Миклош поморщился. Саша ощущала, как воздух стал густым. Все вокруг давило, словно она вдруг оказалась на морском дне. Ныли зубы. Даже до того смирная, и, казалось, уже уставшая лошадь начала беспокоится.

– А на вас, я смотрю, это сильно действует, – Хава констатирует факт, – видать в бытие чародеем есть свои минусы. Ладно, мы на месте. Вон направо тропинка, там дом. А явас здесь подожду, – она кивает на коновязь на краю появившейся из-за поворота дороги поляны, – мне чужие секреты не нужны.

Саша с трудом спешивается. Тело и правда болит в самых неожиданных местах.

Несколько секунд она ловит ртом воздух, согнувшись, потом поднимается.

– Саша, ты как? – Миклош кажется бледноватым, но хотя бы ровно стоит на ногах.

Саша тоже разгибается, но не без усилий.

– Жить буду. Наверное.

– Может, уйдем?

– Мы сюда долго добирались. Пошли, аномалии смертельными не бывают. Вроде как.

– Никто их не изучал.

– Ладно, давай думать о хорошем, – Саша не очень шустро, но все же направилась по указанной дорожке, в конце которой и правда был виден небольшой охотничий домик.– Надеюсь, хозяйка дома.

Хозяйка оказывается дома. Точнее, сидит на пороге в окружении двух здоровенных волков и с двустволкой на коленях. Обычная русская женщина с черными короткими волосами, худощавой фигурой и удивительно подходящим ей камуфляжем.

И с цепью, обвивающей шею.

Саша, когда понимает то, что видит в Отражении, сбивается с шага, смотря во все глаза. Мир вокруг давит, ее мутит, но то, что открывается взору, вызывает большее омерзение. Саша прислушивается к своим чувствам.

Мир давит. Давит. А где-то тут, недалеко, она чувствует боль. Не свою боль, боль камня-менгира, боль словно живого существа, проткнутого насквозь отравленной стрелой, из которой истекает яд, травя все вокруг «аномалией». И эта стрела каким-то отвратительным способом связывает живое существо, оборотня, эту женщину, с этим местом. С камнем, отойти от которого она может крайне редко и с огромной болью.

– Я договорилась встретиться с вами по просьбе Хавы. Говорите в чем дело, маги, и проваливайте, – голос женщины жесток.

– Мы хотим…

– Избавить вас от цепи. А взамен вы поможете нам найти свою сестру, – выпаливает Саша.

На секунду на поляне устанавливается оглушающая тишина, а потом обортница начинает хлопать в ладоши. Выглядит это настолько нелепо, что Саша замирает, борясь с тошнотой. Женщина, закончив аплодисменты, поднимается на ноги.

– Вы заходите с козырей, нежеланные гости. Что ж. Коротко и по делу. Силенок-то хватит?

Саша кивает. Отражение давит на разум, но все же она уверена – это возможно. Это нужно. Менгир отравлен, и ему больно так же, как было бы больно любому, в чьей крови бродит яд.

– Мне нужно будет прикоснуться к камню, к которому привязана цепь. Но я справлюсь.

– Что ж. Не каждый раз ко мне приходят маги с такими заявлениями. Нечасто вообще приходят маги. В прошлый раз ублюдок Андрей и вовсе накинул на меняэту дрянь, узнав, что я не собираюсь гнуть перед ним спину и идти в вассалы. И вы утверждаете, что можете ее снять.

– Могу. Андрей – Боготов?

– Да. Ублюдок, – оборотница словно бы прорычала последнее слово, – гордец и тварь.

– Он мертв.

– Да? А я еще здесь.

Саша качает головой.

– Цепь запитана на камень и поддерживается его силами.

– Тебе-то почем знать?

– Знаю. Могу пообещать, что помогу и не причиню вреда.

Аленасмериваетее взглядом.

– Обещай. И за себя и за спутника. Тогда проведу обоих.

Саша переглядывается с напряженным Миклошем.

– Если вы нас не тронете и расскажете, как найти Светлану.

– Обещаю. Если снимите цепь.

– Тогда и я обещаю, что ни я, ни мой спутник не причиним вам вреда намеренно.

Отражение взволновалось, принимая клятву. По голове пронеслась короткая боль.

Оборотницаеще раз смерила их взглядом.

– Вы оба или хитрецы, или глупцы, и я не знаю, что хуже. Но к камню отведу, коль забрались сюда и разбрасываетесь обещаниями, – она вскинула ружье на плечо, – не отставать.

Глава 9

Камень был недалеко от дома оборотницы – если верить каким-нибудь абстрактным гугл-картам. Если бы конечно спутник вообще заснял бы этот дом. Но на деле, если мерить шагами, то для Саши прошла вечность до тех пор, пока они не добрели до находившегося в глубине леса валуна. Сейчас он зарос мхом и внешне никак не выделялся от других камней, которые порой можно найти в подобных местах.

Вот только Саше, которой и так казалось, что она вот-вот лишится чувств, здесь стало еще хуже. Хотя хуже, казалось, вообще некуда.

Но она ошибалась.

Едва дойдя до менгира она просто рухнула на колени, касаясь рукой холодной, почему-то неприятно-склизкой поверхности.

Камень силы. Камень, которому поклонялись поколения и поколения. Камень, что почти имел подобие человеческого разума. И камень, который чужая прихоть расколола, извратила и изменила, запятнав его суть.

Саша закрыла глаза, погружаясь в собственные ощущения. Магия этого менгира была отравлена. Кто и как это сделал она едва ли могла понять, но понимала только, что камень страдал. Именно его боль, его слабость отдавались в его собственном разуме. Где-то там, в глубине, под мхом, под почти исчезнувшими линиями силы, в сердце камня, если бы у него было сердце, торчала черная, отвратительная заноза, отравлявшая все вокруг. И не просто торчала – она была словно бы полой внутри, заставляя силу, заключенную в камне, толчками, как кровь, вырываться наружу, измененной и извращенной. Уничтожающей все вокруг, изменяющей Отражение на метры, растекающейся куда-то в бесконечные глубины Изнанки, за Грань, дальше и дальше…

Именно эта измененная сила, сила, ставшая сама не то артефактом, не то постоянно существующим заклинанием, не то природным явлением, не то творением человеческих рук в виде отравляющих мир ядовитых стоков при производстве важных и нужных лекарств, теперь держала за горло в самом прямом смысле Алену-оборотницу. Ошейник впивался в кожу, невидимый никому, кроме того, кто владел силой менгиров и того, на ком он был. Ошейник раба.

Саша силой менгиров владела. Она могла все. Или почти все.

Саша коснулась черноты. Стрелы, пронзившей сердце камня. Трубы-занозы, по которому текла отравленная сила. Измененного фрагмента, нарушающего гармонию. Ненужной сейчас детали. Коснулась – и рванула прочь в сторону, чувствуя, как по телу начала разливаться боль и жар, идущие откуда-то изнутри грудной клетки. Рванула, оттягивая, стараясь вырвать, убрать, напрягая все силы…

Перед глазами заплясали красные пятна. Саша сжала зубы, продолжая вытягивать измененный кусок прочь. Жар усиливался и усиливался, она старалась только не сорвать дыхание, пропуская с каждым ударом сердца через тело огромную, невероятную силу. Силу двух других камней, устремившихся на помощь собрату.

В один миг Саше казалась, что она не выдержит. Что напряжение слишком велико. Что воздуха нет, что остается только жар, только усилие, и…

И чернота поддалась. Вылетела прочь. Стрела исчезла, труба растворилась, а дыра на месте ненужной, измененной, чуждой части менгира начала стремительно заполняться чистой силой, хранящейся в камне. Силой, хлынувшей в Сашин разум и тело быстрее, чем она сумела ее остановить или хотя бы к этому подготовится. Хлынувшей на место всего, что прошло сквозь нее только что, и этот поток был мучительным, сметающим все на своем пути, уничтожающим ее саму, разрывающий на куски. Был…

И закончился в один миг.

Саша с трудом осознала, что все так же стоит на коленях около камня. Что она тяжело дышит, что по спине течет пот, а из носа и, кажется, ушей – кровь. Но сила больше не проходит сквозь нее, не пребывает и не убывает просто потому, что ее рука больше не прикасается к холодному мху.

Потому что Миклош стоит рядом на коленях, удерживая ее за запястья, и лицо парня искажено разом столь сильным страхом и решимостью, что на секунду Саше становится стыдно за произошедшее.

Но стыд уходит. Как уходит отовсюду и давящая аномалия Отражения, как распадается, падая и растворяясь в этом падении невесомыми кусками черноты ошейник с шеи Алены.

– Как-то так, – слов нету, как и вообще хоть каких-то внятных мыслей. Но что-то сказать нужно, – спасибо, М… Вася. Кажется, я увлеклась.

– Не то слово, – Миклош бледен, и он с тревогой всматривается в Сашино лицо, – как ты?

– Нормально, – Саша с трудом, но поднимается, едва не падая. Точнее, падая, просто Мика успевает удержать ее за плечо, – я выполнила свою часть сделки.

Кажется, Алена выглядит откровенно шокированной. Но кивает.

– Теперь ваш черед.

– Да. Идем в дом, я все расскажу.

– Если это еда, – а ей определенно хотелось чего-то сладкого, – или чай… Пусть Хава будет с нами.

На лице Миклоша явно было сомнение. Но у Саши как раз сомнений не осталось. Ну или она просто хотела думать, что так будет правильнее. Думать вообще было тяжело. Сотни, тысячи образов и мыслей вертелись в голове, вызывая боль и усталость. Чесалось запястье и Саша, с удивлением посмотрев на руку, увидела, как узор браслета медленно пульсирует словно бы в такт ударам сердца.

Почему – она даже не стала задавать себе вопрос. Просто утерла, как могла, платком кровь, и медленно побрела за Аленой в дом, надеясь, что Миклош договорится с оборотницей, и ей не придется открывать рот слишком часто.

Охотничий домик был маленьким. Даже умывальник – у крыльца, с холодной водой и без зеркала, так что приводить себя в порядок пришлось наугад. Отражение вокруг хотя бы становится словно бы с каждым ударом сердца все менее и менее плотным, и Саша этому невероятно рада. Она не уверена, что смогла бы выдержать прежнее давление.

Она заканчивает оттирать кровь и просто стоит, опираясь на умывальник, когда ощущает слабое, искаженное расстоянием, но все же ощутимое прикосновение к сознанию. В нем нет образов, или ей их просто не понять, но сам контакт, кажется, хотя бы немного ослабляет боль в черепе.

Спасибо.

Саша не уверена, что наставник поймет ответ. Но надеется на это.

Она хотела бы стоять так вечность, медленно приходя в себя, но вечности у нее нет. Только слабость и необходимость закончить начатое.

Нетвердыми шагами Саша заходит в дом, где за столом уже сидят и Алена, и Хава, и по-прежнему напряжённый Миклош.

Прикосновение к разуму становится осмысленным. Не совет, не то подсказка: чай и сладкое.

И на столе в небольшой кухоньке, завешенной шкурами, есть и то, и другое. Да и в любом случае Саша не думала отказываться от предложенного угощения. К тому же чай и правда хорош, а пить его рядом с лежащими прямо на полу здоровенными и кажущимися сейчас вполне счастливыми взрослыми волками – отдельные эмоции. Жаль, что сейчас она не может до конца оценить красоту момента из-за огромной просто усталость.

– Мы свой уговор выполнили, – Миклош берет слово, – и ждем твоего рассказа, оборотень. И о том, откуда цепь тоже хотим узнать.

Алена улыбается. Одними губами. И вновь, как и когда-то давно, Саше кажется, что она видит волчьи клыки.

– А что рассказывать? Жила себе жизнь, да сестренка решила приключений поискать, подвизалась к ублюдочному Андрею в его проект неисправимого романтика. Рай на земле, чтобы и нам, и людям, и волшебникам разом жить и не тужить. Вначале все хорошо было, но больше одного Затронутого на три десятка людей никогда не было хорошей идеей. Началась грызня за власть, и ублюдок решил всех посадить на вассалитет, чтобы неповадно было, а кто не захочет и не согласен с его ролью отца в семействе, тому – клятва о неразглашении и дорога прочь. Сестренка-то моя ему в рот смотрела, уж не знаю почему, и согласилась. А я послала ублюдка прочь и отправилась куда подальше. В итоге как-то так сложилось, что сюда и попала. Места глухие, местных мало, никого не волнует что происходит в округе. Камень этот забавный, нормальный был еще, никому не нужный. Иронично, что у ублюдка в общине такой же был. Я и подумала – поселюсь рядом, и быть может кому узнать о валуне полезно будет, и мне с того прибыток. Хотя, забегая вперед – никто и не поинтересовался, пока колдуны не пришли. Ну да ладно. В общем все было прекрасно до тех пор, пока Светка мне не написала. Не знаю, где адрес нашла, но нашла. О том, что у нее дочь есть, волшебница. У нее – дочь, – Бешеная фыркнула, – и дочь-маг. Вы неспособны понять привязанность волчицы к волчатам, особенно если волчонок всего один и больше не будет. А у нее был не волчонок даже, а тигр. Или и вовсе – орел. Птица иного полета. Маги не ровня нам. Сестра была счастлива, хотя и понимала, что рано или поздно ей придется исчезнуть чтобы ее дочь могла найти свой путь в мире, не оглядываясь на мать-Обращенную. Светка раздумывала о том, не стоит ли оставить ребенка Ордену, чтобы дочь росла среди равных с малых лет.

Оборотница сделала несколько глотков чая. Никто не спрашивал и не перебивал. Саша молчала, стараясь смаковать вкус конфеты, Миклош слушал и явно думал о чем-то еще, а Хава и вовсе притихла, словно боясь помешать.

– Для любого из нас оставить свое дитя – тяжелое решение. Но сестра понимала, что в общине ее дочь наверняка станет разменной монетой во всех интригах, что само обучение родившейся волшебницы, само ее Становление будет предметом торга. И в тот момент Света хотела уйти. Муж ее поддержал… А ублюдок не отпустил. Запретил, как сюзерен вассалу. Тварь. В итоге мы со Светой долго все обсуждали, пытались найти выход, и с каждым разом получая ее письма я понимала, что сестра начинает оправдывать все происходящее. Что мол ребенку будет лучше с ней там, что Орден ее испортит и все остальное… Эта тварь промыла ей мозги. И я написала самому Андрею тогда, когда кончилось терпение. Надавила сама. Ирония была в том, что беря с меня клятву, эта мразь сформулировала ее так, что я не могла рассказать никому об общине, о тех, кто там живет… Но не о ребенке, который тогда еще не родился. И я знала, как разыграть эту карту. Вот только ошибочка вышла. Ублюдок перехитрил меня. Прислал сюда пару своих разведчиков, те что-то сделали в Тырнаузе – и им указали на камень. Я не делала из этого камня большого секрета, донесла мысль о нем до Гульяз чтобы не иметь проблем с местным Орденом, и она расплатилась этой информацией за услугу колдунам. Вот только эти самые колдуны пришли не одни. Андрей был с ними. Уж не знаю, как он узнал о камне, но он узнал, и когда его прихвостни добыли точные координаты, явился собственной персоной. Якобы на «переговоры». Вот только переговоры закончились быстро. Мне вообще-то казалось, что ублюдок что-то другое хотел сделать, он на камень кровь лил, но результата не получил, только захрипел и выглядеть стал, как свежий труп. В итоге только одел на меня эту цепь, обвесил клятвами да свалил в закат, оставив тут гнить до скончания веков. В назидание прихлебателям, так сказать.

Саша наливает себе еще чая. Руки, надо признать, порядком трясутся. Но с конфетами и теплым напитком вместе с по-прежнему ощутимым контактом она по крайней мере не рискует свалится в обморок прямо здесь и сейчас.

– Вот и вся история. Цепь давала мне выбираться к людям едва ли не реже раза в год, иначе в шею врезалась как проклятая. Так что сделали из меня сторожевого пса, – хмыкает Алена. И поворачивается к Хаве, – ты прости, девочка, что я редко с тобой разговор заводила. Ты – колдунья, а воспоминания – штука гадкая. Знаю, что зла ты мне не желала, да и никому не желаешь. Как ты из города вернулась – на сердце потеплело, подумала уж навсегда там в камне и останешься. Но уж больно эта гадость на шее жить мешала, да и место, из которого не выйти, гиблое.

– Аномалия должна исчезнуть, – негромко говорит Саша.

– Да. Я чувствую, – чуть улыбается Алена, – чувствую. Ладно, давайте дальше вопросы. Особенно если хотите сегодня же в обратный путь и вернуться до темноты.

– Светлана, – Миклош сцепляет пальцы в замок, – как нам ее найти?

Алена оглядывает Миклоша и Сашу тяжелым взглядом.

– Я вам отвечу – я дала обещание. Но сначала вопрос – зачем она вам?

– Это к делу не относится, – Миклош качает головой.

– Она по нашим данным убила троих Затронутых, – говорит Саша негромко, – работает на очень нехорошего мага и носит при себе смертельно опасный артефакт.

Алена тяжело вздыхает.

– А я ведь предупреждала, что община не до чего хорошего не доведет. И вот результат. Хорошо. Я расскажу вам, где искать сестру. Но при одном условии…

– Обещание, – перебивает Миклош.

– Хорошо. При одной просьбе. Собственно, у меня есть адрес, куда Света сказала отправлять письма. Но если это тупик, а это почти наверняка тупик, то есть еще вот это, –Алена поднимается и достает откуда-то с верхней из полок, висящих у печи, небольшой кожаный ремешок с вплетенной по центру бусиной, – не знаю уж, откуда его сестра достала, но это работающий амулет-ориентир. Сама мне прислала. Думаю как пользоваться вы поймете.

Миклош кивает.

– А просьба… Если Света все сделала, как вы сказали, то Закон говорит однозначно о том, что бывает в этом случае. Я понимаю. Но если будет какая-то возможность… Я не знаю честно говоря, жива ли ее дочь еще. Но в любом случае – если сможете, не отправляйте Светку за Грань. Она много ошибок наделала, но все же. Да и если Аня жива, то поверьте, сестра на все пойдет чтобы ее защитить. Как умеет. Пусть дитя без матери не остается. Я знаю, что не имею права ничего с вас требовать. Это просто просьба.

Саша кивает.

– Мы постараемся избегать крайних мер. Но ничего не обещаем.

– Я понимаю.

Остаток чаепития проходит молча.

– Если вы хотите вернуться до темноты, то вам нужно будет ехать, – когда чай заканчивается, Алена поднимается из-за стола и достает откуда-то с полок по большому когтю в медной оправе, – держите, маги. Это когти медведя. В них нет магии, но пусть его сила будет с вами.

Саша кивает, со смешанными чувствами принимая подарок. Медведь в лесу… Дважды. Теперь вот – в третий раз.

Уже у двери Света окликает Хаву.

– Ты, колдунья, приходи, как время будет. Поболтаем. Я думаю, может переехать куда, где и лошади будут, и никто не достанет. А коня твоего выкупим, есть у меня, что продать.

Хава несмело кивает.

– Вот и хорошо. Буду ждать.

Обратный путь проходит в тишине. Саша то задремывает, сидя в седле, то просыпается. Кажется, спать она умеет не только в машине. Ну или усталость просто берет свое. Все это время она чувствует слабую пульсацию в браслете, хотя толком и не может, да и не хочет понимать того, что происходит с артефактом и что происходит с ней самой.

Возвращаются в отель они уже в темноте. Саша едва слезает с лошади, с трудом стоя на ногах, и медленно доползает до номера. На кровать она просто падает, не раздеваясь, и не то засыпает, не то теряет сознание.

Сниться ей поляна, костер и что-то негромко говорящий на незнакомом языке Человек в Черном. Его речь непонятна, хотя в ней есть и укоризна, и странная мягкость, обволакивающая разум. Здесь, рядом с огнем, влекомая спокойным голосом, Саша засыпает вновь.

Просыпается она ближе к полудню, порядком разбитая, но, по крайней мере, сносно соображающая. Усталость никуда не делась, но головная боль почти полностью утихла. Саша чувствует каким-то особым образом, что где-то глубоко внутри появился еще один поток силы, пусть прикасаться к нему физически больно.

Браслет на руке больше не пульсирует, и Саша, как может, пытается отправить благодарность Карине, без всякой уверенности в том, что волшебница ее услышит. И после касается связи, контакта, что по-прежнему приносит тепло.

Спасибо. Я знаю, что не нужно было. Но я не могла иначе.

Понимаю. Сейчас постарайся не использовать магию без нужды. Ты провела много силы, очень много, и из-за присоединения после еще одного потока едва не выгорела. Это очень опасно. В ближайшие месяцы тебе вообще не стоит активно пользоваться силой менгиров, слишком велик шанс уничтожить себя изнутри.

Я постараюсь.

Не лезь на рожон. И возвращайтесь в Краснодар.

Да. Сегодня отправимся.

Хорошо. Возвращайтесь.

На обратном пути Саша спит и в такси, и в автобусе. Во снах есть лишь костер и тепло. И слабая надежда на то, что она все сделала правильно.

Все расстояния когда-нибудь в круг замыкаются

Глава 1

– Не нравится мне все это.

– Что именно? – Миклош обвел глазами привокзальную площадь, с которой сейчас, по большому дождю, смыло почти всех пешеходов, оставив лишь автомобили да общественный транспорт.

Саша дернула головой, словно пытаясь убрать надоедливый звук, поселившийся в черепе. Безуспешно – тревожащее, раздражающее ощущение никуда не делось. Стоило только проснуться, подъезжая к городу, как тревога прокралась в разум и не покидала его.

– Что-то происходит, Мика. Или скоро произойдет. И мне это не нравится. Думаю, мне стоит уехать из города. Прямо сейчас, – Саша закинула только рюкзак поудобнее, развернулась и направилась к зданию автовокзала. У нее не было каких-то идей лучше, чем сесть на самый близкий по времени отправления автобус отсюда. Именно на автобус, поезд казался определённо плохим решением.

– Мы только приехали. Ты уверенна?

Саша усмехается. Кажется, Миклош задает этот вопрос слишком часто.

– Нет. Никак нет. Но это то, что я сделаю.

Странным, смутным ощущением она чувствует отголоски собственной тревоги в связи. И одобрение решения.

– Может, лучше связаться с наставником или с кем-то еще? У нас есть ориентир, мы можем…

– М… Вася. Слушай. Я не знаю, что именно происходит. Но что-то происходит. Если я ошибаюсь – то просто скатаюсь куда-нибудь еще южнее и вернусь.

– А если нет?

– А если нет, то тогда тем более стоит действовать прямо сейчас.

– И ты опять никому ничего говорить не хочешь.

– Не хочу, – Саша кивает, пытаясь разобраться в собственных ощущениях, – это может быть опасно.

– Опасно? В чем опасность того, что мы все расскажем людям, с которыми вместе разбираемся с этим делом? Они нас не тронут.

– Опасно не для нас, Мика.

– Что?

– Я не знаю, – Саша доходит до касс, кидает взгляд на табло, – один взрослый до Симферополя, пожалуйста.

– Два.

– Вася…

– Я с тобой, и это не обсуждается.

Саша оглядывает парня – и только качает головой.

– Это не твое…

– Саша.

Под твердым взглядом она несколько тушуется. Уверенность Миклоша очевидна, как и то, что спорить он будет до последнего, и если что – просто поедет следом.

Что-то тянется к ней через Отражение. Что-то неприятное, что-то склизкое, словно бы какое-то неприятное, проворное щупальце, с неутомимостью гончей пытающееся дотянутся, прикоснуться своей отвратительной плотью… Саша словно бы чуть смещается. Только в Отражении, не двигаясь в реальности, смотря пустыми глазами на то, как кассир пробивает билеты и отсчитывает сдачу, возвращая паспорта.

– Саша, – тихо говорит Мика на ухо, – кто-то ищет тебя.

– Да. Я заметила.

Саша забирает билеты и отправляется к посадочным площадкам. Автобус еще не подъехал, хотя время отправления скоро наступит. И желание уехать из города только усиливается.

К одному тянущемуся к ней щупальцу прибавляется второе. Саша вновь отодвигается, сейчас пытаясь возвести между ней и колеблющимся на Изнанке отростками плоти словно бы невидимую стену. Уйти от внимания, стать незаметной для тех, кто почему-то решил найти ее.

Миклош выглядит напряжённым, рассматривая что-то поверх ее плеча.

– Думаешь, меня потерял Орден? – Саша пытается перевести все в шутку.

Миклош лишь качает головой.

– Это Ловчая сеть.

– Сеть? Это не выглядит как сеть.

Мика только поднимает бровь.

– А как выглядит? Ладно, не столь важно. Саша, это то самое заклинание, которое нужно было использовать для поисков Алены, если бы мы решили просто принудить ее к сотрудничеству. Теперь понимаешь, почему я говорил, что оно заметно?

– Да уж. Действительно заметно. Так, подожди, – Саша нахмуривается, – выходит, или кто-то очень не воспитан, желая таким образом меня обнаружить, или…

– Или тебе предъявлены обвинения.

– Черт. Ладно, этого следовало ожидать рано или поздно.

Пассажиры до Симферополя приглашаются на посадку к третьей платформе. Пассажиры до Симферополя приглашаются на посадку к третьей платформе.

– Идем. Расстояние должно помочь уйти от Сети, – Миклош словно не секунду о чем-то задумывается, – только голову не поднимай.

Саша решает не спрашивать, почему. Просто доходит до нужной платформы, становится в очередь – и вздрагивает, понимая, что спрашивать уже и не нужно.

Худого человека в рубашке и шортах она выделяет из толпы сразу. Не только потому, что он идет, чуть прикрыв глаза, но и потому, что именно от него расползаются во все стороны отвратительные щупальца заклинания поиска. Сейчас ее стена, ощущаемая на Изнанке как что-то словно бы искажающее мир, отделяет отростки магии, бестолково мечущиеся вокруг, от цели.

Что случиться, если эти щупальца к ней прикоснуться даже думать не хочется.

– Не смотри на него, – шепотом говорит Миклош на ухо.

– Почему?

– Почувствует внимание. И узнает без всякой магии. В лицо.

Мужчина явно направлялся к ним. Саша догадывалась, что защита, хотя и не давала магии обнаружить ее местоположение, все же была каким-то образом заметна.

Она прищурилась на секунду. Протянула в реальности билет водителю. А в Отражении потянулась к самым дальним от себя поисковым щупальцам, позволяя именно им словно бы попробовать на вкус магию. Свою магию.

И в тот же миг вновь оказалась мыслями около контролера, отдающего ей в руки билет.

Что именно она сделала нельзя было объяснить толком словами. Совершенно точно нельзя. Это было так, словно бы Саша на секунду оставила где-то совершенно в другом месте своего двойника. Не настоящего, а лишь обманку, слепок, след собственной магии, который теперь с упоением обвивали щупальца, нашедшие то, за чем были созданы.

Худой мужчина, которого Саша все еще могла видеть из автобуса, развернулся и быстрым шагом направился к противоположной части вокзала. Прямо к обманке.

Водитель завел двигатель, и с громким урчанием автобус откатился от перрона, постепенно набирая скорость.

Миклош расслабился только тогда, когда они свернули на улицу Мира, отъехав от вокзала на несколько кварталов.

– Никогда не думал, что увижу как кто-то перехитрил Ловчего.

– Ловчего?

Миклош кивает.

– Вадим его зовут. Ни отчества, ни фамилии, прозвище только. Угадай, за что дали.

Саша сглатывает.

– Я, честно говоря, не думала даже, что это сработает. Просто хотела как-то отвлечь его, иначе бы подошел близко. И что-то мне подсказывает, что просто защитами, как на заправке, отделаться бы не удалось.

Миклош задумчиво кивнул.

– Думаю, Вадим не рассчитывал, что ты сможешь создать Подобие, вот и отвлекся. В общем-то это довольно сложная магия, не та, которую можно просто в Ордене изучить, особенно на стандартном курсе.

– Подобие? Это какие-то определённые чары? Просто я про это ничего не знаю, – Саша несколько растерянно смотрит на парня, – просто захотела отвлечь его, подергав за самые дальние щупальца поиска этого, чтобы к нам не подошел.

– Просто захотела… – Миклош усмехается, – сила, Саша, обличает наши хотелки в воздействия. Даже в высшие воздействия – если этой силы много. Вопрос немного не в этом…

– А в том, какого черта он искал меня. Ты знаешь этого человека?

– Только то, что он работает на Совет. Раньше в Петербурге, теперь я думаю, что из москвичей.

– И ты думаешь, он работает на Паука?

Миклош качает головой, задумчиво рассматривая дома и машины, проплывающие за окном.

– Я не знаю. Раньше наш враг, кем бы он ни был, не слишком явно пользовался административными ресурсами. А Ловчий всегда имел репутацию сложного, но честного человека, я не знаю, что могло заставить его работать на преступника. Анасталея из Совета нашли и упокоили, так что или это очередной сложный план с подставными лицами, или…

– Или что-то изменилось. Очень сильно изменилось.

Словно в подтверждении этих слов в кармане завибрировал телефон, оповещая о входящем сообщении.

На удивление это было письмо, пришедшее на электронную почту. Саша понятия не имела, кто его отправил, и на секунду замерла в раздумьях.

– Открывай. Думаю, если понадобится, новый аппарат можно будет купить.

– Пожалуй, – Саша чуть улыбнулась и кивнула. И открыла письмо.

Никакого текста в нем не было. Только один вложенный файл, который на деле оказался служебным предписанием. Саша пробежала его глазами – и тяжело вздохнула, чувствуя, как строки сухого канцелярского языка врезаются в разум.

Александру Неродову задержать по обвинению в убийствах… город Анапа… ввиду общественной опасности предварительное оповещение подозреваемой не проводить… при задержании использовать полную изоляцию от магии… нестабильное психическое состояние… силовой нервоз, отягощенный сложной личностной историей… потенциальная опасность класса альфа… общественная безопасность… с местным отделением не сотрудничать ввиду заинтересованности… при невозможности задержания – устранить.

Саша предполагала, что этим все и закончится. Чувствовала.

– Сашка, что такое?

Ее расстройство было явно написано на лице. Говорить не хотелось, особенно отвечать на участливость Миклоша. Знал бы он, с кем связался… Саша просто толкает телефон парню.

Теперь она опасна для всех.

Саша хотела стать оперативником. Даже числилась сейчас таковым в роли стажера. И процедуру, которую сопровождала записка, знала. Задержание особо опасных преступников действительно проводили без предварительного оповещения в том случае, если предполагалась, что известие о собственном аресте владеющий магией расценит не слишком хорошо. Не слишком – с массовыми жертвами, побегами на другой край мира или взятием заложников. Бывало всякое, и, разумеется, для волшебника шансов уйти от правосудия было намного больше, чем для обычного человека. К тому же для могущественного волшебника, способного ходить по Глубине хотя бы на небольшие расстояния не было проблемы с тем, чтобы сбежать быстро и далеко. В Ордене не было ресурсов на то, чтобы даже в Краснодарском крае под каждый камень заглядывать, что уж о стране говорить.

От поисковых ритуалов можно было оградиться, внешность можно было изменить нелегально, без всяких записей, и после сбежать куда-нибудь где Ордена нет и не появится. В глушь, и жить там вдали и от магического, и от человеческого правосудия. Так что существовала процедура, при которой внезапность ареста, во время которого использовалось полная изоляция от магии, была необходимостью. Негодяя сначала скручивали в бараний рог, а уже потом поясняли за что, собственно, его скрутили.