Глава 3
То, чего было не избежать
На утро, забрав наполненный всем необходимым благодаря Монпе рюкзак, Оутэрнум вышел с территории храмов в сторону деревни Зира. Именно там жили его родители, и мальчик об этом давно знал. Он предположил, что вокруг его родного дома кто-то из королевства точно должен бродить, раз Колхи не терял надежду найти свою будущую игрушку.
Пока Одди шел, невольно в голову вкрадывались волнующие вопросы, из-за которых сложно было сфокусироваться на продумывании дальнейших действий в настоящем времени. Оттого у мальчика возник мысленный конфликт с самим собой.
«Какими именно были мои родители? Это разве сейчас важно? Что было бы, останься они в живых? Разве сейчас стоит об этом думать?»
Довольно быстро, за четыре дня, он дошел до водопада, где в прошлом его мать каждый ясный день прогуливалась. Одди не торопился, шагая по дороге из своих детских воспоминаний. На окраине деревни, вместо углей от своего дома, увидел новую постройку. Он ее обошел, как будто ему с самого начала нужно было в другое место и будто бы вовсе не собирался подходить к своему дому. При этом мальчик скрытно озирался на окружающих и обстановку в деревне. Но пока он так ходил по местности, всякий раз невольно восторженно удивлялся вещам, которые видел первый раз в жизни.
Вся деревня была напичкана картонными технологиями. Самыми разными, даже теми, о которых он и в книгах не читал. Между тем мальчик снова и снова слышал из разных углов порицания и возмущения жителей на что-то. И почти каждое высказывание заканчивалось плохими словами в сторону Гармонии.
Одди вальяжно прогуливался по улочкам базара, и очень удивился знакомому лицу, которое первым его заприметило.
– Одди Оутэрнум! – прокричал Кагон, самый младший после Одди послушник храма.
Оутэрнум растерялся, подступило невероятно сильное смятение, ведь его имя нельзя называть – слишком много преследователей может быть в округе. Пока радостный Кагон бежал к своему знакомому, сам Одди насчитал больше семи подозрительных существ в накидках с капюшонами, отреагировавших на выкрик. Мальчик после обнаружения противников ехидно улыбнулся и как ни в чем не бывало направился навстречу бывшему соученику.
– Малыш Кагон! Как ты вырос! – Одди принял крепкие объятия сокурсника по физическим практикам. – Почему ты в одеяниях бедняка? Разве твоя семья не из высокого класса?
– А я сбежал, – гордо ответил мальчик чуть меньшего роста, чем Одди, отпуская Оутэрнума из объятий.
– Как это?
– Мне просто… Просто…
– Не стесняйся, – улыбнулся Одди. – Мы же были товарищами.
– Были? Я думал мы и сейчас друзья. – Кагон немного насупился.
«Как можно было остаться таким наивным и невинным среди человеческого общества?» – подумал Одди, и ответил:
– Ну, товарищи – это тоже своего рода друзья. Я просто думал, что раз уж ушел из храмов, то ни с кем оттуда больше не связан.
– Обидно. Хотя, раз мы снова встретились, то это значит, что мы снова товарищи и друзья? – позитивно надавил Кагон на Одди.
Оутэрнум смотрел в его темно-карие глаза, хорошо подумал и кивнул посчитав, что такая ложь будет на пользу. Вот только придется теперь взять на себя ответственность. Вопреки тому, что дружба будет односторонней, все же заботиться о Кагоне Одди будет – таковой была натура мальчика. В ответ подросток очень обрадовался, а затем сказал:
– Я сбежал, потому что устал от родителя и захотел больше узнать о местном быте сельчан.
– Зря ты сбежал. Подорвал доверие к себе. Они наверняка беспокоятся. Стыдно должно быть, – поругал Одди Кагона, про себя же думая о том, что сам Оутэрнум стал жутким ребенком – заставлял нервничать всех, кто его приютил.
– Ты прав, но разве я могу показаться им после всего?
– Легко. Главное, не злись на то, что они будут тебя ругать. Они сами перенервничали от беспокойства за тебя.
– Понимаю. Тогда, я пойду к ним… А может быть, я покажу тебя нянькам? Они обрадуются узнав, что давно сбежавший и пропавший без вести послушник нашелся и невредим.
– Нет, спасибо. У меня еще дела.
– Да пойдем со мной, – Кагон потянул Одди за собой.
Оутэрнум в спешке вырвался, и убегая, сказал на прощание, что был рад повидаться.
Пока Одди рассекал местные улицы и закоулки, он насобирал на своем хвосте больше двадцати охотников за его головой. В погоне единоличники даже успели подраться между собой. Но и без того им не тягаться с тем, кто был воспитан лучшими существами этой реальности. У Оутэрнума энергии и навыков было хоть отбавляй.
Пока по деревне Зира проходили догонялки, мальчик увидел еще пару знакомых учеников из храмов. Было неприятно, что они невольно извещали врагов о появлении Одди, выкрикивая его имя от удивления. Тем временем, пока бывший послушник искал место, чтобы спрятаться, за ним стало гоняться все больше и больше существ и людей. Среди них были даже оборотни из семьи Май Лоу, что было очень неприятным известием.
«Предатели могут быть в любых кругах», – констатировал мальчик, не желая в это верить, но доказательство было на лицо.
Погоня завершилась тем, что Одди, оторвавшись от преследователей, спрятался в деревьях за пределами поселения. И через пять минут его схватила королевская разведка в стальных покровах, которую привели к мальчику здоровенные поисковые псы. Оутэрнум усмехнулся. Сопротивляться им – в его планы не входило, но и скованным быть не хотелось. Видимо, в «салочки» он все-таки проиграл. И до короля доберется нон-стопом.
Одди транспортировали в большую деревянную коробку на трех колесах, прицепленную к машине, от которой неприятно пахло топливом. Сидя в коробке без окон, вместе с четырьмя собаками, мальчик старался запоминать все повороты и остановки. Хорошо, что скорость машины была в половину меньше, чем у бегущего оленя.
У Одди было два варианта развития событий. Первый вариант – Колхи убьет его, и на этом все закончится. Второй – заставит прислуживать себе, но вначале отдаст кому-то на перевоспитание, о чем говорили Монпа и Аскле. Он попытался отвлечь себя от этих мыслей, и ради шутки сказал собакам, что люди могли бы позаботиться о вентиляции и других удобствах в коробке, ради своих четвероногих помощников. На что одна из них ответила, что никто не жалуется – и им и так нормально.
Первый вариант событий сразу отпал, когда стражи передали Одди сух-паек и без лишних вопросов разрешили отойти в туалет. Раз была минимальная забота, то он нужен был живым.
Спустя пять дней они добрались до границ страны, которая была окружена высоченными монолитными стенами. Еще один день понадобился для того, чтобы приехать во дворец. Вокруг него были возведены стены еще больших размеров, чем у пограничных.
Когда Одди выпроводили из коробки, сам Колхи встречал его с десятью, видимо личными, стражами. Он спросил у мальчика о его самочувствии, и Одди сразу огрызнулся:
– Вся душа побитая. Вам не понять.
Король тут же недовольно прищурился.
– На что ты намекаешь?
– Устал говорю. Сразу дам подсказку о моем темпераменте – я не стану подчиняться приказу, если не пойму всю его суть. А если он мне не понравится – будете выполнять сами.
Колхи посмотрел на Одди еще внимательнее.
– Дерзкий какой. Отдохнешь в темнице и подумаешь над этим еще разок. – Его голос был в два раза грубее, чем двенадцать лет назад. Сомнений у Одди не осталось – именно Колхи был инициатором поджога.
Так Оутэрнум сразу по приезде очутился в темном подвале. Следующим днем ему сказали, что выпустят только через неделю после положительного ответа от мальчика. В другом случае, он может просидеть в заключении до конца своих дней.
Через два месяца Колхи сам спустился проведать Одди.
– Ты слишком упертый. Вряд ли тебе нравится сидеть в неволе. Почему же еще не сбежал используя свою магию?
– А мне нравится здесь сидеть. Магия ни к чему, даже если бы был ею наделен.
Король погладил свою короткую каштановую бородку, в которой виднелись редкие седины.
– Говоришь – нет магии? Тогда чем тебя наградило божество?
«Ничем, осел!» – Одди снова огрызнулся в адрес мужчины, но уже про себя. Вслух же соврал:
– Если бы я знал, хвастался бы каждому встречному. Когда она проявится – дам знать.
Колхи не сказав больше ни слова, с надменным выражением лица ушел.
Одди просидел в темнице еще месяц перед тем, как его неожиданно выпустили по приказу короля. Вместо объяснений ему просто сообщили, что наступило начало первого месяца зимы. И перед учебным семестром нужно приготовиться. Предстояла поездка в страну Магеллана.
Невозмутимого Оутэрнума хорошенько искупали с дорогим мылом, остригли отросшие пряди, кончики которых высветлились на солнце за время путешествия. Нарядили в стягивающий короткий бордовый кафтан на молниях. Его высокий воротник неприятно прилегал к шее. Когда мальчику застегнули верх до самого подбородка, казалось, что дыхание передавили. Поэтому он немного опустил застежку и отстаивал свой выбор, не беря во внимание возмущения. Узковатые вельветовые брюки черного цвета после шаровар, которые грины делали мальчику по подобию прошлых, были очень непривычны. Хотя бы серые сапоги, покрывающие только щиколотки, сидели весьма удобно на ноге. Старую одежду разрешили оставить как память.
После обеда Одди посадили в машину, в которой размещалась целая комнатка: диван, стол и пара кресел. За перегородкой был водитель и его помощник. Когда завели мотор, мальчику передали закрытое письмо.
В этой поездке Одди мог видеть все через широкие окна. Когда пейзажи городов закончились и начались сплошные поля, Одди открыл письмо. В нем говорилось следующее:
«Ты направляешься в страну Магеллан, город Фернан. В нем находится большой Корпус городских кадетов. Он предназначен для обучения детей из разных сословий и семей. Там дают нужные качества, чтобы любой кадет смог стать поистине выдающимся предводителем. Веди себя достойно, как будущий советник короля Фивии. Даю испытательный срок в год. В противном случае, если я не увижу желаемых результатов, ты будешь страдать. Я знаю, какой ты упрямый грубиян – сгинуть не боишься. Поэтому я выберу парочку жертв – мои люди в курсе, где искать Монпу и твоих крылатых друзей. Если будет мало и этого, я позабочусь о зеленом народце. Мне как раз нужен был повод поквитаться с одним из них. Но искать его на столь большой площади было бы затруднительно. Проще порыскать в угольках, чтобы найти его красный рог, не так ли? Всего наилучшего. Колхи».
– Выродок, – слово само вырвалось вслух. – Будь, по-твоему.
«Все будет в порядке, пока я выполняю его требования», – сделал вывод Одди.
Виды за окном машины практически не отличались друг от друга. Поездка была довольно долгой. Заснеженные дороги усложняли путь. Но через десять дней они прибыли в назначенную страну и назначенное место.
Заехав за невысокую кирпичную ограду через железные ворота, в обозрении предстало главное здание Корпуса во всем своем королевском величии. Этот Корпус по атмосфере практически ничем не отличался от дворца Колхи.
Мальчика отвели в парадный громадный зал, украшенный различными расписными фресками из золотого камня. Посередине – лестница, чуть ли не в половину зала, ведущая на второй этаж.
Перед ступенями выстроилась шеренга примерно из пятидесяти подростков. Каждый биз них был с багажом и в точно такой же форме, как и Оутэрнум. Когда двери за спиной Одди захлопнулись, высокий крепкий мужчина указал тому примкнуть к остальным. Неприятная женщина в золотом пышном платье, что стояла с ним рядом, процедила сквозь зубы:
– Сорок пятый номер. Одди Оутэрнум… – После озвучивания имени многие дети зашушукали, что отвлекло говорящую. – Фивия… Повторяю. Правило номер один: при построении – ни писка.
После того, как стихли голоса кадетов, мужчина спросил у нее:
– Это последний?
– Да. От сорок шестого до пятидесятого уже прибыли.
– Значит так. Мы набираем группу раз в пятнадцать лет. И Вам очень повезло находиться у нас. Так что, поздравляю. Сегодня разбираетесь в своих вещах и койках. Ужинаем все там. – Он указал на раздвоенную дверь из красного дерева, находящуюся с левой стороны от лестницы. – Дисциплинарный режим начнется с завтрашнего дня. Кто утром проспит построение в семь часов, получит минус балл. Каждые минус пять баллов – наказание. Вам нужно в течение годового семестра заполнить табель своей успеваемости на семьдесят процентов для того, чтобы продолжить обучение. И знайте: если вы здесь, значит не достойны своего места рядом с теми, кто вас прислал сюда. И для некоторых отчисление будет равняться смерти. – Мужчина бросил взгляд в Одди. – Вы все здесь не для отдыха, а для того, чтобы перенять титул своих родителей, или, чтобы заполучить право на наследство обязанностей. Ваши койки – вверх по лестнице. Мальчики – налево, девочки – направо. Разошлись.
Пока кадеты шли на второй этаж, Одди оценивал обстановку.
«Значит, преимущественно, здесь дети влиятельных людей. Будет непросто ужиться с ними, особенно, если они знают, что я «особенный». А судя по реакции, так и есть. История повторяется, только это уже не территория храмов, и уроки точно будут другими».
Одна комната была рассчитана на пять мест. Одди выбрал вторую комнату от лестницы и койку в ней около окна слева. Пока он распределял свои вещи в маленьком комоде, ему на плечо кто-то положил руку. Когда мальчик оглянулся, заглушил свое удивление, сухо поприветствовав старого знакомого:
– Не думал, что среди подростков будет кое-кто постарше, Рови.
– Сюда набирают не по возрасту, а по поведению. Мог бы быть более добрее к давнему товарищу. Ты, кстати, в курсе, что здесь с территории храмов помимо нас с тобой еще четыре человека?
Одди вопросительно взглянул на него.
– А ты в курсе, что я особенный? – ожидая, что старший намеревался подначить младшего, и что он просто так не отцепится, Оутэрнум решил специально сбить того с панталыки своим вопросом.
Однако Рови будто встал на дыбы, но мягко спросил в ответ:
– А меня это когда-нибудь пугало?
Мальчику почему-то вдруг стало легко и весело. Улыбку скрыть было невозможно. Казалось, его оппонент вырос из забияки в нормального человека. Или это только так казалось?
– Никогда, – ответил Одди, кое-что для себя осознав. – Тебе всегда было все равно на мнение окружающих. Поэтому всегда становился для меня занозой, – мальчик посмотрел вызывающе прямо в глаза Рови, – хоть и знал, что тебе меня никогда не выиграть.
Рови понял, что Одди специально его провоцирует, потому начал ехидничать в ответ:
– Ты, когда успел стать таким наглым? А? А ну, – парень зловеще улыбнулся, – пойдем выйдем, проверим, кто стал сильнее.
– Я еще с двадцатидвухлетними дядьками не махался! – поднял нос Одди. Все-таки нутро товарища осталось тем же, но от этого никак не было грустно. Ведь Рови – тот, кто ничего не скрывал от мальчика с самого начала, пусть то и было неприязнью.
– Ах ты!.. – Рови присел на койку мальчика, и сменил тему: – Надоели они все тебе. Да?
Одди недоуменно спросил:
– О чем ты?
Рови горько усмехнулся.
– Когда от тебя требуют чего-то, чего не хочется делать, со временем, появляется желание выпрыгнуть в окно и укатиться к демонам подальше. Разве у тебя не также?
– Все мелочь, пока ты жив. Выкарабкаемся, если надо будет. – Одди, сказав это, отплатил Рови за его искреннюю доброжелательность и ободряюще похлопал по плечу.
– Ну ты… даешь – такими фразами кидаться! – восторженно воскликнул старший, и снова принялся ехидничать: – Да будь по-твоему, но проверить наши силы мы должны.
– Без проблем, – ухмыльнулся Одди.
Столовая Корпуса чуть ли не ослепляла сверкающей белизной. На фоне этого белого сияния, красные сидения вызывали у Одди раздражение – уж слишком напыщенно выглядело место для питания. Впрочем, как и все в Корпусе.
Каждый стол был предназначен для пяти человек. Рови с Одди сели вместе и охотно вспоминали былые деньки с хохотом. К ним присоединились еще трое знакомых. Один из них был Кагоном. Вначале Одди обрадовался встрече, но потом все веселье пропало.
«Кагон – сын Колхи. Их глаза один в один похожи. Это – не совпадение. Надо быть осторожным…» – признал для себя Оутэрнум и делал вид, будто ни о чем не догадывался.
После ужина Кагон поменялся местами с незнакомым мальчиком из комнаты, где были Одди и Рови. Остальные предпочли быть на своих прежних местах.
В душевых комнатах, перед сном, во время отбоя, Кагон все болтал, торопясь напомнить каждый день, проведенный вместе в храмах. Он был настолько воодушевлен, что не замечал реакцию других на его неугомонные потоки слов. Даже когда парень, лежащий на койке напротив Одди, шикнул на него, он замолчал… Но лишь на время, и снова набрал обороты рассказов как ни в чем не бывало.
– Кагон, мы тут застряли точно не меньше, чем на год. Спи. Время для разговоров еще будет, – терпеливо произнес Одди так, чтобы он услышал каждое его слово, но не громче.
– Хорошо, – подросток, будто он действительно самый младший, с легкостью повиновался мальчику.
Утром добрая половина кадетов проспала построение. О ведении баллов напомнила миссис Спот, стоявшая в том же отвратительном золотом платье. От провинившихся только и были слышны жалобы в сторону Гармонии, которые по привычке резали слух Одди. Мистер Врадан после переклички ввел кадетов в курс предстоящей деятельности:
– В нашей школе, именно в этом Корпусе, у вас будут следующие дисциплины: физические, ментальные, научные.
– П-ф! То же самое, что в храмах, – поделился Рови почти шепотом с рядом стоящим Одди.
– Рови Аптерикс – минус балл, – без колебаний сказала женщина.
Врадан продолжил:
– Дисциплины разделены и чередуются по дням недели. Воскресенье – экзамен по пройденным материалам. Выходные – один день в месяц и по праздникам.
Одди сделал шаг вперед:
– Но это же плохо для здоровья. Перенапряжение гарантируется сразу.
– Выживает сильнейший. Нашей практике уже восемьдесят лет, – прокомментировал Врадан. – Шаг назад.
Одди вернулся в построение.
«Опять этот срок? Что, блин, конкретно произошло тогда? Восемьдесят лет назад».
Мужчина с каменным выражением лица рассказывал, как именно взрослые собирались «муштровать» детей. Спортивные тренировки будут индивидуальными и общими. Первая нагрузка тренировок рассчитается по весу кадета и каждого будут подтягивать к общим значениям. На общих же будут тренировать всех как одного и проверять разницу в силах. Боевые дисциплины, как и остальные, также разделены по тем же методам.
Первая половина учебного дня торжественно открывалась общими боевыми дисциплинами среди мужского пола, а именно – рукопашными боями. За то, что Рови был очень нетерпеливым и громко просил мистера разрешить сразиться с Одди, ему сняли еще один балл, но дали добро выступить первым.
Когда толпа подростков увидела двенадцатилетнего мальчика и двадцатидвухлетнего парня на матах, то еле справлялась с тем, чтобы подавить смешки. Галдеж среди них не прекращался ввиду того, какой Рови неприятный – вызвал на поединок мальчика не по возрасту и не по равному телосложению.
Дали знак о старте боя и ни смотря на то, что Рови старше и больше, вначале дрался на равных с Одди. Спустя две минуты Оутэрнум положил противника на лопатки. Бой выиграл младший. Многие не ожидали подобного исхода и вместо того, чтобы оценить навыки обоих, стали насмехаться над Рови.
– Опять, – сквозь галдеж, немного с досадой, произнес Рови, – проиграл. А я уж думал…
Одди протянул ему ладонь.
– Дай пять.
– Да подавись! – начал смеяться Рови, хлопнув пятерней по ладони младшего. – Ты молодец, Мелкий. Матч реванш не за горами.
– Благодарю. Твои навыки тоже стали намного лучше.
Рови не услышал похвалы от Одди из-за продолжающегося смеха. Тогда он заорал в сторону расшумевшейся толпы:
– А вы чего ржете?! Если я у него не выиграл, значит никто не выиграет подавно! Он еще удивит вас!
Из массы кадетов вышел парень в два раза шире Рови.
– Да? А ну, со мной тогда сразись, раз считаешь себя сильным!
– Без проблем!
– Рови Аптерикс – минус балл за оскорбление других. Шон Воп – минус балл за ведение на провокацию. Бои и соревнования ведутся для каждого кадета один раз в день. Два раза проводятся только в случае ничьи, – холодно произнесла миссис Спот.
После боев назначили спортивные эстафеты и соревнования. День пролетел очень быстро. Уже с первого дня Одди попал в лидеры по всем показаниям. Рови снова числился втором. На следующий же день старший товарищ Оутэрнума получил наказание и вел учет инвентаря в спортивных залах, которых было в Корпусе аж четыре.
Всю неделю Одди был на первом месте. Экзамены прошли для него не совсем легко, но все-таки успешно. Уже сразу мальчик завел себе врагов и завистников. Они делали ему неприятные подставы: то учебник пропадет, то вещь из комода, то подножку кто-то поставит. И всякий раз, находясь не в комнате, он слышал в свою сторону неприятные до омерзения слова. Рови привычно спрашивал, не нужна ли мальчику помощь, видя реакцию того. Да и совесть с годами у старшего проснулась – теперь он с сожалением понимал, что поведение окружающих, как и его, когда тот был подростком – подлое и неприятное – врагу не пожелаешь. На каждый вопрос Одди отвечал, что не о чем беспокоиться и добавлял:
– Все мелочь, пока жив.
Чужие проказы, как и в храмах, не мешали Оутэрнуму быть на первом месте. В такой ужасной обстановке пролетал месяц, второй. На третий месяц, обычным непримечательным днем, когда принятие душа подходило к концу, один подросток из группы не выдержал своей ненависти к Одди и попытался заранее раздобытым ножом проткнуть мальчику спину. Обидчик даже бровью не повел, когда холодное оружие воткнулось глубоко в плоть цели. Он только победоносно оскалился в улыбке.
Оутэрнум чувствовал сильное жжение в том месте, куда вонзилось стальное лезвие прибора. Не поворачиваясь, он нащупал руку подростка, держащую рукоять. Из-за прикосновения светловолосый парень тут же отпрянул назад. Одди вытащил нож, с бешенством кинув его в сторону. В панике незваный подросток убежал из душевой комнаты поняв, что натворил, и какие последствия могут быть. А Одди, когда увидел на кафеле свою кровь, подошел к зеркалу и принялся разглядывать глубокую рану. Место прокола пришлось в область сердца и именно там еле отсвечивалось розово-красным сиянием.
– Это ж надо было попасть между ребер… – сказал Одди вслух, будто произошло что-то обычное. – Но теперь я знаю истинное предназначение подарка от Баку. Ты спасла мне жизнь. Вопрос: откуда же ты знала, что так произойдет? Или не знала, но просто догадывалась об опасности?
Утром Одди выловил своего обидчика и пригрозил: если еще раз даже задумается о подобном, получит сдачи в трехкратном размере. А пока он будет на побегушках у того. Конечно, Одди сильно его не эксплуатировал ввиду своего воспитания гринами и понимания, насколько это может быть тяжело. Такой благородный поступок можно объяснить: так как вместо того, чтобы проучить парня, чтобы тот осознал, что зря напал, мальчик мог бы случайно вызвать у провинившегося совсем противоположную реакцию. Переступив через свое желание мести, Одди разумно постарался пресечь появление того же желания у обидчика. Но мальчик получил результат сверх всяких ожиданий – со временем блондин прикипел к Одди, слезно просил прощения за содеянное и спрашивал, как он мог бы загладить свою вину. Оутэрнум ответил, что никак такие действия не прощаются и не заглаживаются. Но то, что парень понял свою оплошность, говорило о многом, и мальчик был очень благодарен за ему это. Самый громкий инцидент замят и остался в памяти лишь у них двоих, так и не выйдя за рамки огласки. Но Одди Оутэрнум никогда не забудет его. Никогда.
Остальные месяцы ничем больше не отличались. Больше половины противников Одди надоело издеваться над ним, так как это было просто бесполезно. А меньшинство из них и вовсе признали его успехи и способности. То ли это было затишьем, и оно связано с надвигающимися межсезонными экзаменами?
Во время перехода с весны на лето в Фивии отмечался праздник зрелости, когда тепло придавало многим растениям самую большую силу. По просьбе короля Колхи, в Корпусе были созданы первые каникулы, равные пятнадцати дням. Все дети разъезжались по своим домам.
Когда за Одди и Кагоном приехала одна и та же машина, последний очень удивился.
– Ты едешь со мной?
– Да.
Кагон не задавал больше лишних вопросов. Только в своей манере что-то рассказывал оранжевоглазому. Одди же был на своей волне, вспоминая, как пролетели месяцы жизни в Корпусе.
«Меня снова многие ненавидят за то, что я упорно тружусь. Конечно, да: что-то все-таки во мне есть особенное, раз я выдерживаю множество нападок. Но откуда и как оно взялось? По крайней мере я теперь знаю, что по сравнению с тем, что я испытал за эти полгода, то, что было в храмах – мелкие цветочки. Здесь все намного хуже».
Путь в Фивию был по ощущениям быстрее, чем тогда, когда Одди ехал от нее. Снова высоченные стены страны, затем дворца. Снова это лицо с короткой каштановой бородкой.
По пути внутрь дворца, Кагон стал делиться со своим отцом достижениями Оутэрнума сильнее, чем своими.
Когда нашлось время, чтобы поговорить с Кагоном с глазу на глаз, Одди спросил у него, почему тот так поступил. Зачем было хвалить больше не себя, а его?
Парень объяснил, что просто не хотел титул отца. И надеялся, что Одди подумает над тем, чтобы перенять место Кагона. Оутэрнум знал, что на этом контенте власть передавалась не по наследству, а по мощи и силе властителя. И только в Фивии род Колхи стал передавать власть тем, кто связан семейными узами с правителем. Немного понимая чувства Кагона при его положении, Оутэрнум все-таки спросил:
– Почему ты боишься? Ведь если я стану твоим советником, все будет нормально.
Подросток же сразу признался:
– У меня кишка тонка… Если я соглашусь носить корону, то отец будет требовать от меня ведения тирании. Я этого стараюсь избегать всеми возможными способами. А еще он заставит учиться управлять глумами. Но Одди, они ужасно страшные…
Поняв, что Кагон непривычно серьезен, Одди буркнул:
– Да. Это проблема…
«Уже столько жертв было из-за Колхи, и сколько еще может быть, но Кагон боится только за себя… Его понять можно. Он слишком невинен для отвратительных поступков при власти его отца…» – с грустью закончил про себя Оутэрнум. Заодно отметив, что глумы для Кагона не секрет.
Когда они оба вернулись к уже готовому застолью в честь их приезда, король предложил Одди уже сейчас опробовать место советника. Но мальчик сослался на незрелость и на то, что испытательный срок еще не окончен. Колхи настоял на самой простой задаче так, чтобы тот не смог отказать.
Нужно было решить, как лучше перевезти стадо коров в страну Магеллана самым эффективным путем. И Одди специально ответил неправильно, провалив задание – он предложил отправить их в коробках на колесах. Король же ответил, что это не эффективно. Если правильно заставить коров самих передвигаться к нужному месту, то они и довольны будут, и топливо сбережется. Одди про себя вдоволь посмеялся:
«Конечно! Но кто согласится тебе сдавать правильные ответы? На рожон лезть рано. Нужно его еще подальше отвлечь от себя».
Затем мальчик с полной серьезностью произнес:
– Не знал. Как-никак, а ведь я прожил от человеческого общества вдали. Что такое топливо – не понимаю. Не я же его делал.
– Наверстаешь. Это легко. Я в тебя верю, – довольно сказал Колхи, прежде чем осушить кубок вина.
«Ну-ну», – довольствовался внутри себя Одди.
Небольшая проделка напомнила мальчику былые деньки, когда он частенько хитрил перед взрослыми гринами. Однако перед дамой Вараей и Ратаном такие фокусы редко удавались. Но вряд ли король столь же проницательный.
За день до того, как уехать обратно в Корпус, Одди попросил выделить Колхи время для него. Прогуливаясь по королевскому саду, мальчик начал разговор, намереваясь хитростью выведать у короля ответы на свои вопросы:
– Скажите, по какой причине Вы взяли меня под свое крыло?
– Разве не знаешь? Таково было пророчество.
– От мастера я слышал, что Вы знали моих родителей… Какими они были?
Колхи посмотрел мальчику в глаза, почувствовав что-то неладное. Он не торопился отвечать.
Тогда Одди попытался убедить его в том, что данный вопрос ему был очень интересен просто так.
– Ведь я рос с монахами и толком не знаю, что такое быть с родителями. А Кагон прямо светится от счастья, когда может поделиться чем-то с Вами. Как-никак, вы из ветви одной семьи и рода.
Колхи тут же купился на уловку.
– Да, твои родители были великими. Знаешь, что означает твоя фамилия?
Одди так и знал, что такого старика больше заботила история родословной и заслуги прошлых поколений. Не зря казалось, что он чем-то схож с Ратаном и главой Домну. Только вот, в отличие от хранителя леса и главы, король делал что вздумается, а не то, что диктовала совесть. Тогда Одди вспомнил, как первый раз разозлил грина и постарался сделать то же самое с Колхи, хоть разговор и был изначально немного в другом направлении:
– Не знаю конечно. И не хочу знать. Мне говорили, что мои родители были мелкими сошками, но вели себя, как будто имели власть над всем. Они не давали ни единой душе продыху. Отвратительные люди. А Вы говорите, что они были великими?
– Может, они и умерли как мелкие сошки, но твой род – каждый в нем, и родители в том числе, был непоколебим духом. Всегда справедливый и способный сделать невозможное без помощи божества или кого-либо еще. И ты – прямое доказательство того, что их дух перешел к тебе. Уверен, ты еще более велик, чем все предыдущие Оутэрнумы.
«Вот, сволочь. Он знает о таких благородных понятиях, но сам придерживаться их не желает. Очень странная личность. Как же противно», – подумал Одди, сдерживая проявление оскала.
– Откуда Вы так много знаете о них? – с наигранным интересом спросил мальчик.
– Они были моими советниками. К сожалению, Кара Гармонии пала на них. Было очень жаль.
– Не знал… Гармония такая непостоянная, правда?
– Она справедливая.
«Я его сейчас здесь разорву!» – Одди держал свою маску невинной овечки из последних сил.
– Спасибо за ответы. Теперь я буду спать спокойнее. Мне нужно пойти в спальню – собрать вещи на завтра.
– Конечно, иди.
Этой ночью впервые в жизни мальчику приснился кошмар. Мало того, что он давно не видел непустых снов без темноты, так еще цветные картины леденили душу: пожар в храмах, Гриновом лесу, даже океан горел с Линой и Лораком. После того, как Одди проснулся, он заметил, что стал не только ненавидеть короля, но и бояться. Однажды Колхи уже угрожал ему. Где гарантия, что он не накажет мальчика за то, что тот слегка манипулировал им, если правда всплывет наружу?