Книга 1. Без названия

Часть 2

Юли

Глава 1

Погода была не из приятных. Сплошная стена ливня держала человека в постоянном напряжении. Включённые щетки помогали плохо. Колдобины на дороге – визитная карточка страны – добавляли экстрима. Грязь летела во все стороны, забрызгивая и обочины, и саму машину. Вдруг прямо перед фарами оказалась движущаяся фигура. Водитель резко затормозил. Ослепленная светом, испуганная, девушка подняла руку, пытаясь защититься от надвигающейся угрозы. Чертыхаясь, водитель остановился, открыл дверцу и сказал:

– Садитесь.

– Нет, спасибо…

– Да садитесь же, я не кусаюсь.

В салон влезла насквозь промокшая и замёрзшая девушка. Вода стекала по волосам, в полусапожках хлюпало.

– Что за невзгода выгнала в такую погоду? – спросил мужчина.

– Была у папы в больнице, опоздала на автобус.

– Ясно.

Когда доехали до центра села, девушка попросила остановить машину, но водитель наотрез отказался.

– Хочешь воспаление лёгких схватить? – и отвёз домой.

– Спасибо вам большое, – сказала попутчица.

– Не за что.

Кто бы мог подумать, что эта, на первый взгляд, ничего не значащая встреча двух людей может перевернуть всю жизнь. Что именно она окажется судьбоносной для многих и многих. Но не будем забегать вперёд. Мы ведь ещё не знаем, что это за двое. Пора с ними познакомиться.

Примерно через неделю после известных событий двое встретились вновь. Правда, на этот раз не было ни дождя, ни хлюпающих полусапожек. Мужчина затормозил, увидев знакомый силуэт.

– Здравствуйте, – девушка улыбнулась и села в машину.

– Вы специально ждали меня? Может, свидание здесь назначили, а я запамятовал? – мужчина, прищурившись, посмотрел на попутчицу.

– Да нет…

– Дайте, угадаю… Вы из больницы, от папы…

– Да, верно.

– Снова опоздали на автобус?

– Нет, рейс отменили.

– А-а…

– Ой, – вскрикнула девушка, потому что машину сильно тряхнуло на ухабе.

– Прошу прощения, – затормозил водитель. – Может, познакомимся, раз уж мы с вами так часто встречаемся. Меня зовут Юлиус.

– Знаю. Вы командующий армии, что строит неподалёку от села полигон.

– Правильно.… А вы?

– А я Даша.

– И?

– Просто Даша. Учусь в одиннадцатом классе.

– Малолетка, значит.

– В каком смысле? – удивилась девушка.

– Да так. Без смысла.…Куда сегодня везти?

– В центре притормозите, – обиделась Даша. – Спасибо, что подвезли. Сколько я вам должна?

– О, сущий пустяк, – усмехнулся военный. – Всего лишь губки.

– Что, простите? – девушка не поняла, о чём речь.

– Ваши губки, мадмуазель, – мужчина посмотрел в глаза девушки и обжёгся.

– Вы всегда так самоуверенны или только с малолетками? – спросила она.

– Обычно меня просят об одолжении, чтобы я взял.

– Я не из их числа, – девушка вылезла из машины и хлопнула дверцей.

– Хм, – военный поехал дальше.

Юлиус Станиславович Бланки, действительно, был командующим пятой армии ЭСВ. Две недели назад несколько подчиняющихся ему частей расположились в местечке Н., чтобы развернуть здесь новый полигон. Стоял сентябрь, и приходилось спешно думать, как разместить живую силу. Юлиус ехал из штаба, где дали добро на то, чтобы частично расположить солдат у местного населения.

Для себя Юлиус решил, что надо понаблюдать за этой странной кошечкой. Возможно, из-за скуки. Ехать на новый объект он не изъявил никакого желания, но приказ есть приказ, и здесь не поспоришь.

Даша удивилась, увидев через два дня у соседнего дома машину командующего. Да он и сам не заставил себя ждать.

– Доброе утро, соседка, – произнёс он с сарказмом.

– Что вы здесь делаете? – с недоумением спросила Даша.

– Снимаю квартиру у бабы Веры. Она одинокая старушка, правда, чересчур словоохотливая.

– А лучше места себе не нашли?

– В апартаментах надо вести себя подобающим образом, на что у меня нет ни охоты, ни времени.… К тому же, здесь неподалёку живёт моя должница. Не забыла, должок за тобой? – Юли помял сигарету в руках и закурил, опираясь на изгородь.

– Во-первых, я не припомню, чтобы мы переходили с вами на «ты»… – начала Даша.

– А ты можешь обращаться ко мне на «вы», – перебил её Юли. – Действительно, между нами всё-таки … большая разница… во всём…

– А во-вторых, я ещё не встречала в жизни более надменного и самовлюблённого мужчину, – вспылила Даша.

– Золотце моё, – тихо обратился Юли к готовой уйти домой девушке, – а ты вообще с мужчинами встречалась?

Даша вспыхнула и, не говоря ни слова, ушла. Юлиус докурил сигарету и пошёл заводить машину. По дороге на стройку он весело насвистывал: будет интересное приключеньице. В том, что оно будет, нет ни малейшего сомнения. У девчонки есть характер и, судя по всему, не из простых. Тем лучше. Надоело одно и то же: набил оскомину, хоть что-то новое.

Однако зря он подумал, что приключение будет лёгким. Девушка по соседству оказалась весьма странной в том смысле, что она никак не реагировала на военных, попросту не замечала их. И это в то время, как в селе и за его пределами (на несколько десятков километров), только и разговоров, что о военных, их количестве, возрастном составе, семейном положении! В то время как все женское население, не исключая и несчастную бабу Фаину (не повезло бедняжке – уже за девяносто) тратило последние сбережения на новую одежду и косметику (Клавдия Адонина решилась-таки вставить передние зубы, да не простые, а золотые, да не два, а все четыре – пусть будет светло от ее улыбки). В то время как мужчины, еще вчера считавшие себя привилегированным населением села (не так уж и много их осталось), начинавшие день, как правило, с выпивки, предоставляя возможность женщинам в полной мере почувствовать себя равноправными членами общества (вся работа – для них!) вдруг в одночасье, словно по команде, протрезвели. В то время как все мальчишки, забыв про мобильники и компьютеры, которых на селе и было-то по пальцам пересчитать, а именно три, страстно воспылали к занятиям спортом (не имея подготовки, трудно убежать от караульных, охраняющих склады с боеприпасами). Одним словом, в то время как жизнь в округе встала на дыбы, какая-то противная, не иначе, как совсем глупая, девчонка, обычная школьница, никак, абсолютно никак не хотела замечать происходящего, впрочем, как и ее родственники (одна баба Таня с ее вечным ворчанием о бесстыдниках и жеребцах чего стоила).

За несколько прошедших недель Юли видел её несколько раз мельком. Он рассчитывал, что заинтересует собой девушку, а вышло наоборот. Даша иногда приходила к бабе Вере, помогала по дому, но всегда уходила до появления командующего.

Тот приезжал вечером, ужинал и сидел допоздна. Хозяйка старалась не беспокоить постояльца. Вязала потихоньку носочки, как она говорила, для унучков (они жили далеко, в Калининграде), ждала весточки от единственной своей кровинушки – доченьки (сын погиб в Афганистане), а теперь у неё появилась ещё одна забота: угодить постояльцу.

Как-то утром в дверь ее дома постучал глава местной администрации Пал Палыч и без обиняков объявил, что у неё будет квартировать командующий армии. Баба Вера забеспокоилась, мол, и условий-то никаких, и стара она за порядком смотреть, и шума-то не любит. Но Пал Палыч оказался настойчивым на этот раз. К тому же, сманил-таки бабку деньгами и пайком, которые будут получать хозяева, в чьих домах расположатся военные. Вечером появился постоялец. Честно говоря, он сразу приглянулся старушке. Может, из-за тоски по сыну, который в неполные девятнадцать ушёл на войну и не вернулся.

Юлиус был высоким, статным мужчиной. Лицо слишком красиво, хотя в мужественности ему не откажешь. Жгучие карие глаза смотрели на собеседника в упор. Во взгляде читалась оценка. Краешки губ чуть подёргивались, готовые в любую минуту произнести какую-нибудь насмешку. Одним словом, внешность циника и человека, знающего цену себе и всем окружающим.

Баба Вера взялась хлопотать, как лучше устроить квартиранта, чем накормить, но Юли прекратил её хлопоты, сославшись на то, что ему нужны тишина и покой, что он весьма непритязателен в быту.

Так они и стали жить. Единственное, что сделала баба Вера, – попросила Дашу, соседку, приходить убираться по дому, дескать, ей-то уже и тяжело, а к нему-то, постояльцу, могут и гости в любой момент нагрянуть, аль начальство, да и у плиты стоять, чай, ноги не слушаются. Даша согласилась. Она и раньше помогала старушке, а братья всегда заготавливали дрова, носили воду.

Шло время, старушке все больше нравился постоялец. Пусть и начальник, а в обращении прост, не воротит носа от холодца или голубечиков, или пирожков домашних. Работает с толком – уйдет в бумаги с головой, все чего-то чертит, считает. Опрятен, сапоги всегда вычищены, даже в грязь, рубашка чистая, сам выбрит. Не треплется попусту – ни о себе, ни о ком – молчок. Старушка несколько раз пыталась выяснить, не женат ли, или, может, зазноба какая есть – лишь посмеялся, но определенного ответа не дал: «И лишу всех деревенских сплетниц возможности придумывать небылицы обо мне?!». Если и выпивал (случалось такое иногда за ужином), то не жадно, больше для души. Одним словом, не то, что нынешние оболтусы в разодранных штанах, которые и пить-то толком не могут, лишь надерутся до одурения, а чтоб сказать что путное или сделать, так и вовсе не дождешься. Старушке даже вздумалось сосватать ему Дашу.

Девочка была ей как родная. Вот только как реализовать задумку, зная Дашкин упёртый характер. Она пыталась оставить Дашеньку на ужин, подгадывая под приезд командующего, но девушка всегда оказывалась занята. Зато Юли был в полном распоряжении старушки. По рассказам хозяйки у него создалось впечатление, что по соседству живёт не просто девушка («красавица», «умница», «работница»), а настоящий ангел, возможно, даже с крыльями, с таким же характером. Юли посмеивался про себя. Если бы Даша могла предположить, какую услугу ей делает соседка, она больше не стала бы помогать, но девушка об этом не догадывалась.

Было за полночь. Юли всё ещё что-то сверял по картам. Он настолько углубился в расчеты, что не сразу расслышал стук в окно.

– Ой, святый Боже, кого это на ночь глядя? – поднялась баба Вера, лежащая на печке.

– Я открою. – Юли встал из-за стола, накинул куртку, вышел в сенцы. Перед ним стояла Даша.

– Отвезите папу в больницу. Только скорее, – с жаром выпалила она.

– Сейчас. – Юли вернулся в дом, оделся, взял ключи и вышел снова. Даша была возле своего крыльца.

– Быстрее можно!

– Можно, – огрызнулся Юли. – Но можно и без истерики. Если нужно – вызову врача сюда. Где ждут вашего отца в два часа ночи?

Юли стоял около машины и ждал Дашиного решения.

– Ну, давайте врача. Только быстро, – она вбежала на крыльцо.

Юли дождался Стива, и они вместе вошли в дом. Все были на ногах. У Дмитрия Николаевича снова приступ. Кровавые салфетки валялись в тазу. Даша с матерью сидели у постели больного, пытаясь облегчить его боль.

– Давно кровь пошла? – спросил Стив, устанавливая чемодан с аппаратурой на стол.

– Около одиннадцати вечера, – прошептала Ирина Владиславовна бескровными губами.

– Постараемся помочь, – Стив закатал рукава, обработал руки спиртом. Взглянув ещё раз на женщину, кивнул Юли. Тот вывел её за дверь.

В зале было тихо. Около бабушки на диване сидели внуки: Мишка с Колькой и маленькая Алёнка, поджавшая под себя ноги, боявшаяся шелохнуться, как будто от этого могла расколоться чья-то жизнь. Баба Вера стояла в дверях и молча крестилась. Юли усадил Ирину на стул, обратился к ребятам:

– Принесите из моей машины фляжку. Увидите, она на сидении. И стакан. Баба Вера, присаживайтесь.

Юли пододвинул стул старушке. Из принесённой фляжки плеснул коньяка в стакан, протянул его Ирине. Та выпила, не поняв содержимое налитого.

– Мам, тёть Вера, – помолчав, окликнула она старух, – вы уведите Алёнку с ребятами. Чего всем-то сидеть.

– Мам, мы тут побудем, – начал Колька.

– Ох, и правда, чё сидеть-то, – спохватилась баба Вера.– Давайте, ребята, одевайтесь да пойдём ко мне. У вас уж и пол застыл, а у меня печка ещё тёплая. Алёнка, детка, пойдём, милая. Пойдём, лапушка, у меня конфетки есть сладкие. Тут сидеть нечего. Чё надо будет – придуть скажуть. Татьян, собирай ребят.

Юли закрыл дверь, вернулся в зал. Ирина Владиславовна беззвучно плакала. Слёзы текли и капали на руки, скрещенные на коленях. Кажется, она не замечала этого. Юли протянул платок. Ирина Владиславовна подняла глаза, не понимая, потом спохватилась:

– Простите… – быстро вытерла слёзы, распрямила плечи. – Мы вас побеспокоили.

– Давайте помолчим, – перебил её Юли.

Он отошёл к окну, отдёрнул занавеску. За окном шёл снег. Тихо-тихо ложился на чёрную землю, будто боясь её потревожить. Снежинки ещё в воздухе слепливались между собой, и поэтому из них получалось покрывало. Оно надёжно прикроет землю, скроет все её недостатки, а когда весной та захочет проснуться от долгой спячки, многие её рубцы разгладятся и исчезнут. Снег не забыл и о деревьях, заборах, колодцах, крышах домов. Он надежно защищал собою все, что было в его силах. Предметы становились округлыми, угловатость, как и недостатки, скрывалась. Очертания менялись, и, казалось, что нет поломанных сучьев у деревьев, лишь рябина зарделась ярким румянцем на белой шали, нет покореженных строений, которые неумелой рукой начертил на земле человек, нет самого хилого и мнящего себя творцом, есть только воздух, земля, небо, которое решило поделиться частью своей белизны.

Прошло время. Вышла Даша.

– Мам, – обратилась она, – врач остановил кровь. Папа уснул.

Ирина Владиславовна закрыла глаза и кивнула головой.

– Я пойду заварю крепкого чая. Потом уберу там.

Юли подошёл к Ирине Владиславовне:

– Вот видите, всё обошлось…

– Да, пока обошлось, – перебил Стив, закрывая за собой дверь в комнату больного, – не мешало бы его в наш госпиталь. Вы не против?

Ирина Владиславовна подавила вздох:

– Я не против, но в больнице плохо помогают. У него это после Чернобыля – он инженер по профессии. Митя был на ликвидации, сразу по приезде заболел. Сначала врачи говорили, что нет ничего страшного, что все пройдет, только вот надо чуть-чуть подлечить…. Чуть-чуть растягивалось на недели, месяцы, годы… Пришлось продать всё, оставить работу. Перебрались в деревню: на молоко и картошку…

– Давайте попробуем. В любом случае, хуже, чем есть, уже не будет.

Стив внимательно посмотрел на Юли: он прав.

– Пусть он поспит, как проснётся, я сделаю ему укол, прокапаем капельницу и можно осторожно отправляться.

– Вертолётом, может, лучше? – спросил Юли.

– Можно и вертолётом, – согласился Стив.

– Спасибо вам, – сказала Ирина Владиславовна.

– Ему есть ради кого жить, – ответил Юли и встретился взглядом с Дашей. Она стояла в дверях с чайником в руках.

– Выпьете чаю? – спросила она, подходя к столу.

– Я лучше коньяку, – ответил Юли. – Стив?

– Чаю.

После этого случая Юли ждал прихода Даши. В том, что она придёт благодарить, он не сомневался ни секунды. Другое дело – когда. С одной стороны, Юли был рад ее приходу: наконец-то что-то может сдвинуться с мёртвой точки; с другой, сомневался. Обстоятельства, толкнувшие их к сближению, были далеко не весёлого характера. Пользоваться положением – не в духе Юли. Однако он ошибся и на этот раз. Даша не пришла его благодарить ни на следующий день, ни через неделю, ни тогда, когда Дмитрий Николаевич выписался из больницы и вернулся домой. Это уже слишком.

Юли решил сам навестить Дмитрия Николаевича под предлогом встречи с больным. Вечером он отправился в гости. Надо сказать, встречей был весьма удивлён. Перед ним не обметали «стульчик золочёный», на который он сел, не благодарили по очереди, перебивая друг друга – то есть не делали ничего того, на что рассчитывал «благодетель». Удивление Юли, правда, скоро прошло, так как завязавшийся разговор с Дмитрием Николаевичем был искренне интересен, и он не пожалел, что познакомился с умным человеком.

Дмитрий Николаевич, несмотря на недомогание, с удовольствием беседовал с новым знакомым. Пожалуй, они поладят, тем более что в последние годы у них с Ириной не было друзей. Прежние как-то вдруг испарились, кто сразу, кто чуть погодя, а заводить новых не захотелось. Так они и жили в глуши, общаясь, в основном, друг с другом. Глаза Дмитрия Николаевича искрились, как когда-то, от умных шуток, иронии к самому себе. Видно, собеседник тоже не против, несмотря на высокое положение, подтрунить над собой.

Дашу Юли увидел лишь мельком – она делала уроки. Её взгляд, брошенный на него, говорил, что она раскусила его ожидания, поэтому и не пришла с благодарственными восклицаниями. Юли был взбешён, но что-либо сделать, увы, оказался не в состоянии.

Юли сидел у Ритуса, брата, в гарнизоне ЭСВ и чертыхался, почем свет стоит.

– Нет, ну ты можешь себе представить… Пигалица, пальцем перешибёшь. А взгляд. На стороне женщин Дьявол, ей богу. Ты представляешь – никакой реакции. Ну, абсолютно. Ритус… ну так не бывает. Слушай, может, она малолетняя мужененавистница? А? Ну, ладно, не реагируешь – дело твоё. Но зачем в меня влезла? Не могу спать – снятся её чёртовы глаза. Это уже слишком. Может, она ведьма? Ты чего смеешься?

– Да я не смеюсь, – Ритус поставил недопитый бокал вина на рояль и подошёл к окну.– Поговори с ней.

– О чём? – Юли залпом выпил стакан коньяка.

– О чём ты обычно разговариваешь с женщинами, – ответил Ритус.

– Так то обычно и с женщинами, имеется в виду нормальными, – перебил его брат, – а тут аномалия.

– Тогда не знаю.

– Ритус. – Юли поставил стакан на столик. – Я хочу на ней жениться.

Ритус внимательно посмотрел на сидевшего:

– А если это роковая женщина?

– Мне уже четвёртый десяток. Пожалуй, эта девочка может мне дать что-то новое, как-то переломить меня.

– Ты хочешь этого?

– Да. Знаешь, – уже тише прошептал Юли, – порой мне кажется, что эта ее странность не случайна, что большую часть жизни я ждал именно эту самую странность… Ты понимаешь, о чём я?

– Да.

– Похоже, я влюбился. Ни как в Крис, как-то иначе, через боль что ли. Я и сам толком ещё не разобрался, но боюсь упустить её.

– А может, наоборот. Не стоит торопиться, – поинтересовался Ритус.

– Чтобы у меня мозги совсем расплавились?

Юли специально приехал к брату. Ритус был на несколько лет моложе, но.… В этом «но» и заключалось главное, что было в ЭСВ, что объединяло, по сути, весь ЭСВ, с чего он начинался.

Ритус Бланки был командующим ЭСВ. Им он стал в четырнадцать лет. Многие не верили в это, но факт остаётся фактом. Когда речь зашла о выборе командующего, выбрали именно его, больного, полуслепого ребёнка, так как он, по выражению одного из друзей, был надёжным, как земля. Почему земля? Да потому что, только стоя на земле, человек чувствует крепкую опору под ногами. Он может строить планы, свершать их, превращая будущее в настоящее. Другими словами, он может всё. И ничего без этой опоры. Ритус был уникальным человеком. Но всему своё время…

Так как Юли не встретил препятствий со стороны брата, он ещё больше уверился в том, что прав в своём решении. Не откладывая дело в долгий ящик, уже на следующее утро он купил кольцо, бутылку вина и букет цветов с намерением вечером отправиться к Даше. Однако решил прихватить и пистолет на случай, если она ему откажет.

Он с трудом соображал в этот день: что происходило, с кем разговаривал, о чём. Очнулся уже на пороге Дашиного дома звонящим в дверь. Открыла Ирина Владиславовна.

– Добрый вечер, – поздоровался Юли.

– Добрый, – ответила Ирина Владиславовна и пригласила войти. – Снимайте пальто, проходите.

– Вот возьмите, пожалуйста, – Юли протянул букет нежно-розовых роз и бутылку вина.

Ирина Владиславовна удивилась, предложила присесть. Вошла в комнату, где дети готовили уроки, положила букет перед Дашей. Дмитрий Николаевич поднял вопрошающие глаза на жену, та только пожала плечами, мол, сама ничего не понимаю.

– Красивые. От кого они? – спросила Даша.

Родители посмотрели на неё, но, ничего не сказав, вышли в комнату, где сидел Юли.

– Здравствуйте, – Дмитрий Николаевич пожал протянутую руку.

– Добрый вечер, – ответил Юли – Я, может быть, не вовремя?

– Да нет, почему же. Мы как раз собирались ужинать. Присоединяйтесь к нам.

Ирина Владиславовна накрыла на стол, позвала всех. Даже переодела блузку, смекнув по внешнему виду Юли, что он пришёл не просто так. Когда все уселись, Дмитрий Николаевич сказал:

– Юлиус Станиславович, разливайте вино.

– Мить, тебе же нельзя, – возмутилась баба Таня.

– Мам, я же не из горла, а от чуть-чуть ничего не станется.

Бабушка, поджав губы, смолчала, неудобно при госте отчитывать.

Юли разлил вино взрослым. Даша налила компота детям, в том числе и себе. За столом воцарилась напряженная тишина.

– Дмитрий Николаевич, Ирина Владиславовна, – обратился к ним Юли.– Я… по делу пришёл. Как бы лучше выразиться?.. Одним словом,.. я прошу руки вашей дочери, – выпалил он.

Затянувшееся молчание нарушила бабушка:

– Мить, чего это он сказал? Какой руки, какой дочери. Ты, милок, либо выпимши.

– Я, бабушка, пока не пил, – тихо, но чётко ответил Юли. – Хочу жениться на Дарье Дмитриевне, то бишь внучке вашей.

Юли повернулся в сторону поражённой бабы Тани. Та не унималась:

– Вот я и говорю – выпимши. Тверёзый-то такое не выдумает. Она, касатка моя, ещё дитятко неразумное, а ты, прости господи (тут бабка истово перекрестилась), жеребец племенной. Что ж, мы растили, холили её, неужто для тебя?

Все заулыбались.

– Мама, – перебил, наконец, её Дмитрий Николаевич и значительно поднял бровь, – давай, ты помолчишь. Честно говоря, – продолжил он, уже обращаясь к командующему, – мы несколько удивлены вашим предложением. По-моему, даже Даша. (Она, действительно, сидела ошарашенная услышанным). Мы признательны за честь, оказанную Даше и не против. – Тут Дмитрий Николаевич опять значительно посмотрел на бабу Таню, намеревавшуюся что-то сказать. – Но последнее слово за ней.

Все посмотрели на Дашу.

– Это что шутка? – спросила она.

– Я не шучу подобными вещами, – ответил Юли.

– Очень интересно, – продолжала свои размышления Даша и даже покраснела от волнения и всеобщего внимания. Она не привыкла быть в центре, а тут все буквально поедали её взглядами и ждали ответа. Самое главное – смотрел Юли и видел, как она краснеет. Сама того не подозревая, в эту минуту она была чертовски хороша, хотя и пыталась изобразить строгую даму. Даша нервно теребила мочку уха (это было её привычкой).

– Абсурд какой-то. Я не знаю. Подумать-то хоть можно? – она встретилась взглядом с Юли.

Послышался звон молний от брошенных клинков.

– Конечно, – Юли отразил натиск.

– Вот и славно, – перебил Дмитрий Николаевич, – давайте выпьем за, я надеюсь, мирное урегулирование данного военного конфликта. Я не ошибаюсь, Дашенька?

Юли улыбнулся: тонко подмечено.

Дальнейшая беседа за столом велась в основном благодаря Дмитрию Николаевичу. Юлиусу приходилось, как в бою, быстро ориентироваться в обстановке, то есть осмысливать заданный вопрос, пытаясь хоть как-то распространить ответ, так как сам был не в состоянии о чем-либо интересоваться. Промучившись подобным образом около часа, все-таки спросил, не злоупотребляет ли временем присутствующих, выразительно посмотрев на Дашу, которая сидела напротив него. Она за время разговора командующего с отцом не один раз, как ей казалось, украдкой посматривала на часы. Даша покраснела, но промолчала. Родители лишь улыбнулись. Когда Юли собрался уходить, обратился к девушке:

– Дарья Дмитриевна, не будете столь любезны проводить меня.

– Не обязательно быть любезной, чтобы проводить гостя до дверей, – ответила Даша, уловив в вопросе скрытый сарказм.

Уже стоя на веранде, Юли поинтересовался:

– И сколько мне ждать ответа, юная леди?

– Не знаю. – Даша почувствовала себя неловко наедине с мужчиной. – Вы не пошутили? Или, может, решили отомстить мне за что-нибудь?

– Нет, Дашенька, я не шучу. Вот. – Юли достал из кармана футляр с колечком. – Сочтёшь нужным – наденешь, нет – вернёшь.

Стояли молча. Слова, которые говорят обычно в таких случаях, казались неуместными, а красивости не хотелось. Вроде взрослый мужик, а поведение как у школяра – злился он на себя. Но что сказать девушке, которая ничего не знает о тебе, не знает твоих мыслей, чувств? Даша поежилась от холода. Юли запахнул пальто на ней, хотел поцеловать – передумал.

– Уже поздно и холодно. Иди спать. Только желательно с ответом не задерживаться, – голос отдавал хрипотцой.

После некоторых раздумий добавил:

– И ещё. Ответа «нет» я не приму.

И быстро вышел из дома. Даша не успела ответить на последнюю реплику.

Когда она вошла в дом, все сидели в таком же положении, что и до её ухода. Похоже, они не собирались вставать из-за стола.

– Ну–с, Дарья Дмитриевна, мы ждём ваших объяснений, – негромко сказал отец.

– Папа, объяснений насчёт чего? – недоумевала дочь.

– Ты и вправду такая дура или прикидываешься? – Дмитрий Николаевич не шутил.

– Деточка, чего этот ирод с тобой сделал? – запричитала баба Таня.

– Стоп. Я ничего не понимаю так же, как и вы. Давайте оставим это. Может, это его шутка, розыгрыш, пари, наконец.

Даша сняла пальто и нащупала в кармане футляр, достала, открыла его, положила кольцо на стол.

– Пари, говоришь? – Дмитрий Николаевич взял кольцо и долго его рассматривал. – Для пари, моя хорошая, бриллианты не дарят.

– Митя, а может, он и правда влюбился с первого взгляда, – перебила Ирина Владиславовна.

– Это когда же он успел, если видит её сегодня в третий раз в жизни?

– А мама говорит – с первого, – хмыкнул кто-то из братьев.

– Я умею считать. А вы брысь отсюда. Алёна, спать! Миша, закрой дверь! Садись, Дарья! А теперь, сударыня, послушайте меня хорошенько. Человек, который несколько минут назад сидел за одним столом с нами, далеко не так прост, как кажется. Кроме всего прочего, у него влиятельные родственники в ЭСВ, если я вообще что-то смыслю в этой маразматической жизни. И шутить с ним не получится. Поэтому я спрашиваю, Дарья, что у тебя с ним за отношения?

– Да никаких отношений у меня с ним нет, – взвилась девушка. – Мы познакомились несколько месяцев назад, когда ты лежал в больнице. В дождь он довёз меня до дома. Потом ещё раз. И всё. Мы ехали в машине вместе минут десять. Немного поговорили. Он ещё обозвал меня малолеткой. Я обиделась. А потом увидела его около бабы Вериного дома. А потом просила отвезти тебя в больницу. Всё. Я с ним и не разговаривала почти.

– Тогда ясно,– заключил Дмитрий Николаевич.

– Что тебе, папа, ясно? – спросила Даша.

– Ну, это так, стариковские рассуждения. Тебе они не интересны. Можешь спокойно идти делать свои уроки.

Прошло несколько дней. Юли они показались вечностью. Даша же не знала, что ей делать. Совсем не думать о нём не получалось, но и думать было страшно. О таких, как он, кино снимают. Представить себя рядом с ним она не могла. Скорее всего, это просто розыгрыш. Да, конечно, только вот…. Если бы не это «только», сбившее Дашу с хорошо нахоженной дорожки, она бы сразу ответила отказом. Папа прав: бриллианты ради пари не дарят. Да и вид у него был серьезен. Почему не поцеловал? Ей так хотелось, даже в животе что-то перевернулось.

Даша никогда не считала себя сентиментальной дурочкой, мечтающей о принце. Она даже книг про любовь не читала, считала их глупостью. Настоящей любви почти не бывает. Она, например, за свою, пусть и не очень продолжительную жизнь, видела ее только между мамой и папой. Так то мама и папа! Другой пример, сколько она не пыталась припомнить, на ум не приходил. Даша ворочалась ночами, сон уходил, испарялся, как только она касалась подушки. Пробовала читать допоздна, раньше это помогало – теперь не срабатывало. Сбой системы, как выражался Дмитрий Николаевич, говоря о своем самочувствии во время кризиса. Ни мама, ни папа, ни бабушка не говорили ни слова – она должна принять решение сама – это ее жизнь. Жизнь, которая кажется иногда такой долгой, жизнь, которая подобна мигу…

– Здравствуйте, – Даша стояла в дверях комнаты, где жил Юли.

– Здравствуй, – ответил он, поднимаясь из-за стола.

Даша медленно, стараясь не оступиться, подошла к столу, также медленно положила на стол коробочку с кольцом.

– Вот, – не совсем уверенно прошептала она.

Юли внимательно следил за её движениями. Когда увидел коробку из-под кольца, захотел придушить девчонку, но сдержался, даже руки в карманы всунул.

– Это твой ответ? – как можно спокойнее спросил он.

– Да. То есть, нет, – запуталась Даша. – Я хотела сказать, чтобы…

Даша открыла футляр, достала оттуда кольцо, протянула его Юли. Он, наконец, понял, чего хотела девушка: чтобы надел кольцо. Оно оказалось впору. Юли обнял невесту, но та как-то сразу замкнулась, опустила голову, напряглась. Книг не любила, в любовь не верила, а позволила втянуть себя в самую что ни наесть тривиальную сцену. Еще добавить пару слезинок, еле слышный, но прочувственный вздох и обморок. Ну, не пошлятина ли?

– И как прикажешь тебя целовать? – Юли смотрел на её голову сверху вниз.

Даша, словно очнувшись, соображала, что делать. Придумала.

– Пожалуйста, – она отстранилась от мужчины, подставляя для поцелуя щёку.

Юли оторопел от такой выходки: издевается или не понимает. Он, прищурившись, посмотрел на девушку, ещё больше отстранил от себя, затем спокойно, даже равнодушно, сказал:

– Нет, спасибо. Можете оставить свою щёку себе.

Даша вспыхнула в негодовании, но промолчала. Юли отошёл от неё, взял сигарету, закурил:

– Можешь идти.

– Что? – пришла Дашина очередь удивляться.

– Кстати, Дарья Дмитриевна, буду весьма признателен, если к лету вы научитесь обходиться без памперсов.

Дура, дурочка, дурища, дурында, как говорит Оля, подруга, а также дурнушка, дурнота, дурной тон, дурь несусветная (это уже из лексикона матери). Что же еще? Дура в квадрате, дура в кубе, просто дура – теорема доказана. Даша придумывала слова, характеризующие ее поведение и состояние в последние несколько дней. Нет, невообразимо… А ее считают самой разумной в семье. Разутый человек, раздетый человек, разумный – из того же ряда, то есть без обуви, без одежды, без ума. Так оно и есть. Ни один человек, находящийся в здравом уме и памяти, не сделал бы того, что сделала она: согласиться на его предложение. И главное – чего она ожидала: что он кинется к ее ногам с пылкими объяснениями в любви, что подхватит на руки и станет кружить в вихре вальса, потеряет дар речи и хлопнется в обморок? Ага, как же, разбежалась… «Можете оставить свою щеку себе» и сигарета в зубах. Так он еще и курит, к тому же. Почему она раньше не обращала на это внимание. Как же после сигарет целоваться? А если ему вздумается в кровати дымить? В фильмах обычно так и происходит. Фу, отвратительно! Она не переносит запах табака.