачный поехал домой. Прошло три тягостных дня. Спал он плохо, просыпался и с тоской смотрел на пустую подушку рядом. Хорошо, что годами отлаженный бизнес работал как часы, работа не грела и не спасала: он приезжал на несколько часов подписать бумаги, провести совещание и уезжал.

В тренажёрном зале через силу заставлял себя делать любимые упражнения. Одна отдушина: Сашка, который с компьютером был на ты, прислал фотографии с отдыха. Елена Николаевна и дети на слонах, Лея сидит на хоботе, как на качели, и нежно обнимает слона. "Вот ведь какая: ничего не боится. Ко всем зверям без страха подходит: что к коню, что к слону! Мама научила! Мама…" И на Сашу снова обрушилась тоска.

Уже под вечер в дверь позвонили. На пороге его дома стоял курьер, протягивая объёмный пакет. Наумов расписался в получении, закрыл за курьером дверь. "Ого, Берлин… Байер что ли прислал?!" – подумал Наумов и разорвал конверт. Письмо было не от Дэна, Наумов узнал почерк Дарико: своеобразный – он узнал бы его из тысячи.

"Милый Саша, я не смогу дать тебе то, что ты так хочешь – детей. Здесь, в Германии, в лучшей из клиник, мне вынесли вердикт: больше детей у меня не будет. Поэтому я решила дать тебе свободу.

В этом конверте моё нотариально заверенное заявление о расторжении брака и медицинские документы, подтверждающие моё бесплодие. Повод более чем весомый для развода, сказал адвокат, с этим проблем не будет.

Лея остаётся с тобой, документ также заверен нотариусом, ибо ребёнку нужна полноценная семья и нужна мать. Ты ещё сможешь создать семью, любая, не раздумывая, пойдёт за тебя замуж, потому что таких, как ты, больше нет. Только выбери добрую, сердечную, чтобы Лее с ней было хорошо… Я уже вряд ли выйду замуж, но не обо мне речь…

Если ты сохранишь обо мне добрую память и позволишь хотя бы изредка видеться с дочерью, я буду тебе очень благодарна. Если нет – я подчинюсь твоему решению. Я очень хочу, чтобы ты был счастлив, потому что я тебя по-прежнему безумно люблю и благодарна Небу за каждый миг, проведённый с тобой.

В Россию я больше не вернусь: исчезну из твоей жизни и осяду в каком-нибудь из штатов Америки. Так что искать меня не надо. Если можешь простить – прости, что так и не смогла подарить тебе малыша… Твоя Дэри. Число. Подпись".

Наумов вынул из конверта документы, оформленные по всем правилам, разрушающие его, Сашки Наумова, счастье. Оттуда же из конверта выпало золотое обручальное кольцо в прозрачном маленьком мешочке. Пол под ногами закачался…

"Дэри!!!"

Наумова бил озноб. Он ещё раз прочёл письмо, зубы его стучали… "Любая, не раздумывая, пойдёт за тебя замуж…" Ему не нужна любая! Ему нужна только она!!! Всегда была нужна. Он на секунду представил, что просыпается рядом с другой женщиной – Наумова скрутило. Он ясно представил, как будет дальше протекать его жизнь. Он будет стараться приходить домой как можно позже: с работы, с мотоклуба, с тренажёрки – откуда угодно, но позже. Спать отдельно, воспитывать детей, которые будут не от неё и не похожи на неё… У его новой жены не будет её ума, её безупречного вкуса, её изящества, её запаха, её чарующего голоса…

Воспоминания нарастали, как снежный ком: она могла "завести" его поворотом головы, движением плеча, касанием своих волос. Он мог утром подарить ей роскошное платье, а вечером разорвать его на ней. Он мог поехать с ней к знакомым на вечеринку и … не доехать, внезапно повернув машину в сторону леса. И такого никогда больше не будет в его жизни, вернее, в их жизни! А Лея?! Она так привязана к матери, боготворит её, копирует. Кто заменит ей Дарико?!

У Наумова началась паника. Он бросился к телефону. Байер был недоступен. Тогда он позвонил Валерии.

– Лера! Дарико у вас?

– Саша! Она утром в Барселону улетает, а оттуда – в Штаты. Саша! Она сама не своя, плачет по ночам…

– Задержи её!

– Я уже не могу, она от нас съехала, вещи в камеру хранения отвезла, где-то по ночному городу гуляет, говорит, ей так легче…

– Какой у неё рейс?

– Берлин-Барселона, он один утром, следующий вечером. Саш, что случилось?!

Но Наумов уже бросил трубку и звонил в такси.

На прямом рейсе он не успевал, Саша нашёл рейс в Берлин через Прагу. Он успевал впритык: между его прилётом и окончанием её посадки 10 минут. Он вдруг вспомнил, как гнал в аэропорт, когда она улетала в Грузию, как разбился на мотоцикле, и как она бросилась к нему в больницу… "Я никому тебя не отдам и не позволю тебе уйти!"

В Чехии они приземлились вовремя, даже раньше на 5 минут. Страшным ударом для него было объявление, что рейс Прага-Берлин задерживается на полчаса. Каких-нибудь полчаса. Для кого-то – неприятностью даже не назовёшь, для Наумова – катастрофа!!! Он испугался: в Барселоне он её не найдёт, тем более в Америке, в такой огромной стране. Его Дэри растворится в этом мире, как кусочек сахара в стакане. И винить Наумову было некого, кроме себя самого!

Самолёт из Праги приземлился в аэропорту Берлина. Саша, подавленный, вышел из зоны прилёта. Он поравнялся с табло вылетов, грустно поднял глаза, ища рейс на Барселону. И сердце его взорвалось от радостного ликования: рейс задерживался на час! "Я благодарю тебя, Боже!!!" – заорал он и бросился к кассам. На этот рейс оставалось два билета.

Регистрацию и контроль Наумов, будучи без багажа, проскочил быстро. Вот и зона ожидания посадки. Саша сразу увидел её. Дэри стояла у стеклянной стены спиной к нему и смотрела на самолёты. Бесконечно родной точёный силуэт… И конечно, все рассматривали её. У Наумова часто застучало сердце, как будто он – зелёный пацан и первый раз идёт на свидание. Он тихо подошёл к ней и, обняв за плечи, развернул к себе. Она инстинктивно отпрянула и только потом сообразила, кто перед ней!..

– Саша… – изумлённая, прошептала она.

Больше ничего сказать ей так и не удалось, потому как он уже целовал её, ничуть не стесняясь толпы. Кто-то уже вызывал полицию. Он обнимал её, целовал шею, ключицу, снова губы. Она закрыла глаза и растворялась в его руках, уже не принадлежа себе.

– Саша! Я…

Наумов её оборвал:

– Молчи! Говорить буду я. Развода я тебе не дам, напридумывала она! И никуда не отпущу – мне нужна только ты! Можешь считать меня самовлюблённым эгоистичным болваном, который хочет жить. Жить, а не существовать! А жить он может только с тобой. В горе и в радости. Как-то так…

– Но я не смогу иметь детей!

– У нас уже есть Лея. И Сашка – подкидыш Байеров. Они ещё дадут нам жару!

Она нежно прижималась к нему, обнимая за талию.

– Я так тебе благодарна, что ты остановил меня.

– Ничего я не остановил: мы вместе летим в Барселону.

– Что?! – засияла она, не веря своим ушам.

– Никогда не был в Испании! – улыбался Наумов и добавил. – С тебя фламенко, женщина.

Тут появился полицейский и обратился к Тураве:

– Мэм, этот господин к Вам пристаёт?

– Ага, – уже несло счастливого Сашку. – И по-моему, она не против!

– Вы знаете этого господина? – снова обратился полицейский к крепко прижатой к Наумовской груди Дарико.

– Да! Это мой муж.

– Сорри! – удивился полицейский. – Ещё раз, сорри!

Толпа удивлённо переглядывалась. И Дарико, и Саша слышали: "Эти загадочные русские!" В самолёте им удалось поменяться местами, они сидели рядом. Он держал её ладонь и целовал пальцы. По одному… Она прижалась к его плечу и смотрела на него шальным любящим взглядом, не веря своему счастью.

В отеле обычных номеров не оказалось.

– Есть только номер для молодожёнов, – извинялся администратор.

– То, что нужно, – веселился Саша. – Заселяйте!

В Барселоне они пробыли дня четыре, потом слетали в Севилью и Мадрид, на обратном пути заехали к Байерам. Даниил и Лера недоумённо переглядывались, глядя на своих лучших друзей. Те выглядели счастливыми, беззаботными, как будто им было 28 лет: то целовались, то обнимались, то дурачились… "Хочу так же", – поймала себя на мысли Лера.

Наумов заперся в комнате с Байером, они о чём-то поговорили с полчаса. Потом мужики вышли и объявили, что завтра вся четвёрка на выходные едет в Прагу, без детей, отдыхать и наслаждаться жизнью и что это не обсуждается. Обрадованная Лера повисла на шее Дэна. Дарико нежно поцеловала Сашу. И у них в Праге были чудесных два дня прогулок и разговоров, посиделок в маленьких ресторанчиках. Из Праги уже пары разъехались по домам: Байеры – в Германию, Наумов с Туравой – в Россию.

Вскоре вернулись из Тайланда дети, загорелые, возбуждённые от впечатлений, и отдохнувшая Елена Николаевна. Дом заполнился их воплями, лаем собак, смехом. Наумов слушал это как чудеснейшую музыку, обнимая свою любимую женщину, и был счастлив.

Когда Саша подъехал к садику, Дарико вдруг сказала:

– Дорогой, посиди сегодня в машине, я сама провожу Лею в группу.

– Хорошо, – удивился супруг.

Ирина Сергеевна обомлела, когда в коридоре садика рядом с загорелой Леей вместо Александра Николаевича увидела его очаровательную, до неприличия похорошевшую и помолодевшую жену. Та улыбнулась ей очаровательной улыбкой и сказала:

– Мы тут с мужем недельку провели в Барселоне, так я Вам в подарок крем привезла от морщин. Пользуйтесь, очень помогает…

Протянула баночку, повернулась и ушла, унося с собой шлейф дорогих духов и хорошее настроение Ирины Сергеевны.

* * *

Из Леи получилась прекрасная рассказчица. Алексей наслаждался историями, её голосом, просто её присутствием рядом. "Осталось потерпеть 37 дней и уже никогда не расставаться…" – вдруг подумал он и поцеловал её в плечо.

– Лёш, ты что? Утомила тебя?

– Нет, просто подумал, скорее бы 14 апреля. Чтобы не прятаться, чтоб ты была моей…

– Я и так твоя… с потрохами, – чуть слышно сказала она и прижалась к его губам.

Нежно притянув к себе, он осторожно перебирал пальцами её волосы. Так они просидели в тишине довольно долго. Вдруг Лея насторожилась:

– Пришли. Слышишь, шаги внизу?! Лёш! Что делать?!

Меркулов усмехнулся.

– Классика жанра. Давай сюда букеты и мои вещи, – сказал весело он и полез в шкаф. – Надеюсь, скелетов там нет?

Турава уже хохотала в подушку, чтобы не услышали внизу. Задёргалась ручка двери.

– Лисёнок, ты спишь?

– Сейчас, папа, открою, допрыгаю только.

– Чего это ты запираешься?

– Привычка от общаги осталась, – ловко соврала она. – Как отдохнули?

– Устаю я от этих светских раутов, лучше бы с тобой посидел!

Тут он заметил альбомы. Дочка с детства доставала и пересматривала их, когда её высаживали на больничный в садике, а потом и в школе…

– Ты, часом, не заболела? – потрогал Наумов её лоб.

– Нет, просто соскучилась по всем в Москве. А мама где?

– Мама внизу. Интересная такая… Вот у кого праздник удался! Сейчас я ей помогу наверх подняться… – улыбнулся отец и вышел.

Лея тихо постучала по дверце шкафа:

– Эй, ты там живой?

– У тебя столько красивых платьев! Я ещё кое-что интересное нашёл: кружавчики, тесёмочки, прозрачненькое всё такое, ты мне потом в нём покажешься?

– Меркулов! – шипела на него Лея. – Прекрати меня смущать! Это – мамин подарок. Я такое не ношу!

– Зря! Ну мы это исправим…

– Тихо, идут.

И она снова легла на кровать к фотографиям.

В дверь заглянула мама, с ярким румянцем и блестевшими глазами. Выпитое вино преобразило её, но не испортило. Отец нежно поддерживал свою Дэри за талию.

– Спокойной ночи, моя девочка!

– И тебе сладких снов, мамочка.

Лея встала с кровати, приблизилась и обняла маму. Наумов взял обеих за талию и приподнял от земли:

– Красавицы мои, девчонки любимые!

– Сашка! Ты сорвёшь себе спину, – ласково пеняла мужу Дарико. – Тебе уже не 25!

– Так, кто-то тут считает меня старым, – опуская на пол своих женщин, проговорил Наумов. – Ладно, дочка, отдыхай…

И он закрыл дверь в комнату Леи. За дверью послышались смешки, шёпот.

– Наумов, я беру свои слова обратно, и поставь меня на пол! Я вообще, выпила, и буду спать в своей комнате…

– Ага, щас…

– Ну, Сашка!…

Потом звуки потихоньку переместились на первый этаж и затихли совсем.

Лея подошла к двери, ещё раз прислушалась и выпустила Меркулова из шкафа.

– Весёлые у тебя родители… Нет, несправедливо! Человек, счастливый в личной жизни, должен и другим давать зелёный свет.

– Папу имеешь в виду?

– Его, конечно. Интересно было бы на маму взглянуть…

По её внезапно округлившимся глазам Меркулов понял:

– Даже не как Тузик грелку, да?!

– Ага! Мама – это святое!

– Вот и пусть занимается мамой, а у тебя есть я…

* * *

Меркулов уже минут пять лежал с открытыми глазами и мечтал прогуляться до туалета. Он взглянул на часы: было без четверти пять. Лея сладко посапывала на его груди. Осторожно, чтобы не разбудить девушку, Лёша встал, натянул брюки и выскользнул из комнаты. Было тихо. Хорошо помня, где санузел, Меркулов уверенным шагом отправился к нему. Всё было просто замечательно. Выйдя из туалета, он тихо придержал ручку, чтобы не хлопнуть дверью. Когда же Алексей повернулся, то вздрогнул от неожиданности: перед ним в длинном чёрном шёлковом халате стояла красивая женщина.

– Доброе утро, – только и смог выдавить Меркулов.

– Д-доброе… – в шоке повторила черноволосая красавица.

– С праздником, – не зная, что ещё сказать, обронил он.

–Спасибо…

Меркулов быстро прошёл к комнате Леи и скрылся в ней, защёлкнув замок. Дарико потребовалось минуты две, чтобы осознать увиденное. Она узнала парня: тот музыкант рок-группы, о котором ей говорил муж. Только вчера прочла интервью с ним в интернете, а сегодня столкнулась с ним нос к носу…

– Вот отчаянный: ничего не боится! А если Саша прознает?! Быть беде: её горячий супруг точно размажет его по стенке. Ну, Лея! Совсем не бережёт парня…

И Дарико спустилась в спальню, чтобы если что, быть рядом с мужем.

* * *

Лея была на верху блаженства: её разбудили нежные поцелуи её Меркулова. Он одетый сидел рядом, держал на ладони подарок: игрушку из войлока авторской ручной работы – очаровательного лисёнка. На подушке лежали белоснежные розы.

– С праздником весны, мой ангел!

– Лёша! Спасибо! Какая прелесть!!! И ты первый поздравил меня.

– А вот ты у меня уже вторая… Первой я поздравил твою маму. Случайно, когда выходил из туалета, – засмеялся Меркулов. – Теперь я понимаю, в кого ты такая красавица. Ну, и отца твоего очень понимаю… Есть вкус у мужика!

– Я – не в маму, – вздохнула Лея. – Я в дедушку.

За разговорами они не услышали шаги, в дверь постучали:

– Лисёнок! С добрым утром! Принимай поздравления!

Лея с мольбой показывала на шкаф. Лёха молнией бросился в укрытие, стараясь не стукнуть дверцами. Лея уже открывала отцу дверь.

–С праздником, моё солнышко!

И Александр Николаевич, обняв, поцеловал дочь. Он уже протягивал ей букет рыжих роз и сценический костюм в одёжном чехле.

– Это – костюм для конкурса?! Папочка! Как ты узнал?! – чуть не плакала от счастья Лея.

– Списался с твоим педагогом.

– Вот это сюрприз!!!

И она уже осыпала отца поцелуями. Вдруг внимательный взгляд Саши остановился на подарке Меркулова и букете роз на подушке. Лея похолодела: забыли убрать с глаз… С минуту Наумов молчал, потом громко сказал:

– Меркулов! Жду тебя внизу в гостиной. Нет, конечно, ты может из окна сигануть, тебе не привыкать. Но под окном дерева нет.

Алексей выбрался из шкафа и обнял испуганную Тураву:

– Не переживай! Доставай букеты: сейчас поздравлю маму с бабушкой и свалю. А мама твоя молодец: не выдала меня! Случайно спалились.

Лея быстро переоделась, Меркулов взял сумку, два букета, Лею за руку и спустился в гостиную. Там был накрыт роскошный стол, в кресле сидела элегантная седовласая женщина, хозяин дома находился у камина, скрестив руки на груди. Рядом с ним, готовая, если надо, сдерживать супруга, стояла Дарико в синем платье в пол.

Алексей поздоровался, подошёл к креслу:

– Елена Николаевна! Поздравляю с 8 Марта! Это – от нас с Леей.

И он протянул букет красных роз. Александр Николаевич видел, как тронута вниманием мама Лена, случайно этот мальчишка угадал с цветом: она действительно любила красные розы.

– Лея, отпусти руку молодого человека. Он покидает нас, – с металлом в голосе отчётливо произнёс Наумов.

Глаза Меркулова встретились с глазами Наумова. Он открыто отстаивал своё право на Лею, и Наумов это почувствовал. Дарико и Лея, затаив дыхание, следили за схваткой характеров.

Тут Меркулов с букетом розовых перуанских лилий подошёл к Дарико:

– Разрешите и Вас поздравить, Дарико Георгиевна! Вчера Лея угостила меня ужином: он был бесподобен, Вы замечательно готовите!

Дарико поблагодарила и приняла цветы, хотя чувствовала: её Наумов уже на грани.

– Саша, может мальчик останется с нами? – предложила Елена Николаевна.

– Нет, мама Лена, ему уже давно пора, – закипал Александр Николаевич.

Меркулов взял сумку и закинул её на плечо.

– Я прошу прощения, что проник без приглашения в Ваш дом, Александр Николаевич. Вы отправили Лею в Самару, мне ничего не оставалось делать, как поехать за ней: не оставлять же любимую женщину без подарка!

Тут он на глазах у всех подошёл к Лее и поцеловал её в губы.

– До встречи в Москве, любимая! – попрощался он.

Наумов, сжав кулаки, бросился на Алексея. Его уже держала Дарико, а Лея быстро уводила Меркулова к двери. И только вытолкав любимого за порог, с облегчением вздохнула: