Помню, как моё изобретение прошло отбор. Шаг за шагом я добрался до финала. Помню, как волновался, как сомневался. В последнем этапе снова нужно было представить свой проект, выступить с презентацией. Я до сих пор помню текст выступления наизусть, настолько хорошо я его выучил. И вот выступление, потом ожидание решения жюри и…
Там списки на сайте вывешивали. И я не нашёл своего имени. Потом посмотрел ещё раз и снова не нашёл. Меня захлестнуло ощущение обиды. В этот момент в мою комнату заглянул мой старший брат.
– Ну как? – спросил он.
– Нет ничего, – сквозь зубы ответил я.
– Дай я посмотрю.
Он взглянул в монитор, полистал сайт вверх-вниз, усмехнулся и взглянул на меня:
– А ты в курсе какой сейчас год?
– Ну да, 2016.
– А я думал, 2015, раз ты за прошлый год списки смотришь.
Мы вместе нашли правильные списки и там действительно была моя фамилия! Это просто поразительно, я переволновался настолько, что не заметил неверного года. Мой брат потом ещё долго подшучивал надо мной:
– Ты создал такой мощный прибор будущего, что отдачей тебя отбросило в прошлое!
Но и это было не финалом. Моё изобретение по-настоящему заметили. Меня включили в сборную России и отправили на международную выставку в Индонезии.
***
– Тебя…что? – опешила Катя.
– Ну да, – сказал Матвей. – Вы не думайте, что я в академе был из-за двоек. Со здоровьем были определённые проблемы, надо было сначала их решить.
– Так подожди, ты же сейчас… почему мы ничего о тебе такого не знали?
– Ну, во-первых, семестр только начался, я и сам вас не очень хорошо знаю. Да и… я же не должен был с транспарантом ходить?
– Кать, погоди, – сказал Никита. – Матвей, ты лучше про ту международную выставку расскажи.
– Это было очень запоминающееся событие. Я общался со специалистами из других стран, они и сами интересовались моим изобретением. Я, конечно, не стал победителем, но…
– Да одно только участие в таком мероприятии – это потрясающе! – вновь перебила Катя.
– В общем, да, – сказал Матвей.
В аудитории вновь повисла тишина. Каждый хотел задать один и тот же вопрос, но не решался.
– А сейчас? – спросила наконец Настя. – Неужели ты сейчас ни в чём не участвуешь?
– Ну почему же. Я работаю, продолжаю изучать всё это. Был момент, когда я пытался попасть в одну из наших вузовских лабораторий. Точнее, это скорее инженерное объединение, не лаборатория. Ну пробыл я там два месяца, мне не дали никакого задания, и я ушёл. Говорили что-то в духе: «Сиди и наблюдай». Зачем мне впустую время тратить?
– Да ты и в учёбе не блещешь, – сурово заметил староста. – Тройки-то уж точно есть.
– А зачем мне тратить время на заучивание лишнего материала? А всё, что необходимо, я знаю и сдаю с первого раза. Пары не прогуливаю, задания делаю в срок, что ещё надо? А когда перед тобой сидит преподаватель и требует определения буква в букву, или заранее уверен, что ты ничего не знаешь, или вообще не хочет работать, то зачем мне лишний раз напрягаться? У меня-то в жизни всё будет хорошо. Я и диплом за пару месяцев напишу без проблем.
– Выходит, что ты сейчас просто работаешь?
– Нет, я нашёл несколько человек на нашем потоке, мы организовали команду для участия в разных инженерных соревнованиях. И прошу заметить, все знания мы собираем на стороне.
– Вообще-то система высшего образования и подозревает, что тебе дают в руки компас, а идёшь ты уже сам, – ответил Кирилл, поправив очки.
– Что-то, я смотрю, вы в основном в потёмках блуждаете.
– А это оттого, что одного компаса мало, – сказала Катя. – Надо сначала на правильном берегу высадиться. И карту местности соответствующую иметь. А то можно долго искать сокровища древних инков в центре Сибири.
Все затихли. Каждый думал о чём-то своём. Каждый вспоминал свою собственную, уникальную и неповторимую историю. Ведь скучной судьбы не бывает, жизнь каждого человека так удивительна, что про неё можно писать книгу.
– Ну что там, у нас пара сегодня вообще будет? – спросила Катя.
– Препод не отвечает, – сказал Женя. – Фиг знает, что там у него произошло. Так что можно продолжить вечер откровений.
– Может, уже домой пойдём, а? – устало спросил Никита. – Там как-то удобнее спать. Пятнадцать минут вежливости истекли полчаса назад.
Староста задумался.
– Пока он думает, позвольте мне тоже кое-что рассказать, – вдруг заговорила Вика. Она была заслуженной академщицей и редкой гостьей занятий. Весь поток гадал о её возрасте, потому что выглядела она очень и очень неплохо, но количество академов её сдавало с головой.
– Оо, это должно быть интересно, – сказала Катя.
– Интересно. Потому что из всего, что я слышала, я сделала вывод: у вас ещё всё впереди. Вы ещё можете побороться за мечту. А что делать, если мечта уже умерла и никогда не сбудется?
– Вот это депрессивный настрой, – сказала Настя. – Ты уверена, что ничего нельзя сделать?
– Не-а. Совсем нельзя. Впрочем, слушайте.
***
Кто-то из вас мечтал в детстве стать космонавтом? Хотя эта детская мечта уже вышла из моды, она была повальным увлечением в прошлом веке. Сейчас на желание ребёнка стать космонавтом смотрят с умилением и лёгким недоумением. Да и вообще, знаете, детские мечты – штука эфемерная, сегодня ты космонавт, завтра строитель, а послезавтра ветеринар. Но у меня такого не было. Впервые о своём желании я заявила в пять лет, когда известный вопрос мне задали многочисленные родственники на дне рождения. Тогда все мило улыбались.
Прошла пара лет. Вопрос повторился. Ответ тоже.
– Какой ужас! – воскликнула моя бабушка. – Ты же девочка, зачем тебе это?
Впрочем, бабушка всегда отличалась очень чувствительным сердцем. Все остальные продолжали умиляться. Но вот мне уже двенадцать. Вопрос обрёл более конкретную форму: «Какие предметы тебе нравятся? Задумывалась ли ты о будущей профессии?». Ответ тоже обрёл конкретику.
– Меня увлекают технические предметы. Я хочу стать космонавтом. И готова изучать для этого всё, что потребуется.
Двенадцать лет – это уже более солидный возраст.
– Ты же понимаешь, как это сложно? Ты знаешь, сколько всего нужно знать? Ты же в курсе, какая там должна быть физкультурная подготовка? – осторожно допрашивала меня тётя.
Я знала. Я понимала. И тем менее, я хотела. Хотела больше всего на свете. И чем больше мне говорили о трудностях, тем сильнее я хотела. Трудности только разжигали во мне огонёк азарта. Мои родители это знали, как никто другой. Они никогда не отговаривали меня. Они только поддерживали меня. Более того, они сделали из этого мой персональный стимул.
– Не хочешь правильно питаться? Пожалуйста, только заработаешь ожирение, и не возьмут в космонавты.
– Не хочешь делать уроки? Ну ладно, только это физика. Без неё о космонавтике можно забыть.
– Литература – гуманитарный предмет? А память? Ты знаешь, какая у космонавтов память? А вот выучишь стихотворение – станет у тебя память лучше.
И это действовало. Я стала отличницей. Я занималась спортом, преимущественно биатлоном. Даже в соревнованиях каких-то участвовала. Когда пришло время, я получила автомобильные права. Мне этого не слишком хотелось, но я сказала себе, что это будет для меня очень полезно. Ведь если я не смогу управлять автомобилем, то о какой выдержке вообще может идти речь?
И сюда я в общем-то поступала вполне осознанно. Только на другую кафедру. Я шла на направление, связанное с разработкой ракетных двигателей. Не то, чтобы мне это было сильно интересно, но я считала, что такое образование потом повысит мои шансы на попадание в отряд космонавтов.
Но всё изменилось совершенно внезапно. Нет, я не попала под машину, у меня не нашли страшную болезнь. Всё было до ужаса банально.
***
Голос у Вики начал слегка подрагивать. Одногруппники молча сидели и смотрели на неё во все глаза.
***
Я решила проверить своё здоровье. Ну так, по стандартам, которые обычно предъявляются к космонавтам. Родители помогли мне найти платную поликлинику, где это делается, папа даже ходил со мной для поддержки. Я прекрасно знала, что у меня лошадиное здоровье, но хотела убедиться. В крайнем случае, если вдруг что-то найдётся, иметь запас времени, чтобы это что-то вылечить. Но кто же знал, что всё будет так…
В числе прочих исследований была ЭЭГ – электроэнцефалограмма. Когда ещё мозг смотрят. Врачу, немолодой женщине с холодным взглядом, я, кажется, сразу не понравилась. Или я это сейчас придумываю, не знаю. В любом случае, она знала, зачем я пришла.
Я всё это помню, как сейчас. Белые стены и этот аппарат, который мне на голову нацепили. А потом она долго и въедливо смотрела результат. Потом оторвала взгляд и посмотрела на меня.
– У вас эпилепсия, девушка.
Я уж подумала, что ослышалась.