Карнавал. Исторический роман

– Что Вы заметили, когда готовили маску? – спросила она мастера.

– Ничего особенного! Вот только мне пришлось покрыть бархат специальной краской, поскольку ткань начала портиться, и в некоторых местах бархат высыпался. Но это совсем не портит маску, поверьте! Она даже лучше выглядит, более роскошно! – словно оправдывался мастер.

– Я не против Ваших доработок! Вы же мастер! Но других недочетов или особенностей Вы не заметили?

– Нет! Ничего особенного! Камни держатся хорошо, я закрепил их дополнительно, перья скроют волосы, а вуаль – шею, до плеч! – виновато улыбаясь, говорил Федерико.

– Хорошо! За работу получите, вот это! – протягивая мешочек с монетами, сказала Мари и встала, чтобы выйти из каминной комнаты.

– Спасибо, госпожа! – с поклоном вымолвил мастер и принял мешочек.

– Если понадобится, я Вас вызову! – ответила Мари и быстро покинула комнату.

Войдя в свою спальню, она попросила слуг оставить ее и присела на кровать, разворачивая ткань. Ее взору открылось настоящее произведение искусства. Маска блестела и переливалась бликами, которые отражали камни, придавая им разные оттенки, от зеленого, до светло-розового. Мягкая бархатная ткань придавала маске загадочность и нежность, перья, выкрашенные в золотой цвет, создавали образ королевской тиары, а драгоценные камни, выложенные затейливыми узорами, украшали всю маску. Мари замерла от восторга, охватившего ее от созерцания этого роскошного произведения искусства. Работа мастера была действительно великолепна, заслуживала очень высокой оценки и Мари даже пожалела, что слишком мало ему заплатила. Но подумав немного, решила, что сможет еще многое сделать для применения его мастерства. Она оттягивала момент примерки, боялась чего-то. Ведь поверив первой встречной старушке, она могла навлечь на себя немалые неприятности, но и использовать маску другому человеку, нельзя было позволить. Неизвестно, какой силой она в действительности обладает. Посидев у камина еще какое-то время, она встала и подошла к зеркалу. Медленно поднимая маску к лицу, она очень сильно волновалась, но вспомнив своего возлюбленного, надела ее, осторожно натягивая на лицо. В прорези для глаз она посмотрела в зеркало, но увидела полностью все свое отражение и необыкновенно красивую маску, которая стала еще больше «играть» красками в свете мерцающих свечей. Она была похожа на сказочную принцессу, словно нарисованную талантливым художником для рождественской сказки.

– Что это такое? Ведь маска должна иметь какую-то силу, но какую? Я никаких перемен не вижу? – удивлялась Мари, однако маску снимать никак не хотела, слишком великолепной она была.

В какой-то момент ей захотелось просто танцевать перед Андре, чтобы он любовался ею, не видел в ней знатную особу, а просто красивую участницу карнавала. Налюбовавшись своим отражением, Мари сняла маску и положила ее на кровать, чтобы еще какое-то время радоваться, любуясь игрой цвета на ее «лице». Раздеться она решила сама, без помощи слуг, чтобы никто не увидел ее сокровище. Пока она снимала платье, мысли о свидании с Андре никак не покидали ее сознание. Она ловила себя на том, что все это становится для нее навязчивой идеей. Надо было как-то контролировать свои эмоции, ведь ее положение не давало возможности жить по своим законам. Были только законы страны и общества, которое восхищалось ею, и лишить их идеала она не имела никакого права. Она не имела права стать обыкновенной женщиной такой, как многие другие. Она должна быть особенной, непогрешимой, идеальной во всем, особенно в вопросах морали, ибо являясь особой исключительной важности, должна быть примером для общества. Поэтому допустить крушения идеала в глазах своего народа она не желала. Возлагая большие надежды на ту легенду, что поведала ей старуха, она хотела как-то защититься от окружающего мира, стать недосягаемой для посторонних глаз и молвы, но ничего подобного не произошло, она все еще была уязвима.

Мари прилегла рядом с маской, решив дать себе немного отдыха перед свиданием, и стала размышлять о том, чем может обернуться для нее внезапная страсть к красавцу-французу. Было страшно броситься в этот омут, но желание любви преобладало над здравым смыслом. Оторвавшись от своих мыслей, Мари снова посмотрела на маску и вскочила с кровати, от изумления. Маска стала серого цвета, и ни один камень не был на ней заметен. Она растерялась, не понимала, что происходит и что надо делать. Машинально она накрыла маску покрывалом и отошла в сторону от кровати. Через секунду, дверь в ее комнату открылась, и вошел Дож.

– Милая! Ты уже готова? У нас прием начинается через полчаса! Я пришел за тобой! Мне сказали, что у тебя гость! Кто он? – говорил с ней Дож, направляясь к большому креслу в углу. Он хорошо ориентировался в ее покоях и мог без труда передвигаться внутри помещения.

– Я буду готова к началу приема! – дрожащим голосом ответила Мари, находясь в полу – шоковом состоянии от всего происходящего, – Но почему ты решил, что у меня в спальне может кто-то находиться? Я никогда никого не приглашаю в свою комнату?

– Мне всегда доносят информацию обо всех твоих передвижениях и гостях! – спокойно отвечал Дож, не видя реакции Мари, которую никак нельзя было назвать спокойной.

– Я готовлюсь к карнавалу, и заказала карнавальную маску, с этой целью вызывала мастера во дворец! Я ведь не могу покинуть гостей и тебя в столь важный момент!? Только этот человек и приходил ко мне в приемную комнату! – заметно волнуясь, говорила Мари, искоса поглядывая на кровать, где под покрывалом лежала маска.

Мари не могла знать, что произойдет, если дож прикоснется к ней, ведь до конца еще не ясно, какими свойствами она обладает. Именно поэтому, она боялась открывать ее и со страхом ждала решения Дожа по этому поводу. Он же напротив, менее всего интересовался этой маской, а лишь возможностью проникновения кого-то в свой дворец с целью заговора, о чем и дал понять Мари, подходя к окну. Она знала, что показывать маску нет смысла, он все равно не сможет оценить ее красоты, но он мог просто удостовериться в ее наличии, чем вызвать совершенно непредсказуемые последствия. Трепет ее постепенно стал угасать, и она подошла к мужу, чтобы как-то увести его от этого опасного разговора.

– Я обещаю Вам, что никогда не пойду против интересов республики и Ваших интересов! Никогда не поставлю Вас в затруднительное положение перед Советом и Вашими подданными, не позволю, кому бы то ни было полоскать мое имя в сплетнях и доносах! Я сохраню Вашу честь незапятнанной! – выговаривая каждое слово, произнесла Мари и взяла Дожа за руку.

Он не стал сопротивляться ее порыву и слегка привлек к себе, опуская голову к ее уху. Прошептав ей несколько слов, он поцеловал украшенную дорогими кольцами руку и вышел из спальни. Мари стояла, не шелохнувшись, еще какое-то время, словно обдумывая сказанное Дожем и, спохватившись, кинулась к кровати, чтобы посмотреть состояние маски. Отдернув покрывало, она увидела маску в ее первоначальном облике и замерла в искушении потрогать ее. Медленно потянувшись к ней, как бы ощупывая, она касалась лишь кончиками пальцев камней, перьев, ткани. Ничего настораживающего не было. Мари взяла маску в руки и надела ее на свое лицо. Яркий сноп разноцветных искр осветил всю спальню, заиграл по стенам и окнам, и неожиданно все исчезло. Все, и Мари в том числе. Она стояла перед зеркалом и не видела в нем никого отражения, ни малейшего цветового пятнышка, ни пылинки, ни даже тени, которая могла свидетельствовать о присутствии в комнате кого-то.

– О Боже! – только и смогла прошептать Мари.

Стоя перед зеркалом, она никак не могла поверить в то, что происходит и попыталась пошевелиться. Ничего. Она покрутилась, повертела головой, подняла руки, но ничего не изменилось. В комнате, по-прежнему, было пусто.

– Дева Мария! – сказала она уже вслух.

Предсказание старушки сбылось. Мари получила маску, которая могла скрыть ее полностью, в любое время и в любом месте. Это чудесное свойство, безусловно, могло быть очень полезным в любом деле, не только в тайном свидании. Главное, не поддаться соблазну совершить в ней что-нибудь плохое, противозаконное. Эту заповедь она хорошо усвоила. Но никакого умысла у нее и не было, она лишь хотела выполнить данное мужу обещание – не позволить никому потешаться над Дожем. Разумеется, все понимали, что их брак простая фикция и она, молодая, красивая женщина, не должна была угасать во дворце рядом с мужем – стариком, к тому же почти слепым. О ее красоте он знал лишь по рассказам придворных слуг и Членов Правительства. Наверняка, он и сам понимал, что она достойна быть счастливой, но ничего не мог ей предложить, даже не смотря на то, что венецианское общество отнюдь не отличалось высокой моралью и правилами приличия. Для многих не было секретом, что жены членов Совета вовсю развлекались с молодыми офицерами, в то время, как их мужья вершили судьбу Республики и искали в бесконечных собраниях и беседах выходы из очередного кризиса или неадекватного положения, в которое Венецию ставил Ватикан. Все эти беды с завидным постоянством обрушивались на голову многострадальной республики, но никак не влияли на разгульную жизнь ее подданных. Игорные дома и карнавальные утехи, не прекращаясь, кружили состоятельных граждан в вальсе хмельной жизни, изобилующей удовольствиями, а иногда банальным развратом, и ничто не могло остановить эту вакханалию, даже сам Господь Бог. Отлучения от церкви никак не волновали венецианцев, что вызывало гнев и негодование Ватикана. Свои привилегии Венеция с легкостью возвращала очередными завоеваниями и пополнениями казны Ватикана. Но Дож справедливо считал, что он и его семья должны быть примером добропорядочности и чести в глазах народа и знати, поэтому считал своим долгом блюсти честь семьи постоянно и беспрекословно. Иначе, никакого подчинения и тем более добровольных подвигов в угоду королю не будет. Мари знала позицию Дожа в этом вопросе и старалась всегда следовать его правилам. Но в данный момент ее обуревала радость от того, что теперь, когда у нее есть необычная маска, она сможет хоть немного прикоснуться к миру счастья, почувствовать, что такое любовь во всех ее проявлениях и, быть может, это будет стоить ей очень дорого, но она сможет обрести радость жизни, которая заключается вовсе не в наличии богатства и власти, а в простом человеческом счастье быть любимой, и любить сердцем и душой, а не разумом. Узнать, что же такое любить человека и быть готовой к самопожертвованию во имя этой любви, и возможно ли это на самом деле. Она приняла решение пойти до конца, и назад пути уже не было.

К тому времени служанки изнемогая от любопытства, что же за сюрприз приготовила для них догаресса, толпились перед ее покоями. Они так громко смеялись и разговаривали, что Мари стал раздражать создаваемый ими шум. Она спрятала маску в мешочек и закрыла у себя в сейфе, после чего вышла в приемную комнату и скомандовала всем подойти к ней ближе. Служанки окружили ее плотным кольцом, и с широкими, довольными улыбками ждали, что она скажет.

– Сегодня вечером, после ужина, я решила организовать для молодых французских военных развлечения в Малом зале! Я прошу всех вас принять участие в этом небольшом приеме и развлечь молодых людей! Игры можете придумать сами, а вот музыку я обещаю организовать в лучших традициях дворца! – огласила свое решение Мари и ждала реакции девушек.

Те устроили такой шум, что вошла стража дворца, чтобы узнать причину столь бурной радости. Кто-то из девушек смог разъяснить им в чем и дело, и они удалились. Мари вернулась в свои покои, а девушки бросились в свои комнаты подбирать наряды для предстоящей игры. Мари вызвала придворного музыканта, чтобы отдать распоряжения по поводу музыки для развлечения молодежи. Убедившись, что все организовано, она стала готовиться сама, выбирая платье не сильно яркое, чтобы не выделяться среди нарядных девушек и легко выскользнуть из зала незамеченной. Серое платье, украшенное кружевными цветами и высоким воротником, подходило идеально. Мари выложила его на кровать и позвала служанку приготовить ванну.

– И положи в воду лепестки цветов! – крикнула она вслед молоденькой девчушке, которая всегда готовила ванну для нее.

– Слушаюсь, госпожа! – ответила та и тихонько вышла из спальни.

Мари приняла ванну и села напротив зеркала, ожидая мастериц причесок, которые всегда укладывали ее непослушные кудрявые волосы. Пока они колдовали над ее прической, Мари рассматривала украшения, уложенные в многочисленные отделения большой шкатулки. Выбрав жемчужное ожерелье, она положила его на столик и искала длинные серьги, подходящие к нему. Надев с помощью горничной платье, Мари послала за своей свитой, неизменно сопровождающей ее на всех мероприятиях во Дворце. Когда все девушки собрались, она покинула свои покои и направилась в большой зал для приемов. На ужин были приглашены все рыцари, которые участвовали в Крестовом Походе – французские рыцари и их свита, военные высших чинов и послы европейских государств. Дамы, присутствовавшие на ужине, были из разных слоев общества. Их пригласили, учитывая то, что далеко не все мужчины были обладателями высоких чинов и титулов.

За ужином вновь говорили о галерах, предстоящих завоеваниях и будущем процветании Венеции. Было шумно и как-то восторженно. Все ждали предстоящие игры, после которых планировались бальные танцы. Только Мари и Андре были более сдержаны, каждый из них думал только о свидании в нижней галерее. Мари боялась, что Маска не скроет ее от окружающих, как в первый раз, когда она ее примерила, Андре мечтал о том, как поцелует возлюбленную. Хотя и он тоже опасался быть застигнутым стражниками Дожа, ибо в этом случае неминуемо оказался бы в тюрьме. А его адмирал был бы в очень затруднительном положении. Поэтому вся эта затея казалась ему, слишком опасной авантюрой, но желание обнять Мари превосходило по своей силе желание быть благоразумным. Он с нетерпением ждал, когда закончится ужин, и все пойдут в Малый зал, чтобы придаваться веселью, которое отвлечет их внимание от Мари. Но оставались еще драбанты, которые не оставляют свои посты ни в каких случаях. Выйти из зала незаметно было очень проблематично, и Андре не мог даже представить, как Мари сможет это осуществить, ведь встречаться открыто они никак не могли. Пока он витал в своих размышлениях, ужин закончился, и гости стали подниматься со своих мест. Дож пригласил всех в Малый зал, где уже разместились музыканты, и все было готово к началу развлечений. Гости, заметно взбодрившись, покидали Большой зал, лишь Мари оставалась на своем месте, а вместе с ней и ее свита. Андре не мог задерживаться дольше, это было бы уже неприлично, поскольку адмирал уже покинул зал и разговаривал с Дожем в соседнем зале. После того, как все гости покинули Большой зал, Мари встала и, кивком давая понять свите, что можно идти развлекаться, медленно пошла по направлению к выходу. Девушки, нетерпеливо оглядываясь, спешили быстрее оказаться в Малом зале и предаться, наконец, всеобщему веселью. Они шли несколько быстрее и покинули зал, немного, раньше Мари. Именно эта небольшая разница во времени дала ей шанс незаметно выскользнуть из зала и исчезнуть в одной из бархатных занавесей, скрывавших дверь в коридор, соединяющий зону приемов с покоями дожа. Она знала, что увлеченные молодыми кавалерами, девушки не сразу заметят ее исчезновения, а потом будет поздно устраивать показательные истерики, чтобы не вызывать гнев Дожа. Вернувшись в спальню, где ее ждала заветная Маска, Мари спешно накинула шелковый плащ, грифельно-серого цвета и, развернув ткань, достала Маску. Немного задумавшись, она медлила с тем, чтобы надеть ее, но шум за дверью заставил вздрогнуть, и быстро надев ее, спрятаться за портьерой. И действительно, в спальню очень тихо приоткрыв дверь, вошел драбант и опасливо заглядывал то за шкаф, то за плотную штору около двери. Быстро окинув взглядом все пространство, он вышел и медленно двинулся дальше, видимо осматривая все покои догарессы. Мари стояла за портьерой и боялась выглянуть, не понимая, кто послал драбанта осматривать ее покои. Это мог сделать только ее муж. Но для чего? Она не давала ему никаких поводов подозревать себя в измене. Постояв так несколько минут, дождавшись, когда шаги стражника стихнут, она вышла из своего убежища и подошла к зеркалу. Своего отражения она в нем не увидела. Не шелохнувшись, она простояла неподвижно около пяти минут, затем, подняла руки и распахнула плащ. Ничего. На этот раз не было даже тени. Она поняла, что Маска, наконец, проявила свою силу и скрыла Мари от глаз окружающих. Чувствуя, что прошло уже достаточно времени с тех пор, как она покинула зал, Мари спешно вышла из спальни и отправилась прямиком в нижнюю галерею, где ее давно уже должен был ждать Андре. Было темно, ощущался легкий морской ветерок, который слегка приподнимал плащ и пугал Мари своим шелестом. Она увидела Андре и немного сбавила темп движения. Задержавшись у одной из колонн, она несколько секунд наблюдала за любимым, который то и дело осматривался, словно боялся появления кого-то постороннего. Мари вышла из-за колонны и быстро подошла к Андре, слегка прикоснувшись к его руке. Он вздрогнул, не понимая, кто мог прикасаться к нему, когда вокруг никого не было. Мари отступила от него на шаг и тихо сказала: Андре! Не пугайтесь! Это я, Мари! Вы не сможете увидеть меня, я – невидимка! На мне Маска, которая обладает чудесным свойством – скрывать мое тело, делать меня невидимой! Я не смогу ее снять, чтобы доказать это Вам, но Вы должны мне верить! У нас мало времени, поэтому не надо бояться, я только подойду ближе и возьму Вас за руку! Затем, Вы сможете меня обнять и почувствовать мое тело! Мари ненадолго застыла в ожидании и, увидев интерес в глаза Андре, сделала решительный шаг ему навстречу. Осторожно положив руку ему на плечо, она подождала, когда он расслабится, и стала к нему лицом, беря его кисть в свою руку. Он нагнулся немного и на ощупь стал исследовать ее фигуру. Поняв, что перед ним действительно стоит женщина, он прижал ее к себе и почувствовал легкий шлейф ее духов. Все еще не понимая, что происходит, он прижал ее к себе, всю полностью, и наслаждался этой близостью, несмотря на нелепость подобного положения. Каждой клеткой своего тел, ощущая ее тепло, такое родное и вожделенное, он хотел поцеловать ее, но твердая поверхность Маски не позволяла ему этого сделать. Он попросил Мари повернуть Маску назад и позволить ему поцеловать такие близкие, но недоступные губы, даже невидимые, манящие его с огромной силой. Мари осторожно повернула Маску, боясь повредить ее чем бы то ни было, даже своей рукой, и сама прижалась к его губам, осторожно раздвигая их небольшим нажимом. Андре сразу же ответил на ее движение и стал со страстью неопытного юноши целовать ее, постепенно переходя к более настойчивым и сильным ласкам. Он целовал ее губы, а руками ласкал все тело, спускаясь от шеи к груди, задерживая одну руку, второй спускался ниже, к талии, затем к бедрам. Наконец, опустился на колени и начал целовать ее тело поверх платья, не оставляя сомнения в своей безудержной страсти и желании доставить ей удовольствие прямо здесь и сейчас. Она остановила его порыв, взяв в ладони голову, и опустилась на колени рядом с ним.

– Постойте! Не надо! Я не могу остановить Вашу страсть, но она чревата! Вас могут увидеть, услышать, в конце концов! Здесь не безопасно! Мы должны найти место для нашей встречи где-то далеко, на острове Мурано! Там меньше вероятности попасться в руки стражников Дожа или кого-либо еще! Обещайте мне, что найдете для нас безопасное место, и мы сможем встретиться там завтра, после заката, когда Ваш адмирал и мой муж будут на Совете!

– Хорошо! – прошептали его губы, – Я не могу отпустить Вас сейчас, но мой долг обязывает сделать это! Если бы Вы знали, как я счастлив, хотя бы ощущать Ваше тело рядом со мной! Я с ума схожу! Я люблю Вас!

Мари была на седьмом небе от счастья и тех эмоций, что испытывала впервые в своей жизни. Она и подумать не могла, что настоящая любовь может приносить столько радости и неописуемого блаженства в руках любимого человека. Ее тело просто таяло от его прикосновений, она теряла способность управлять своими движениями. Еще раз, обняв его и прижимаясь к великолепному телу, она сама поцеловала его и стала подниматься.

– Нам пора! Могут хватиться меня и обнаружат, что нет и Вас! Нам не нужны никакие подозрения! – прошептала Мари и быстрым шагом пошла обратно во дворец, оглядывая видимые части галереи. Андре не мог даже пошевелиться от полноты тех эмоций, что испытал несколько мгновений ранее. Он до конца верил, что целовал женщину, которую чувствовал всем своим телом, но не видел глазами. Подобное волшебство казалось ему безумством, в которое невозможно поверить, но ведь совершенно точно ее целовал!? Даже ее запах до сих пор сохранялся на его губах! Он встал с колен, когда уже перестал даже ощущать свои ноги, огляделся и вдруг, словно поняв, что находится в реальном мире, стал двигаться в сторону дворца, чтобы вернуться в зал, где должен был находиться рядом со своим адмиралом. Он вошел в Малый зал, когда там вовсю развлекались молодые офицеры с девушками как увенчанные титулами, так и простые придворные служанки из свиты догарессы. Оглядывая зал, он искал глазами адмирала, но никак не мог увидеть его. В углу, возле большого игрального стола, он вдруг заметил нескольких нарядно одетых девушек, окружавших Мари. Она стояла вполоборота к залу и что-то говорила одной из них, жестом указывая на оркестр. Затем, девушка пошла в сторону музыкантов, а Мари в упор смотрела на него. Их взгляды встретились, и они оба застыли, словно говорили друг другу слова благодарности за те поцелуи, которыми несколько минут назад одаривали друг друга. Они оба ничего не видели и не слышали вокруг, лишь наслаждались фантазиями, понятными только им двоим. Вырвали Андре из грез слова, сказанные адмиралом прямо у его уха.

– Андре! Я Вас искал абсолютно, везде! Вы нужны были мне? Где, черт побери, Вас носило?

– Простите, мой адмирал! Я виноват! Но со мной случился приступ желудочных колик, видимо, ужин не слишком понравился моему организму! – пытался как-то смягчить гнев адмирала Андре, но тот оставался в пугающе грозном настроении.

– Вы должны были меня предупредить, а не исчезать внезапно!

– Я не мог найти Вас, Вы слишком быстро покинули зал, а мне уже невмоготу было, простите!

– После танцев, Дож ждет нас в своих покоях! Мы должны обсудить наш поход, и Вы нужны будете мне, непременно!

– Да, конечно, адмирал! Я буду здесь, Вы сможете видеть меня постоянно!

Тот, молча, повернулся и пошел в сторону компании знатных господ, бурно обсуждавших что-то возле высокого стола, уставленного бокалами с вином. Андре стоял возле колонны и смотрел на Мари, которая, изредка кидая на него короткие взгляды, о чем говорила с женой французского посла. Обе дамы были удивительно хороши и выделялись среди остальных гостей дворца. Андре откровенно наслаждался красотой Мари и чувствовал себя самым счастливым человеком на свете, не понимая, чем заслужил счастье быть любимым такой знатной дамой, к тому же красавицей и необыкновенной и загадочной женщиной. О том, что целовал невидимую, но ясно осязаемую женщину он уже и не думал, а мечтал лишь об их свидании в укромном, незаметном домике на Мурано, который давно уже присмотрел для себя. Он собирался уединиться в нем, чтобы сделать записи для своего журнала, в котором отражал все значимые события, темы переговоров и незначительные события и встречи, которые происходили во время подготовки к Походу. Он вел эти записи всегда, с самого начала своей службы. Они много раз помогали ему сделать правильные выводы и дать нужный совет адмиралу. Вот и теперь, он позаботился о тайном месте для работы, чтобы не быть рассекреченным кем-нибудь из венецианцев. Он тайно наблюдал за действиями всех участников Совета и делал заметки обо всем, что считал важным и заслуживающем внимания. Он должен был сформировать четкий взгляд на политическую ситуацию в Республике. Важно было все. Кто выделяет средства для строительства флота, для организации похода, кто является главным советником Дожа, как распределены силы в Республике, чего ожидают венецианцы от Крестового похода и какую пользу его стране принесет объединенный поход с Республикой. От мыслей о местной знати его отвлек громкий смех из дальнего угла зала. Кто-то из девушек выиграл в состязании, и все подруги дружно аплодировали победительнице. Он снова встретился взглядом с Мари и увидел в нем любовь и желание, что убедило его сообщить ей сегодня же вечером о том, где находится домик для их свидания, и что они могли бы встретиться там уже завтра. Он решил не откладывать разговор и пошел в сторону развлекающейся молодежи. Делая вид, что интересуется игрой, он даже попробовал сам принять в ней участие, а когда заметил, что Мари собирается покинуть общество, уронил свою фишку на пол, нагнулся, чтобы поднять, зацепив ее платье. Он стал извиняться и попросил разрешения проводить ее из зала. Она не отказала ему, поскольку с ней была еще свита из шести девушек. Андре тихо сообщил ей, где находится домик и сказал, что будет ждать ее там весь вечер. Это был маленький сельский домик, расположенный рядом с церковью Сан-Донато – Матриче. Со стороны главного входа в церковь его совсем не было видно, и дорожка из церкви проходила так, что домик скрывался с одной стороны главной стеной храма, а с другой – пышным кустом дикой розы. Войти и выйти из дома, можно было совершенно незаметно, что и послужило основным критерием для выбора Андре. К тому же он любил посещать итальянские церкви из-за их необыкновенной архитектуры и произведений искусства, украшающих внутренне убранство, словно в них хотели выразить всю свою любовь к богу и этому месту, давшему убежище многим изгнанникам Северной Италии. Вот и церковь Сан-Донато, которая изначально была посвящена Деве Марии, переименованная после того, как туда были перенесены из Кефаллонии мощи святого Донато, была построена и украшена романскими мастерами старой архитектурной школы. В ней сохранились мозаичные полы в греческом стиле, волнистые как море. А в глубине, в тени апсиды, можно было увидеть необыкновенно красивое изображение греческой Мадонны, написанное на золотом фоне. Церковь менее помпезна, чем главные соборы Венеции, но обладающая особенной красотой, состоящей из многоцветия мрамора, узоров и мозаики пола, глядя на которые можно представить, как муранские рыбаки протирали голыми коленями эти переливающиеся волнами шашечки мозаики, ежедневным преклонением перед господом. Именно этому буйному духу венецианских красок, предстояло получить завершение в полотнах Тициана. Андре просто благоговел перед всеми этими сокровищами архитектуры и искусства, и при любой возможности старался прочувствовать дух ушедших эпох, увековеченный в строениях и скульптурах, фресках и капителях колонн. В одно дождливое утро он стоял в соборе и размышлял о том, как он впервые ступил на землю Италии, и эта страна просто пленила его с первого взгляда. Совершенно точно вся страна представляла собой музей под открытым небом, и он был счастлив оказаться теперь в Венеции, которая, по его мнению, не имела себе равных в концентрации произведений архитектурного искусства. И сейчас, стоя в церкви Сан – Донато, он разглядывал капители белых колонн, украшенные резьбой, в то время как капители мраморных колонн были лишены украшений, чтобы не отвлекать взгляд от необыкновенного цвета мрамора. Он мог часами рассматривать узоры, находя в них смысл, заложенный мастером. И это доставляло ему огромное удовольствие. Он представлял, как мастер кропотливо вырезает узор на острых мраморных клиньях, составляющих орнаментальную кайму и уложенных изящной мозаикой, вкрапленной в кирпичную кладку. Андре вышел из церкви и посмотрел на галерею, скрытую в тени самого собора.

– Ах, как хорошо прогуливаться здесь летним вечером, вдали от досужих наблюдателей и размышлять о смысле жизни! – думал он, не замечая дождя и того, как намокает понемногу его одежда. Он думал о женщине, которую видел во дворце и непременно хотел оказаться с ней здесь, в этом тихом месте, наполненном божественной красотой и поэзией чувственных изображений жизни, как ее видели мастера предыдущих столетий. Он не знал тогда, что судьба сведет его с этой женщиной самым неожиданным образом и что окажется она ни кем иным, как женой правителя. Не знал он, какие испытания готовит ему судьба и что последует за их пылкими свиданиями. Но каким-то образом он почувствовал, что именно эта церковь станет для него путеводной звездой. Отходя от нее в сторону, противоположную небольшому каналу, он заметил несколько небольших строений, немного в стороне, но на небольшом расстоянии от собора. Он решил, что это дома служителей церкви, а подойдя ближе, увидел, что живут в них от силы две семьи, скорее всего рыбаков. Он подошел к женщине, развешивающей детскую одежду на веревке за оградой, и спросил, нет ли здесь свободного дома внаем. Молчаливо рассматривая незнакомца, она подходила ближе и, дойдя до ограды, наконец, произнесла:

– Вы француз?

– Вы правы! Но какое это имеет значение? – спросил Андре.

– Никакого! Если не учитывать того, что вы пришли сюда забрать наших мужей! Лишить нас кормильцев и наш город отличных мастеров! – это все она говорила, глядя прямо в глаза Андре.

– Я так не думаю! Мы призываем только добровольцев! Мастера, художники, архитекторы уж точно не пойдут в Поход! И каждый вправе сам решать, присоединяться к рыцарям или нет!

– Что Вы хотите? – недослушав его, просила женщина.

– Я хочу снять небольшой домик на месяц!

– Хорошо! Заплатите сразу! Вон тот домик, у церкви, с маленьким садом! – махнула она рукой куда-то позади себя.

Андре глянул в ту сторону и понял, что это именно тот дом, который полностью подходит для его целей. Скрытый деревьями и цветущими кустарниками, отгороженный большой стеной собора и расположенный на краю поляны, примыкающей к каналу, как нельзя подходил для его уединения. Он сразу же попросил показать комнаты и остался доволен увиденным. Комнаты были большими и светлыми. Никакого особого убранства не было, но вся мебель была новая и следов длительного проживания других людей он не заметил. Женщина сказала, что здесь должен был жить новый священник, но он не приехал и дом пока остается пустым. Этот факт убедил Андре сразу же оплатить требуемую сумму. Он взял ключ и отправился назад в Венецию, чтобы участвовать в заседании Совета, вести свои записи для составления стратегических планов военной операции, в которой французский адмирал играл ключевую роль. Андре всегда вел краткие заметки, а после восстанавливал все события, речи и подробно описывал в своих дневниках и журналах. Ему важно было оставаться в уединении, чтобы полностью концентрироваться на своих записях. Тот факт, что он был всегда рядом с адмиралом, говорил лишь о том, что тот не мог обходиться без советов и выводов более образованного и грамотного военного капитана. Андре никогда не злоупотреблял своим положением и достаточно объективно относился как к самому адмиралу, так и к их тандему. Он достойно выполнял свой долг перед страной и армией короля, французским рыцарством. Вот и сейчас, когда судьба его стала поворачиваться совсем не так, как он планировал, Андре делал все для того, чтобы неожиданные перемены в его жизни никак не повлияли на благополучный ход подготовки Крестового похода. Венеция должна была предоставить более 400 военных кораблей для Похода, и адмирал французского рыцарства был во всех переговорах ключевой фигурой. Все свои решения он принимал только при поддержке Андре. Его выводы и аргументы играли основополагающую роль, поскольку всегда были обдуманы, осмыслены и просчитаны с особой точностью, на основании глубоких фундаментальных знаний стратегии и тактики военного дела.