Невыносимо было смотреть, как Вовчик корчился и был похож просто на животное. А между тем, в школе брали анализы у наших детей на выявление наркотиков и проводили профилактические беседы. Каково было слушать всё это бедному нашему мальчику. Вот тогда сын возненавидел тех, кто продаёт наркотики, толкая людей на смерть в угоду своему обогащению.
Сын заканчивал девятый класс школы и готовился к вступительным экзаменам в колледж. Экзамены проходили на фоне тяжелейших потрясений для нас обоих. Сейчас я вспоминаю свою жизнь и прихожу к выводу, что только какая-то детская моя наивность и вера в то, что всё в жизни будет хорошо, меня постоянно спасала, я никогда не впадала в состояние отчаяния. Я вечно себе что-то придумывала такое, что на мой взгляд должно было мне помочь.
В кошельке у меня одно время лежала бумажка, имитирующая пятитысячную купюру, которую я вырезала из журнала. Кто-то из тех, кто разбирался в алгоритмах обогащения, советовал держать в своём кошельке всегда одну неразменную купюру в пятьсот евро. Когда у меня появлялась такая купюра, я её естественно расходовала на нужды, никак не получалось удержать её в кошельке целой.
Выходя из маршрутки мне бросилась в глаза обложка журнала Оракул в витрине киоска, расположенного прямо на остановке. Что-то меня подтолкнуло купить журнал. Не обмануло меня моё предчувствие. Один известный экстрасенс зарядил картинку с пятитысячной купюрой на удачу. Её то я и вырезала, совершенно по-детски радуясь, что мне так повезло. Эта красненькая бумажка лежала в моём кошельке вместе с настоящими деньгами ради шуточного эксперимента.
Вечером накануне экзамена в кошельке лежала моя волшебная красненькая бумажечка и обычная тысячная купюра, на которую мы собирались с сыном утром добираться до Москвы. Утром, разумеется, ни Вовчика, ни тысячи мы не увидели. К счастью, в карманах у нас имелась мелочь на маршрутку и проездные билеты на метро. На этом неудачи не закончились.
На следующий день нас поджидал более серьёзный удар. Вернувшись после очередной предэкзаменационный консультации, сын заметил, что пропал системный блок от компьютера. Нашему гневу не было меры. Сын стоял с кухонным ножом в руках. Он грозился ударить себя ножом, если я впущу Вовчика домой. Мне стоило сил, чтобы убедить сына в том, что, если мы даже «сотрём отца в порошок», назад уже системный блок не вернуть, он был продан за дозу.
Невыносима жизнь людей, чьи близкие принимают наркотики, жизнь превращается в ад для обоих сторон. На Вовчика без содрогания невозможно было смотреть. Он начал принимать синтетические наркотики ввиду их дешевизны. Он терял не только человеческий облик, но и разум.
Я уговорила сына оставить Вовчика всего на один день. Мне необходимо было поговорить с куратором, который иногда звонил сам и интересовался, как дела у Вовчика. Сам куратор в прошлом тоже был наркоманом, после нескольких пребываний в центре реабилитации, решил помогать людям выбираться из тяжелейшей зависимости. Он хотел доказать другим, что это возможно.
Стас, так звали молодого куратора предложил свой вариант. В особых случаях они отправляют наркоманов в мужской монастырь, где на небольшой срок оставляют несчастных на исправление. Для многих это последний шанс, последняя надежда на то, что поворот к Богу изменит их жизнь.
Последняя ночь, перед тем как отправить Вовчика, была самой тяжёлой. Дело в том, что у него не оказалось на руках паспорта, он был заложен за долги. Паспорт находился у тех, кто снабжал его наркотиками. Вовчик сказал, что документ вернут, если я отдам две тысячи рублей.
В очередной раз поверив выдуманным на ходу объяснениям, я решилась идти с Вовчиком вместе, думала, что смогу отвоевать паспорт. Но суровая и циничная правда жизни сразила меня наповал. Многоэтажный дом, к которому мы подходили, и где проживали те, кто торговал смертью, находился недалеко от местного отделения милиции. А сбоку у дороги висел огромный рекламный щит, при виде которого я оторопела. Во весь щит размещалась фотография мужчины и его дочери с надписью —Вместе против наркотиков.
Меня категорически отказались впускать в подъезд, в дом вошёл Вовчик без меня. Я сидела на лавочке во дворе и ожидала появления Вовчика. Вышел он, как мне показалось тогда, пока в нормальном состоянии. Но денег и паспорта не было. Пакетик с дозой лежал у него в кармане. Решили, что я куплю ему билет на левый рейс междугородних автобусов, которые в то время отправлялись с Павелецкого вокзала. На такие рейсы билет можно было купить без предъявления паспорта.
Ночью мы проснулись от странного шума в ванной, было слышно, как плещет вода. В стареньком доме дверь в ванную закрывалась по старинке, сын пару раз толкнул дверь и вырвал крючок. Вовчик, согнувшись, сидел в ванне, что-то мычал себе под нос. Он полностью был отстранён от реальности, не замечая ничего вокруг себя.
Он не видел и не чувствовал, как смеситель под напором воды прыгал во все стороны, ударяясь об стенку, хлестал его по спине, голове и неистово разбрызгивал воду. Сын отключил воду, он с презрением смотрел на отца, жалкий вид которого только отталкивал его.
Вовчик смотрел на нас, но не видел нас, он видел что-то своё и разговаривал с кем-то о своём. До этого он дней пять почти ничего не ел, отказывался от еды. Видимо, доза заменяла ему всё. Сейчас он пребывал в состоянии, граничащем между жизнью и смертью. Собственно, своей жизнью он никогда не дорожил и не был ответственным ни за свою жизнь, ни за что-то другое.
Было страшно смотреть на него и в его глаза. Зрачки исчезали, они превратились в точку. Смотрел ему в глаза, а видел пугающую пустоту. Из тела вытащили душу, осталось то, что не имеет никакой ценности, или очень маленькую ценность. За пустотой скрывался кто то, кому потребовалась человеческая душа. Этот кто-то влез в человеческое тело и делал вещи, которые никогда не сделает нормальный человек. Не стоит поэтому удивляться тому, на что способен наркоман, и что может ему нашептать тот, кто стоит по ту сторону пустоты с надменной улыбкой.
Следующие двое суток Вовчик беспробудно проспал, и только потом мы его отправили на автобусе туда, где оставалась последняя надежда на спасение. Оказавшись дома, я прошла на кухню и упала в кресло. Долго сидела в наушниках и слушала Времена года Вивальди. Просто слушала и ни о чём не думала. Фонарь светил прямо в окно и освещал маленькую комнату. Слушала музыку и представляла смену картинок за окном: осенний листопад, зимняя вьюга, весеннее солнышко и летний тенёчек от берёз, растущих возле дома. Под утро удалось на короткое время забыться и заснуть.
Проходит боль, как проходят холодные зимние дни. Оживут обязательно чувства, если мы впустим в своё сердце свет и будем излучать тепло. В течении трёх месяцев я была поглощена интересной работой, было особое вдохновение. Мне говорили, к примеру, что не могут нарадоваться тому, что сделали мои руки. Хорошо, когда ты приносишь в чью-то жизнь радость, тебе самому становится лучше, словно получил заряд энергии.
Я просыпалась утром на пятнадцать минут раньше и занималась йогой. Сразу почувствовала себя другим человеком. Это укрепляет не только тело, но и дух. Выходила из дома с улыбкой на лице, веря, что наступивший день принесёт мне обязательно что-нибудь интересное. Происходили удивительные и почти сказочные события. Если ты что, то делаешь для мира, то и мир делится с тобой своими ценностями.
Вовчик продолжал жить в монастыре. Никто его там не удерживал силой, он просто помогал в хозяйственных делах и в любое время мог покинуть территорию. Ему пытались донести мысль, что важна не физическая сила, а сила духа. Он не был уверен, что, вернувшись к обычной жизни, он не удержится от соблазна. Иеромонах дал ему свой серебряный крестик, сказав, что в их среде тоже хватает интриг и соблазнов. Стены монастыря не спасут, если ты сам не будешь готов изменить себя.
Вовчик прекрасно понимал, что он не просто бесполезно проживал жизнь, он причинял страдания другим. Да и сам уже достаточно намучился. Захотелось вдруг чего-то большего, чтобы ему сказали хотя бы одно доброе слово—спасибо.
А дальше с ним произошло чудо, именно в тот момент, когда он уже ничего не ждал от своей никчёмной жизни. Однажды ночью к нему пришло видение, он рассказал мне об этом позже при встрече. Ощущение было, что передо мной стояла Матерь Божия, вся в золотой одежде и ярко светилась. Вокруг Неё стояли стражи с мечами, готовые исполнить свои обязанности. Я узнал Её. Она строго спросила: «Ты забыл, какой сегодня день?» Сегодня было пятнадцатое декабря, день рождения его бабушки Насти. Образ постепенно исчезал, растворяясь во тьме, оставляя его в состоянии полного потрясения. Эхом доносились слова: «Тебе ещё не время, пробуй и выбирайся!»
Наступила тишина, он остался один во мраке. Свет был где-то очень далеко от него. Вокруг него были нагромождены в беспорядке огромные камни, их было много, они образовывали горы. Он взбирался на камни, пытаясь пробраться в направлении к свету, но становилось жутко от страха. Камни были покрыты чем-то скользким и противным, ему казалось, что какие-то мелкие уродливые существа пытаются схватить его за ноги. Подгоняемый страхом, он карабкался наверх, преодолевая брезгливость, когда руки касались противной жидкой массы, обволакивающей все камни.
Вспышками возникали картинки прошлой жизни, о которых он давно забыл. Для него это были тогда незначительные эпизоды, но сейчас его мучило непонятное ему чувство стыда за содеянное когда-то давно. Его преследовали странные люди, и он вдруг узнавал в них тех, кого когда-то обманул или обокрал. Они смотрели на него таким взглядом, от которого хотелось бежать, как от смерти. Неужели он попал в царство Аида, он не мог поверить тому, что видят его глаза. Для него провели своеобразную экскурсию в его же собственную жизнь, указав, что он сделал неправильно.
Он точно помнил своё ощущение, когда ему почудилось, что кто-то за его спиной протягивает ему руки и умоляет обернуться. Преодолевая страх, он повернул голову и увидел женщину с распущенными длинными волосами, он не мог различить её лица, только спросил:
–Вы кто?
–Разве ты не помнишь меня. Ты не помнишь Наташу Виноградову? А я помню, как ты мне сказал, что не можешь взять меня с собой, тебе запретила со мной видеться твоя своенравная мамаша. Ты сказал тогда, что я не должна рожать ребёнка. Нам с малышом было очень трудно, но ты не знал об этом. Ты уехал без нас туда, где тебя ожидало счастье.
Разве мог он подумать, что кто-то посмеет ему напомнить о том, что он делал в своей жизни такое, о чём мало кто знал, и о чём он сам постарался похоронить в своей памяти. Мало ли было досадных недоразумений под его ногами на его жизненном пути, не обращать же внимания на всё, что мешает тебе жить с удовольствием.
Он резко прыгнул вверх и ухватился за уступ, чтобы подняться на вершину камня. Здесь он мог перевести дыхание и подумать, куда ему двигаться дальше. Он посмотрел вниз; ему дали увидеть то, что не может видеть в жизни ни один человек. Внизу медленно открывались громадные железные створки, через которые пробивались языки пламени. Пламя поднималось всё выше, готовое настичь его и поглотить. Он явно ощущал жар этого пламени.
Он почувствовал сильный толчок в спину и бессознательно, разбивая ноги в кровь, поднимался, падал, ударялся о камни, но двигался туда, где был виден поток солнечного света. Смертельный ужас гнал его. Он боялся оглянуться назад, его глаза смотрели только в направлении света.
Очнулся он на каменном полу, каким-то образом упав во сне с кровати. Батюшка тряс его за плечи, бил по щекам, пытаясь привести в чувства: «Как тебя угораздило так покалечиться, ты весь в крови!»
Вовчика подняли и уложили на кровать, он приходил в себя. Он не в силах был поднять руку и вытереть пот со лба. У него спрашивали, но он не мог объяснить толком, что произошло с ним ночью. Он посмотрел на свои ноги, они были в ранах. Он помнил только своё состояние смертельного ужаса. Батюшка ему говорил:
«Подумай, кому ты ещё нужен, кроме Бога. Потрудись стать нужным. Бог любит всех, а любишь ли ты кого, кроме себя. Иди и скажи об этом, пока не поздно.»
Довелось нам с Вовчиком посетить одно местечко в Ленинградской области. На живописном берегу реки Волхов когда-то был основан мужской монастырь, не так давно его начали восстанавливать. Одновременно с реставрационными работами проходили ежедневные службы.
Необъяснимое чувство привело нас туда на третий день после Пасхи. Произошло это событие в памятном для всех 2020 году. В день Пасхи перекрыли въезд к монастырю по известным причинам. В тот день, когда нам вздумалось приехать, кроме нас с Вовчиком и монаха, который вёл службу, никого в церквушке не было. Закончив службу, монах подошёл к нам, желая узнать, откуда такие редкие посетители, всех местных жителей он уже знал в лицо.
Он удивился, узнав, что мы из Москвы и предложил нам подняться на колокольню. В первые дни после Пасхи существует традиция звонить в колокола, радуясь воскрешению и делясь своей радостью воскрешения жизни со всем миром, создавая волшебный звон своими руками. Мы с Вовчиком обалдели от нежданно свалившейся на нас возможности, сравнимой с редким счастливым случаем.