Коричневая тетрадь

Глава 5. Школа будущих волшебников

Ина смотрела на цветущий сад. Не из окна своей комнатки, а свободно выйдя за ограду служебного дворика. Сидела на скамейке и любовалась медленным падением бело-розовых лепестков. «Словно в Японии, наслаждаюсь сакурой» – грустно улыбнулась она. Веселиться особо было нечему.

Она жила в школе уже третью неделю. В настоящей школе юных волшебников. О каких столько читала в детстве. В закрытой, уникальной волшебной школе. И у неё даже был дар. Или несколько. Но ей не говорили, какие.

Только вот эта школа совсем не походила на те, о каких пишут в книжках и какие показывают в фильмах. Никаких двигающихся лестниц, летающих мётел, таинственных комнат и говорящих портретов. И учителя были вполне обычными. Добрыми, что далеко не всегда случается в земных школах, это да. Но и на Земле школы разные. Одежду носили другую, тоже верно. Но это средневековый мир, тут моды другие. И технологии проще. Не сказочные, а средневековые.

В руководстве школы тоже не было ничего необычного или волшебного. Была управительница – молодая и отвечающая скорее за всякие хозяйственные вопросы. Её голос Ина слышала в первый день. Но управительница так редко появлялась в учебных и жилых помещениях, что Ина до сих пор даже не знала её имени. Были два наставника – Ула у девочек и пожилой мужчина у мальчиков. Были учителя, некоторые из которых жили рядом со спальнями детей, а другие в башенках по сторонам парадного двора.

Детей же тут воспитывалось человек сто пятьдесят, не больше. Ведь это не простой приют. Только их не как в «Гарри Поттере» отбирали и не распределяли по факультетам с помощью волшебства. Ина пока не видела здесь ни одного волшебного предмета. Не было здесь никаких заклинаний, волшебных палочек и магических снадобий. Не потому что ученики слишком малы. Просто не было.

Их учили самым обычным вещам. Например, арифметике. Которую теперь преподавала Ина. И физкультуру. С правописанием не получилось. Грамматика заметно отличалась. Часто требовалось писать «С» вместо «З», «Р» вместо «Л», «И» вместо «Е». Если в слове подряд шли две согласные, то между ними обычно ставили гласную, а вот в конце слов гласные иногда исчезали. И получался какой-нибудь «ворек» вместо «волка», хотя произносилось правильно. Встречались совершенно незнакомые слова. И со знаками препинания было не совсем понятно.

Ина встряхнула головой, скинула поднадоевшую жёлтую косынку. Причём тут правописание, если это волшебная школа? Два раза за всё время были уроки дара. На которых она оказывалась настолько мало знающей, что над ней шестилетние детишки смеялись. Которые тоже пока не знали своего дара. Но могли рассказать, какие вообще бывают дары. Дар лекаря, садовода, животновода, корабела. Не умение, не обычное мастерство, а дар. Или дар предсказывать погоду. Круче метеоролога. Ина видела. Один мальчик это умел. С точностью до пятнадцати минут и десяти метров говорил, где и когда пройдёт дождь. Тогда половина сада промокла под ливнем, а половина осталась сухой, как он и говорил.

Были и другие дары. Которые не требовали заклинаний и всяких красивостей, какие показывают в фильмах. Дети знали, что эти дары у них точно есть. А Ина вот не знала. Не верила. Какой может у неё быть дар?

Ладно дар! Вот как отсюда сбежать? И как вернуться домой? Родители там в ужасе, бабушка… Ей уже девяносто пять. У неё сердце может не выдержать. А если она знает? Если это вызов гвера? Бабушка ведь её предупреждала, что что-то может случиться. Но всё равно. Никос с Доном вернулись из санатория… И увидели пустую парту. Вот Ирка с Катей рады, наверное. Кирилл голову Радику оторвал, а Радик понятия не имеет, что произошло. Ине его даже немного жалко.

Ина снова и снова обдумывала то, что удалось узнать за эти три недели.

Это было Девятимирье. И даже тот самый мир. Потому что на коротеньких уроках географии упоминали об островах Эло́нг и Мера́н. И показывали их на карте. Очень странной карте, состоящей из трёх трапеций и двух треугольников – большого и поменьше. Ина пыталась понять, как совместить кусочки карты, и они складывались в треугольную пирамиду со срезанной верхушкой. А Материк, на котором она оказалась – всего один и, кажется, совсем маленький, – находился у верхнего угла маленького треугольника. Материк этот назывался Семи́р или Сими́р – как кому удобно говорить. И мир назывался Семир.

Это был тот самый мир. Тот, о котором писала Риана. И совсем другой. Не восточная яркая сказка, а похожий по климату на Европу. С яблоневыми садами, прохладой майских ночей, равнинными реками и обычными дубами, берёзами и клёнами. Может, Ина просто придумала тогда, что это Восток? Риана ведь об этом не писала.

Мир тот и не тот. Наверное, это другое время, другая эпоха. Ну или даже много времени прошло. Ведь во время Рианы тут войн не было около полувека, а теперь говорят, что почти двести лет.

Не писала Риана и об ак-виранах. Ни слова. Потому что тогда был виран, законный наследный правитель. А теперь два регента при маленьком виране. Сироте. Его хотят учить или здесь, или в другой школе, которую курирует ак-виран. Вирану сейчас лет десять. И он слабенький. Ак-вираны, супруги Каррин, заботятся о нём и хотят вырастить здорового и мудрого вирана. Так говорят все. И искренне верят в это. А Ина слышит, что это ложь. В которую верят, потому что их зачаровали. Только вот как?

Мысли Ины снова вернулись к дару. Может, это умение слышать ложь, которую даже сами люди считают правдой, и есть её дар? Но как он может помочь? И ведь не всегда она эту ложь слышит. Когда вчера мальчишки, поблёскивая честными чёрными глазами, говорили ей, что все задачки решали сами, она отлично знала, что врут. Но не слышала. А когда Ула говорит, что ак-вирана волнуется об Ине, то это правда, иначе бы Ину здесь не держали. И всё равно иголочки колются. Если это и дар, то очень странный.

Как же отсюда сбежать? Ина мысленно представила план поместья.

Основной дом стоит на небольшом пригорке, под которым течёт узенькая речка, огибающая поместье справа, вдоль хозяйственного двора, и с задней стороны, за садом.

Вот дорога. Она идёт только до школы. Пересекает большую пустошь, такую, что леса на той стороне почти не видно. А он там есть, все ей об этом лесе говорили. Что он очень большой, через него нужно целый день ехать до ближайшего села.

Значит, дикий лес, потом пустошь, на которой ни одного деревца. Речка с каменным мостиком. Потом парадный двор школы. С высокой стеной, через которую не перелезть – свалишься. Стена эта не из дикого камня, а из тёсаного, пригнанного так, что нож не просунуть, и на хорошей извести сложена. Сверху верёвку не прикрепить, некуда. Да и увидят, потому что по углам здания выступают полукруглые башенки. Здесь давно нет войн. Крепости не нужны, окна в башенках растесали и сделали нормальными, а не бойницами. Из них отлично видно всё, что делается на стене. Под стеной высохший ров, который раньше был заполнен водой из речки.

Потом идёт обычная ограда, которая окружает сад и огород. Вот она зачарована. Чтобы мальчишки яблоки не таскали и по грядкам лишний раз не бегали. Ничего плохого в таких чарах нет. Обычная защита богатого поместья. Ина уже узнала. И от диких зверей, чтобы потравы огороду не было. Даже зайцы по зиме её обходят. Яблони поэтому целые, никто им кору не грызёт. Но Ине через эту ограду тоже не перелезть. Стоит дотронуться – орёт как автомобильная сирена, а руку не уберёшь – ещё и стукнет чем-то вроде тока. Не больно, но парализует, пока воспитатели не подойдут. Это Ине мальчишки рассказали. Которые пытались в том году яблок нарвать.

Получается, и через эту ограду никак. И никаких подземных речек, только обычная, за оградой. В эту речку, узкую и неглубокую, текут мелкие, по колено, ручьи из прудов.

А если бы была подземная? Ина вообще сомневалась, смогла бы проплыть в подземной речке больше полуминуты. Да, одно время пробовала так сдерживать дыхание, но у неё это плохо получается. А если плыть долго? Скорее утопнешь, чем выберешься на волю.

Подземных ходов тоже нет. Зачем они тут? Это в рыцарских романах такие ходы повсюду, а в реальности попробуй его выкопай! А потом поддерживай сотни лет в хорошем состоянии, чтобы поверху земля не просела. Да и куда бы он тут вёл? Если поместье посреди ровной пустоши. Говорят, был один, к речке. Но обвалился ещё до того, как открыли школу. Подвалы же, на самом деле очень большие, никуда не ведут.

Через скотный двор, конюшни, поле для верховой езды тоже не выбраться. Та же ограда, чтобы кто скот или коней не поворовал. Войн нет, но воры-то всюду есть.

В общем, самой из поместья не выбраться. И не спрятаться в телеге с грузом. Потому что всё необходимое в школе есть. Феодальное общество, о котором она целых три доклада сделала. Каждый сам себя всем обеспечивает. Даже тканями. В школе, правда, пока ткацкие станки мало используют, потому что ученики – дети ещё, им пока простые дерюжки научиться ткать надо. Поэтому ткани привозят. Когда приезжает ак-вирана. А с ней Ина встречаться не собирается. Совсем даже не собирается!

Предположим, она удерёт. Что дальше? Через пустошь заячьим скоком? И сколько бежать? А за ней на лошадях. Потом лес. В котором Ина ни разу не была. И в котором не только зайцы с лисами. Есть в этом лесу животные посерьёзнее. Такие, каких на Земле никогда не видели. Ка́ги. Что-то вроде динозавров. Злинношеие, как страусы. На двух ногах, все в перьях, башка с острым, словно ножницы, клювом и чем-то вроде клыков. Больших клыков. Передних лап почти и нет, потому что задних хватает. И довольно длинный хвост, тоже в перьях. Словно скрестили ящерицу с бурой курицей. Вообще-то говорят, что каги не хищные, питаются листьями с кустов, плодами всякими, шишки любят. Но вполне могут и мясом закусить. Всеядные потому что. Это на скотном дворе их зерном, репой и фаршем кормят. А в лесу они дикие. Курочки местные. Куры ведь тоже мясо любят – червяки-то тоже мясо, причём без костей. А эти курочки ростом с человека. Правда, у них мясо вкусное, почему их и в хозяйстве держат. Стадами. Которые сейчас в загонах. Говорят, потом на пустошь выпустят, как на пастбище. Наверное, их следы тогда и видела Риана, о них ведь в тетради есть.

Ладно, надо вернуться к побегу. Что для него вообще нужно? Другая одежда. В этой сразу заметят. Ина сначала удивлялась, зачем отделку и фартуки с косынками из жёлтой материи делают. Потом поняла. Так любого ученика издали видно. Раньше тоже воспитанников приютов одевали в пёстрое, чтобы все их сразу отличали.

Одежда. Что ещё? Нож! Без него никак. Кремень и кресало. Котелок. Без горячей еды долго не протянуть, хотя бы без кипятка.

Ина вздохнула. Всё это мечты. Потому что даже через ограду не перебраться. Нож, котелок, пружинная зажигалка – в поместье ими пользоваться можно свободно. Но все они по счёту, ничего не украсть.

– Ина, ты здесь? – послышался звонкий голосок Ари. Она выбрала Ину своей старшей сестрой. Хорошая девочка. И, как все здесь, сирота. Не из крестьян. Родители были учёными. Пропали в какой-то поездке. Девочку взяла под покровительство ак-вирана. Ари её любит. А Ина каждый раз прикусывает губу, потому что иглы колются очень сильно. Ложь, всё ложь! И очень жаль Ари, которая верит той, кто, наверное, и убила её родителей. Ак-вирана. Регент при малолетнем виране.

***

Подошёл июнь с его летней жарой. Все давно носили не шерстяную, а льняную одежду, но того же зелёного и жёлтого цвета. На зелёном не заметен сок растений, поэтому дети могут свободно валяться на траве. А жёлтые оторочки и косынки всегда выдадут, кто куда идёт.

Ина присматривала за детьми. Девочки водили хоровод и напевали песенку:

Матушка Семи́ра

По полям ходила,

Травы собирала,

Деток наряжала.

В конце каждого куплета Ина, выбранная Семирой, дарила остановившейся к ней лицом девочке – весне, лету, осени или зиме – цветок, целая горка которых лежала рядом с ней. Девочки славили подружку и выводили её из хоровода. Потом выбирали день и ночь, утреннюю и вечернюю зорьку, и тоже дарили цветок. Игра эта девочкам не надоедала.

Мальчики в хороводе никогда не участвовали. Они боролись на траве или бились на деревянных мечах. Фехтованию их не учили. Учёным и волшебникам это ни к чему. Просто детская забава.

Ина посмотрела, как бестолково они машут деревяшками, дождалась, когда закончится начатый девочками хоровод, и не выдержала.

– дай, пожалуйста, – попросила она одного из мальчишек. Тот недоверчиво – а вдруг отберёт? – протянул ей меч. Ина взяла его, крутанула в руке, примериваясь, и с улыбкой посмотрела на удивлённо-восторженные лица мальчишек.

– Ты воин? – осмелился спросить кто-то из малышей.

– Нет. Просто занималась иногда. С братом. Он учил. И дедушка. Знаете, какое первое оружие воина?

– Меч, – откликнулись несколько звонких голосов.

– Не-а. Попробуйте ещё.

– Копьё… Топор… Лук… – посыпалось со всех сторон.

– Не-а. Последняя попытка. – Ина лукаво улыбнулась. – Это оружие всегда при нём.

– Нож… – выкрикнул кто-то. Остальные молчали, пытаясь разрешить загадку.

Ина присела на лежащие у стены брёвна и положила ладони на рукоять упёртого в землю меча.

– Нет. Что всегда при человеке? Чего у него не отнять?

– Душа, – осторожно предположила Ари.

– Почти угадала. Но тоже нет. Ну так кто ответит?

Во дворе повисло молчание.

– Ум и выдержка. Потому что они и без оружия спасут. Если ума нет, то ни сила, ни дар не помогут. А ещё какое правило фехтования? Очень важное. Кто скажет?

Все молчали. Высокая девочка со странными голубыми глазами была чужой и почти учительницей. И вдруг оказалось, что она не только задачки про яблоки задавать может и в названиях островов путается. Она ещё и мечом умеет фехтовать. И задаёт загадки посложнее, чем наставница Ула

– Первое правило тренировок: безопасность. А вы так и норовите друг другу глаза выбить. Хороши будут волшебники одноглазые.

– А как надо? – вскинул подбородок хозяин меча.

– Ну-ка, давай, покажу. – Ина поднялась и выдернула из дёрна деревянный клинок.

Ула смотрела из окна своей спаленки на то, как девочка с непонятной, сказочной Земли учит детишек фехтовать. И улыбалась неизвестно чему. Ак-вирана говорила, что у девочки дар. Большой дар. Как у самой ак-вираны. И это правда. Но дар совсем другой. Дар дружбы. Умение отдавать. И умение получать, отдавая. Другие дары – они откроются позже. Ине не нужно сейчас знать о них. Это повредит ей. Так говорит ак-вирана, и Ула верит ей. Ведь это ак-вирана Каррин.

***

Ина шла по коридору, проверяя, все ли девочки в спальнях. В отличие от неё, младшие дети жили в комнатах на шестерых человек. Три двухэтажные кровати, длинный рабочий стол, два комода и шесть стульев. И тусклый огонёк светильника. Не свечки, а масляного светильника, вроде тех, какие делали в античные времена. Глиняный, похожий на плоский заварочный чайничек с коротким и широким носиком. Вместо снимающейся крышки глухая поверхность. Заправляется такой светильничек через носик, маслом. Потом в носик вставляется фитилёк и поджигается. И ручка есть, почти как у заварочника. Носить удобно. Бывают и с несколькими носиками, тогда горят несколько фитильков, это ярче. Но такие светильники ставят на стол или подвешивают на цепочке, а не носят с собой. Вот и в спальнях такие, чтобы дети глаза не портили. А у Ины переносной, с одним фитильком.

Когда-то Ине было интересно, как освещают комнаты в этом мире. Ей представлялись всякие волшебные светильники, разноцветные кристаллы. Но для них нужны хорошие волшебники. А их мало. Пока ещё дети вырастут и освоят свои дары. Пока же можно и масляными светильничками пользоваться.

Ина заглянула в одну спальню, в другую. Всё было тихо. Девочки наверняка ещё не спали и только притворялись. Едва она отойдёт подальше, будут болтать и рассказывать страшилки. Сама так делала в лагере. Или говорить о пропавших родных. Ине уже приходилось раза два успокаивать плачущих малышей. Тогда наваливалось чувство беспомощной ненависти. Потому что истории почти всех здесь были похожи на историю Ари. Они все оказались сиротами по необъяснимым причинам.

В одной из комнат шла весёлая беседа. Такая, при которой о воспитателях забываешь. Ина осторожно подошла, прислушалась.

– Гонишь! Она не кретинка какая, нормальная девчонка. А ты такие варики болтаешь. Предъяви пруфы!

Ина прикусила кулак, чтобы не рассмеяться. Ничего себе! Эти словечки они могли услышать только от неё, больше ни от кого. Но ведь она ими не пользуется… Или просто не замечает? Малышне хватит одного-двух раз, чтобы запомнить и правильно употребить сленговое словечко из прошлой школьной жизни Ины.

Она намеренно резко открыла дверь, та громко заскрипела, девчонки ойкнули и замолкли.

– так, малышня. Чтобы из этого района ни одного чирикания до утра. Поняли? А то мне пруфы не нужны, я к Уле не пойду, сама отшлёпаю. Брысь спать, мелкие!

Девчонки прыснули, поняв, что Ина шутит, но и что на самом деле проследит, чтобы улеглись, и быстро забрались под одеяла. Так-то лучше.

***

Июнь был в самом разгаре. Сады давно отцвели, на яблонях появились пока что мелкие и твёрдые яблочки. Зрела малина, на грядках краснела крупная и душистая земляника. Не садовая клубника, а земляника, более ароматная и лечебная. Её собирали вместе с веточками и, связав в маленькие пучки, подвешивали на специальных сушилах в продуваемом сквозняками сарае. Там же сушили лечебные и ароматные травы. И никаких волшебных цветов папоротника или ключ-травы, тем более мандрагоры. Мандрагора вообще не волшебная и даже не лечебная. Обычный корешок. Только на человечка похож, почему его раньше и считали волшебным.

Дети работали на грядках с овощами. Не надрывались, чтобы прокормить себя, но и не жили на всём готовом. Им было интересно, они спорили, кто лучше ухаживает за растениями и у кого меньше сорняков. Учителя поддерживали такие соревнования, не допуская ссор или мелких пакостей. Следили, чтобы всё было честно.

А ещё была работа с животными. С курами и перепёлками, которых дети очень любили. И восторженно возились с маленькими пушистыми птенцами. У каждого ученика были свои личные питомцы. Ребята постарше заботились и о кроликах.

Ина работала вместе со всеми. И училась, иногда отставая даже от шестилеток. Выросшая в Москве, она раньше кроликов видела только издали, в живом уголке соседней школы, куда их однажды водили на экскурсию. Когда они переехали к бабушке, Ина познакомилась с живностью немного ближе. У соседей были куры, а бабушка и дедушка Кирилла летом выкармливали шумливых и нахальных уток. Но всё это Ина видела со стороны. А дети знали всё с раннего детства. И не считали чем-то необычным.

К большим животным никого пока не подпускали. Даже к вроде бы спокойным овцам. Тем более детям не разрешали заходить к коровам, свиньям и кагам. Будущие волшебники должны уметь работать руками, но они никогда не станут крестьянами. Если у кого-то и есть дар работы с живностью, то его начнут развивать позже, когда дети подрастут и окрепнут.

Ина этому радовалась. Потому что и её к крупным животным не пускали. Она их побаивалась. Не боялась до ужаса, как некоторые городские дети, но опасалась. Кто знает, что взбредёт в голову той же овце или тем более корове? Они же большие, могут и ногу отдавить, и ушибить так, что мало не покажется. Возможно, Ина боялась не их, а своего неумения и неловкости, непонимания, как общаться с животными.

Каг она боялась по-настоящему. Они были совсем незнакомые, страшные и шумные. Орали своё «ка-га» так, что уши закладывало. Большие каги были племенными и жили в особом загоне. Они дважды за лето несли крупные, похожие на страусиные, яйца, из которых выводились пушистые… Ина не знала, как их назвать – птенцами или детёнышами. В общем, кагята. Их сразу отселяли от взрослых и кормили сырым фаршем и распаренным зерном. У кагят ещё не было клыков, и эти детёныши очень напоминали крупных длинноногих кур. Кагята казались милыми и не орали, а пищали. Но так жадно кидались на сырой фарш, что Ине становилось страшно.

Взрослые каги вообще ни на что не походили. Мощные чешуйчатые ноги (ребята рассказывали, что к зиме ноги обрастают короткими, похожими на шерсть перьями), крупное туловище с крохотными, покрытыми пёрышками двупалыми лапами. Длинный и кажущийся из-за перьев плоским хвост. Толстая шея и большая голова с таким острым клювом, что он казался двумя треугольными ножами. И с длинными клыками, похожими на зубья грабель. А ещё у взрослых каг были длинные бороды, словно красные жирные черви-переростки, и гребни, из которых получался самый наваристый бульон.

Ина обходила каг по большой дуге, стараясь лишний раз не заглядывать в тот угол поместья. Потому что ребята говорили ещё, что каги могут и человека съесть. С таких животин станется.

Иногда Ина задумывалась: зачем детей учат земледелию и животноводству? Да и обычным ремёслам – столярному или ткацкому. И приходила к выводу, что это обычное воспитание трудом. Очень полезное, потому что если сам табуретку сбил, то будешь ценить то, что делают другие. А если гордо поставил на стол в столовой огромную миску с самолично выращенной земляникой – то можешь утонуть в заслуженных похвалах и уважении остальных ребят. Дар- даром, но эти ребята не пропадут и без него. А с ним будут лучше знать, что нужно тем, кто приходит к ним за помощью.

Школа будущих волшебников воспитывала умелых и весёлых ребят. Если бы ещё они не были сиротами…