Отзовись, кого зову! Невыдуманные истории любви

– Вовка очень интересно отвечал с места, невольно залюбуешься. Но в другие-то моменты я на тебя смотрела!

Сигарета замерла в его руке. Потом он снова принялся тщательно стряхивать пепел.

– Надо же… Впрочем, это все детство. Школа. Вспоминаешь ее, словно старое кино, правда?

– Для меня – нет. Неправда! Неужели то, что началось в школе, не может продолжаться и теперь?

Надежда, не успев окрепнуть, сменилась горьким ощущением потери, и я, даже не подумав, можно ли этим что-то спасти, уже чуть было не сказала: «Я люблю тебя!»

Но он меня опередил, поспешно ответив:

– Теперь мы стали другими. И жизнь другая. Я же тебе пытался это объяснить… Выматываюсь, как проклятый. Даже на письма твои не могу отвечать. Не люблю писать и не умею – и это есть, но главное – мне нельзя раскисать. Твои письма похожи на те твои школьные стихи: они тревожат душу. Отписку тебе не пошлешь, а всерьез отвечать – сил не остается…

– Ты хочешь, чтобы я перестала писать?

– Нет, почему же? Пиши. Знаешь, это странно, но мне твои письма там помогают. Спасибо. Ты не обижайся на молчание, пиши без ответов. Если сможешь.

Он загасил последнюю сигарету, поднялся из-за стола.

– Засиделись мы тут с тобой… Пошли к ребятам! И знаешь, что я тебе скажу? Ты все-таки учись помаленьку и дома, догоняй группу. Не так уж много нам дано времени, чтобы сделать из себя хорошего специалиста. Потом будет поздно…

– А хорошего человека из себя делать не надо?

– Опять романтика! – он поморщился.

– «Первым делом самолеты», да? – я даже не ожидала, что смогу улыбнуться.

– Конечно! – с энтузиазмом ответил он.

3.

Какое-то время я так и поступала: писала, не ожидая ответа. Эти письма были главным, чем я жила, они превращались в странички дневника, в маленькие рассказы, в лирические зарисовки. Любовь, которая становится творчеством, которая ничего не требует взамен… Я вытянула бы это на высокой ноте, сделав свои письма его бесплотным другом – если бы была сильнее! Действительно, чтобы писать, надо сначала жить, переживать что-то, а мой сенсорный голод крепчал, я задыхалась в серых бесцветных буднях. Я могла бы помочь Андрею грызть гранит науки, если бы и он, пусть немного, помог мне. Хоть какой-то отклик, хоть что-то, что поддерживало бы мое вдохновение!

Мало быть способной бескорыстно растрачивать себя, сначала надо иметь, что тратить. Мне самой нужна была помощь, нужен был живой, реальный, осязаемый друг, а не только далекая греза… Но любовь к Андрею мешала мне познакомиться с кем-то еще, мешала найти друга – такого, каким был Женька… Хотя второго Женьки на свете быть не может! Уж ему-то в письмах-дневниках можно было рассказывать о самых будничных событиях, не стесняясь их скудности. Он бы уловил и самые малые крупинки поэзии «в соре жизни». Но… Адресат выбыл. Похоже, что только для меня… Поэтому нужно самостоятельно выплывать из того омута, в который превращалась жизнь. Вот я и надела новенькое золотое колечко, словно спасательный круг…

Да, но сколько может продолжаться обман? Пройдет месяц, два, три, а потом? Как же мне выпутаться из этой истории? Все так поверили в воображаемого жениха, так ждут его… Я не смогу сказать, что это – выдумка. Соврать, что поругались? Не хочется… Я уже и сама настолько привыкла к его незримому присутствию, что буду по-настоящему страдать от вымышленного разрыва…

Прошло два месяца. Подруги требовали показать письма из Севастополя, я находила отговорки и благоговейно носила кольцо. Жилось мне по-прежнему несладко, единственная радость – прогулки с мамой. Мы с ней любили дышать липами. Липы в тот год цвели обильно, и даже в небольшом сквере или просто во дворе, где росла хотя бы одна благоухающая красавица, воздух был насыщен медовым запахом.

– Ох, благодать какая! Прямо сердце не выдерживает – до чего хорошо! – приговаривала мама, любуясь липами.

Однажды мы возвращались с ней из парка и по дороге заглянули в магазин. Мое демисезонное пальто совсем износилось, мы мечтали купить новое. Денег, как всегда, не хватало, надеялись на случай: авось попадется что-то дешевое, но модно сшитое. С вещами тогда была проблема, все хорошее – дефицит.

– Смотри, сюда товар завезли! – уже на пороге магазина обрадовалась мама.

Я тоже обрадовалась: на плечиках висели легкие пальтишки разных цветов из шерстяного трикотажа джерси. Эту ткань только что начали выпускать, последний писк! Завтра тут уже ничего не будет. Я с увлечением начала передвигать вешалки, выбирая подходящий размер и цвет. Сначала примерила вишневое джерси – длинно! Нужен рост поменьше: судя по всему, в моде еще долго продержится «мини». Наконец я нашла короткое пальто красивого шоколадного цвета. Надела, стала вертеться перед зеркалом, стоящим в простенке.

– Очень на вас красиво! Берите, не сомневайтесь! – вдруг за моей спиной раздался мужской голос. Я, не оборачиваясь, взглянула через плечо: какие-то двое мужчин, один пониже и постарше, второй высокий, совсем молодой, стояли сзади меня и наблюдали за примеркой. Вот нахалы! Делать им, что ли, нечего? Я даже не удостоила их ответом, просто отошла подальше. Я росла, вообще-то, дикаркой, панически боялась любых случайных знакомств и никогда не отвечала, если со мной кто-то заговаривал на улице, в троллейбусе или, вот как сейчас, в магазине.

Нахалы за мной, слава Богу, не пошли. Но смотреть продолжали. О чем-то тихо переговаривались и улыбались. Куда же мама запропастилась? Я обвела глазами торговый зал и обнаружила ее у стойки с платьями.

– Тебе что-нибудь понравилось? Тогда, может, не будем на пальто тратиться?

– Нет, это я просто так смотрела. Тут ничего приличного! А пальто упускать нельзя. Давай выпишем чек, отложим его на часок, я за деньгами сбегаю…

Когда мы с чеком в руках вышли на улицу, я заметила, что мама ведет себя как-то странно. Переминается с ноги на ногу, вздыхает…

– Что случилось? Может, дорого? Я же вижу: ты что-то хочешь сказать, но не решаешься…

– Да тут… Ты только не ругай меня, ладно? Я, знаешь… В общем, я дала им наш адрес.

– Кому?!

– А вот молодой человек сзади тебя стоял с братом. Он так на тебя смотрел, так смотрел! Приятный такой, высокий!

Я застыла посреди тротуара, будто меня молния поразила. Что за бред? Какой молодой человек? Кому адрес? Тем нахалам, что ли?

Бедная мама, видя мое возмущение, и сама теперь испугалась, спохватилась, что сделала что-то ужасное.

– Ах, дура я старая! Но ведь на вид такие приличные люди! Гуляли всей семьей, брат с женой и дочкой, не может же быть, чтобы проходимцы…

Постепенно я поняла, что произошло в магазине. Маме почему-то приглянулся один из нахалов – тот, что повыше и моложе. Она, в отличие от меня, не усмотрела ничего опасного в том, что мужчины пытаются со мной заговорить. Более того, мама решила им помочь! Она быстро сориентировалась в ситуации, уяснив себе, что это – братья, и старший брат пришел в магазин вместе с женой и дочкой. Рядом с мамой как раз оказалась эта самая жена – весьма полная дама. Кто уж с кем первый заговорил, неизвестно. Мама уверяет, что дама спросила, где еще в вашем городе можно найти хорошее платье большого размера. Мама охотно откликнулась:

– А вы что, нездешние?

Дама ответила, что они с мужем живут на Урале, а сюда приехали в гости к брату, который только что вернулся из армии.

– Ну и как вам наш город?

Оказалось, что город очень понравился, они даже перебрались бы сюда жить, но как? Брат пока в общежитии, это сейчас повезло, что его сосед по комнате уехал, а то и на пару дней не остановишься…

– Но ведь можно найти частную квартиру, – не унималась мама. – А потом встанете на очередь, получите свою. У нас много строят, очереди быстро идут, особенно на военных заводах…

Все так. Вот только знакомых в городе нет, а с улицы осторожные домовладельцы никого на квартиру не пускают.

– Ну, это поправимо! – на маму нашло вдохновение. – У меня масса адресов! Мы сами нездешние, сами жили на частной, а потом находили квартиры офицерам-северянам, бывшим сослуживцам мужа, которые, как и мы, покидали Север после увольнения в запас.

После такого заявления дама растаяла, напросилась на знакомство, назвав свое имя – Зина, и стала уговаривать маму порекомендовать их какой-нибудь квартирной хозяйке. Мама дала себя уговорить, пригласила Зину зайти за ней завтра часика в два. Зина с благодарностью записала наш адрес, представила маме своего мужа Юру, дочь Галю и Алексея – того самого брата, к которому уральское семейство приехало…

Вот так все и совершилось. А я, выбирая пальто, ничего и не заметила! Как мама умудрилась так быстро провести такие сложные переговоры и завязать знакомство – уму непостижимо! И главное, для чего?! Зачем мне какой-то неизвестный парень? И вообще, что у них на уме? Может быть, и не приезжие они вовсе, а поиски квартиры только предлог, чтобы проникнуть к нам домой и… Но грабить у нас нечего, а убивать нас вроде бы причины нет… И все-таки мерещился мне какой-то коварный и ужасный замысел.

– Вот что! – сказала я маме. – Больше никому нашего адреса не давай, а завтра мы просто не откроем дверь – нет нас дома и все!

На следующий день я устроила на балконе наблюдательный пункт: села так, чтобы меня не было видно с улицы, и следила за подъездом. Но ни в два часа, ни позже никто не появился. Сомнительные гости почему-то не пришли, можно было вздохнуть с облегчением…

И снова потянулись привычные будни. Днем я делала легкую работу по дому, а вечером мы с мамой шли дышать липами. И вот, когда дня чрез три-четыре после случая в магазине мы возвращались из парка, то прямо у нашего дома нос к носу столкнулись с компанией: Зина, Юра, Галя и Алексей – все в полном составе…

– Ой, как хорошо получилось! – заулыбалась Зина. – Мы вас все-таки встретили, а то позвонили – никого нет… Вы уж нас извините, что не пришли, как договаривались. Алеша занят был, а одни мы в городе плутаем…

Что оставалось делать? Мама пригласила гостей зайти к нам домой, чтобы немного отдохнуть от жары, выпить холодного компота – температура была под тридцать градусов. А потом мы все вместе отправились в район загородного парка, где находилась частная квартира – одна из самых надежных в маминой коллекции.

Чтобы не пугать потенциальную хозяйку массовым вторжением, молодежь – то есть меня, Алексея и одиннадцатилетнюю Галку – оставили в парке. Я не знала, как себя вести, о чем говорить, и молча сидела на краешке скамейки. Алексей же ничуть не смущался, ко мне с расспросами не лез, а больше занимался племянницей, затеяв с ней шутливую борьбу. Маленькая Галка смело набрасывалась на своего могучего дядю, а потом, побежденная, визжала от восторга, когда он, словно медведь, взваливал ее к себе на плечи.

Он действительно напоминал медведя. Не только высокий, но и плотный, хотя толстым не назовешь, с большой головой. Объем головы зрительно увеличивали еще и волосы – густые, вьющиеся, настоящая шапка темно-русых кудрей. А лоб оставался открытым – высокий выпуклый лоб, уже почему-то перерезанный парой глубоких морщин.

Черты лица у Алексея были довольно крупные, грубоватые, под стать его медвежьему облику, но приятные. Особенно выделялись неожиданно добрые, теплые глаза, коричнево-зеленые, цвета горчицы. Он их интересно прищуривал, когда дразнил Галю. Лицо серьезное, а глаза смеются, лукаво светятся…

И как это я успела все заметить? Поначалу ведь сидела, будто мы и не вместе, смотрела в другую сторону. Я все продолжала досадовать на маму, которая втянула меня в эту авантюру со случайным знакомством.

Наши старшие все не возвращались, а Галина, оставив дядюшку в покое, побежала ловить бабочек для коллекции. И тогда Алексей обратился ко мне. Шаблонные вопросы, продиктованные, вероятно, простой вежливостью: чем занимаюсь, где учусь, а может, работаю?

Я и на него еще злилась: и чего лез в магазине с комментариями, чего глаза пялил? Я знала, что несправедлива – он тогда молчал, а заговорил со мной Юра. Но все равно – одна ведь шайка… Отвечала поэтому коротко, неохотно, но Алексей будто не замечал неприязни. Стал рассказывать о себе, и я невольно заслушалась. Было удивительное своеобразное обаяние в его голосе: неспешный, какой-то очень обстоятельный, весомый уральский говор. Но при этом он немного картавил, отчего даже серьезные фразы звучали забавно…

– Хорошо, если они договорятся… Надо бы Юрия сюда перетянуть, а то я один замаялся уже. Ребята в общаге неплохие, но один черт (у него получалось «чейт») – это не своя семья. А я, хоть в 16 лет и ушел из дома, все равно не знаю ничего лучше большой семьи! Нас у матери было пятеро – все парни. Правда, Володя умер, когда еще в школе учились, но и четверо – это сила. Да у папкиных братьев тоже по несколько сыновей, всех вместе нас, знаешь, сколько было! Пойдем вечером на танцы – нам дорогу дают, расступаются. Невьянск – город небольшой, почти все друг друга знали. Даже частушку такую про нас сложили: «Не ходи, не мычи, черная (чейная!) корова, не ходи не задавайся Груздева порода…»

– А почему же ты тогда уехал из Невьянска, как оказался у нас?

– Это история долгая… Но если вкратце, то так: в 10-ом классе поссорился с отцом – он на мамку спьяну замахнулся, а я не дал. Отец у нас привык быть самодержцем, такого не прощает. Ну и я с характером. Поэтому, окончив школу, решил дома не жить. Для начала поехал в Свердловск, подал документы в Уральский политехнический, учился-то я хорошо. И поступил бы, да голодухи не выдержал. Всего два экзамена сдал, а деньги кончились.

Мне мамка на дорогу 20 рублей дала – больше не могла. И штаны всего одни – немодные, в уральской столице в таких не ходят. Ну, а мне хотелось быть не хуже других, за девчатами ухаживать… Плюнул я на институт, забрал документы и устроился на Уралмаш. Подзаработал, оделся, и захотелось мне мир посмотреть. Перебрался в Нижний Тагил, тоже на завод пошел, но только до лета. А летом на все три месяца ушел с геодезистами в тайгу. Вот уж насмотрелся! Места красоты неописуемой, только комаров тучи. Но мы приспособились. Зато ели у костра, спали на лесном воздухе, охотились… Большой маршрут прошли – и все пешком..

Я еще почему на это решился: у меня на призывной комиссии обнаружили туберкулез, велели срочно в больницу – процесс уже серьезный шел. А я ни врачей, ни больниц терпеть не могу, до сих пор их не переношу. Чем в больницу почти на год ложиться – лучше умереть. А перед смертью решил вдоволь нагуляться по тайге. И не поверишь: случилось какое-то чудо! Что уж мне помогло, не знаю, то ли фитонциды кедров, елей, пихт, то ли медвежье сало – мне один знакомый старичок посоветовал растапливать его и пить кружками. Нос зажимал, но пил… Так или иначе, только после тайги врачи меня не узнали, отсрочку от призыва сняли.

А перед армией я и еще успел поездить, Ленинград посмотрел, Москву. Когда деньги кончились, подошел в Москве на Киевском вокзале к таблице тарифов и определил города, до которых на билет хватало. Сначала хотел поехать в Иваново, но почему-то передумал и выбрал Калугу… Устроился здесь на турбинный завод, с полгода поработал и забрали в армию. Вернулся всего месяц назад. Отоспался, отдохнул и уже тосковать начал: то ли в Невьянск возвращаться, то ли еще куда махнуть… Служил я в разных точках, в основном под Красноярском, так что Сибирь теперь знаю хорошо, но сколько еще неизведанного осталось! Хотя теперь мотаться туда-сюда вроде возраст не тот: 26 уже стукнуло. Лучше бы Юрка сюда перебрался! Заведем с ним мотоцикл – он классно водит – будем по Подмосковью кататься. Тоже ведь, говорят, места есть потрясающие…

Я ответила, что, конечно же, есть. И стала рассказывать о Тарусе, где мы с мамой отдыхали прошлым летом. С тех пор я стала мечтать вернуться туда: не могла забыть нежные березовые рощи, красивый изгиб Оки, на который можно было часами смотреть с пригорка, где у могилы художника Борисова-Мусатова есть такая поэтичная скамья…

Андрей сказал бы, что это – романтика, ненужная сейчас, но Алексей слушал очень внимательно и мои восторги по поводу Тарусы воспринял как должное. Все мои страхи забылись, недоверие к случайному знакомому растаяло. Когда мама, наконец, вернулась, она с удивлением обнаружила, что мы сидим рядом и увлеченно беседуем, будто старые знакомые. А так как у Зины к тому же от жары разболелась голова, мама снова пригласила семейство Груздевых к нам в гости. Дома она измерила Зине, страдающей гипертонией, давление, которое оказалось высоким, и сделала ей укол. Пока ждали, чтобы стало легче, да пили чай, прошел весь вечер. И мы с Алешей, уже окончательно освоившись друг с другом, говорили без умолку…

Когда прощались, он задержался в прихожей и, нарочно медленно обуваясь, спросил, не поднимая головы от своих до блеска начищенных штиблет: «А можно, я еще как-нибудь зайду?» Я ответила, что можно и даже намекнула, что через неделю мой день рождения…

В ту ночь я не уснула. Сама не понимала, что со мной? Понравился ли мне Алеша? Скорее, удивил – и внешностью, и своей судьбой, я таких людей еще не встречала. Но он был другой – из другого мира, из другого теста, совсем не похож ни на моих одноклассников, ни на сокурсников в университете. Я до этого имела дело с благополучными домашними мальчиками, такими, как Андрей, – выросшими в интеллигентной семье, где один-два ребенка, долго сидевшими у мамы под юбкой, сразу со школьной скамьи шагнувшими в вуз.

Жизнь для них, как и для меня, должна была начаться где-то там, за порогом института. А Алеша уже познал многое, недаром появились эти морщины у него на лбу. Десять лет по общежитиям, тяжелая работа у станка, туберкулез, тайга, армия, где, как он успел рассказать у нас дома, были ситуации на грани жизни и смерти; полная самостоятельность, одиночество…

Это был крепкий рабочий парень, человек не моего круга, и я не знала, как к нему отнестись. Общаться с ним интересно, и очень важно, что он понимает меня, но влюбиться? Во-первых, я люблю Андрея, во-вторых… Я не могла сформулировать, что «во-вторых», только смутно чувствовала, что если здесь и придет новая любовь, то совсем не такая, что началась у меня в школе… С появлением Алеши забрезжило что-то незнакомое, к чему я, наверное, еще не была готова.

Вот так и лежала без сна, мучаясь от сильного сердцебиения, ворочаясь с боку на бок. Было предчувствие, что сегодня что-то случилось, что-то важное, но к добру ли это – я не знала. И горько было сознавать, что любое новое впечатление, любое переживание настолько выбивают меня из колеи…

А потом наступил мой день рождения. Как всегда, я с утра принялась печь. Это уже стало традицией: подруги приходили ко мне именно на чай, к которому я подавала торт и различные печенья собственного производства. Не знаю, чему я больше радовалась: подаркам или похвалам гостей, высоко ценивших мои кондитерские шедевры.

Все было как всегда. Мне исполнилось 20 лет, я ждала подруг и готовила угощение, но странное ощущение не покидало меня – какой-то необъяснимой значительности всего, что я делаю. Совершается что-то важное, и торт уже не просто торт, а символ. Чего? Уходящей юности, заканчивающегося девичества? В самом воздухе, казалось, сгущается невольное ожидание. Я чувствовала себя, как на вокзале, когда пристально следишь за часами и вслушиваешься в объявления по радио, чтобы не пропустить свой поезд.

Но чего я ждала? Не вымышленного ведь жениха? Андрей работает в стройотряде далеко от Москвы. О том, что найдется вдруг Женя, я запретила себе думать. Может, я жду Алексея? Наверное, жду. Но как-то не всерьез… Не очень-то верю, что это случайное знакомство продолжится. И даже не знаю, хочу ли, чтобы он пришел сегодня. Как его представить подругам? Как парня, с которым познакомилась на улице буквально за неделю до возвращения из армии жениха, кольцо которого ношу? Для тех, кто меня знает, это бред…

А может, Алешу предъявить как этого самого жениха? Он тоже только что вернулся, а имени я не называла… Стоп, это мысль! Но тогда надо Алешу заранее предупредить, а это возможно только в случае, если он придет раньше девчонок. И вряд ли он согласится на такую сомнительную роль. Да и как я объясню ему появление кольца? Это такой дурой надо ему себя выставить, такой лгуньей! И как рассказать об Андрее? Любой нормальный парень, если и подыграет мне перед подругами, то потом больше не придет. Зачем, если я люблю другого? Ну и напутала я, ну и постаралась! Как теперь этот узелок распутать?

Девчонки пришли все вместе, и небольшая наша квартира сразу наполнилась гомоном. Они целовали меня, тормошили, спрашивали, когда приедет жених, поздравляли так многозначительно, что ощущение важности сегодняшнего дня только усилилось. В присутствии подруг, для которых мой обман – это реальность, я не могла не войти в роль, и сама уже верила, что это последние девичьи посиделки перед скорой свадьбой.

На столе стояли роскошные розы, подаренные Галкой, на диване лежала огромная кукла-голыш, младенец в натуральную величину, которую с намеком преподнесли мне Мила и Наташа, на руке сияло новенькое колечко… Ах, как хотелось верить, что все это – по-настоящему! Как хотелось беспечными шутками отвечать на намеки и ничего не ждать, замирая от случайных звонков! Не ждать я не могла, но ждала напрасно: Алексей не пришел, поздравительную телеграмму от Андрея не принесли…

И снова потянулись унылые дни. Даже утешительницы-липы уже отцвели. Я сидела дома, понемногу читала книги, но даже от легкого чтения быстро уставала и тогда, чтобы чем-то себя занять, вязала кофточку для подаренного голыша. Как-то под вечер раздался звонок в дверь. Я с удивлением пошла открывать – непричесанная, в простеньком халатике, который недавно сама себе сшила. На пороге стоял Алексей.

– Здравствуй! Я вот шел с работы и взял билеты в кино, ты собраться успеешь? Он сказал это так просто и естественно, будто мы заранее договаривались пойти в тот день в кино. Я поняла, что сейчас будет гораздо легче ответить в тон ему, чем выражать удивление по поводу такого неожиданного и уже нежданного визита.

– А что за фильм?

– «Девушка в окошке». Говорят, неплохая импортная комедия. Идет в летнем зале «Центрального», так что и посмеяться можно, и на воздухе будем сидеть…

Когда мы уже шли по улице, Алеша объяснил:

– А я Юру провожать ездил. Сам не знал, что так получится. Сначала думал только посадить их на поезд в Москве, а попал в вагон – и так захотелось уснуть там под стук колес, а потом мамку хоть денек повидать, что «опоздал» выйти… Ну, заплатил проводнице и поехал вместе с Юрием. Назад билетов не было, добирался тоже «зайцем», пришлось скакать с поезда на поезд, искать, где проводник более сговорчивый… Ты извини, что не пришел на день рождения. Я не забыл, я собирался к тебе, но вот видишь – неожиданно задержался. Потом еще пришлось на заводе оправдываться, пахать по две смены за прогул…

4.

Оказывается, предчувствия – это не выдумка. Странное ощущение, охватившее меня на дне рождения, ощущение того, что это последние в жизни девичьи посиделки, не было ложным. Не зря я пережила тогда наш веселый суматошный чай как некий рубеж, как что-то уходящее, которое уже не вернется никогда. Прошла всего неделя – и я уже действительно ни в одной компании не появлялась одна. Только вместе с Алешей. Это произошло как-то неправдоподобно мгновенно и просто.

Вот так: он однажды пришел и – не ушел. На работу, конечно, не перестал ходить, но все свободное время проводил у меня. Начиная с того дня, когда мы смотрели «Девушку в окошке», неизменно в пять часов вечера раздавался звонок в дверь. А когда он работал во вторую смену – появлялся с самого утра. Расставаясь, мы обычно ни о чем не договаривались, но наступал новый день, и Алеша был тут как тут. Я уже и готовить стала на троих, потому что в столовую он не успевал.

Я не задавала себе вопроса, хочу ли его видеть, люблю ли его, я приняла это как данность, как то, что светит солнце. Да он ни о чем и не спрашивал – приходил и все. Почему он потянулся ко мне – не знаю, сама я собой была в то время недовольна, считала, что все интересное во мне заглохло, спряталось куда-то из-за болезни; но я нашла в нем не только друга, а поистине спасителя. Моя жизнь внезапно и сказочно преобразилась. Мне незачем было гадать – любовь ли это, потому что речь шла о большем!

Не о романтических встречах, которые грезились в школе, а о возможности преодолеть свою неполноценность. Совсем недавно я неделями не видела никого, кроме мамы, выбиралась из дома только в ее сопровождении, а тут вдруг хожу в кино, в театр, в парки, езжу с Алешей в лес… Твердо знаю: если вдруг станет плохо – он поможет, хоть на руках до врача донесет. Я при первых же встречах сказала ему о себе правду. Если он так же, как и семья Андрея, не захочет иметь дело с такой девчонкой, если испугается – то лучше сразу. Я не хотела новой боли, новых слез тогда, когда привязанность (неважно любовь это будет или дружба) окрепнет.

Конечно, по моей внешности Алеша ничего не угадал, выглядела я обычно, все-таки молодость брала свое, и уже в ближайшие выходные дни предложил пойти в поход.

– Мы с ребятами на Угру собираемся. Шашлыки можно пожарить, магнитофон возьму, у меня много хороших записей, Высоцкий есть!

– Нет, я не могу. Не дойду. Даже когда мы с тобой по городу гуляем, устаю страшно, всегда ношу с собой лекарство… У меня бывают приступы, причем внезапные, иногда нужна «скорая»… Чтобы ходить в походы, тебе нужна другая девушка, понимаешь?

Несколько минут он молчал, опустив голову. Не ожидал такого… Но вскоре тряхнул своими кудрями, улыбнулся:

– Ну и чейт с ними, с ребятами! Пусть одни на Угру топают, я им свой магнитофон дам. А мы пойдем с тобой вдвоем, ладно? Не бойся, недалеко. Когда захочешь – остановимся, разобьем палатку, разведем костер. Нам лишь бы чуть-чуть в лес углубиться… А плохо станет, я до телефона бегом домчусь, но я обещаю, что ничего не случится, поверь. Ты только не думай о болезни…

– Палатка, лес, костер… Да разве возможно, чтобы это было в моей жизни? Я так соскучилась по вечернему густому запаху хвои, по лесной свежести! Я жаловалась на эту тоску и девчонкам, и Андрею, но они не реагировали: наверное, считали, что помочь ничем нельзя, и вообще это не их дело. Алеша первый попытался найти выход, решился возиться со мной. Почему?

– С друзьями же интереснее! Зачем тебе эта «манная каша»? Да меня и мама не отпустит…

– А давай мы твою маму с собой возьмем! Что до интереса, то в большие походы я сто раз ходил, а в такие вот близкие – никогда. А ведь то, что под носом, так же прекрасно, мы только видеть не умеем. Чудеса везде есть, вот хоть сейчас…

Он подтянулся, сорвал с ясеня горсть семян с крылышками и подкинул их высоко в воздух. Легкие парашюты закружились, затанцевали, медленно опускаясь на землю… Алеша смотрел на них и улыбался, как ребенок. Большой, сутулый от многолетней работы за станком, ладони уже все в мозолях, а улыбка действительно детская и глаза удивительно теплые… Я вдруг обнаружила, что на веках у него веснушки – как солнечные крапинки. Мне вдруг захотелось, чтобы он закрыл глаза, а я прикоснулась бы к этим рыженьким брызгам губами…

…Когда-то в горькую минуту одиночества я задвинула подальше томик с «Алыми парусами» Грина. Вредная книга! Начинаешь верить, что люди способны дарить друг другу чудо, и невольно ждешь его. А это выдумки. Нет такого на свете! Но после нашего мини-похода в бор я простила выдумщика Грина и вернула томик на полку с любимыми книгами. Разве это важно, что у Ассоль был корабль, одетый в алый шелк, а у меня видавшая виды палатка?

Мы разбили стоянку под вечер и еще успели налюбоваться роскошным, полыхающим в полнеба закатом. Мама деликатно осталась сторожить палатку, а мы с Алешей пересекли капустное поле и устроились, как в партере театра, на холмике над Окой. Пурпурные и золотые полосы в небе, их дрожащий отблеск в реке, волнующие запахи воды, луговых цветов, нагретых солнцем сосен… Мы сидели, окутанные всем этим, и блаженно ели сочную, сладкую, только что сорванную капусту. «Один кочан для хорошего человека – будем считать, что это не воровство!» – сказал Алеша. И еще он осторожно спросил про мое обручальное кольцо: что это значит? И я все рассказала.

Вот так, сразу. Не готовилась, не собиралась с духом, пришлось к слову – и рассказала. Он слушал внимательно, но спокойно, легко, чертил при этом что-то палочкой на влажном прибрежном песке. Тот факт, что я люблю Андрея, он вроде бы и не заметил, над ужасным моим обманом просто посмеялся, а потом уже серьезно предложил:

– А ты скажи им всем, что твой будущий муж – это я. Я ведь тоже только что из армии вернулся, даже в Севастополе был, наладчиком движков на подлодке, а имя ты не называла, так что все сходится. Может, ты угадала будущее?

На меня повеяло каким-то мистическим холодком… Как хочешь думай, но мое колечко привело ко мне жениха, выдумка сбылась. Или я действительно невольно прочитала будущее? А может, я просто очень хотела, чтобы так было? Очень-очень. И моя мечта материализовалась. Правы философы, которые утверждают, что мы мало знаем, как устроен мир! Случайностей, наверное, не бывает. Мы сами, своими мыслями и желаниями, формируем события.

Разговор о колечке ничем мне не навредил, мы наоборот еще больше сблизились. В палатку вернулись счастливые и, хотя официального предложения еще не было, уже почувствовали себя женихом и невестой. Мама легла спать посередине, между нами, но Алеша как-то исхитрился и незаметно для нее обнимал меня. А утром, когда мы проснулись, его уже не было в палатке. Мы с мамой по натуре совы, а он – жаворонок. Вот и встал рано, приготовил на костре завтрак, сбегал к Оке искупаться, а заодно принес нам воду для умывания.

Так что, когда мы выбрались из палатки, нас ждал полный сервис: Алеша перекинул через одну руку полотенце, в другую взял кувшин с водой и галантно помог нам умыться, после чего пригласил к «столу» – на траве, покрытой салфеткой, уже ждал завтрак. Утренний росистый лес, полный свежести, звонкий от пения птиц… И Алеша был тогда такой же свежий, чистый, как все вокруг, еще влажный после купания. Он заражал нас с мамой своей энергией, он был явно в ударе: мы то и дело смеялись над его остротами. Оказывается, у моего реального, а не придуманного, жениха завидное чувство юмора!

Вскоре Алеша сделал мне и официальное предложение. Произошло это так же просто, как и все, что между нами было. Мы возвращались с прогулки и уже прощались, стоя возле моего подъезда.

– Давай пойдем завтра заявление в ЗАГС подавать! – он сказал это так, будто речь шла об очередном походе в кино.