Сидеть в номере не хотелось, поэтому она просто забрала с собой артефакт необнаружения, надеясь, что присутствие четкой границы бетонного фундамента, на котором располагалось и само кафе, и его летняя терраса, как-то укладываются в идею работы этого Сосуда Никты. Хотя что именно делал артефакт ей так и не удалось узнать. Слишком сложные и неуловимые плетения магия исходили из него, настолько сложные, что были совершенно непонятными.

Наверное, вот так ждать было несколько безрассудно. Но вчерашний адреналин, вчерашнее напряжение исчезло без следа, как и ясность мысли. Заместо всего этого теперь по разуму растекалась усталость. Порезы после сна во сне почти затянулись, хотя Саша все равно чувствовала их по всему телу, чувствовала тонкими нитями, при резких движениях напоминавшими о себе.

Вещи промокли. Вчерашнее купание в море не пощадило почти ничего, и если тому небольшому количеству одежды, что Саша брала с собой, помогло небольшое полоскание под краном, то почти все остальное перестало быть годным к использованию. Осталось благодарить инженеров и предпринимателей со всего мира, придумавшего банковские переводы через телефон, и собственные накопления на карте. Иначе осталась бы и без денег. Благодарить и надеяться, что в ближайшее время ей не заинтересуются господа полицаи, иначе без паспорта, полностью размокшего, и личность подтвердить свою будет нечем.

Саша невольно сжала руки вокруг теплой чашки. Она так уже оставалась – без всего. Тогда у нее не было даже телефона… Не было столь больших сил. И не было Паука, желающего ее заполучить… И москвичей с их предписанием об аресте. Хотя она так же была одна. Теперь скорее физически, в теории Саша могла попробовать дотянуться до наставника или Миклоша через Отражение. Но если она решится на такой разговор… Кто сможет обещать, что не будет последствий? Что их не привлекут по какому-нибудь надуманному обвинению, связанному с ней или с чем-то еще?

Светлана – подлинная убийца. Она может подтвердить, что и Саша, и Миклош не имеют отношения ни к чему из того, что случилось в Анапе.

А может ли? Все эти клятвы… О том, чтобы она молчала, должны были позаботиться, отправляя ее подчищать все. Или, если у Стефании есть свои люди… Ты можешь быть уверена, что главный свидетель твоей невиновности останется в целости и сохранности в руках Ордена? Московского Ордена, где два века в Совете был анасталей, тело с чужой душой внутри?

Саша терпеть не могла этот противный внутренний голос. Критикующий, сомневающийся… Но сейчас в его рассуждениях была доля здравого смысла. Нужно быть осторожной. Предельно осторожной.

У нее не хватало понимания происходящего. Совершенно не хватало. Цельная картина не складывалась.

Карина считала, что Стефания хочет захватить ее, Саши Неродовой, тело, желая получить больше сил и избавиться от проклятия. Волшебница дала браслет, который, по идее, должен был защитить от подобных вещей. Саша попыталась напрячь память, сопоставляя все, что она знала обо всех способах, в которых Паук мог стать постоянным проживающим в ее теле. Карина говорила, что ее знакомая намерена пройти путем Миклоша с временным пребыванием в промежуточном носителе-предмете.

Саша склонила голову.

Что-то не сходилось. Точнее – сходилось, но криво. Положим, первый эксперимент Мика проводил в одиночестве. Но остался он в предмете потому, что его собственное тело заняли, так? Другое сознание. Допустим, Паук сможет решить эту проблему. Как-нибудь. Или просто останется внутри промежуточного носителя, как-нибудь изменив ритуал. Допустим. Но потом? Ведь, если говорить по правде, Миклоша в нынешнее тело переселяла она сама, пусть парень как мог руководил процессом. Но получилось все благодаря именно Сашей сила. Начальник, кажется, говорил, что ритуал вообще был проведен с ошибкой, и все решило лишь количество вбуханной магии. Силы проводника менгира.

Сила… Три камня. Сейчас Саша, несмотря на усталость, чувствовала все три линии силы, медленно, но неумолимо вновь заполняющие ее изнутри. Три… Было ли это частью плана Паука? С самого начала? Стефания, или как ее там, ведь наверняка знала об общине, через своего анасталея-советника организовав все с бомбой. И привлекла ее. Первый камень. Второй – в самом центре паутины, в Пензе, где их враг говорил о том, что Саша нужна ему. И, наконец, горы. Алены явно не была подручной Стефании… Но могла ли Паук не знать о цепи? О том, что ее союзницу, Светлану, способную стать убийцей, однажды пытались спасти из общины? Не знать о том, что у оборотницы есть сестра?

Не было ли все это дело лишь попыткой привести ее, Сашу, к камням и так или иначе подтолкнуть к контакту с ними?

Паранойя – или просто расчет?

Карина признавала, что, вполне возможно, захват тела не был основной частью плана.

Саша сделала большой глоток кофе. Напиток почти остыл, но все равно казался не самым плохим на вкус. И не плохо разгонял мысли в голове.

Во-первых, у Стефании точно должен был быть союзник, хотя бы один. Светланой она пожертвовала, отдавая самоубийственный приказ. Георгия убила, вампира в Пензе тоже отправила за Грань без труда. Остальные, о которых Саше было известно, были марионетками без собственного разума. Но переселение в одиночку не провернуть.

И во-вторых… Если Паук желал ее тело, желал ее силы и желал оказаться связанным с менгирами – то зачем ждать?

Последнее смущало больше всего. Коль Саша сама оказалась в роли этакого макгаффина, вещи, которой нужно обладать, то, стоило признать, поведение Стефании смотрелась просто глупо. Если та и правда влияла на ее родителей, на родителей их родителей… В чем была сложность самой провести Становление? Или и вовсе переселиться тогда, когда Саша о магии и знать не знала?

Сейчас планам Паука мешала не только Саша. Наставник, начальник, Карина, Миклош, близнецы, возможно – кто-то еще… Ее союзники, так? Не проще ли было просто не дать Саше обрести их?

Если бы Стефания сама провела Становление, то она могла бы требовать чего угодно, рассказывать о чем угодно и нарисовать Саше любую картину мира магов, хоть ту, где для получения знания и силы надо самой лечь на алтарь. Но она не сделала этого. Со своими марионетками, мужчинами и женщинами, с множеством ресурсов и какими-никакими сторонниками Стефании зачем-то привела все к нынешней точке, точке, в которой у Саши потенциально много силы, мало помощников и нет доверия среди, по крайней мере, части магического сообщества.

Но все же, все же… Если предположить, что все идет по плану, каким бы этот план не был, значит, Стефании все происходящее сейчас нужно. И коль она пока сама не пришла за Сашей, значит, еще не время. Ведь могла бы прийти, разве не так?

Отчаянно не хватало еще какой-то части знаний. Намерений. Что бы там ни было, просто ради того, чтобы получить тело, Паук не стал бы все это затевать. Значит план в ином. Значит переселение – лишь приятный бонус. Но бонус к чему?

Саша допила кофе.

В общем-то, у нее была возможность спросить. Напрямую. Не у самого Паука, но все же.

Она не хотела убегать. Не хотела вечно жить в страхе, прятаться за кого-то, кто сам может пострадать. Не успела бы вчера, не была рядом, – Убийца Воров убил бы Миклоша. Остальных, кто Саше помогает, могут привлечь, нейтрализовать… Зачем вовлекать их в бесконечную борьбу? Стефания все равно ее найдет, рано или поздно. Возможно, стоит самой найти Паука?

Идея казалась безумной. Очередным путем прямо в ловушку… Но безумным было участвовать в незнакомом ритуале. Доверять человеку и оборотню в Свободе и верить их историям об атомной бомбе. Безумием было становиться под заклинание предателя у камня, идти за ребенком в туман, доверять скиа и голосу в голове, что представился опасным преступником. Безумием был спуск под гору и поход к камню в лесной глуши. Да что уж – безумием было вообще согласиться на странное предложение рокера на вид не совсем от мира сего на фестивале, рассказывавшего о новой работе и новых возможностях и показавшего странные цвета…

Слишком много всего было безумием. Но пока она еще была жива.

Саша заходит в социальную сеть. Увы, Аня так и не прочитала ее сообщение. И едва ли прочтет, не заходя сюда уже давно. Можно позвонить, номер-то ее у Саши сохранился.

Впрочем, всегда есть варианты лучше.

Саша прикрывает глаза, прикасаясь к Отражению. Муза, самый странный из ее союзников, как-то сказала, что Грань связывает всех тонкими нитями. Саша всего раз пользовалась этой подсказкой до сегодняшнего дня. Тогда было легко, сейчас же она искала нужную связь куда дольше. Давила усталость, давили ощутимые линии защиты, явно ограждавшие Аню от вмешательства. Подарок Стефании?

Но все же… Пусть Аня ничего и не помнила, но Саша помнила все. И то, что три года назад она правда считала ее близким человеком. Интересно – взаимно ли?

У меня есть информация о твоей матери, – Саша лишь посылает образы, не задумываясь о том, что ответит бывшая подруга, – встретимся на пляже в Коктебеле.

Теперь оставалось ждать. Сколько понадобится Анне, чтобы добраться сюда? Из Анапы – не меньше пяти-шести часов. Но была ли она там, или нет? Стоит ли вернуться в отель?

Какая разница?

Ты думаешь, это разумно? – Человек в Черном перед ее внутренним взором качает головой. Связь заблокирована, и Саша не уверена, говорит ли это реальный человек или ее воображение. Но все же отвечает.

Разумность точно не мой конек. Попробую сыграть в покер, карты-то на руках неплохие.

Как знаешь. Но если что – обращайся за помощью.

Непременно.

Пока только неясно в чем может понадобится эта помощь…

Аня явно была не в Анапе. Саша успевает лишь раз искупаться, позагорать и выпить несколько чашек кофе, каждый раз стараясь укрыться Сосудом Никты, не желая вновь встречаться с Ловчим, когда на пляже появляется знакомый силуэт.

Почти темнеет, но Аню узнать несложно. Она не скрывается, да и почти не изменилась.

– Ты связалась со мной, – бывшая подруга подходит совсем близко. Настолько близко, что Сашу на секунду обжигает страх… Но поздно – незамеченное ранее холодное лезвие касается ее бока, чуть надавливая, – ты убила мою семью и имела наглость говорить со мной, мразь.

Саша сглатывает, стараясь не только не двигаться, а почти и не дышать, боясь ухудшить свое положение. Ни на это она рассчитывала…

– Твоя мать жива. Клянусь.

– Ложь, – металл проникает глубже, уничтожая все ее щиты, вызывая боль…

– Обещаю, ты сможешь ее увидеть, – Саша чудом удерживается от паники, ответной атаки, и от желания позвать кого-то разом. На это уходит все самообладание. Если она убьет Аню, это никому не поможет. – Делай что хочешь, но вначале я отдам одну вещь. От твоей тети.

– У меня нет тети.

– Есть. Ее зовут Алена. Я отдам тебе вещь, просто не нападай до того. Это не ловушка, клянусь.

Отражение проходит волнами, принимая ее клятву. Саше кажется, что пульс в ушах стучит так громко, что заглушает прибой.

Аня несколько секунд изучает ее взглядом. И не только взглядом, явно проходясь и сканирующей магией

– Давай сюда свою вещь.

Саша тянется в карман, чувствуя боль в боку при каждом движении, и извлекает из кармана ремешок с бусиной. Ориентир.

– Это дала мне сестра твоей матери. А ей эту вещь твоя мать. Светлана ранена, но жива.

Аня забирает ремешок. На секунду Саше кажется, что все обошлось, тем более когда клинок отодвигается от тела. Она даже начинает залечивать рану в миг, когда тяжелый росчерк Лишения Силы срывается с амулета, все это время находившегося в пальцах бывшей подруги, и ударяет прямо в грудь.

Саша глупо моргает, оглушенная и ошеломленная исчезновением многих и многих чувств.

– Делаю, что хочу. – Аня ухмыляется.

Отражения просто больше нет вокруг. Ничего нет. Все привычные Саше чувства просто исчезают, словно она вновь на том самом фестивали, не знакомая ни с какой магией…

– Иди за мной, иначе, – Аня делает неуловимое движение, и кинжал антрацитово-черного цвета оказывается у Сашиного горла, – ты знаешь, что это. И знаешь, что будет. В этот раз я не промахнусь.

Саша сглатывает. И кивает.

Рискованные решения приводит к непредвиденным последствиям.

Аня ведет ее перед собой, вновь прижимая кинжал к боку. Чуть нажимая, и одно это нажатие вызывает мучительную боль. Никто не обращает на них двоих внимания. Совсем никто, но Саша не знает, речь идет о людской черствости, о том, что в надвигающихся сумерках на ее темной одежде не видна кровь или о простом отводе глаз.

Спустя всего несколько минут после начала столь неудачной встречи она почти справилась с первым удивлением от враз изменившегося мира. Бежать было некуда, да и не зачем. Проверять силу Черного Кинжала не хотелось. Она собиралась к Пауку, и теперь, кажется, к нему попадет. Оставалось только ждать, лихорадочно перебирая в уме приходящие мысли.

От Ловчего сбежала, а от своей ровесницы – нет. Теперь никакой магии. Не превращает ли это ее козыри в прах? Как знать, как знать. Но даже если это ошибка, то все равно уже не исправить.

Откуда у Ани амулет с Лишением силы Саша узнавать не намеревалась. Видимо, передал Паук. Почему она сама не заметила набирающего ход заклинания? Кинжал, ярость, замешательство, надежда… Все разом.

Где-то глубоко в душе Саша наотрез отказывалась считать Аню врагом. Совершенно. Просто не могла, и все. Они с Аней вместе открывали для себя первые заклинания, играли в настольные игры, развлекались гаданием, обсуждали все на свете… Потом была та дурацкая практика, где они вдвоем встретили ту волшебницу, сейчас обитающую в Тырнаузе. Увы, встретил ее и бывший с ними Азамат, напавший на женщину, которой светила высшая мера. И Аня, желая спасти ее от наказания, сбежала. Выросшая в общине, живущей вне Закона, она иначе видела мир. А потом Саша сама преступила Закон, пусть и, как выяснилось, то была лишь видимость. И Аня предоставила ей кров и место в своем сообществе. Несколько недель жизни в другом мире общины в лесах, ужасная правда о задуманном одним предателем плане… И вот отец Анны мертв, ее мать бежала, а она сама в итоге осталась совершенно в одиночестве в мире магов, переведенная куда-то на другой конец страны. И с тех пор Саша не общалась с бывшей подругой. А после истории с Вуалью Времени Аня и вовсе забыла о ней…

Должна была забыть. Несмотря на всю ситуацию, голова у Саши хоть немного, но соображала.

Ты уничтожила мою семью.

Не мать, а семью.

В Пензе Аня совершенно точно ее не узнала. Даже если бы она была прекрасной актрисой, Саша очень хорошо ощущала Отражение. Вуаль Времени необратима. Но тем не менее…

Увы, прямо сейчас явно было не лучшее время для вопросов.

Аня доводит ее до самой обычной Нивы, стоящей на парковке около одного из кафе неподалеку от пляжа. Место водителя не пустует. Молодой человек кажется смутно Саше знакомым. Именно он был с Аней в Пензе. Обедал в ресторане, играл в настольную игру.

– Садись, – Аня открывает дверь, – без глупостей.

– Аня…

– Заткнись и садись в машину, – голосом подруги можно было гвозди забивать, и Саша считает за лучшее подчиниться.

В салоне накурено. Саша садится на не самое удобное сидение. Машина… Софии, вроде так ее звали? Или нет?

– Двигайся.

Саша подчиняется. Аня садится рядом, по-прежнему держа кинжал около ее тела.

– Ты не хочешь меня убивать, – Саша бросает взгляд на бывшую подругу.

– Хочу. Очень хочу.

– Но не будешь. Тебе поручили доставить меня.

Аня молчит. Водитель без единого слова запускает навигатор, заводит двигатель и выезжает с парковки. Глаза парня в зеркале заднего вида кажутся совершенно пустыми. Он не был магом, так? Анасталей… Или просто кто-то с промытыми мозгами?

– Неважно, что мне поручили. Важно то, что если ты решишь дернуться, то я причиню тебе боль. Или если мне покажется, что ты решила дернуться, я причиню тебе боль.

В голосе бывшей подруги был не просто холод, а какая-то невообразимая мерзлота. Мерзлота и тлеющая подо льдом ненависть. И больше ничего.

– Ань, – Саша пытается заглянуть в глаза похитительницы, – почему? После Пензы вас про…

– Заткнись, – кинжал прорезает плоть, и Саша стискивает зубы, – еще одно слово, и сделаю так еще. И еще. И еще. И что бы у тебя не было сомнений и искушения жалеть – все, что я делаю, я делаю добровольно. Ты разрушила мою жизнь, и я разрушу твою.

Больше говорить было явно не о чем.

Остаток пути Саша предпочла молчать. На удивление, уезжать из Крыма Аня и ее друг явно не собирались. Более того, Нива, развернувшись, с немалой для такой грузной машины скоростью устремилась вдоль побережья обратно, к Судаку. Саша даже с некоторой ностальгией бросила взгляд на в один момент промелькнувшую по левую сторону от дороги крепость.

Но точкой назначения оказался не Судак, и вовсе не какой-то из крупных городов, а небольшой поселок в бухте на побережье, едва ли в часе пути. Нива подъехала к аккуратному коттеджу, ворота которого начали медленно и бесшумно открываться. Саша усмехнулась про себя несоответствию шикарного и явно очень дорогостоящего дома в этом солнечном месте и побитого жизнью авто.

– Твоя нанимательница не захочет, чтобы у тебя было то, что я тебе дала, – Саша ловит Аню за руку еще до того, как авто начинает заезжать во двор. Плевать, что будет. Она должна предупредить. Должна сказать. Это ведь Аня, в ней должно же хоть что-то остаться от той девушки с ясным и чуть задумчивым взором, с которой они Новый Год отмечали. Должно же, верно?

Аня нажимает на порез. Не кинжалом – рукой. Садистка… И как она раньше не замечала?

– Стефания стояла за планом с бомбой в Свободе. Стефания послала твою мать на смерть в Судаке, но Светлана жива. Клянусь.

От еще одного жесткого прикосновения расходится яркая, огненная вспышка – и мир исчезает в боли.

Приходит в себя Саша лежа на весьма роскошной кровати. Рядом на стуле обнаруживается новенькая одежда и ее собственные телефон. Отражения и собственных сил Саша по-прежнему не ощущает. Это даже хуже, чем почувствовать себя голой неизвестно где. Пусть потрепанные вещи на месте, без магии, без привычной силы в разум прокрадывается страх. Она хотела встретиться с Пауком… И что теперь будет? И как она вообще тут оказалась?

Саша медленно поднимается, пытаясь вспомнить, как попала в чью-то весьма дорого обставленную спальню. Все в светлых тонах, легких и мягких. Комод, пара шкафов персикового цвета, персиковые же шторы, персиковые ковер, светлые стены… Здесь должно уютно. Наверное. Но Саша кожей ощущает тревогу. Ей доводилось просыпаться после Свободы не в своем доме, и тогда тело болело, и не только тело. Но тогда она чувствовала… Определённо что-то иное. Тепло? Наверное. Здесь же точно было холодно. Словно ее положили в морозильную камеру, пусть это и никак не доказать.

Раны от кинжала исчезли без следа. Как и все амулеты, что были у нее на шее. Саша взглянула мельком на запястье – татуировка осталась на законном месте.

Итак, теперь она пленник неизвестно где и у кого без магии и с единственным защитным амулетом, отданным Кариной. И все. Аню она разозлила и настроила проти в себя. Осталось ли у той вообще что-то кроме злости?..

Отлично. Просто отлично.

Саша подошла к окну, стараясь как можно меньше наступать на ковер. Насколько же отличалось ощущению мха на ее поляне от этого…

Из окна комнаты была виден только небольшой газончик да стена, заслоняющая обзор в любую сторону. Один серый камень да пожухлая трава. Хоть первый этаж, если, конечно, это тот же коттедж, в чьи ворота они недавно въезжали. Может, попробовать вылезти? Через забор же перелезет, и потом…

Дверь отворилась без всякого спроса с тихим, неприятным скрипом. Саша развернулась. На пороге комнаты возникла пожилая женщина, подошедшая сюда совершенно бесшумно. Старуха, на Сашин взгляд. Есть бабушки, есть пожилые леди, а есть старухи. И это не зависит от внешнего вида или одежды, это просто есть.

Саша лишь раз видела фотографию Стефании, но не узнать вошедшую было сложно. Хотя бы потому что та вообще не изменилась внешне с той поры, когда был сделан снимок. Только улыбалась теперь приветливо, по контрасту с недовольным лицом на фото.

– Приветствую тебя, Александра. Во плоти. Увы, моя помощница несколько перестаралась с обеспечением безопасности, но, уверяю, этого больше не повторится. Располагайся как можно комфортнее, тебе никто не навредит.

Саша только и резко коротко улыбается. Есть ли смысл подыгрывать и прикидываться всем довольной? У нее никогда хорошо не получалась врать. Возможно, правда будет лучшим выходом. Все равно ее что-нибудь да выдаст, реши Саша солгать.

– Это не мой дом. У меня нет магии, и, очевидно, я ваша пленница, Стефания.

На секунду лицо старухи озаряет гримаса злости, которая проходит так же быстро, как и появляется, вновь уступая место очевидному расположению.

– О, ты знаешь мое имя. Хорошо, тогда можно сократить количество церемоний. Что касается магии – это лишь мера предосторожности, не более того.

– Предосторожности в чем? А, понимаю. В нашу последнюю встречу вы собирались меня убить.

– Я? – теперь удивление, кажется, было искренним, – зачем мне такая глупость? А, ты злишься за тот небольшой урок… – старуха посмеивается. – Если бы я захотела убить, то убила бы. Так что нет, я не намеривалась причинять тебе смертельный вред. Вовсе нет. Но, разумеется, некоторые уроки могут быть опасны, и это естественно. Иногда творение может оказаться ущербным, и тогда от него избавляется, как избавляются вмиг от потомства при рождении двухголового теленка или хромого жеребенка. Таков закон жизни – выживают лишь сильные. Совершенные. Подготовленные. В тебе все это есть, и я по праву горжусь тобой.

– Вы… гордитесь мной?

Саша была совсем сбита с толку. Старуха казалось вполне искренней.

– Разумеется. Нечасто удается создать нечто прекрасное, а ты – настоящий венец моих трудов. Не просто плод подбора нужных качеств, не просто выросшая в нужной среде… Ты, в отличие от остальных, выдержала испытание миром. А, поверь, это мало кому удается. Мало кому, да.

– Я мало что понимаю, – Саша скрестила руки на груди.

– Это не так уж и плохо, – примирительно улыбнулась Стефания, садясь на стул около небольшого журнального столика, – то вовсе не плохо. Видишь ли, некоторые люди рождаются чтобы умереть. Некоторые – чтобы сжечь свою жизнь. Некоторые – утонуть в болоте повседневных забот. А некоторые, как ты и я – чтобы править. Не восседать на золотых тронах, не набивать брюхо, а управлять. Создавать новое. Воплощать в жизнь свои идеи. Вести мир к лучшему порядку. Созидать. Так живут те, у кого достаточно сил. Вот только мир вокруг не любит тех, кто силен. Все норовит связать, растоптать, унизить. Люди, рожденные умирать, сгорать или гнить всегда завидуют тем, у кого есть силы и достоинство. По первых много, а последних мало. Исчезающе мало.

Саша все еще разглядывает старуху. Та улыбается.

– Я долго искала ту, кто сможет стать равной мне. Все было не то. Никому не хватало ни сил, ни воли, ни упорства идти по пути свободы и созидания. Не хватало смелости воплощать свои идеи. Ни моим сестрам, ни их последователям, ни моим собственным ученикам. И я поняла что все, что я должна делать – создавать. По образу и подобию. И не просто создавать. Мало вырастить саженец, нужно, чтобы он смог укорениться в самом сложном грунте. Я создала тебя, долгие годы создавая нужное окружение. Сводя нужных людей, говоря нужные слова. Создала – и отправила мир. Жить, набираться сил и знаний. А теперь настал час вернуться домой. И стать по-настоящему равной, по-настоящему сильной и по-настоящему свободной.

Саша подняла бровь.

– Так все это просто мое… похищение?

– Похищение? Нет, вовсе нет. Увы, пришлось применить немного жесткости, иначе ты едва ли бы стала меня слушать. Когда отпускаешь кого-то в мир, надо понимать, что там, в этом мире, есть и полезные, и вредные влияния, и с последними приходится иметь дело. Так что это лишь способ сделать так, чтобы нам никто не помешал.

– В чем?

Стефания чуть улыбается.

– А ты нетерпелива. Я чувствую жар в твоем желании действовать, и рада ему. Сейчас тебе доступны лишь немногие из сил и знаний трех камней, что связаны с тобой. Крохи. И годы, столетия уйдут на то, чтобы эта огромная хотя и собственная, сила была тебе полностью подвластна. Тело мага, увы, несовершенно, сколько не изменяй, сколько не улучшай его. Но это поправимо. Есть способ получить доступ ко всем возможностям, что подарил тебе мир. И совсем скоро это случится. Ты станешь поистине могущественной. Сможешь делать все, что захочешь. Сможешь изменить мир, сбросить наконец Вуаль Времени со всего сущего. Ту Вуаль, что жалкие слабаки, обреченные гореть и гнить, набросили вокруг, боясь, как бы кто ни прознал об истинной силе и истинном могуществе волшебников. Набросили, веря, что все, что уготовано магам – прозябать в безвестности под пятой забывших свое место непосвященных людей, править которыми мы были рождены. Мы рождены властвовать, а теперь боимся, что жалкие бессильные создания узнают о магии, словно это проклятие, а не дар… Но скоро все изменится. Мы с тобой все изменим и освободимся наконец от страха перед людьми. И освободим всех остальных. Дадим каждому магу и волшебнице возможность развивать свой дар без страха, возможность созидать без границ и властвовать без стыда на благо всех. Исцелять больных, улучшать урожаи, подбирать нужных людей на нужные места… Сколько всего можно добиться, используя наш дар во благо. Столько всего, о чем поколениями мечтали все философы. Мы, маги, создадим мир, где нет места болезням, страданиям и насилию. Где ресурсы в изобилии, где наука в приоритете. Сколько всего мы сможем создать вместе с людьми, с их технологиями. Не боятся атома, а контролировать его. Не страшиться войны на уничтожение, а знать, что она никогда не настанет. Совсем скоро мы уберем покрывало слабости и дадим шанс миру быть таким, каким он заслужил стать. Мы с тобой. Как я горжусь тем, что наконец нашла ту, кто равна мне. Кто превзойдет меня, как всякий ученик превосходит учителя. Добро пожаловать домой, Александра.

Стефания мягко улыбается и покидает комнату, оставляя очень, очень озадаченную Сашу наедине со своими мыслями.