– Интересно! И что же, все окружающие видят одно и то же? Ну, вот, скажем тогда в «Золотом колесе», все видели испанского боцмана? Хотя, да… вы уже сказали…
– Я пока не знаю точно. Хотя у того же Луллия я встречал некое упоминание мимоходом. Он писал, что просто изменить внешность – не бог весть, какая сложная задача, и ее может при известном усердии решить и довольно средний алхимик. Но вот добиться, во-первых, желаемого образа, а во-вторых, устойчивого – вот тут я как раз и подумал, что он имеет в виду ситуацию, когда все видят измененные образы одинаково. Так вот эта задача очень нетривиальная и доступна единицам. Он не написал, однако, удалось ли это кому-либо, включая его самого или же его учителю – де Вилланова.
– Да… Я понимаю… – Альфред потер ладонями виски, словно пытаясь отогнать головную боль.
– Противник умен, тут слов нет… И каковы будут наши выводы?– спросил Маркус.
– Выводы очевидны, я думаю. Но есть кое-что еще,– сказал Альфред, убрав руку от головы.
– Что именно?
– Понимаете, прежде, чем мы примем новую систему кодов, вам придется доказать мне здесь и сейчас, что вы – это вы, и что я не говорю снова с самозванцем.
– Разумно, – заметил Маркус без всякой иронии, – Что ж… через час я жду вас у себя дома. Вы зайдете и скажете Иосифу – это мой слуга – вы его знаете, что я просил вас, меня обождать. Это на тот случай, чтобы вы не подумали, будто я с Иосифом в сговоре. А дальше – сами увидите. Не помню точно зачем, но мы с ним придумали систему из шестнадцати чисел, вроде паролей с отзывами. Ну, суть в том, что человек может измениться и без опытов де Вилланова. Скажем – получить ожоги или шрамы. Так вот, чтобы в таком случае не возникло сомнений, мы и придумали эту систему.
– Ну что же, давайте попробуем…– Альфред встал и двинулся к двери,
– До встречи, – Маркус помахал ему ладонью.
В квартале вверх по улице, Альфреда, как и было оговорено, поджидал извозчик. Экипаж стоял на обочине, лошадь переминалась с ноги на ногу, а ее хозяин – немолодой уже человек с желтоватым худым лицом, подремывал, закутавшись в старую солдатскую шинель. Альфред тронул его за плечо и велел ехать на улицу Медников. Возница молча кивнул и натянул вожжи.
Спустя некоторое время тряской дороги, экипаж остановился возле дома, где Альфред снимал комнату. Дабы не привлекать внимание, он извозчика отпустил, условившись, что тот его будет ждать завтра утром на площади святой Катарины. Сам он поднялся к себе, довольно громко топая по ступеням, и после шумно хлопнув дверью. Затем обождав минут пять, и, прислушиваясь к тишине в коридоре, Альфред приоткрыл дверь. Убедившись, что там никого нет, он вышел, тихо защелкнув замок. Затем, на цыпочках, словно бы кого-то опасаясь, он перешел к лестнице черного хода, и, ступая по самому краю ступенек, дабы избежать скрипа, спустился вниз, и затем выскользнул наружу. Пройдя через палисадник, он вышел на улицу Медников. Следовало не спеша прогуляться до перекрестка, а затем, убедившись, что слежки нет, спуститься вниз по Угольной улице – довольно кривой и узкой. Здесь в доме Маркуса была дверь черного хода, куда бакалейщики доставляли продукты, и откуда прачки забирали корзины с бельем. Альфред постучал условным стуком. Иосиф его знал. Дверь отворилась на ширину ладони, и после, когда Иосиф убедился, что ничего опасного нет, позволил Альфреду войти.
– Иосиф, – не дожидаясь вопросов, сказал Альфред, – голубчик, не будете ли вы так любезны, и не проводите ли меня в гостиную? Хозяин просил его обождать. Он скоро прибудет.
Иосиф важно кивнул и жестом пригласил следовать за ним. Они пришли в большую комнату с камином, где Альфред с Маркусом провели не один вечер за бокалами шерри. Отдав пальто и шляпу слуге, Альфред с удовольствием уселся в кресло у самого огня, и вытянул уставшие за целый день ноги.
– Не желаете ли чего-нибудь выпить, герр Ланге? – осведомился Иосиф.
– Благодарю. Немного коньяку, думаю, не повредило бы, – он улыбнулся.
Иосиф кивнул и удалился, а затем вернулся через минуту с подносом, на котором стоял пузатый бокал дымчатого стекла, наполненный янтарной жидкостью.
Альфред принял бокал и поблагодарил, слегка кивнув.
Иосиф поклонился и направился прочь из комнаты, слегка размахивая подносом. Альфред раскинулся в кресле, закинув ногу на ногу, и попытался размышлять о прошедших событиях. Однако, не успел он расслабиться и сделать хоть пару глотков, как в прихожей хлопнула дверь и послышалась какая-то суета. «Похоже, вернулся Маркус»: подумал Альфред и поставил бокал на низкий столик. Маркус был, как обычно, весел и бодр. Шумно ввалившись в комнату, он шутил, стряхивал с бороды капли дождя, улыбался и давал Иосифу по ходу какие-то поручения по хозяйству. Обменявшись с Альфредом рукопожатиями, они сели у огня.
– Итак… – напомнил Альфред.
– Да-да, конечно. Иосиф, задержись на минуту, пожалуйста.
Иосиф повернулся и слегка поклонился.
– Если угодно, – сказал Маркус, обращаясь к Альфреду, – запишите то, что вы сейчас услышите, на всякий случай.
Альфред кивнул и достал блокнот с карандашом в золотом футляре.
– Итак, Иосиф… Четыре!
– Четырнадцать, – невозмутимо ответил тот, будто только и ждал подобного.
– Пятнадцать, – продолжал Маркус
– Один, – ответил Иосиф с той же невозмутимой интонацией.
– Шесть…
Иосиф молчал
– Ах да, виноват: девять! – выпалил Маркус, махнув рукой.
– Семь…– сказал Иосиф с некоторым, как показалось, облегчением.
– Вот теперь – шесть!
– Двенадцать.
– Пять.
– Одиннадцать.
– Десять.
– Восемь, – Иосиф кашлянул, – Простите, сэр.
– Шестнадцать, – продолжал Маркус.
– Два.
– Три.
– Тринадцать, сэр…
– Спасибо, Иосиф, все ли сказано мной правильно?
– Осмелюсь доложить – абсолютно верно. За исключением случайной оговорки, после которой вы быстро поправились.
– Благодарю, вы свободны.
Иосиф ушел в кухню, а Маркус жестом предложил последовать за ним. Они оказались в библиотеке.
– Итак, запишите, дорогой друг, названные цифры в виде квадрата.
– В этом нет нужды. Я вижу, что это квадрат Юпитера.
– Верно, и все же, давайте для верности запишем.
Альфред повиновался, и затем протянул блокнот Маркусу. В блокноте был начертан квадрат Юпитера.
– Все верно, – подтвердил Маркус,– и каковы его свойства? Вы помните?
– Не помню, если честно.– Признался Альфред.
– Сумма любого столбца или строки равна тридцати четырем, а всего квадрата, соответственно – ста тридцати шести. Прошу вас выбрать тридцать четвертую книгу в этой библиотеке.
– А откуда считать?– немного удивленно спросил Альфред.
– Да, действительно, – изобразил удивление Маркус. – Откуда? Ну, скажем, а откуда мы начинаем строить гороскоп?
– От асцендента11… – ответил Альфред, всем своим видом показывая, что не понимает, к чему тот клонит.
– Верно! То есть от Востока. – Он подошел к камину и взял с полки небольшую, размером с пятиталлеровую монету, медную коробочку и протянул ее Альфреду. Тот открыл и обнаружил внутри миниатюрный компас, корпус которого был вырезан из слоновой кости, а все надписи и азимуты были нанесены золотом и серебром. Компас, очевидно, был старинным и тончайшей китайской работы. – Какая красивая вещь! – невольно воскликнул он.
– Не отвлекайтесь, мой друг, – ответил Маркус, – Отыщите лучше центр комнаты.
Альфред повиновался и затем почти сразу сориентировался по сторонам света. После он подошел к шкафу, который находился точно на востоке от центра и нашел тридцать четвертую книгу, считая сверху и слева направо. Маркус трепливо ждал. Открыв книгу, и пролистав ее Альфред ничего не обнаружил и вопросительно посмотрел на Маркуса.
– Друг мой, вы неверно считали! – улыбаясь заметил Маркус, – Компас, как вы верно заметили – китайский, а китайцы пишут сверху вниз и справа налево!
Альфред хмыкнул и стал снова считать книги, но уже передвигаясь от верхней полки к нижней, и так снова и снова. Наконец, он нашел искомую.
– Превосходно! – искренне отметил Маркус. – Теперь откройте ее на сто тридцать шестой странице, ибо, как я сказал, общая сумма квадрата равна ровно ста тридцати шести.
– Сто тридцать шесть – это в нашей системе, или тоже в китайской? – огрызнулся Альфред.
– Сто тридцать шесть – это во всех системах одинаково, – невозмутимо ответил Маркус.
Альфред нашел нужную страницу, и обнаружил там сложенный пополам листок бумаги.
– Здесь что-то спрятано, – сказал он, протягивая листок Маркусу.
– Я знаю, – ответил тот все тем же бесцветным голосом. – Прошу вас, откройте и прочтите.
Альфред отложил книгу и раскрыл листок довольно дорогой бумаги с водяными знаками. На нем каллиграфическим почерком было выведено:
«Настоящим заверяется, что человек, стоящий перед вами – есть Маркус де Ниро и никто иной, в силу того, что вероятность совпадения всех факторов, коим вы были свидетелем, составляет примерно один к восемнадцати триллионам, что гораздо больше, чем даже общее количество всех зерен риса на земле»
– Ну, что ж…– сказал Альфред примирительно, – Вы меня убедили.
– Замечательно. – Ответил Маркус. – Но что нам делать в дальнейшем, дабы избежать подобных проверок. Во-первых, это долго, а во-вторых, у меня не так много подобных козырей в рукаве.
– Ну, во-первых,– сказал Альфред, – следует сейчас же создать более серьезную защиту дома, скажем, по методу Гумбольта Касайского.
– А что… – ответил Маркус, – это и вправду хорошая мысль! Хотя, она и работает отсилы недели две… Но она вполне надежна, да и по прошесвии срока, мы ведь всегда сможем ее повпорить. Вот только, я не уверен, что у меня найдется столько соли и гвоздей!
– Это ничего! – заверил его Альфред, – используем то, что имеем. Кстати, который час? – он достал из кармана часы… – Восемь с небольшим… Что ж… Вы не против, если Иосиф сходит, скажем, в «Золотое колесо» с моей запиской к Ласло, и купит пару фунтов соли?
– Это, пожалуй, было бы неплохо! – обрадовался Маркус.
– Тогда за дело! – Альфред написал записку в блокноте, вырвал страницу и вручил ее Маркусу, а тот, позвав Иосифа, передал ее ему.
– Я пока принесу соль, ту, что есть… – сказал Маркус, и уже было собрался идти на кухню.
– Оставьте примерно четверть фунта для прокаливания! – напомнил Альфред.
– Конечно! Я отсыплю, – ответил Маркус и ушел на кухню.
Альфред последовал за ним.
– Маркус, – посоветуйте, где бы взять мелких гвоздей и молоток полегче? – спросил Альфред уже почти в спину приятелю.
– Ах, да… Пойдемте, я вам покажу кладовую, а дальше вы уж сами, согласны?
– Само собой, – кивнул Альфред, пожимая плечами.
– Вот и отлично! – Маркус провел его коридорами и подвел к двери кладовой. – Возьмите, мой друг, все, что нужно и входите в любые комнаты без стеснения.
– Благодарю вас, – ответил Альфред и Маркус удалился.
Альфред нашел относительно небольшой молоток, клещи, мелкий напильник и банку с гвоздями. Все это он сложил в кожаную сумку и затем, прихватив фонарь с восковой свечой, вышел через черный ход на улицу. Далее его действия со стороны могли бы показаться более, чем подозрительными, но, слава богу, на улице в такой час никого не было. Альфред прошел вдоль всего первого этажа, и вбил в каждую оконную раму по гвоздю. Причем, вбив гвоздь примерно на половину, он скусывал клещами шляпку, и затем затачивал напильником до остроты, каким бывает сапожное шило. Когда весь первый этаж был обойден, он спросил у Маркуса лестницу, и проделал все тоже и с окнами второго этажа.
Примерно через час Альфред вернулся в дом, где Маркус в каждой комнате раскладывал по углам горки соли, отмеряя их наперстком.
– Не возражаете, если я пока прокалю соль? – спросил Альфред.
– Да, сделайте такое одолжение, прошу вас, а я скоро уже закончу и присоединюсь к вам, – ответил Маркус.
– Договорились, – ответил Альфред и отправился на кухню, где увидел оставленные Маркусом на столе четверть фунта крупной соли. Он ополоснул чугунную сковороду, и затем протер ее насухо, заодно убедившись, что на ней не осталось прежнего жира или копоти.
Не спеша, он развел огонь в печи, и поставил сковороду на конфорку. Через несколько минут, когда было очевидно, что сковорода нагрелась и отдала весь дым, он бросил на нее пригоршню соли. В свете фонаря, Альфред увидел, что соль ведет себя очень странно: она, то собиралась в концентрические кольца, то скукоживалась, образуя горку, а затем почернела и, тогда раздался довольно громкий хлопок, соль разлетелась по всей сковороде, став совершенно черной.
В кухню вошел Маркус:
– Что тут у вас, мой друг?
Заметив перемены с солью, он тихо присвистнул, и сказал:
– Я сейчас возьму ковш воды, а вы берите сковороду и идите на улицу. Я – за вами.
Альфред кивнул, и, взявшись за ручку сковороды попавшейся под руку тряпкой, и прихватив другой рукой фонарь, стал продвигаться к черному ходу.
Подойдя к двери, он остановился – руки были заняты, и открыть ее он не мог.
– Я здесь, я здесь, – казал Маркус откуда-то сзади, – я открою, не беспокойтесь.
Он открыл, и Альфред ступил на улицу. Дойдя до перекрестка улиц Медников и Угольщиков, он высыпал соль на мостовую, а Маркус залил ее сверху водой, тихо сказав при этом: «Анаэль, Самаэль, Фарам!»
На третий раз, соль уже перестала менять цвет, и вообще более ничего подозрительного не наблюдалось.
– Что ж… – констатировал Маркус, похоже, мы отбились, – и, кстати, маловероятно, что они за нами следили и сейчас тоже, поскольку соль взорвалась не очень сильно.
– Согласен, – ответил Альфред, – но завтра, я настоятельно рекомендую поручить Иосифу большую уборку. Пусть наймет человек пять, поскольку нужно будет справиться от рассвета до заката и при этом заглянуть во все щели, отодвинуть все шкафы… Но, вы и сами, верно, знаете, что к чему! Так что, не буду вас утомлять.
– Да, знаю. Конечно! – улыбнулся Маркус.
– Что ж, тогда давайте вернемся к тому, как нам быть с системой идентификации друг друга. Я думаю, нужен какой-то парный предмет, который можно было бы, скажем, положить на стол, и при этом не вызвать подозрений, что это пароль.
– Верно…– ответил Маркус.– Многие прежде пользовались парными перстнями, но у меня таковых нет. Впрочем, у меня есть одна идея! Вы слышали прежде о кельтском огаме?
– Нет… не приходилось, – ответил Альфред прямо.– А что это?
– Ну, в сущности, это один из довольно примитивных методов шифрования, одной букве или цифре ставится в соответствие один символ. Так вот в качестве символа кельты использовали деревья, цветы… да что угодно. Среди прочего, можно использовать цвета, например. Допустим, мы ставим в соответствие каждому цвету одну цифру: Красный – один, оранжевый – два и так далее, плюс еще черный и белый. Получается ряд от одного до девяти. Желательно располагать цифры по отношению к цветам случайным образом. Затем вы и я задумываем трехзначное число – каждый свое. И тогда мы можем составить задуманное число из цветных шнуров, какие используют для рукоделия. Например, ваше число, предположим – 586. Тогда комбинация цветов будет – голубой, черный и синий. Голубой – в упомянутом мной ключе – это 5. Но лучше, как я уже сказал, чтобы цифры не шли подряд. В дальнейшем, задуманные числа можно менять нечасто, а вот систему число-цвет, то есть ключ – надо менять при каждой новой встрече. Скажем, на четных встречах, я передаю новый ключ вам, а на нечетных – вы мне. По-моему не сложно. Таким образом, при встрече, вы кладете на стол кисет или кошелек, к которому приделана кисть из цветных шнуров – ничего подозрительного, верно? Я кладу свой предмет в ответ – вы считываете мое число, вы его должны помнить, и на этом идентификация оканчивается.
– Да, неплохо… И выглядит довольно надежно. Что ж, мое число будет – 496.
– А, понятно! – Маркус улыбнулся. – Единственное трехзначное совершенное число12
– Верно! – ухмыльнувшись, ответил Альфред.– Вас ни с чем нельзя застать врасплох!
– Ну, знаете ли, пифагорейство не менее изящно, чем хорошая музыка. И меня эта наука очень вдохновляет.
– Это верно. Меня магия чисел тоже чем-то завораживает.
– Понимаю, – задумчиво сказал Маркус, – что ж… в таком случае, мое число будет… Ну, вот хотя бы – 325.
– Почему 325? – удивился Альфрред.
– Да ничего особенного! Конечно же, это число не настолько ярко и значимо, как, выбранное вами. Но, в магии чисел, а конкретно – в халдейской традиции, оно трактовалось как 32+5, где 32 – это максимальное проявление силы духа и мысли, а 5 – это божественная помощь. В общем, помощь свыше, нам, думаю, совсем не помешает, ибо загадок у нас впереди еще очень много. Вы согласны?
– Ну что же, вы правы, что тут возразишь… – Альфред пожал плечами.
– Тогда я запишу первый цветовой ряд, а на следующей встрече вы мне передадите свой вариант.
– Согласен. – Ответил Альфред.
Маркус присел к бюро, стоящему у окна, вынул лист бумаги и стал писать. Через пару минут он вручил Альфреду лист, на котором было написано:
« Красный – 2, Оранжевый – 9, Желтый – 1, Зеленый – 3, Голубой – 8, Синий – 7, Фиолетовый – 4, Белый – 5, Черный – 6»
– Итак, мой друг, на следующей встрече, к вашему кошельку должна быть приделана кисточка из трех шнуров: фиолетового, оранжевого и черного. У меня же будет – зеленый, красный и белый. Теперь об оповещении… Предлагаю пройти в мой кабинет и там все обсудить.
Маркус, спустя час или чуть больше, вышел из кабинета, и стал спускаться по лестнице, ведя Альфреда под локоть и освещая тройным подсвечником дорогу. При этом они продолжали что-то обсуждать. Присев у камина с бокалами, они продолжили беседу.
– Ну, а теперь, думаю, следует обсудить то, что вам удалось выяснить в полиции? – спросил Маркус
– Знаете, я немного устал. Ничего особенного я там пока не открыл, хотя поговорить все-таки нужно непременно. Вы завтра на службе?
– Вообще-то нет. Думаю, мне пока еще рано «возвращаться» из своего «вояжа».
– Пожалуй, вы правы. Тогда поговорим за завтраком в восемь в «Луне и яичнице»? Как вам такая идея?
– Превосходно. Буду ждать вас к восьми, – ответил Маркус.
С этими словами Альфред встал, кивком головы изобразил поклон, и направился к двери.
Глава 6
Наутро, Альфред появился в «Луне и яичнице» уже без четверти восемь. Хоть Маркуса все еще и не было, он, тем не менее, заказал завтрак на двоих. Большой Карлос понимающе кивнул и мигом удалился на кухню.
Вскоре в дверях появился Маркус. На нем был темный деловой сюртук, темные панталоны, белые чулки и темные башмаки с блестящими пряжками. Он чинно подошел к столу, и медленно отодвинув стул, стал усаживаться. Усевшись, он еще поерзал немного, усаживаясь поудобнее, а затем закинул ногу на ногу, и сложил руки на животе. Все это означало, что он явно предвкушал: новости будут интересными.
– Доброе утро, дорогой Маркус! Хорошо ли вы спали?
– Я всегда сплю хорошо, – ответил Маркус, с улыбкой и положив на стол кисет с зеленым, красным и белым шнурами. Альфред выложил свой кошелек с кисточкой, состоящей из нитей фиолетового, оранжевого и черного цветов, и, затем кивнув, передал Маркусу бумажку с новым цветовым ключом.
– Итак, примерно за месяц до убийства бургомистра,– начал Альфред, – произошло следующее. Да, к слову, вы знали о существовании в этом городе некоего специального отдела библиотеки, с крайне ограниченным доступом?
– Не скажу, что знаю много,– ответил Маркус. – В свое время я хотел получить туда пропуск, но мне было отказано.
– Интересно. И на каком основании? – удивился Альфред.
– Да, в общем-то, без особых разъяснений. – Маркус пожал плечами, – Главный упор был сделан на то, что книги в этом хранилище чрезвычайно ценные и при этом находятся в плачевном состоянии. А потому, доступ мне будет разрешен сразу же по окончании реставрации фонда.
– И такая реставрация действительно велась?
– Не знаю. Я не встречал никого, кто имел бы к этому отношение, кроме самого бургомистра, конечно. Собственно, именно он почему-то и выдавал пропуска в этот отдел.
– Вот как? А вы знаете людей, у кого был бы такой допуск?
– Никого, кроме самого бургомистра, его секретаря и архивариуса. Как же его звали-то, ну, этого смотрителя хранилища… Золтан… Золтан… – Маркус стал щелкать пальцами, пытаясь припомнить фамилию хранителя. – Ковач, кажется…
– Понятно. Так вот, за месяц до смерти бургомистра, в хранилище был обнаружен труп неизвестного, убитого ножом в сердце. Опознать его так и не удалось. Были допрошены все, кто мог иметь касательство к хранилищу, но это ничего не дало.
– А что говорит сам этот архивариус? – спросил Маркус с некоторым удивлением.
– Да ничего. Он показал под присягой, что никогда прежде не видел убитого. Собственно, он его и обнаружил во время утреннего обхода.
– Что-нибудь пропало?
– Достоверно сказать сложно, – ответил Альфред,– нужна основательная инвентаризация, поскольку секция эта довольно обширная: пять залов, да еще и запасник. Сами понимаете… Кроме того, там ведь не только книги. Это вообще-то, скорее даже небольшой музей, имеющий отношение к довольно экзотическим разделам магии и алхимии, в основном. Да, так вот, этот самый Ковач – так, кажется, вы его назвали? – провел по требованию следствия поверхностную ревизию и доложил о пропаже некоего малоценного экспоната. Это была бутыль с запечатанным в ней фантомом какого-то растения. Кто и когда сделал этот экспонат, в деле никаких упоминаний нет. Однако, Ковач отметил, что извлечение подобного фантома – процесс довольно тривиальный13, а потому данный экспонат не считался очень ценным.
– Понятно.– Маркус задумался. – Продолжайте, мой друг, прошу вас.
– Ну, собственно, это пока что все. – Альфред откинулся на спинку стула и глотнул принесенный кофе.
– Может быть, стоит поговорить с этим Ковачем? – спросил Маркус немного озадаченно.
– Не думаю. Во всяком случае, не сейчас. Если он тогда ничего не сказал, то вряд ли и теперь скажет. Если мы решим его допрашивать, то нужен какой-то серьезный «козырь». Иначе – вряд ли это что-нибудь даст.
– Пожалуй… – Маркус снова задумался. – Скажите, барон, вы случайно не делали заметки относительно украденного экспоната? Мне любопытно, фантом, какого именно растения там был запечатан, ну и вообще… Я бы покопался в архивах, вдруг что-то интересное.
– Да, разумеется. – Альфред достал блокнот и, полистав, сказал, – Это был фантом Platanthera bifolia, предположительно полученный одним из учеников самого Василия Валентина. Это некое цветковое растение вроде бы… Я о нем ничего прежде не слышал.
– Хм, Platanthera bifolia … Она же – ночная фиалка… Что ж… Тогда действительно…– сказал Маркус задумчиво.
– Что действительно? – удивился Альфред.
– Видите ли… Это довольно редкое растение и является магическим растением Луны.
– Ну и что? Мало ли магических растений Луны? – возразил Альфред.
– Это верно. Но, по большей части растения Луны способствуют удачному разрешению от бремени, хорошим сновидениям и даже помогают при несварениях желудка. Но далеко не все при вдыхании соответствующих паров вызывают сомнамбулизм.
– То есть? – переспросил Альфред.
– Дело в том, что правильно собранное растение, а затем правильно приготовленный из него декокт, а того пуще – спиртовой настой – способен склонять любого, вдохнувшего его пары, отвечать на все вопросы правдиво. И уж поверьте мне, даже на самые щекотливые вопросы. И при этом эффект может длиться в течение достаточно долгого времени, все зависит от умения и способностей мага. Фантом же и вовсе обладает огромной силой. И при этом даже вдыхать ничего не нужно. Тому, кто желает знать ответы, достаточно просто держать эту бутыль при себе. Понимаете?
– Что ж, возможно, это все меняет. И теперь вполне можно предположить, что приходили именно за этим экспонатом. – Альфред почесал подбородок.
– Не торопитесь, мой друг. Во-первых, мы пока еще не доказали, что приходили именно за ним. Могла пропасть, например, небольших размеров тетрадь с письменами, на никому неизвестном языке, и что там было – бог весть… Понимаете? А бутыль – это так сказать… попутный продукт – первое, что попалось под руку, если вообще эта кража – не является способом отвлечь внимание от чего-то более существенного. А, кроме того, я не знаю доподлинно, как ведет себя фантом с тем, кто его украл, а не приготовил. Тут возможны сюрпризы. Мне нужно порыться в своих книгах. Ясно одно – я бы не торопился с выводами.
– Хорошо. Тогда – ваши соображения.
– Я же сказал – я не знаю пока. Но история с ночной фиалкой навела меня на определенные мысли. А не изготовить ли и нам такой фантом? На будущее?
–Ну, во-первых, придется ждать весны или лета, как я понимаю. То есть, пока это растение взойдет и зацветет. А во-вторых… – Альфред пожал плечами.
– Что?
– Да ничего… Но, насколько я понимаю, мне Министерство не даст тут сидеть до лета. Тут и говорить нечего!
– Это – верно… – ответил Маркус смущенно. – Но я не это имел в виду. Главное – кое-что проясняется. Кто-то ищет сведения. И человек, видимо, серьезный. Фантом фиалки… Это вам не экстракт из корня одуванчика, скажу по чести… Но! У меня есть один рецепт. Я его никогда еще не опробовал, но… может быть, настало время?
– Что за рецепт?
– Вы знакомы с работами Бернардо де Тревизо14
– Ну, Добряк из Тревизо… Любой студент знает это имя.
– Держу пари, что вы о философском камне, который он точно открыл в восемьдесят два года?
– Ну, не только… – ответил Альфред смущенно.
– О, нет, мой друг. Философский камень был найден десятками алхимиков. Мэтр де Трэвизо обнаружил также и множество других вещей, куда более интересных. В том числе и, так называемый эликсир искренности.
– Искренности? – удивился Альфред.
– Именно! – подтвердил Маркус. – Это, конечно, не фантом… Но вам достаточно смазать свои руки этим эликсиром и держать их перед собой, чтобы собеседник был предельно откровенен! Так утверждает трактат. И чтобы сделать этот эликсир потребуется не так много: полфунта серебра, немного ртути…, а остальное у меня есть. Так что? Хотите? Думаю, нам это пригодится.
– Что ж… давайте попробуем. – Альфред полез в карман и извлек оттуда небольшой мешочек. Думаю, здесь хватит на все. Включая и полфунта серебра. Кстати, я должен откланяться. Мне нужно еще поработать с полицейскими протоколами. Да, вот еще… Дело в том, что хозяин трактира «Змея и лев» – мой осведомитель. Он прислал сообщение о том, что ждет встречи. Сегодня.
– Вы уверены, что хотите пойти туда один?
– Не уверен. Но если вы приклеите бороду, и сумеете смешаться с тамошним сбродом, думаю, мне бы это не повредило.
– Само собой! – Маркус заулыбался.– Иосиф отлично умеет клеить все эти театральные аксессуары.
– Что ж… встреча в четыре. Если в четыре-пятнадцать, меня в зале не окажется. Значит – что-то случилось.
– Понимаю. При вас будет оружие?– спросил Маркус.
– Только стилет, я думаю. Все прочее слишком громоздко, а наш информатор пока что себя ничем не скомпрометировал.
– Будьте осторожны, мой друг. Я постараюсь в случае чего быть полезен. – Маркус лукаво подмигнул.
***
Ступив на порог грязного кабака «Змея и лев», Альфред обвел глазами стойки в поисках хозяина. Обычно тот стоял и протирал кружки, одним глазом поглядывая на происходящее в залах. В драки он вмешивался редко, и только в тех случаях, когда начинали ломать мебель. Впрочем, все становилось в высшей степени благопристойно уже в тот момент, когда он, подбоченившись, выходил из-за своей стойки и, ступив в зал, закатывал правый рукав.
– Вот то-то! – обычно говаривал он, в тот момент, когда в зале, словно по мановению волшебной палочки, все стихало, и все смутьяны чинно рассаживались за свои столы.
Изрыгая страшные ругательства в адрес мерзавцев, затеявших очередную потасовку, хозяин снова возвращался к своим кружкам.
Это был никто иной, как сам одноглазый Милашка Гарри. Поговаривали, что он родился под лавкой в одном из притонов, и выжил только потому, что мамаша его была вдрызг пьяна, а то бы непременно придушила, еще до первого вопля. Кто-то из шлюх, говорят, его тогда пожалел и не дал сдохнуть в первые же, самые важные месяцы жизни. После, когда Гарри подрос и окреп, он стал бродяжничать и попрошайничать, научился ремеслу карманника и форточника, и после уже прибивался то к одной банде, то – к другой. Спустя годы, став мужчиной, он прошел две или три войны, где как говорят злые языки, мародерствовал люто, что, видимо, и стало основой его небольшого капитала, который он и пустил на покупку весьма задрипанного кабака, который после почему-то назвал «Змея и лев». В общем, в тонкостях, касающихся вопросов чести, Милашка Гарри был несилен, а уж по части доктрины о бесценности человеческой жизни и вовсе имел самое поверхностное представление. По этому поводу он высказывался лишь в том смысле, что ежели надо кого-то пришить, то делать это стоит по-тихому, и без лишних угроз, а то ведь могут ненароком и «шейный платочек намылить».
Однажды, Милашка посмел налить Альфреду прокисшего пива. Альфред решил этим воспользоваться. Он выволок его в подвал и затем долго объяснял, в чем именно он – Милашка Гарри – был неправ. Нет, не подумайте, это было совсем непросто. Милашка весил килограммов на тридцать больше Альфреда. Однако, Министерство обучало своих следователей и дознавателей технике допроса в подобных случаях довольно тщательно, и, судя по всему, обучало довольно неплохо. Через час Милашка сознался в сутенерстве, а еще через час согласился сообщать Альфреду обо всем подозрительном.
Здесь Альфред проделал эффектный фокус, которому его также обучили в Министерстве. Он сделал надрез на пальце Милашки, а после тотчас его заживил. Затем велел солгать в ответ на какой-то вопрос, и рубец тотчас вновь начал кровоточить. Этот простенький фокус, на удивление, произвел на Гарри огромное впечатление, и далее он уже работал на совесть, хотя и постоянно канючил о надбавке к своим скромным «гонорарам». Впрочем, в его заведении происходило мало такого, что могло заинтересовать Министерство. Например, на прошлой неделе некий Жульен, по прозвищу Рыбий Глаз зарезал проститутку. Или чуть раньше, небезызвестный в округе Себастьян-кастрат где-то подломил кассу и уже неделю прогуливал украденные деньги… В общем – ничего особенного. Альфред и в этот раз шел без особого интереса, но идти было нужно. Этот люд мог простить даже сломанный во время светской беседы нос, но игнорирование их драгоценной особы – никогда.
– Наверное опять какой-то матрос устроил поножовщину… Или что-то в том же роде, – размышлял Альфред, поскальзываясь время от времени на объедках, выброшенных на мостовую.
Чуть раньше назначенного времени, он оказался на пороге заведения «Змея и лев» и тотчас увидел у стойки озабоченного Милашку Гарри. Тот, увидев Альфреда засуетился, и со значительным видом направился в подвал. Альфред, стараясь не привлекать внимание, прошел к столику у подвальной лестницы. Он сел и, заказав пива, через пару минут тоже нырнул под лестницу. Гарри сидел на мешках недовольный и даже злой.