В Универе прошел слух, что на место Новоселова назначен новый начальник Управления по информационно-издательской деятельности. Из местных, чуть ли не в коридоре альма-матер рожденный. Из университетской семьи. С революционной фамилией Саблин. Аспирант физико-технического факультета. Почему-то Диане вспомнилась знаменитая фраза из «Неуловимых мстителей»: «А казачок-то засланный». Со студенческих времен Саблин – бессменный организатор мероприятий, пробегов-марафонов, праздников, флэш-мобов, любимец и порученец Ректора и иже с ним. Молодой креативный управленец, который научит всех родину любить. Он всем покажет! Уж он-то мятеж подавит!
Ждем, пождем. Заходит как-то новый начальник в кабинет. Косо, бочком протискивается в дверь. Действительно молодой, симпатичный, очень маленького роста, с непомерно большой головой. «Сам худ, а голова с пуд». Умный наверное очень. Айфон ни на минуту не выпускает из рук, типа всегда с кем-то на связи. Ну очень занят. В потертом костюмчике, рубашечка застиранная, на ногах ботиночки дешевенькие тридцать шестого размера. Глаза честные, голубые, широко распахнутые, лицо открытое, волосы светлые. Не страшный совсем.
Представился: “Меня зовут Алексей, можно без отчества».
Ну, как это без отчества, начальник все-таки?
Сразу получил кличку Альхен. И, как покажет время, не случайно. Как известный персонаж «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова.
И понеслось. Сначала на планерках вел себя прилично, вежливо и врал, что менять ничего не будет.
Потом проговорился Демидовой: «Ну не могу я больше, сверху давят, требуют, чтобы я вас с Бекетовым уволил». А на лице отражались боровшиеся в его душе сложные противоречивые чувства. Видимо остатки порядочности из последних сил сопротивлялись страстному желанию угодить начальству. Не каждый день, видимо, совестью поступаться приходилось. Не привык еще. Потом предложил Демидовой двадцать тысяч отступного и новую работу на госпредприятии. Та отказалась – понимала, что врет. Потом хамить начал. Тоже не помогло, кишка тонка – не убедительно. Навыков-то еще нужных не приобрел.
Демидова и Бекетов твердо на своем стоят: сокращайте по закону и точка.
А тут как раз слух прошел, что вместе с Педакадемией в Универ пришло новшество – Комиссия по трудовым спорам. Председателем комиссии назначен начальник Управления по экономике Маевский, тот самый, у которого в кабинете Диану чуть Кондратий не хватил от масштаба увиденной коллекции винно-водочной продукции.
Демидова написала коллективное заявление о произволе, который творится в Управлении по информационно-издательской деятельности, его подписали Иващенко и Толмачева, остальные струсили. Для подстраховки еще одно заявление отправили заказным письмом по почте в Инспекцию труда по республике.
На заседание комиссии пригласили председателя профкома Университета кандидата биологических наук Татьяну Ивановну Тучко. Понятно, что «рука руку моет, и ворон ворону глаз не выклюет», но скандал приобретал все более широкую огласку уже и за пределами Университета, поэтому наверху было принято решение сотрудников рекламно-информационного отдела сократить в соответствии с Трудовым законодательством. А только что созданное Управление по информационно-издательской деятельности Ректор приказал расформировать.
Что интересно, после этих событий с Демидовой в Универе начали уважительно здороваться, заговаривать и делать комплименты совершенно незнакомые ей люди. Личный рейтинг стремительно взлетел. По-видимому в стенах вуза подспудно зрел мятеж. Большинство ученых, как правило, люди интеллигентные, не практичные, робкие и ничего другого делать не умеющие. Их легче заставить терпеть фальшь, лицемерить, молчать, когда молчать нельзя, и одобрять то, что одобрять не следовало бы. Хамская манера руководства, когда просто вручается уведомление об увольнении без всяких объяснений здесь давно стала «притчей во языцех». За многие годы люди не привыкли здесь сопротивляться беззаконию. Раз Ректор, брызнув слюной, приказал: пошел вон, значит утерся и пошел. И без выходного пособия. Как в известном анекдоте. «И нечего спрашивать, за что? Было бы за что – убил бы».
Любофь
На очередную планерку Саблин привел подружку. Девчонка симпатичная, но дерзкая, насквозь прокуренная. С первого взгляда понятно, что не из тургеневских барышень. Такая современная «эмансипэ» со смазливым личиком. В глазах озорные бесенята скачут. По фамилии Ливанова. На голову выше Саблина. Такие пары, когда он ей темечком только до подмышки достает, вошли в последнее время в большую моду. Протеже Саблина, как оказалось, только что филологический факультет Универа закончила. Опыта трудовой деятельности ноль целых, ноль десятых имеет.
Саблин представил ее присутствующим восторженно, как конферансье на бенефисе представляет звезду больших и малых театров. Не скрывая восхищения, охарактеризовал: «Оооочень амбициозная!».
Не слышал, наверное, поговорку, что «хороший человек – не профессия».
Саблин за Ливановой по Универу целыми днями хвостом бегает, в глаза снизу вверх заглядывает, никого не стесняется. Вечером на остановку с работы ее провожать выбегает без пальто и шапки, с риском для жизни, можно сказать. Сначала выпросил у руководства для Ливановой ставку специалиста, потом организовал студенческий Медиацентр, ее директором назначил. Перевел туда работать Куртиса, Ситко, Мудрякова. Они там свои видеосюжетики любительские ваять начали. Парамаунт пикчерз отдыхает. Как умели, так и ваяли, для любительского студенческого телевидения и так сойдет, не страшно ведь, что даже если написано «карова», понятно же, что речь о парнокопытном жвачном животном семейства полорогих идет.
А жена у Саблина в это время последние месяцы беременности дохаживала, ей конечно не до его любовных похождений было. Пока жена была беременна, сначала лежала в стационаре на сохранении, потом жила у своей мамы. Саблин в квартире один обитал, рассказывал, что прокладывает из комнаты в кухню тропинки по пыли, некогда уборку делать. Не Ливанова же ему полы мыть будет. В положенный срок жена родила девочку Аню, младенец беспокойный, естественно все время занимает.
У Жени Мудрякова и Натальи Ситко тоже роман случился. Дурной пример, как известно, заразителен. Как у Высоцкого: “Роман случился просто так. Роман так странно начался: Он предложил ей четвертак – Она давай артачиться…»
Наталья к Диане за советами каждый день бегает. «Вся такая внезапная, такая противоречивая вся». То говорит, что Мудряков ее домогается, грубо принуждает к сожительству, шантажируя тем, что выживет с работы. То она безумно влюблена в него, но не знает что делать, ведь Женя женат и у него двое маленьких детей.
Ситко даже сходила к психологу, за одну консультацию три с половиной тысячи рублей не пожалела выложить. Советовалась с родителями, что ей бедняжке делать, они предложили уволиться.
Наталья долго думала, быть или не быть, дать или не дать, и приняла неожиданное решение: кинуться в омут с головой, вкусить яблока греха, предаться преступным утехам.
Видимо, такому зануде, как Мудряков проще отдаться, чем объяснить, почему не хочешь этого делать.
Саблин с Ливановой, слившись в едином порыве, Медиацентр начали обустраивать. Покупали строительные материалы, цемент, керамзит, дорогостоящую звуковую и съемочную аппаратуру, ноутбуки, фотоаппараты, кинокамеры, пульты для студии.
Только впоследствии большей части всего этого имущества в наличии не оказалось. Результаты проверки показали, что потрачено было более шестисот тысяч рублей. На что? Не понятно.
Диану тяготило то, что Саблин настойчиво искал с ней дружбы, повадился чуть ли не каждый вечер заходить в конце рабочего дня и вести откровенные разговоры. Типа по душам. Не понимала, зачем ему это было нужно? Она интуитивно не желала этого приятельства, не хотела быть причастной к его мутным делишкам.
А он совсем берега видеть перестал. Часто рассказывал, что его научный руководитель, ученый-физик с мировым именем – алкоголик, его даже в Москву лечиться возили, но безрезультатно. Из-за него у Саблина постоянно откладывается защита кандидатской диссертации. С другой стороны в ситуации есть свои плюсы – у пьющего гения можно безнаказанно его блестящие идеи тырить.
А однажды произошло событие из ряда вон выходящее. Как-то вечером в конце рабочего дня в кабинет входит Саблин, и широким жестом кладет перед Дианой на стол пачку денег.
«Что это?», – недоуменно спрашивает она
«Ты же будешь свою кандидатскую защищать в Питере? Вот деньги на сопутствующие расходы. Здесь сто тысяч», – отвечает, улыбаясь, как змей-искуситель.
Тут надо кое-что пояснить. Люди, далекие от научных кругов, вряд ли знают, что приняв решение заниматься наукой, нужно быть готовым к серьезным материальным вложениям. Речь, конечно, не идет о несамостоятельном выполнении работы. Написание диссертации – сложный, многоэтапный процесс. В его результате должен появиться новый, а главное, оригинальный интеллектуальный продукт. Далее необходимо организовать процесс защиты. В нем задействовано обычно много людей. Научный руководитель, эксперты, оппоненты, редакторы, рецензенты, консультанты и прочая и прочая. Проведение необходимых социологических исследований, экспериментов или опытов тоже требует материальных затрат. Ни для кого не секрет, что и организационные моменты, связанные с мероприятиями самой защиты, особенно в финальный период, также могут потребовать значительных финансовых расходов. Например, кое-где после защиты диссертации принято устраивать праздничный банкет в ресторане. Ну, здесь все очень индивидуально, все зависит от сложившихся традиций.
«Деньги – в кредит или в долг?», – решила уточнить Диана
«Нет, просто так, из хорошего к тебе отношения, отдавать не надо», – отвечает покровительственно Саблин.
Диана наотрез отказалась.
Саблин искренне удивился.
Вот не зря говорят: деньги портят людей. Совершенно верно. Альхен сорил деньгами, как загулявший купчишка чаевыми на ярмарке. Приоделся, посолиднее стал выглядеть. Девушка с повышенной социальной ответственностью Ливанова, шептались в кулуарах, внесла первый взнос за квартиру по ипотеке – двести тысяч рублей.
Как там у Ильфа и Петрова: «Свет не видывал еще такого голубого воришки…».
Позже, когда по результатам проверки обнаружились неопровержимые доказательства хищения, Ректор приказал денежные средства в количестве шестисот тысяч рублей списать. Может быть скандала не хотел или «сор из избы» решил не выносить?
Только выводы напрашиваются сами собой, это какие-то мелкие сошки огромные деньги смогли безнаказанно увести из бюджета Универа, что же делается там наверху, на самом Олимпе под лавровой сенью?
Не успело стихнуть эхо этих событий, как разразился новый скандал.
Казнить нельзя помиловать
С доцентом Еленой Денисовной Дворкиной, научным руководителем в аспирантуре Дианы, Университет решил расстаться навсегда. Не стал продлевать с ней трудовой договор. Из-за того, что ей, по мнению руководства, пора на заслуженный отдых.
Руководство нисколько не смутил тот факт, что пятидесятитрехлетняя преподаватель – самый молодой пенсионер на кафедре. Это в то время, когда в Универе полно преподавателей в возрасте за семьдесят. И никого не смутило, что доцент Дворкина готовится защищать докторскую диссертацию. Что она – автор множества научных публикаций. А как преподаватель читает студентам несколько разработанных ею же авторских курсов.
Городской суд восстановил преподавателя на работе. Осталась без удовлетворения и апелляция, которую юрист Университета направил в Верховный суд.
Но, как оказалось, рано говорить о хеппи-энде, ой как рано.
Решение, восстанавливающее Дворкину на работе, прозвучало в зале суда в пятницу. В понедельник преподаватель пришла в университет, чтобы сдать в отдел кадров соответствующие документы. Затем отправилась на кафедру. Там ей явно были не рады. Руководство кафедры Университета не торопилось возвращать Елене Денисовне нагрузку. Как оказалось, ее авторские курсы уже распределили между другими сотрудниками и возвращать все «на круги своя» никто не спешил.
Тут как раз подошла дата предзащиты докторской диссертации доцента Дворкиной. Руководство Университета категорически отказалось предоставить Елене Денисовне однодневную командировку в Санкт-Петербург, мотивируя это тем, что ее поездка на предзащиту не представляет интереса для Университета. Тогда преподаватель написала заявление на отпуск за свой счёт. Однако за пару часов до отправления поезда ей позвонили и сообщили, что ее заявление не получило положительной визы Ректора, и она не имеет права куда-либо выезжать.
Дворкина всё же отправилась в Санкт-Петербург, решив, что «не крепостная, чай». Её научным руководителем является профессор, заслуженный учёный с мировым именем, ведущий филолог страны, и подводить его было бы, по меньшей мере, не вежливо.
Вернувшись из Санкт-Петербурга, Елена Денисовна узнает, что, снова уволена, оказывается, уже дважды злостно нарушив трудовую дисциплину.
Преподавателя обвинили в опоздании в тот день, когда она пришла повторно оформляться на работу. За это доценту объявили выговор. Ну, а главным нарушением трудовой дисциплины была признана поездка Дворкиной на предзащиту, несмотря на предоставленную в Санкт-Петербургском Государственном Университете объяснительную записку.
Как выяснилось в судебном процессе, несколько лет назад Ученый совет Университета единогласно проголосовал за то, чтобы оказывать доценту Дворкиной всяческую поддержку в вопросах поступления в докторантуру. А само обучение происходило за счёт средств федерального бюджета в рамках целевой программы.
Юрист университета категорически возражал на суде против выступления свидетелей, которые в злосчастный понедельник видели Елену Денисовну в университете утром и могли подтвердить ее присутствие.
А найти людей, которые не побоятся выступить в суде в ее защиту было очень непросто. Коллеги говорили: « Это административный произвол. Мы видим, что с вами поступают несправедливо. Но в суд не пойдем, потому что нас тогда тоже уволят!"
Процесс по иску Елены Дворкиной к Университету длился больше шести месяцев.
После первого возвращения на работу Елене Денисовне открытым текстом сообщили, что работать спокойно все равно не дадут.
Во второй раз преподаватель вышла на работу сразу же после окончания судебного заседания. В качестве поручения заместитель заведующего кафедрой приказала Елене Денисовне в течение четырех часов написать рабочую программу, которая обычно пишется преподавателем, читающим курс, в течение семестра.
Спустя несколько дней, когда Елена Денисовна шла на пару, в коридоре ей сообщили, что она попала под сокращение. После этого на занятиях она потеряла сознание. “Скорую» вызвали студенты.
Диана, несмотря на сложные прежде взаимоотношения с научным руководителем, искренне ей сочувствовала. Понимала, что так несправедливо могут поступить с каждым, кто посмотрел как-то не так, высказался не совсем лестно, да просто из-за лживой сплетни, подлого навета. Ведь только самый глупый заяц думает, что если он будет себя хорошо вести, то волки его не съедят.
В кулуарах шептались: «Сократили относительно молодую женщину, перспективного ученого, чтобы самим побыть на трех должностях и хапать из неисчерпаемой государственной кормушки. Кроме методичек для студентов, напечатанных на своей множительной базе, публикаций в мировой научной литературе у руководящих сотрудников нет, потому как нечего публиковать. Нет цитируемости работ и в мировых научных изданиях. А это основной показатель даровитости или бездарности в научных кругах».