Небольшое пространство лаборатории заполнил незнакомый химический запах и Алим непроизвольно поднял руку, прикрывая нос. Судя по сопению, профессор понял, что перегнул палку и теперь голос его звучал почти заискивающе.
– Вы не обижайтесь на меня, коллега. Ваши исследования, безусловно, перспективны. Тем более что в данных условиях и в этом, конкретном, регионе, препарат получается на порядок дешевле его зарубежных аналогов. Но пока мы не проведем эксперимент на здоровом молодом организме, не отягощённом негативными факторами, я не могу дать вашей разработке «красную дорожку». Так что действуйте. Заказывайте молодого непьющего, некурящего мужчину и… Если испытания пройдут успешно, я буду гордиться сотрудничеством с вами.
Алим скрипнул дверью и, намеренно громко стуча сапогами, прошел вглубь помещения. Мужчина, стоявший около стола, заваленного бумагами, замолчал. Приторно улыбаясь, Лазарев обнажил результат работы высокооплачиваемых дантистов и помахал Алиму пухлой ручкой, затянутой в прозрачную резиновую перчатку. Стоявший спиной к двери молодой человек тоже обернулся. Не здороваясь, он опустил глаза в бумаги, словно боясь расплескать рвущееся наружу раздражение. Глядя на сжатые в тонкую ниточку, побелевшие губы Тимура Гарипова, Алим, сочувственно покачал головой: «Надо вытаскивать парня отсюда, а то… молодой, горячий… Сорвется, ляпнет всё, что думает этому жабёнышу, потом ходи, мири их. А может пусть ляпнет? Он ведь, кажется, родственник Гарипова? Ничего ему не сделают. А этот вампирёныш хоть раз в жизни услышит о себе правду. Хотя нет, не стоит».
– Здравствуйте, дорогой господин командир, – снимая на ходу резиновые перчатки подкатил к Алиму Лазарев. – А мы с коллегой только что о вас вспоминали. Включите, пожалуйста, в список заказов два молодых человека, не старше тридцати лет. Желательно славянской внешности, без вредных привычек. И как можно скорее. Да, и личная просьба, – профессор доверительно взял Алима за рукав халата и, отведя в сторону, зашептал в самое ухо: – Вы ведь будете заказывать для нашего начальства девочку? Закажите две.
Губы Алима сжались в тонкую белую ниточку, сдерживая рвущийся наружу здоровый русский мат. Ни для кого не было секретом, что, давно не юный начальник их подразделения питал нездоровое влечение к маленьким девочкам. Последняя сожительница, подбираясь почти к тринадцати годам начинала приобретать нормальные женские формы и, соответственно, терять привлекательность для старого привередника. И вот уже полгода, как тот ненавязчиво намекал Алиму, что «его девушка требует замены». Что ж, значит теперь у них одним извращенцем больше.
– Хорошо, Филипп Романович, я учту ваши пожелания, – буркнул Алим, внутренне вздрагивая, когда взгляд упёрся в глупо хихикающее лицо профессора.
Выходя из помещения, Алим затравленно посмотрел на бутылочку со спиртом, но продезинфицировать руку, которой прикасался к Лазареву, не решился.
–– Тимур, ты не поможешь мне разобраться с заказами из лаборатории и из госпиталя?
По-прежнему, не говоря ни слова, молодой химик прошёл мимо беседующих, снимая на ходу перчатки. Кивнув профессору, Алим бросился за парнем.
Сидя на крылечке, Тимур дрожащими руками пытался вынуть сигарету из мятой пачки. Пергамент рвался, табак крошился, заставляя парня всё больше и больше нервничать. Закурив, он зло посмотрел на Алима.
– Ну, ты видел гниду? – Тимур нервно затянулся и сломав сигарету, отбросил её в сторону. – Этот неандерталец будет читать мне лекцию о своих соплеменниках с острова Гаити. Да у меня Московский химико-технологический за плечами. Ты слышал с какой иронией он меня «коллегой» называет? Про разработки ЦРУ рассказывает, словно я ПТУшник недоделанный.
– Это он от зависти, – Алим вынул из кармана кисет с табаком и протянул собеседнику.
– При чем тут зависть? —не понял тот.
– Ну а как ты хотел? Ему ведь уже за шестьдесят, а что он в жизни хорошего сделал? А тебе сколько?
– Двадцать девять.
– Ну вот видишь, всего двадцать девять, а уже такие разработки. У тебя вся жизнь впереди.
Минут пять мужчины молча курили, разглядывая тренирующихся неподалеку боевиков. Тёплое майское солнце собирало последние лучи перед тем, как опуститься за горизонт. Серые облака захватывали небо, угрожая завтрашним дождем, а редкие клочки пожухлой травы навевали грустное настроение.
– Как ты сюда попал? – спросил Алим, стараясь сбить волну напряжения.
– Дядя Расул, брат отца, предложил поработать. Ты ведь знаком с Расулом Гариповым? Согласился.
– Жалеешь?
– Нет. Здесь интересно, если бы не этот урод, работу можно было бы назвать шикарной. Я ведь после университета год в Барселоне работал. Вернее, практиковался на косметической фабрике «Делиплюс». Даже приглашали остаться.
– Почему же не остался?
– Во-первых, конечно, деньги: здесь на тридцать три порядка больше платят, а во-вторых… не смог бы я там долго. Знаешь, они скучные. Это даже трудно объяснить. Вроде как все веселые, собираются каждую субботу большими компаниями, пьют пиво, ходят в парк… Когда я переезжал с одной квартиры на другую и сказал этим амигам, что завтра буду перевозить вещи, думал, что вся компания придёт помочь. Ну, как у нас принято. А у этих даже не щёлкнуло. Так всё сам и перетаскал. Они потом удивлялись, почему не заказал службу перевозок. А я, честно говоря, и не сообразил. Разный менталитет.
– Тебе парень ещё двадцать девять, а вот доживешь до моих, почти пятидесяти, поймешь, что и у нас такого по самые… эти.
– Не знаю, – взгляд Тимура остановился на тяжелой кудрявой туче, медленно ползущей по серому небу. – В нашем понимании дружба – это что-то более ценное. А там не дружба, а одно трепание языками. Общий вывод: мужики там хреновые, бабы – анорексики, еда – на любителя. И я не есть этот любитель… Что еще?
– Экий ты капризуля, – засмеялся Алим. – Значит и бабы тебе там не понравились?
– Если честно – нет. Они чересчур упрощенные, без изюминки, в них трудно влюбиться с первого взгляда. У тебя есть жена?
– Нет. И никогда не было. Во всяком случае официально. Всю жизнь по гарнизонам, ни кола, ни двора. Накопил денег, думал квартиру, машину куплю, а они в дефолт, в девяностых годах, раз и исчезли. Вот так и остался: голый-босый-безволосый. Так что мне, когда предложили здесь поработать, надо было только штаны подтянуть и никаких прощаний.
– Неужели и не влюблялся никогда? – Тимур удивленно посмотрел на старшего товарища.
– А вот этого сколько угодно, – буркнул Алим, срывая и засовывая в рот пожухлую травинку, – Особенно по молодости. Лет десять назад был у меня романчик… Мне тогда уже к сорока подгребало, хотя нет, лет тридцать шесть, не больше. Из армии поперли. Тогда вообще неразбериха была. Ну, в общем, остался без квартиры, из служебной выселили, без денег, но, хвала Аллаху и без обязательств. Снял комнату в коммуналке, устроился охранником к одному борову. Тогда и познакомился с Милочкой, соседка моя по квартире. Мне тридцать шесть, ей двадцать три. Красавица. Идёт по городу, все мужики штабелями укладываются. А она, глупышка, с меня глаз не сводит. Ко мне уже тогда начали ребятки подкатывать с предложениями работы нехорошей. Как я её подставить мог? Объяснил, как есть, чтобы нормального мужика искала да замуж выходила, а она – в слезы. Уехал. А через несколько месяцев не выдержал, приехал. Только там уже другие люди хозяйничают. Сказали, что расселили наш дом, а Милочка, вроде, на последнем месяце беременности была. Я потом несколько лет искал её, только всё зря. Сирота она, родственников нету. Выписать из квартиры – выписали, а куда дальше делась, никто не знает. Вот так живу и думаю, может ходит где-то мой сын или дочь.
– Грустно, – Тимур сочувственно разглядывал сгорбившуюся фигуру Алима Низамова. – Слушай, напиши мне данные твоей Милочки. Я попробую в интернете поискать.
– В «Одноклассниках», что ли? – хохотнул Алим, поднимаясь с нагретого солнцем крыльца.
Затушив о подошву окурок, он автоматически поправил ремень. Разговор начал раздражать. Двенадцать лет прошло. Наверное, Милочка вышла замуж, его сын или дочь считает отцом другого человека и вмешиваться в чужую жизнь Алим считал бестактным.
ГЛАВА 10
Почти развод
Зеркальные створки шкафа уже блестели, но Наташа продолжала яростно полировать их. Уже не раз, проходя мимо неё, Игорь делал замечание, намекая, что пора что-нибудь помыть и в других комнатах, но горничная делала вид, что совершенно его не слышит. Ещё бы, такой поворот событий в хозяйской семье. Мало того, что Софья Эдуардовна загуляла, но она, кажется, даже не считает нужным скрывать это. Или, по крайней мере, стесняться. Ну хотя бы покраснеть. Завернув волосы за уши, Наташа старалась не пропустить ни одного слова.
После разговора с какой-то Ирой Марпл выяснилось, что какого-то Максима похитили. Скорее всего, того самого, который ночевал у них. Того самого, с которым и загуляла хозяйка. Потому что никого другого Максима у них с Алёшей в поле зрения не появлялось. Просто детективный сериал. Наташа бросила взгляд на часы. Обеденный перерыв. Ну как тут бросишь работу? Нет уж. Пообедаем после обеда. Последние три дня Софья Эдуардовна ходила сама не своя. И Наташа сделала вывод, что с Максимом что-то случилось. Не мог же он просто так бросить её любимую Софью Эдуардовну. А теперь ещё и похищение.
Наконец, найдя оставленные на полочке очки, хозяйка схватила сумку и не говоря ни слова, бросилась к выходу.
– Если ты летишь на свидание к своему юному Ромео, то даже не мечтай, – зло бросил Игорь, выходя следом за ней. – Его, всё равно уже нет в живых.
– Что значит «нет в живых»? – Соня резко остановилась, словно налетела на невидимую стену. – Ты что-то знаешь?
Наташа оставила в покое дверку шкафа и на цыпочках подбежала к двери. Выглянув из-за косяка, она наблюдала, как исказилось лицо Сони. Как покрылось красными пятнами холёное лицо Игоря. Сюжет развивался с космической скоростью.
– Не выдумывай, Соня, – натянуто улыбнувшись, прошептал Игорь. – Что я могу знать? Единственное, что я знаю, это то, что ему двадцать два года. Ну попользовался парнишка взрослой тёткой. Наверное, даже понравилось. Но потом пришло понимание, что девчонки молоденькие лучше. Уж, извини, если задеваю твою гордость. Я по себе сужу, даже не представляю, как бы я имел отношения с женщиной, которая годится мне в мамы, – Игорь брезгливо передёрнул плечами и попытался ласково обнять Соню за плечи. – Отпусти его, родная. Это маленький мальчишка. Наверное, хороший, раз ты так тепло отнеслась к этому мимолётному роману, но маленький. У тебя семья, работа, сложившийся образ жизни. Подумай о себе. Тебя этот кульбит делает смешной в глазах общества. Ты думаешь, что все на презентации сказали, ах эта Тышкевич, какого мальчика закадрила? Нет, дорогая. Люди злые и за твоей спиной только и шептали: эта дура Тышкевич, как была дурой, так и осталась.
– Игорь, – прошептала Соня, устало сбрасывая с плеча его руку. – Поверь, мне сейчас совершенно всё равно, что сказали обо мне пришедшие на презентацию люди. И ещё, по поводу семьи, работы и что ты ещё там вспоминал? Так вот, семьи у меня нет, потому что ты за четыре года так и не удосужился сделать мне предложение…
– Конечно мы распишемся, Сонечка, – наигранно хохотнул мужчина и даже попытался опуститься на одно колено. Колено предательски щёлкнуло. Потирая ногу, он бросил жалобный взгляд на Соню и продолжил: – Просто я даже подумать не мог, что для тебя штамп в паспорте имеет такое решающее значение. Ты наденешь белую фату и будешь самой красивой невестой на планете.
– Нет, спасибо, – девушка решительно обошла его и открыла дверь. – С некоторых пор я передумала выходить за тебя замуж.
– Неужели ты, действительно веришь, что этот мальчик серьёзно к тебе относится? Соня, ты же умудрённая годами женщина.
Игорь резко выпрямился и презрительно улыбаясь смахнул с брюк невидимую пылинку. Кажется, он даже не ожидал, что сцена примирения может так затянуться. Во всём этом было что-то новое и пугающее. Неожиданно, он с ужасающей точностью увидел себя со стороны: старую, никому не нужную модель, которая, как в тяжёлые голодные времена далёкой юности будет бегать по кастингам и смешить людей, выходя на подиум рядом с молодыми подтянутыми мальчишками. Точно знать, что никто и никогда не подпишет с тобой контракт и всё равно каждый раз верить в чудо. Осознание подобного будущего стёрло с его губ презрительное выражение. Вспомнив все пройденные в молодости уроки актёрского мастерства, Игорь выдавил несколько скупых слезинок и жалобно простонал:
– Сонечка, не уходи. Неужели ты не понимаешь, что только я способен понять тебя и любить всю жизнь. Тебе сказали, что этого Ромео похитили, а ты не задумывалась над тем, что он мог подговорить девчонку сказать тебе об этом? Чтобы ты не беспокоила его? Чтобы, банально, оставила в покое? Я не позволю тебе позорить честное имя Тышкевичей. В отличие от тебя я вижу куда ты катишься и если и делаю, что-то вопреки твоей воле, то, поверь мне, дорогая, это для твоего же блага.
Игорь грубо схватил Соню за талию и, не слушая протестов, затолкал в ванную комнату. Закрыв дверь на замок, мужчина раздражённо прошёл в спальню, не слушая доносящихся из ванной криков.
Ну это было уже слишком. Наташа выскочила в коридор и провернула круглую ручку, снимая её с системы защиты. Услышав щелчок, из комнаты вылетел взбешённый Игорь. Пожалуй, Наташа впервые увидела, как побелели и почти слились по цвету с кожей его голубые глаза. Наверное, в другой раз она бы даже испугалась, но сегодня в неё словно чёрт вселился. Уперев руки в бока, она сдула с глаз вылезшую из причёски прядь и сквозь зубы процедила:
– Пока в этой квартире хозяйка Софья Эдуардовна, ни один хрен закрывать её в туалете не будет.
– Игорь, – голос Сони гремел, словно набат и Игорь понимал, что в данный момент он присутствует при зачтении приговора. – Я сейчас ухожу, а когда вернусь, не хочу видеть в своей квартире ни тебя, ни твоих вещей.
– Могу я вам чем-нибудь помочь? – ехидно поинтересовалась Наташа, когда за Соней захлопнулась дверь. Не получив ответа, девушка гордо вскинула голову и победоносно прошла на кухню. Вот теперь и пообедать можно.
ГЛАВА 11
Детский дом
Из открытого окна доносились детские голоса, шорох метлы по асфальту и старческая беззлобная брань. Поднявшись из кожаного кресла, заведующая детским домом Альбина Николаевна Савенко медленно подошла к окну и, выглянув, строгим взглядом окинула площадку. Амплитуда шарканья метлы сразу увеличилась вдвое, а детские крики стали на порядок тише. Закрыв створки, она опустила жалюзи и включила кондиционер.
Сидевшая в кресле напротив женщина удовлетворённо вздохнула. Облокотившись на спинку, она подняла пузатый бокал и несколько секунд внимательно изучала переливающуюся в тусклом свете жидкость. Судьба давно и непрерывно баловала Зою Ларионовну. И заметно это было не по скромному изяществу дорогого костюма, не по белоснежной улыбке из дорогой клиники и даже не по сверканию бриллиантов в ушах и на пальцах. Скорее по расслабленной позе. Когда, какую бы часть ножки ты не показала, точно знаешь, что ни один глаз, даже самой завистливой подруги, не найдет там и намека на целлюлит. Это была томная полнота молодой женщины. И только опытный взгляд мог определить, что даме давно перевалило за пятьдесят.
– Что загрустила, подруга? – лениво улыбнулась гостья, бросив хитрый взгляд на задумчиво стоящую у окна заведующую. – Кажется, пожалела о девчонке, которую я купила? Не жалей, у тебя таких работниц ещё пруд пруди.
Альбина Николаевна перевела взгляд на подругу и автоматически погладила себя по упругой бархатистой щеке. «Как удачно, что вчера весь день провела в салоне. Приехала бы эта сволочь на день раньше, позору бы было на год».
– Пожалела, дорогая, пожалела, – пропела она, возвращаясь к столу. – «Жемчужинку» тебе отдала. Она мне годовой бюджет за месяц делала. Двенадцать лет девчонке, а в мужиках, не хуже любого психолога разбирается. А уж специалист… Не пожалеешь.
– Это-то меня и настораживает, – закусив губу, пробормотала гостья. – Не больная ли? Кто у неё родители?
– За папашу ничего не скажу, не знаю. А мамаша та еще дрянь. В пятнадцать лет старшего сына родила, в восемнадцать эту в подоле принесла. Не работала никогда. Чем жили? Давала за бутылку, пока совсем не спилась. Тогда братик с сестричкой и открыли бизнес: утром мамке вместо завтрака бутылку совали, а к обеду, когда отключалась, клиентов к ней приводили. Так на хлеб с маслом и зарабатывали. Только потом пацан зарвался. Малолетки, класса с седьмого, каждый день, вместо школы на эту гоп-квартиру табунами шли. Мать к тому времени товарный вид совсем потеряла, так он не растерялся и сестрёнку к делу пристроил.
– Что ж менты, неужели не видели? – удивлённо вскинула брови собеседница.
– Почему же не видели? Первые клиенты были. Сидят сейчас. Соседи терпели-терпели весь этот хламеж на лестничной площадке, писали во все инстанции, потом пошли лично правду искать. Мать ещё до суда умерла. Пацана в один детдом, а Аленку в другой, то бишь, в наш.
– Разве могут сестру с братом в разные детдома направить?
– В этом случае можно. Чем дальше от брата-акробата, тем спокойнее. Да и мне конкурентов не надо.
– А мальчишка искать её потом не будет? Мне, конечно, его поисковый инстинкт прервать – один звонок, но все-равно, лучше обойтись без него.
– Не суетись, – Альбина Николаевна долила в бокалы коньяк и подцепив пальчиками тонкий ломтик лимона, положила его в рот. – По документам девочку удочерили, сведения о приёмных родителях не разглашаются… Так что пусть ищет, если когда-нибудь выйдет оттуда, где сидит.
– Ну с «жемчужинкой» все ясно, а что ты мне про маленькую «Шахерезаду» расскажешь?
Зоя Ларионовна тоже подцепила дольку лимона и, положив в рот. Довольно улыбнулась: лимон был не свежий. «Нет, Альбиша, не быть тебе королевой. Вот уже, вроде, совсем рядом, но… Не бывает полукоролев. Это врожденное, или есть или нет».
– Дам тебе дружеский совет, – после недолгого молчания, буркнула Альбина Николаевна. – Не бери.
– Так ведь хороша, поганка.
Заведующая звонко засмеялась и достала из кармана пачку сигарет. Вынув тонкую коричневую сигарку, женщина жадно закурила.
– Месяца три назад, так же как тебе, говорила клиенту: «Возьми другую» и в ответ услышала то же самое: «Так ведь хороша, поганка». А потом на член три шва накладывать пришлось. Еле рассчиталась с придурком. А этой хоть бы что. Рёбра пособирала, синяки зализала и хохочет. Волчонок, а не девка.
– Ну я же не себе беру, – безразлично пожала плечами гостья. –А там, куда она поедет, церемониться не станут. На цепи пару дней посидит, мигом присмиреет. А то, что девочка зубами клацать умеет, мы никому не скажем. Сделаем этим уродам маленький, но веселый сюрпрайз.
Женщины дружно засмеялись и чокнулись бокалами. Альбина Николаевна перевела взгляд на наполовину пустую бутылку. Перекатывая жидкость в бокале, она просчитывала хватит ли остатков коньяка на завтрашний приём или придётся начинать новую бутылку. Решив, что клиент не настолько ценен, чтобы переживать, она, мило улыбаясь, перевела разговор в другое русло.
– Как твои домашние? Смотрю ты с внучкой приехала. Вытянулась она за этот год. Просто красавица стала.
– Да уж, этой красавице палец в рот не клади. Одним взглядом кучу на голове сделает. Козёл мой старый снова в командировку умотал, дочка на Мальдивы улетела, косточки погреть, ну а мы с Илоной на хозяйстве остались. Завтра заказ отправим, там кроме твоих красавиц еще два парня поедут, и можно будет отдохнуть.
За окном послышался шум подъезжающего фургона. Поднявшись, женщины несколько минут рассматривали, как два невысоких квадратных парня выводили из здания детского дома маленьких девочек, зябко кутавшихся в тонкие тёмные кофточки.
– Что ж они у тебя совсем голые уходят?
– Прикажешь мне их у Юдашкина одевать? Твои девчонки – твои проблемы. Как хочешь, так и одевай.
– Ладно, посмотрим, что там у Илоны из старого найдется.
ГЛАВА 12
В дороге
Микроавтобус нёсся по расколоченной дороге. Утренняя прохлада, скопившаяся за ночь, заставляла расслабленных во сне пассажиров подтягивать ноги и прятать руки под тонкие куртки. Парень, развалившийся на откинутом переднем сидении, сонно причмокнул и открыл глаза. Его габариты с трудом помещались на сидении и при каждом покачивании грозили слететь вниз. Закрываясь от проскочившего сквозь темные шторки солнечного зайчика, он улыбнулся. Потянувшись, размял затёкшие от неудобной позы ноги и достав рюкзак, вынул большой синий термос с остатками кофе.
– Потерпи пару часов, – не отрывая взгляд от дороги, тихо сказал водитель. – В одиннадцать приезжаем к шефу на дачу. Там пересаживаетесь в другой транспорт, забираете заказы, обедаете, отдыхаете и уже без остановок до конечного пункта. Через пару дней, если не случится ничего необычного, будете на месте.
Парень отодвинул шторку и несколько минут рассматривал проплывающий за окном пейзаж. Раскинувшееся в необъятную даль зелёное поле, сливалось на горизонте с прозрачно-синим небом и завораживало непритязательное сердце городского жителя непередаваемой красотой. А то, что пассажир – житель городской, водитель определил сразу. То ли глуповатая улыбка, то ли счастливый блеск в глазах выдал, что подобный размах, сидящий в салоне парень, видит не часто.
– Небось всю жизнь в коммуналке? – презрительно скривившись, бросил через плечо водитель.
– Нет, деревенский я. Природу нашу обожаю. Два года в ВДВ прослужил. Когда первый раз с парашютом прыгал, глаза закрыл, а потом случайно приоткрыл и чуть не задохнулся. Такая красота вокруг! А мы по земле ходим, в землю смотрим и ничего не замечаем.
– Так уж и красота? – засмеялся шофёр, знаком сообщая идущему навстречу автобусу о спрятавшихся в кустах ГАИшниках.
– Другой красоты пока не видел, – засмеялся пассажир. – Поэтому и еду поработать за границей. Чтобы людей посмотреть, себя показать, сравнить… Хотя и так знаю, что нет на земле места, лучше моего села. Да и на свадьбу накопить хочу. А то невеста у меня капризная. Ей подавай и ресторан, и фейерверк, и платье от "Луи Витон", и кабриолет у калитки…
Посмеявшись, мужчины некоторое время ехали молча, думая каждый о своём. Солнце несмотря на раннее утро, начинало припекать. Задёрнув шторку, пассажир снова опустил голову на тёплый дерматин кресла.
– Почему ты сказал «будете на месте»? – вспомнил он вылетевшую случайно фразу водителя. – Вы, что, с нами не поедете?
Водитель протяжно зевнул и повернул голову в разные стороны. Услышав глухой хруст, он удовлетворённо встряхнул плечами и, не оборачиваясь, просипел:
– Мы работаем до этого пункта. А дальше вы с другими ребятами поедете. Если совсем голодный, бери в холодильнике колбасу, сыр. Чего там ещё девчонки-поварихи положили? Мы вчера пацанок из детского дома забирали, так леди-босс расщедрилась, велела затарить в дорогу. Потом за вами заезжали, круг давали, а она с внучкой прямиком на дачу почесала.
Парень, не заставляя просить себя дважды, вынул из сумки-холодильника кусок холодного вареного мяса, пол головки сыра и сделал несколько огромных, по-мужски неуклюжих бутербродов. Протянув один водителю, он оглянулся и наткнулся на голодный взгляд проснувшейся девочки.
– Держи завтрак, – добрый самаритянин, улыбаясь протянул попутчице свой бутерброд и, отвернувшись, занялся сооружением следующего.
Девочка впилась зубами в мягкий хлеб и только когда первый приступ голода был утолен, кивнула соседу.
– Меня зовут Гузель. А тебя?
– Надо же, какое имя красивое, – восхищенно протянул парень. – А я просто Костя. А ты, друг, чего застрял? Присоединяйся.
Поднявшись с кресла, Максим покачнулся и, осторожно повернул голову. Огромная шишка на лбу сразу напомнила о себе. В глазах засверкали золотистые мушки. Как же он тут оказался? Кажется, вечером он вышел в магазин за хлебом. Рядом остановилась серая иномарка. Выскочили два парня. Потом в глазах защипало, удар по голове и отключка. Проходя по салону, он краем глаза увидел автомат, висевший на плече спящего охранника, и совсем упал духом.
Сбоку донёсся приглушённый разговор. Две девчонки, смеясь, разбирали вещи из дорожной сумки. Навязчивый аромат мяты и жасмина поплыл по салону, разбавляя тяжёлый запах бензина.
Максим улыбнулся и тут же поморщился. От этого несложного движения мышцы заломило во всём теле. Наверное, досталось не только голове. Впрочем, на девочек невозможно было смотреть без улыбки. Было ощущение, будто сошлись в одном автобусе инь и янь. Белое и чёрное. Демон и фея. Впрочем, демон был даже симпатичнее феи. Ну, во всяком случае, на неискушённый в женской красоте вкус Максима. Маленькие, стройные, круглолицые, но если у «демона» волосы были забраны в высокий хвост, то «фея», кажется, не один час провела, укладывая локоны и подкрашивая глаза. Повернув головы, девочки дружно уставились на него. И снова то же чувство разности. Дерзкий, бунтарский взгляд чёрных раскосых глаз «демона» и зазывной, даже какой-то эротический, взгляд голубоглазой «феи». Кажется, «фея» даже подмигнула ему. Наверное, показалось. Растерянно потоптавшись, Максим трусливо опустил глаза и бросился вперёд по салону.
К обеду пыльный микроавтобус, скрепя всеми запчастями, въехал во двор большого белого дома. Железные ворота, бесшумно скользя по рельсам, закрылись, разделяя мир на два неприкасаемых между собой пространства: за забором и внутри. Разбитая дорога, будто по мановению волшебной палочки, превратилась в подъезд к гаражу, покрытый черными плитами. В мраморном фонтане журчала вода. По сочной, подстриженной траве одиноко бродил толстый яркий павлин. Листья, иногда опадающие с деревьев, словно растворялись в воздухе между ветками и землей, потому что всё пространство парка, прилегающего к дому, сияло абсолютной, просто хирургической чистотой.
Водитель и угрюмый парень из сопровождения первыми вышли из автобуса. За ними, словно два любопытных мышонка, высунули головы девчонки и тут же наткнулись на аппетитную фигуру женщины в белом халате.
– Привет, голодающие Поволжья, – весело поздоровалась дама и, махнув рукой, добавила: – Кто будет обедать? За мной.
Девочки, не дожидаясь повторного приглашения, бросились следом за женщиной.
– Ровно через три часа выезжаем, – прокричал им вслед незнакомый парень, подошедший к машине.
Быстро разделавшись с супом и картошкой с мясом, Костя с Максимом вышли в парк. Перебравшись на диван, Гузель и Алёна, сонно следили за вечно юным Микки-маусом и его неугомонными товарищами. Неуклюжий Гуффи перелетел через шлагбаум, опустился пятой точкой в грязную лужу и Гузель испуганно вздрогнула, переведя взгляд на резко подскочившую Алёну. Подружка визгливо расхохоталась, истерически хлопая себя руками по худеньким бёдрам. Светлые волосы тяжёлой волной переливались в лучах солнца. Глядя, как картинно сдувает Алёна чёлку с размазанных после сна глаз, Гузель без труда определила: в поле зрения одноклассницы попал мужчина. Вернее, не сам представитель мужского пола, а кошелёк, который сия особь готова раскрыть для оплаты данного концерта. Наклонившись, Гузель поправила застёжку сандалии и, исподлобья оглядев комнату, нашла причину эмоционального взрыва приятельницы. Пожилой бородатый охранник хмуро облизывался в её сторону, что подрывало авторитет амбициозной Алёны. Подружка всегда считала, что в её присутствии других девочек заметить просто невозможно.
– Чё, дядька, клубнички захотелось? – вытягивая ножку в новой туфельке, нежным голосом пропела Алёна. – Так не проблема. Сто долларов и двадцать пять килограммов клубники, сочной и сладкой, твои. Решайся, дядька, у жены такого нету.
Охранник тяжело поднялся. Молча вынув из кармана стодолларовую купюру, он махнул девочке в сторону комнаты отдыха сотрудников. Показательно облизав губы, Алёна пошла следом.
– А ты? – зачем-то спросил охранник, обращаясь к Гузели.
– А на меня, дядька, ты ещё не заработал, – дерзко ответила она и бросилась к выходу.
В микроавтобус загружали последние ящики. Закрыв заднюю дверь, мужчины ушли в гараж. Проходя по парку, Максим краем глаза считал стоявших по периметру накачанных парней. Вроде ничего особенного, но из-под тонких курточек охранников явно прослеживались контуры автоматов. Поняв, что сбежать из этого дома невозможно, он перенёс мысли о побеге до лучший времён и поплёлся к микроавтобусу.
Перекинувшись парой слов с новым водителем, Костя махнул рукой Гузели и залез внутрь вымытого и готового к отправке автобуса.
– Особое приглашение нужно? – грубо крикнул подошедший парень, разглядывая документы. – Давай, в машину. По бумагам вас двое. Где вторая?
Гузель уже открыла рот, чтобы рассказать, где искать её любвеобильную попутчицу, но тут взгляд упал на одинокую фигуру девочки, сидящей на бортике мраморного фонтанчика. Именно эта девочка вчера презрительно смотрела, как они с Алёнкой радостно разглядывали её старые вещи. Подтоптанная гордость немедленно подняла голову и хитро подмигнула, направляя действия Гузели в правильное русло.
– Да вон она, у фонтанчика сидит, – палец уверенно указал в сторону вчерашней обидчицы. – Только ты с ней аккуратней: у неё не все дома.
– Я ещё шалав припадочных уговаривать буду, – буркнул громила, подходя к девочке.
Бесцеремонно схватив за шкирку, он протащил ничего не понимающую девчонку по всему парку, швырнул внутрь микроавтобуса, захлопнул дверь и сев на переднее сидение, сделал водителю знак трогаться.
Качественная тугая застежка блузки перетянула горло. Упав на грязный пол, девочка минуту хватала ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Когда автобус выехал за ворота, она резко подскочила и, покачиваясь, пробежала к водителю.
– Останови машину, козёл лагерный, – прошипела она, хватая парня за воротник. – Моя бабушка тебя на химические элементы разберет.
Не поворачивая головы, охранник схватил девочку и швырнул её снова в конец салона. Щёлкнув кнопкой, он включил музыку. Автобус заполнили мелодичные звуки старого шансона. Дорога извилистой лентой неслась вдоль старого села. Закинув ноги на панель, меломан поудобнее развалился на сидении и расслабленно прикрыл глаза.
– Закрой рабочее место, – мерно покачивая головой в такт музыке, пробормотал он.
– Крути баранку, друг, – вкрадчиво улыбнулась Гузель. Едва заметным тренированным движением девочки, выросшей в детском доме, она ударила новую попутчицу по почкам.