Минут через двадцать, машина въехала в дачный посёлок. Двух-трёхэтажные дома, обнесённые высокими заборами, шлагбаум с представителями российского спецназа… Надо же, жизнь прожила, а понятия не имела, что рядом, не пересекаясь с её упрощённым миром, есть другая жизнь. С маленькими, звонкими фонтанчиками у ворот, с фигурами монстров, охраняющих то, что в селе её бабушки называлось калиткой. Конечно, посёлок, где жили родители Иры тоже был не бедным, но до такого изыска там не дошли. Резные ворота одной из дач бесшумно распахнулись, и машина мягко въехала под навес.
Дверь дома тут же хлопнула, словно их приезда ждали. Приземистый, черноволосый мужчина мягко спускался со ступенек крыльца. Сначала он показался Ире каким-то престарелым увальнем, но уже через минуту, она поняла, что показательная медлительность, было не что иное, как желание выиграть время. Походка хозяина дома, при видимой кряжистости, отличалась своеобразной упругостью. Некая грациозность старого тигра.
– Иришка, – хрипло прошептала Соня, сверля глазами мужчину. – Я хочу представить тебе моего друга Расула Гарипова. Может быть, он позволит тебе, так же, как и мне, называть его дядей Расулом. Хочу, чтобы ты знала, что у меня нет друга ближе, чем этот человек и даже если он ошибся, а мы все люди и всем нам свойственно ошибаться, я всё равно никогда не перестану считать его своим другом.
Мужчина слушал представление молча, не сводя глаз с Сони. «Драсси!» испуганно прошептала Ира, хотя вряд ли кто-то услышал её приветствие. Вжав голову в плечи, она чувствовала словно присутствует при столкновении двух тигров. Старого и молодого. Опытного и не очень. И тем не менее именно опытный старый тигр первым опустил взгляд.
– Ну, чего на пороге стоять, – наконец, буркнул хозяин. – Заходите.
– Нет, – отчаянно замотала головой Соня. – Не надо в дом. Ты Ирочка знакома с Софьей Тышкевич, успешной бизнесвумен, в целом, неплохой женщиной, а дядя Расул знал меня другой. Молодой, глупой, совершающей абсолютно недопустимые в нормальном обществе поступки. И всегда был рядом со мной. Рядом со мной и с моим отцом. Много лет назад мажористая девочка Соня в обществе таких же придурков, как она, отмечала день рождения в ресторане отельного комплекса. Но нам было в падло сидеть в зале, поэтому мы потребовали к себе особого отношения и нам накрыли стол на огромной террасе, которая находилась на самом последнем этаже отеля. Когда уровень алкоголя в крови начал зашкаливать, юная дура Тышкевич решила сплясать стриптиз. Но не где-нибудь, а на шпиле, выходящем метра на три вперёд. Сейчас этот шпиль убрали, чтобы ещё какая-нибудь дура не повторила мой подвиг.
– Супер, Сонька! – неистово орал Родион, снимая на видео раздевающуюся Соню.
Кружевной лифчик бесстыдно полетел с пятого этажа. Покачиваясь и глупо хохоча, Данила подскочил, засовывая ей в трусики зелёную бумажку. Купюра чуть царапнула кожу, подогревая и без того разгорячённый мозг. Схватив со стола початую бутылку шампанского, Соня, пьяно пританцовывая, вылила на голову содержимое, Мокрые пряди тяжело взлетали, рассеивая мириады сверкающих брызг. Шипящая, игристая жидкость щекотала тело, кожа покрылась мелкими мурашками, Опустившись на колени, Данила слизывал шампанское с её бедер, поднимаясь всё выше и выше. Соня хохотала, Родька на подгибающихся ногах носился вокруг, выбирая идеальный ракурс. Девчонки хлопали в ладоши и всё было так весело и приятно, пока бутылка с шампанским не опустела. Отшвырнув ненужную тару, Соня сорвала с себя трусики и побежала в сторону тонкого, устремившегося вперёд шпиля.
– Вперёд, Софи, – заверещала Эльвира и засунув пальцы в рот гулко, со смаком засвистела.
Добежав до края шпиля, Соня развела руки в стороны и издала воинствующий возглас идущего на войну индейца. Опустив глаза вниз, она увидела раскинувшийся под ногами город и… тут же протрезвела.
Шпиль ритмично покачивался под лёгкими порывами ветра. Соня почти физически ощущала, как пела и дрожала под ногами тонкая металлическая стрела. Ужас мгновенно парализовал тело, заставляя мышцы наливаться незнакомой до тех пор тяжестью. Ноги, такие лёгкие и воздушные всего несколько секунд назад, превратились в деревянные протезы. И только пальцы ног, сведённые судорогой, сжимали, ставшую единственной опорой, тонкую, вибрирующую сталь.
Дыхание вылетало из лёгких колючими нервными шариками, делая тело то на выдох легче, то на вдох тяжелее. Она почти физически почувствовала, как проступают сквозь поры бисеринки пота. Казалось, что каждая капля пота, каждая слезинка весили тонны. Ещё одна слезинка и тонкий шпиль не выдержит и сломается. Перед глазами, как в страшилках Голливуда, Соня увидела скрюченное на асфальте тело. Голое. Холодное. Слёзы, шипучие и игристые, как только что выпитое шампанское, смешивались с проступившим потом катились по, покрывшемуся коркой страха, лицу.
– Хелп, – неразборчивое шипение, испуганно сорвалось с губ и словно противная скользкая змея, упало в бездну спящего внизу города.
Сквозь ор и визг друзей, так и не заметивших её изменившееся настроение, прорвался визг серены. Соня облегчённо выдохнула. Наверное, кто-то из отдыхающих на нижней террасе гостей вызвал пожарных, полицию. Шум внезапно оборвался. Шпиль снова угрожающе качнулся и за спиной послышался спокойный знакомый голос:
– Не бойся, родная. Главное, не делай резких движений и всё будет хорошо. Я рядом. Сейчас я возьму тебя за талию, и мы вместе пойдём назад. Шаг назад, – уверенно командовал Расул Гарипов. Тело, словно послушный солдат, застывший в ожидании приказа, сразу растворилось в крепких руках и сделало первый скрипучий шаг к спасению.
Оказалось, что отделяло её от террасы всего несколько шагов, но, когда нога коснулась холодной плитки, Соня непроизвольно сложилась пополам, издавая жуткие, гортанные звуки. Словно пробираясь по старой ржавой трубе, из горла вырывался ненормальный вой счастья.
Сняв с себя рубашку и неумело обмотав тело девушки, Расул помог ей опуститься на холодный пол.
– А теперь камеры, – грозно вращая глазами, прохрипел Гарипов.
Родион, не проявляя сопротивления, сдал телефон и, тяжело вздыхая, смотрел, как мужчина, не запариваясь пересмотром, стёр всё, что было отснято, за последний месяц.
– Следующий.
– Что бы мы с тобой сейчас не узнали, никогда не изменит моего отношения к человеку, спасшему меня в тот день.
Соня тяжело проглотила образовавшийся в горле ком и, подняв глаза на собеседника, тихо прошептала:
– Я люблю этого мальчика, дядя Расул.
Повисшее молчание искрилось. Поджав губы, Ира постаралась быть как можно незаметнее. Когда они вышли из машины, глаза Расула Гарипова были обычными узкими глазами среднестатистического представителя южноазиатских республик. Весёлыми, дружелюбными, даже, как говорится в народе «масляными». Затем, взгляд принял какой-то осуждающий, отцовский что ли оттенок. И вот в течение нескольких минут он снова в корне изменился. Ира долго искала слово, способное описать этот взгляд. Жалостливый? Понимающий? Может быть, раскаивающийся? Родной?
– Ну, что-то подобное я и предполагал, – наконец, заговорил Расул. – Только ты ведь замужем, детка. А семья – это святое. Игорь любит тебя. Неужели этот мальчик стоит того, чтобы всё разрушить? Твой папа никогда бы этого не позволил. Впрочем, даже если бы я сейчас хотел тебе помочь, у меня бы всё равно ничего не получилось. Удрал твой шайтан.
– Ну это у него на генетическом уровне, – улыбнулась Соня. – Главное, что он жив. А раз удрал, значит, как собака, прибежит на место.
– Вот этого-то я и боюсь, моя хорошая.
– Почему?
– Я не знаю, что и как там у вас случилось. Верю, что у мальчика не было другого выбора. Только, удирая, он прихватил медикаменты, химические препараты, предназначенные для военной лаборатории, микроавтобус, материал для экспериментов. Но и это не самое страшное. Хуже всего, что он взял в заложники внучку Лазоревых. А это, сама понимаешь, не лекарства. Тут уж на поиски бросят лучшие силы. И искать начнут с дома родителей, с дома невесты, если таковая имеется, проверять будут до последнего одноклассника. Так что чем дольше он здесь не покажется, тем тебе спокойнее.
Ира задумчиво наматывала локон на палец, покусывая губу и прокручивая в голове ответы на заданные самой себе вопросы.
– Соня, всё равно не понимаю, почему твои родственники так хотят избавиться от Макса? Вам не кажется, Расул, простите не знаю вашего отчества…
– Акмалович я, дочка, но ты можешь называть меня дядя Расул.
– Спасибо, дядя Расул, – задумчиво повторила Ира. – Ну влюбилась Соня в мальчика, ну моложе он её на пару лет. Это же не преступление. Игорь за столько лет так и не сделал ей предложения. А у Макса глаза горели, когда он говорил о Соне. Вот и порадовались бы за неё, родственнички хреновы. А тут столько телодвижений. Мне кажется, что Игорь, семья и всё такое… здесь совершенно не при чём.
– Брось, Иришка, – Соня устало опустилась на ступеньку крыльца. – Из-за фотографий они психанули. Сама виновата, не надо было так подставлять Агашу. Всё-таки она дочь Кирилла.
– В чём-то ты, девочка, права, – присаживаясь рядом с Соней, проскрипел Расул, – Такие сложности из-за фотографий? Ну, выбросили и все дела. Но похищать парня – это чересчур.
– Сонь, а помнишь, ты говорила что-то насчёт завещания твоего отца? Что там было?
– Ничего особенного? – пожала плечами Соня. – Вскоре после подвига на шпиле, отец отправил меня учиться в Лондон. А через полгода позвонил и сказал, что написал завещание и всё движимое и недвижимое имущество оформил на имя матери. Именно она будет решать все финансовые вопросы. Ну а мама, после смерти отца, сразу всё переоформила на Кирилла.
– Но ведь ты имеешь право отсудить половину имущества твоих родителей…
– Теоретически, наверное, да. Хотя, может и нет. Не знаю, не интересовалась, – Зло мотнув головой, Соня спрятала лицо в рассыпавшихся локонах.
– Почему? Соня, я же вижу, что ты что-то недоговариваешь.
– Ладно, – наконец решилась Соня. – Действительно, был у нас с Кириллом неприятный разговор, после которого я пригрозила ему передачей дела в суд. На что он мне ответил, что если я подам на него иск, то он потребует, чтобы я сделала ДНК-анализ и выяснила, действительно ли я являюсь дочерью Эдгара Тышкевича. Мне, Ирочка, даже подумать страшно, что будет если выяснится, что я не дочь отца.
– Прекрати, пожалуйста, – прервала её Ира, – Всё это глупости. Даже дети, взятые из детского дома, имеют право наследовать имущество приёмных родителей.
– Да, но это в том случае, если нет завещания. А в моём случае мамочка постаралась всё сделать, чтобы лишить меня прав на наследство.
– Почему ты так боишься этого анализа? – вмешался в разговор Гарипов.
– Потому что я не уверена в положительном результате, – опустив голову, прошептала Соня.
– Что за глупости, девочка, – подскочил мужчина. – Ты самая настоящая Тышкевич. Я ещё бабушку твою знал, графиню Ядвигу Ганапольскую. Ты влитая бабушка. Поверь мне, Софи. И Эдгар точно знал, что ты его дочь. Я не верю, что он мог написать такое завещание. Любил ли Эдгар эту балеринку? Уж извини, что так называю твою мамашу. Не знаю. Но ты для него была светом в окошке. Смыслом всей его жизни. Он всегда хотел девочку. Злата, его первая жена, не могла иметь детей и сначала ему казалось, что прожить вдвоём даже легче. Но с возрастом Эдгар понял, что очень хочет своё маленькое продолжение. Когда третьеразрядная балеринка погорелого театра объявила о своей беременности, он в тот же день сообщил об этом Злате и, после небольшого обсуждения, ушёл от неё. Я бы на твоём месте ещё раз просмотрел историю с завещанием.
– Ладно, посмотрю, – устало махнула рукой Соня. – Вот только Максима найдём, так и займусь.
Солнце медленно опускалось за горизонт, а девушки всё сидели на крыльце дома Гариповых и продумывали варианты, куда мог деться, избежавший смерти Максим.
ГЛАВА 17
Продажа микроавтобуса
Огромный внедорожник заревел и лес вздрогнул. Неспешно хлопая дверцами, парни шутили, обсуждали планы на ближайшее будущее и, казалось, полностью забыли о только что произошедшем убийстве.
Трясущимися руками спрятав пистолет за пояс, Баунти оглянулся. Вытирая рукавом выступивший на лбу пот, он сделал пару шагов в сторону мальчика.
– Баунти, загружайся. И прекрати истерику. Пацан готов?
На заплетающихся ногах парень снова попытался подойти к жертве, зацепился о вылезший из земли корень старого дерева и глухо шлёпнулся. Нервно подскочив, он долго отряхивал пыль со штанин. Затем посмотрел на мальчика, вытер рукавом нос и перекрестившись, бросился к машине. Взвизгнув на крутом повороте, внедорожник исчез среди высоких, корявых сосен.
Тишина снова укрыла лес. Теперь не стрекотали насекомые, не ухали птицы. Осторожно раздвигая колючие кусты, девочки вышли к дереву и испуганно остановились рядом с лежащим мальчиком.
– Ты видела куда этот урод телефон выкинул? – выдохнула Гузель, стараясь не смотреть на распластавшееся тело. – Надо мать его предупредить, чтобы не ехала на встречу. Пацану всё равно уже не поможешь, а её ещё можно спасти.
Илона метнулась в кусты. Опустившись на колени, она несколько минут шарила по мокрой холодной земле. Наконец рука наткнулась на телефон. Перебирая программы, она нашла функцию фонарика.
– Как пацан? – прошептала Илона, приближаясь к подруге.
– Не дышит. Хотя выстрел, кажется, попал в дерево, – так же тихо ответила Гузель и тут же испуганно подскочила, услышав протяжный сиплый вздох.
Резко открыв глаза, мальчик настороженно смотрел на своих спасительниц. Не сопротивляясь, подставил связанные руки подбежавшему с перочинным ножом Максиму.
– Телефон, – радостно крикнул мальчик, увидев аппарат в руках у Илоны.
Опухшими пальцами он пытался найти нужный номер. Глядя на нервные движение незнакомца, Гузель поняла, что в плену он был не один час. Руки мальчика затекли и теперь палец непослушно соскальзывали с экрана. Наконец, пошёл вызов. Попытавшись встать, он жалобно вскрикнул. Гузель и Илона одновременно бросились на помощь, но в этот момент аппарат ожил. Опустившись снова на мягкий настил, мальчик вытер кулаком скатившуюся слезинку и закричал осипшим голосом:
– Мама, сворачивай, не приближайся к Васильково. Со мной всё в порядке. Тут девчонки местные меня нашли. Я не знаю где мы и у меня заканчивается батарея. Кажется, мы недалеко от какого-то села. Эти уроды даже не сочли нужным завязать мне глаза. Наверное, были уверены, что живым не выберусь. В общем, тут до ближайшего села минут пятнадцать, не больше. Мы доберёмся. А ты включи систему поиска и приезжай. Теперь всё будет хорошо.
Когда захватывающие события ночи подошли к концу и организм перестал вырабатывать адреналин, глаза Илоны снова начали слипаться. Кажется, на дисплее айфона мальчишки, когда она нашла его в кустах, высветилось четыре часа. Значит сейчас где-то четыре с четвертью. Не мудрено, что спать захотелось с новой силой. Опустившись на тёплую землю, Илона прижалась щекой к шершавой коре дерева и закрыла глаза.
Наверное, проспала она не больше десяти минут, но, пожалуй, это было именно то время, которое нужно было организму, чтобы отдохнуть.
Оглядев лес, она увидела, что Гузель и Максим помогают мальчику добраться до микроавтобуса. Подскочив, Илона бросилась следом за ребятами.
Отдохнувший организм требовал действия. Уже через минуту она выяснила, что мальчика зовут Вовка, что нога у него вывихнута, что идти сам он не может и ещё массу других сведений. Разместив нового попутчика на сидении, автобус, наконец, тронулся.
– И снова о деньгах, – прошептала Гузель, трясясь на неровностях лесной дороги. – Микрик надо продать.
Вглядываясь в тусклые огни появившегося на горизонте спящего села, Максим тяжело вздохнул.
– План супер. Как будем выполнять? Дадим объявление в прессу или развесим на столбах?
–Нет, – Гузель слегка склонила голову в сторону съязвившего Максима и, проигнорировав иронию, выдала план-минимум. – Подъезжаем к ближайшему «Шиномонтажу» или «Автомастерской» и продаем на запчасти.
Чёрная колдобистая полоса дороги усыпляла. Глаза начали слипаться. Рывком опустив голову, Максим долго тёр лицо о плечо. Сейчас он был единственный взрослый мужчина в компании. От него зависели жизни, теперь уже, трёх детей. Он должен быть ответственным. Почему же в его голове не состыкуются элементарные вещи? Почему сидящая рядом маленькая девочка кажется на порядок умнее и решительнее его?
– Во-первых, – тихо начал он, – ещё рано и ни одна мастерская не работает. Во-вторых, у нас нет документов на автобус. Вернее, они, скорее всего, лежат в бардачке, но в них, к сожалению, не написано, что автобусом владеет Гузель или Максим.
– Во-первых, спят механики, – тут же парировала девочка, – которые на госслужбе находятся и получают зарплату за строго отработанное время. А частные мастерские рады клиентам в любые часы, рабочие или нерабочие. А во-вторых, вся эта макулатура, которая называется «документы», нужна при продаже законным путем. А когда ты, умник, продаешь ворованный кар, порядочные фраера предупреждают и берут чисто символическую сумму, которая, в нашем плачевном случае, будет спасительной. Вон «Шиномонтаж». Сворачивай и прикинься веткой. Сама разговаривать буду.
Ночная картинка закрытой двери автомастерской навевала сонное состояние. Максим украдкой перевёл взгляд на сидевшую рядом Илону. Глядя на её сосредоточенное лицо, он подавил колыхнувшееся в душе чувство зависти: спят когда-нибудь эти детки или любое приключение, вырывающее из состояния стабильности, заряжает их адриналином на несколько ночей?
Через пять минут Гузель вышла из мастерской в сопровождении молодого круглолицего парня в замасленной спецовке. Полазив в моторе, потом обойдя микроавтобус со всех сторон, он удовлетворенно хмыкнул и развалистой походкой вернулся в мастерскую. В течение следующих двадцати минут Максим, кусая ногти и хрустя суставами пальцев, нервно наблюдал за грубо жестикулирующими и матерящимися оппонентами. Наконец, красная от напряжения, Гузель подошла к автобусу и стукнув по дверке кулаком, зло буркнула:
– Ну хомяк деревенский, ничем не прошибешь.
Максим расстроенно положил руки на руль, мысленно смиряясь с тем, что автобус продать не удалось. Наконец, выпустив пар, девочка подняла глаза и, хитро подмигнув, добавила:
– Ладно, триста долларов тоже деньги.
Переодетый в чистую одежду механик вышел из мастерской, закрыл на ключ дверь и долго оглядывал окрестности. Подойдя к микроавтобусу, он протянул девочке купюры и с явным удовольствием сел за руль.
– Вы в село заезжали? – почему-то шёпотом спросил он. Вся компания одновременно отрицательно покачала головами. – Значит, никто не видел. Это здорово. Ну, бывай, подруга. Если ещё что-нибудь лишнее найдешь, знаешь где я. Сотрудничать с вами, миледи, было истинным наслаждением. Как договаривались: я вас не видел, вы меня тоже.
Весело помахав рукой, парень завел машину и исчез в сумраке ночи. Максим, Вовка и девочки медленно побрели к покосившейся скамейке и сев, покрепче прижались друг к другу.
– Гузель, – тихо позвал Максим, – знаю, что дамам такие вопросы не задают, но все же: сколько тебе лет?
– Двенадцать будет через пару месяцев. Хотя наша «колбаса» в документах написала, что десять. Сказала, что на границах так платить меньше. Врет, небось.
Холодная белая луна угрожающе повисла над головами. Где-то вдалеке неожиданно ухнула сова и над мастерской черной тенью пролетела неизвестная птица. Девочки, испуганно сжавшись, прикипели к теплому боку Максима и жалобно сопя, всматривались в чёрную даль дороги. В темноте блеснул далёкий свет фар. Радостно подскочив Вовка бросился навстречу приближающейся машине.
ГЛАВА 18
Новые обстоятельства
Безразлично просматривая какую-то программу, Соня сидела в кресле перед компьютером. Ира с папкой документов устроилась на диване. Шелест страниц успокаивал Соню. Голова снова закружилась. Наверное, это от нервов. Да и время подбиралось к обеду. Сейчас Ира закончит просматривать старые папки и можно заняться приготовлением еды. Мысли о еде заставили желудок сжаться. К горлу подкатил кислый комок. Закрыв глаза, Соня досчитала до десяти. Открыла глаза. Всё в порядке. Вот найдут Макса и можно будет отдохнуть. Искоса глянув на Иру, она едва заметно улыбнулась. Свернув ноги в позу «лотоса», девушка забралась на обтянутый белой кожей диван. Сейчас Ира чем-то напоминала её саму. Всего-то десять лет назад и она, Соня, вот так же не замечала, что под ногами раскинулся настоящий турецкий ковёр ручной работы, а кофе, папина домработница Ася, подавала в тонком фарфоре конца девятнадцатого века. Всё это казалось таким обычным, домашним, не стоящим ни бережного отношения, ни элементарной аккуратности. Зато сейчас, когда Ира положила ноги на белую кожу дивана, у Сони слегка царапнуло по сердцу. Словно не на мебель, а на её собственную кожу опустились старые запылённые кроссовки, оставляя огромные серые вмятины.
– Сонь, – позвала Ира, выводя её из задумчивости. – Кто такая Зина Сковородникова?
– Папина секретарша, – Соня быстро опустила глаза, испугавшись, что собеседница прочитает её «жлобские» мысли. – Где ты нашла это имя?
– Что значит где? – удивлённо подняла брови Ира. – Нет такого документа, в котором бы оно не фигурировало. Это женщина-робот.
– Не знаю насчёт робота, но она была очень предана отцу. Мама постоянно ревновала его к Зинаиде Павловне. Впрочем, сейчас мне кажется, что это была не ревность, а, какая-то детская реакция самозащиты. Когда чувствуешь свою вину и вместо того, чтобы признать её, начинаешь обвинять другого человека. Просто так, чтобы отвести подозрение от себя. Мама по поводу и без повода кричала: не нравится, иди к своей Златке, или вон к Зинке катись. Не отличалась мадам Елена Владырь ни умом, ни сообразительностью. Хоть и не хорошо так о маме. Да ещё и о покойной.
– А где сейчас эта Зинаида?
– Честно говоря, не знаю. Много лет прошло. Да и по возрасту она была ненамного моложе папы. Так что ей сейчас хорошо за семьдесят. Жива ли?
Ира снова опустила глаза в пожелтевшие листы старых документов и закусив губу, в очередной раз отключилась.
Неожиданно сердце Сони пропустило удар. Подняв голову, она прислушалась. В коридоре глухо хлопнула входная дверь. Быстрые шаги протопали по паркету. Соня расстроенно вздохнула. Шаги Агаты она узнавала издалека. Рванув на себя дверь, Агата без стука ворвалась в комнату и брезгливо скривив заполненные свежим ботоксом губы уставилась на Иру. Несколько секунд девушки сверлили друг друга взглядами, ожидая, кто же первый заговорит. Поняв, что здороваться и быть вежливой вошедшая не намерена, Ира первой опустила глаза в документы.
– Могу я узнать, Сонюшка, что делает этот пролетарий в нашем доме?
– Ирочка, это…
– Знакомы, – не поднимая головы, процедила Ира и, не обращая более внимания на Агату, продолжила изучать очередной контракт.
– Агаша, – Соня перевела глаза на сестру. – Это мой дом. Ирочка пришла ко мне в гости. С каких это пор, ты требуешь у меня отчёт?
Соня жалобно улыбнулась и проглотила снова подкатившийся к горлу ком. Что за наказание? Целый день, то тошнит, то в жар, то в холод бросает, в животе крутит, голова… словно только что тренинг на полёт в космос прошла. Что она с утра съела? Кофе с молоком, круассан. Ну не от круассана же в жар бросает. Вкрадчивый голос Агаты вернул Соню в реальность:
– Должна тебе напомнить, сестрёнка, что скоро у нас ответственная презентация. Клиент хорошо заплатил, чтобы к нему профессионально отнеслись. И твоё поведение, дорогая, дискредитирует галерею. Ну, Сонюшка, – девушка подошла к сестре и, присев на подлокотник кресла, на котором сидела Соня, положила руку ей на плечо. – Ну соберись, дорогая. Неужели этот недоразвитый стоит таких страданий? Ну, пропал пацан, и пропал. Сколько их пропадает по стране. Может запил где-то, может загулял с кем-то…
– Это вы по себе судите? – не поднимая глаз, прошептала Ира.
Агата убрала руку с плеча сестры. Растянув губы в неестественной улыбке, она зло промурлыкала:
– Гости, гости, вы не устали от своих хозяев? Может вы обидитесь и пойдёте домой?
– Я не обидчивая, – по-змеиному оскалилась Ира, изображая неописуемую радость от общения.
Неожиданно девушка перевела взгляд на старшую подругу и разбрасывая бумаги, соскочила с дивана. Вытянув руки, она почти на лету поймала падающее с кресла тело Сони.
– Что с ней? – от неожиданности лицо Агаты потеряло привычное выражение брезгливости. – Не придави её, я за доктором.
Склонив голову набок, Соня следила, как холёная рука врача выводила слово за словом, заполняя бланк рецепта. Кто сказал, что подчерк врачей неразборчив? Частный врач, обслуживающий их дом, всё и всегда делал красиво, добротно и с улыбкой Моны Лизы. С улыбкой выслушивал пациента, с улыбкой проводил осмотр и с такой же обезоруживающей улыбкой принимал заработанные деньги.
Лёгкая диета, отдых, прогулки на свежем воздухе и курс витаминчиков. Ну, диета у неё всегда. Кушаем на ходу и когда время есть. Прогулки? Между мэрией и галереей лёгкой трусцой, а в отделе культуры всегда есть время отдохнуть, ожидая, пока тебя примут. Ну и умные разговоры на приёмах и презентациях тоже можно записать в положительные эмоции.
–– Всё будет хорошо, – как-то по-особенному масляно улыбнулся доктор, пожимая протянутую руку. Даже зубы показал. Соню почему-то передёрнуло. Нет, всё-таки в образе Моны Лизы он был интереснее, чем в образе доброго серого волка. – А завтра с утра на анализы.
Глядя, как Агата засеменила за выходящим врачом, Соня не сдержала ироничной усмешки. Наверное, очень хорошо заплатил клиент, раз сестрёнка так обеспокоилась её здоровьем.
Захлопнув дверь комнаты, Агата взяла мужчину за рукав белого халата и резко развернула к себе лицом.
–– Анатолий Геннадьевич, – испуганно прошептала девушка. – Что это может быть? С Соней никогда ничего подобного не было.
– Не хочу делать прогнозы заранее, точный диагноз нам покажут результаты анализов, – улыбнулся доктор, принимая плату за визит. – Но, по всем показателям, вы, дорогая, скоро станете тётей.
– Этого только не хватало, – побледнела Агата, обмахиваясь кошельком. – Эта неделя когда-нибудь кончится или нет? Из одной задницы на шустрых санях в другую. Давно у неё это?
– А вот это вам скажет гинеколог. Но однозначно срок небольшой. Я Софье Эдгаровне ничего не сказал. Думаю, что от вас ей будет приятнее услышать новость.
Доктор вежливо поцеловал девушке дрожащие кончики пальцев и, не оборачиваясь, вышел.
Несколько минут Агата тупо смотрела на закрывшуюся дверь, затем, вспомнив что-то важное, выбежала за мужчиной.
– Анатолий Геннадьевич, – тихо позвала девушка, успевшего отойти врача. – Могу я попросить вас об одолжении? Не рассказывайте никому, что Соня беременна. Особенно ей самой. Хотя бы до получения результатов анализов. Видите ли, Соня давно мечтает о ребёнке и, если сейчас сказать ей об этом, а потом всё окажется банальным расстройством желудка, она будет очень тяжело это переносить.
– Понимаю вас, Агата Кирилловна, – доктор сделал вид, что не заметил засунутую в карман купюру и, улыбаясь, заверил: – От меня ваша сестра точно ничего не узнает.
«Ай да, Столяров, ай да сукин сын»: – лихорадочно переваривала информацию Агата Проведя рукой по лицу, она не заметила, как яркая тёмная помада широкой полосой растёрлась до самого виска.
– Что сказал доктор? – в два голоса встретили её девушки в комнате.
– Расстройство желудка, – прошептала Агата, беря со стула сумку и, не прощаясь, вышла из комнаты.
ГЛАВА 19
Дело ведут профессионалы
Скрипя тормозам, поезд остановился. Закрыв ноутбук, Тимур соскочил с верхней полки и, подняв нижнюю, вынул дорожную сумку. Пройдясь расчёской по волосам, Алим спрятал её, подхватил свою сумку и встроился в очередь к выходу. Потные, усталые пассажиры толпились в проходе, заглядывали вперёд, стараясь как можно быстрее покинуть душный вагон.
Соскочив с подножки, Алим огляделся. Пассажиры спеша покинуть надоевший поезд, бежали по перрону, старательно огибая женщин с подносами, заставленными ватрушками, яркими пирожными, фруктами. Покачиваясь, словно утки на лугу, проплывали корзины с пивом, «Кока-колой», привязанные к объёмным животам местных торговок. Навстречу потоку прибывших шли два молодых, невысоких парня в милицейской форме. «Вода, кока-кола, лимонад», – громко предлагала ассортимент молодая толстая женщина, таща перед собой корзину с бутылками. «Водка, наркотики, девочки», – не понижая голоса кричала дама, поравнявшись с полицейскими. «Довыступаешься, Светка», – беззлобно хохотнули те, проходя мимо.
Расула Гарипова Алим увидел сразу. Хотя на полигоне все знали этого хитрого узбека, как умного и оборотистого поставщика рабочей силы, вид у него всегда был какой-то глуповато-деревенский. А может, мужчина специально поддерживал такой имидж?
– Видать очень понадобились мы любимому дядюшке, раз так быстро встречать выбежал, – с ноткой иронии заметил Тимур. Повесив на лицо радостную улыбку, он раскрыл объятия навстречу родственнику.
Всю дорогу, до дачи профессора Лазорева, разговор мягко катился вокруг погоды, природы, цен и состояния здоровья родни. Наконец, уже подъезжая к воротам, Расул решил ввести их в курс дела.
– Вы, наверное, заметили, что вовремя не пришел заказ с лекарствами, ну и с другим материалом, – мужчина, вздохнув, отвел глаза на дорогу и слегка прикусил губу, подыскивая слова, чтобы продолжить рассказ. – Одним словом, дело такое. Груз должны были сопровождать два придурка. Оба новенькие. Это был их первый рейс. Сначала они одну девочку случайно подменили на другую. Кстати, эта другая, случайно, оказалась внучкой Лазоревых. Затем, они подстрелили парня, которого везли для лабораторных опытов, потеряли телефон. Пока пытались зарыть огрехи, второй парень, из тех, что для опытов, увел у них и микроавтобус, и лекарства, и химические препараты, и внучку Лазоревых. У вас есть полминуты, чтобы поржать. По приезду вы должны выслушать то же самое без вот этих идиотских улыбочек на рылах. Людям там не до смеха, сами должны понимать. В вашу задачу будет поставлено: найти всё – в лучшем случае, найти, хотя бы Илону Поцаревич живой – в худшем случае. Бойцов вам в помощь выделят, конечно, хотя сами понимаете, пользы от них…
– Ну а мы-то чем можем помочь? – пряча улыбку, спросил Алим.