Не волнуйся, мамочка, всё хорошо
Оживилась Светлана, лишь, когда зазвонил телефон, он лежал на кровати рядом с её подушкой.
– Да, мамочка, – зазвенел её взволнованный голос, и в палате все, как по команде притихли.
– Не волнуйся, мамулечка, всё у меня хорошо, ты только себя береги, пожалуйста, ты ничего там дома не делай, я приду из больницы сама наведу везде порядок, а ты отдыхай.
После небольшой паузы, занятой ответом матери, Светлана снова заговорила голосом, полным любви и нежности:
– Мамочка, я себя уже лучше чувствую, не беспокойся обо мне. Нет, приходить сегодня не надо, отдыхай, не утруждайся. У меня ещё много еды в холодильнике, ты ведь вчера принесла много чего, мне хватит и на сегодня, и на завтра, да тут и кормят хорошо, мне хватает. Лекарства тоже приносить не надо, здесь всё, что назначено выдают. Да, сегодня систему ставили уже, и укол недавно делали, и таблетки я все пью.
Мамулечка, дорогая, всё у меня хорошо! Ты только не волнуйся, я умоляю тебя, береги себя. Если я о чём-то и переживаю, то это только о тебе, родная моя, хорошая моя мамочка.
Светлана затихла и долго слушала мамин голос, и, завершая разговор, тихо сказала на прощание:
– Мамочка, очень тебя прошу, береги себя, больше отдыхай, ничего не делай, жди моего возвращения из больницы, приду и потихонечку переделаю все дела дома.
Сватовство
Окончив разговор, женщина положила трубку на прежнее место и сев на кровати долго смотрела в окно. А там было на что посмотреть: и звонкая капель с крыш радостно сообщала о наступлении весны, и шустрые воробьи да важные голуби, снующие по асфальту развлекали своим торопливым поглощением семечек, насыпанных специально для пернатых добрыми прохожими. И люди, проходящие мимо окон больницы – каждый человек, это – целая история. Вот молодая пара прошла в обнимку, нежно прижимаясь друг к другу, а там старушка, по виду напоминавшая ей маму, осторожно пробирается вдоль тротуара, напрягая все силы, чтобы не поскользнуться и не упасть.
Светлана вспомнила себя – студентку, свой роман с Павлом. Как он за ней ухаживал, как он ей самой нравился! Собирались уже пожениться, и девушка пригласила его к себе домой на обед, чтобы познакомить его с мамой.
Ох и волновалась в тот день Светлана. В квартире всё до блеска отмыла, на кухне вместе с мамой приготовили праздничный обед. Но видела дочь, что мать сама не своя.
Не запретила привести парня, и помогала дочери приготовиться к встрече, а на душе – камень. Он ей уже заранее не нравился, более того, она его почти ненавидела, потому что почувствовала явную угрозу, что уведёт он её Светку. Останется она одна, и будет ожидать редких встреч с дочерью и зятем, а она доченька-то её, это же часть её самой, она ради Светланы живёт на свете.
Муж погиб, когда Светланке только что год исполнился. Осталась она одна с доченькой. Трудно было растить девчушку самой, без поддержки, без мужа, но и утешение-то всё было только в ней. И так она срослась со своей дочуркой сердцем, так прикипела к ней, что и мысли не могла допустить, чтобы отпустить её из дома, отдать в чьи-то руки.
Увидев, что мама украдкой глаза от слёз утирает, Светлана обняла её за плечи, понимающе заглянула в её доброе, с грустинкой в глазах, лицо:
– Мамочка, ну что ты так переживаешь, я ведь не бросаю тебя, я очень тебя люблю, и остаюсь твоей дочкой, только теперь у тебя будет ещё и сынок, его зовут Павел.
– Ох, дочка! Сынок, это хорошо. Да только вдруг он тебя обижать станет!
– Нет, мама, не станет Паша меня обижать. Он меня любит. Да ты сама увидишь его и поймёшь, какой он хороший человек. И я его тоже люблю.
В дверь позвонили. Светлана бросилась открывать, на ходу сделав матери пригласительный знак следовать за ней встречать гостя.
Вошёл высокий красивый парень, вежливо поздоровался, протянул Нине Андреевне пышный букет белых роз, Светлане подал торт и большую коробку конфет. Сняв плащ и переобувшись в домашние тапочки, предложенные Светланой, прошёл в комнату. Представившись, учтиво протянул руку старшей женщине, потом слегка приобнял Светлану.
За столом вели неспешный разговор. Нина Андреевна потихоньку выуживала из гостя информацию о нём, о его жизни, об интересах, о родственниках. Павел говорил искренне и открыто, было заметно, что он не таит ничего, и это располагало к нему собеседницу.
Светлана напряжённо ждала – когда же её жених сообщит главную цель своего визита. Наконец, он собрался с духом и решительно заявил:
– Нина Андреевна, я не просто в гости к вам пришёл, – встал, поправил галстук и, прокашлявшись, сказал уверенно, – я очень люблю вашу дочь, и прошу вас – благословите нас создать новую семью. Уверяю вас, что никогда не обижу Светочку, буду о ней заботиться, буду её беречь.
Мать знала, что для того и пришёл этот молодой красавец, чтобы «выкрасть» её любимую девочку. Всё естество её восставало против предложения парня, но отказать она не могла, боялась, что Светка её не поймёт, обидится.
– А вы не очень торопитесь, мои дорогие? – спасительный вопрос пришёл ей в голову неожиданно для себя самой, и она его задала, – надо же приглядеться друг к другу, понять характеры. Люди говорят, что жизнь прожить – не поле перейти. Это ж вместе придётся делить и радости и печали!
Светлана замерла от слов матери, она догадывалась – куда мама клонит и боялась, что она отыщет причину для отказа от предложения жениха дочери.
Но Павел не растерялся, смело возразил:
– Нина Андреевна, мы со Светой встречаемся уже год, и наши сердца настроены на один лад. Ваша дочь такая умница: и скромная, и красивая, и столько доброты в её сердце. Спасибо вам, что вы такую славную девочку воспитали. Не скрою, что я уверен, что такая жена станет для меня настоящим кладом. Но и я не подведу её, я приложу все силы, чтобы сделать её счастливой.
К удивлению Светланы мама сдалась. Она видела плюсы парня, понимала, что не может противиться счастью своей любимицы и… согласилась. Спросила только:
– А где собираетесь жить после свадьбы?
– У меня хорошая квартира, – объявил Павел, – правда мне нечем тут хвалиться, она досталась мне после смерти родителей, они, к несчастью, рано покинули этот мир. Четыре года назад не стало отца, умер от онкологии, а через два года и мама ушла в иной мир, сильно она тосковала после папиной смерти, вот сердце и не выдержало.
Сообщение о том, что у молодожёнов будет своя отдельная квартира, обрадовало бы любую мать, но только не Светланину. До последнего момента Нина Андреевна надеялась, что жить они будут с ней, и тогда её Светочка будет всегда рядом, и не останется без её, материнской опеки.
– Как же так? – вздохнула она огорчённо, – а я тут в трёхкомнатной квартире одна остаться должна? Я ведь тут вся истоскуюсь без Светочки.
– Милая, добрая моя мамулечка! – горячо заговорила Светлана, – мы будем к тебе часто-часто приходить в гости, постоянно будем тебя навещать! Ты ведь знаешь – я не позволю тебе тосковать, и уборка в твоей квартире, она на мне останется, и во всём мы с Пашей будем тебе помогать. Правда, Павел? – Светлана с надеждой смотрела в глаза любимому человеку, верила, что он её поддержит.
– Конечно, Нина Андреевна, не беспокойтесь. Район, в котором мы будем жить, находится рядом с вашим, дома наши близко. Даже если бы мы жили в другом городе, и тогда мы бы вас не оставили одну без внимания. Но тут, фактически по соседству жить будем, обязательно будем вас навещать.
Ответственная командировка
Подготовка к свадьбе, свадебный вечер, украшенный весёлыми гостями и нарядной парой молодожёнов, а потом и три месяца совместной счастливой жизни – все эти переживания стали для Светланы ярким добрым сном. Она не замечала быстроты бегущих друг за другом дней и ночей, жила она только ощущением близости любимого человека, а он, Павел, был озабочен лишь тем, чтобы его Светочке было всегда хорошо. Он следил за каждым её взглядом, жестом, шагом. Слушал её слова в простом разговоре, и они сливались в его сознании в красивую песню, которая звучала потом в воспоминаниях, когда они расставались на длинные часы рабочего дня. Он и сам удивлялся, как он ещё мог работу свою выполнять – он корреспондент престижной областной газеты писал о людях, их делах: проблемах и удачах производственной и личной жизни.
Пробуждение от сна стало для Светланы слишком реальным и тяжёлым, захлестнувшим всё её существо, и трудно было поверить в то, что это не сон и не фильм с печальным концом, и что это, действительно, происходит с ней.
В то утро Павлик встал рано, по будильнику, ему предстояла поездка на собственной машине в командировку в удалённый район. В редакцию поступили сведения о жизни села, где в школе ученики сидели на уроках в зимней верхней одежде, а в стационарной больнице тяжело больным людям приходилось мёрзнуть и днём, и ночью, и всё потому, что небольшая поселковая котельная едва топилась, растягивая остатки угля. «Вот дотопят эти последние крошки, и совсем перестанут топить, – писали жители в письме, адресованном редактору газеты, – глава администрации разводит руками, мол – ничего сделать не может, уголь поставляется с перебоями.
Мы уже и в район писали, – продолжал автор письма, – но наше обращение осталось без ответа, а школа, детский сад, и больница продолжают замерзать».
Редактор доверил эту командировку Павлу. Зная дотошность своего лучшего корреспондента, он полагал, что Павел сможет разобраться на месте, и потом своим ярким слогом напишет такую статью, которая не останется незамеченной.
Услышав будильник, Светлана тотчас вскочила с постели.
– Поспи ещё, я сам соберусь, – уговаривал её муж, в душе радуясь, заботливости жены.
– Нет, Павлуша, я должна тебя проводить, – Светлана задержала свой нежный взгляд на его красивом добром лице.
Если бы она тогда знала, что видит Павла последний раз, ни за что бы не отпустила его, вцепилась, держала бы крепко в своих объятиях, пока командировку его не отменили бы. Но никаких предчувствий у неё в то утро не было. Просто было жаль расставаться на целых два дня.
Павел осторожно ехал по ухабистой горной дороге, виляющей, как серпантин. К тому же было очень скользко – зима в этом году внезапно заморозила подтаявшие после оттепели дороги. Неожиданно после очередного крутого поворота выскочил на скорости грузовой автомобиль. Павел не успел свернуть, впрочем, там и сворачивать-то было некуда. Произошло лобовое столкновение и красивого, доброго, умного Павла больше не было среди живущих на земле.
На смену счастью пришла беда
Счастливый сон Светланы сменился кошмаром, начавшимся после телефонного звонка от редактора. Хриплым от переживания голосом он сообщил о смерти её мужа. Но Светлана никак не хотела верить.
– Это ошибка, – исступленно кричала она в трубку, – вы хорошо проверили? Ну, мало ли случается аварий на дорогах? Почему вы думаете, что это Павел погиб?!
Осознав, что трагедия пришла именно в её счастливое гнёздышко, Светлана без чувств рухнула на пол. В таком состоянии и застала её мать, которая пришла к ней, не дождавшись звонка или визита дочери к себе. Позвонив в дверь, и не получив ответа, Нина Андреевна открыла своим ключом, который получила от молодых, чтобы она могла в любое время войти и отдохнуть в квартире, если доведётся прийти, когда их не окажется дома,.
Войдя, женщина ахнула, увидев дочь на полу, не раздеваясь, она кинулась к своей Светке, пощупав пульс определила, что сердце работает, потом сбегала на кухню и вернувшись со стаканом воды брызнула в лицо своей любимицы. Дочь открыла помутневшие глаза, тихо сказала:
– Мамочка, мне приснился страшный сон.
Мать напряжённо слушала и ничего не говорила.
– Мама, мне сейчас снилось, будто позвонил Пашин начальник и сообщил, что Паша погиб в автокатастрофе! Мамочка, как хорошо, что это был только сон!
Мать заботливо усадила дочку в кресло, бросив взгляд на снятую с телефона и лежащую на столике трубку, догадалась, что это не сон, а печальная реальность. Нина Андреевна взяла трубку, услышав короткие гудки, поняла, что на другом конце провода уже отключились от разговора. Быстро отыскав по определителю номер, мать позвонила редактору:
– Здравствуйте, – сказала она ответившему мужчине, – уточните, пожалуйста, что случилось с Павлом? Я его тёща, случайно пришла к ним и увидела дочь на полу без сознания, она говорит, что вы сообщили ей о гибели её мужа. Так ли это?
Светлана напряжённо вслушивалась в разговор матери с редактором, ей хотелось только одного – по реакции матери понять, что Павел жив, и печальная новость ей, действительно, просто приснилась.
Но нет, на глазах мамы выступили слёзы, которые она не смогла сдержать, и они зарыдали вместе – мать и дочь, растерянные, разбитые горем.
Словно во сне в жизнь Светланы врывались всё новые кошмары: изуродованное тело Павла, с неузнаваемым разбитым лицом, погружение его в страшную холодную яму, и полная безысходность.
Сразу после похорон Нина Андреевна забрала дочь к себе. Светлана и не думала противиться, ей было страшно представить себя одну в пустой квартире без любимого человека.
Сердце стало сдавать
Дни потекли унылые и однообразные, в них теперь не было даже тени радости. От тяжёлых переживаний сердце Светланы стало сдавать. Сначала она не обращала внимания на частые боли за грудиной, думала, что это душа её так ноет. Однажды боль стала нестерпимой и Света не могла уже её скрывать. Мать вызвала скорую и Светлану тогда впервые увезли в кардиологическое отделение, там старательно лечили сердце, надорванное страданиями.
Потом она стала частым гостем этой больницы, дважды в год по настоянию врачей и матери, она ложилась сюда для профилактического лечения. Так и шли эти долгие годы без Павлика. Мамочка уже совсем состарилась, с трудом передвигалась, и Светлана старалась брать на себя как можно больше домашних дел, но и сама она многого делать не могла: быстро уставала, задыхалась при малейшей нагрузке.
Недавно случился тяжёлый приступ удушья, и её привезли в эту палату интенсивной терапии. Здесь люди менялись часто. Привозили сюда таких же тяжело страдающих от сердечных приступов больных, а через два – три дня стараниями докторов приводили их в сносное состояние и переводили в общую палату. А Светлана, задержалась здесь уже дольше, чем на неделю, и всё ещё докторам приходится возиться с ней ежедневно, особенно по ночам усиливаются приступы удушья, и с ней отваживаются, приводят в порядок её дыхание, снимают перебои в сердечном перестуке.
Аппарат с кислородом почти постоянно находится около неё, лишь на время его перекатывают к кому-то тяжёлому, но вскоре снова ставят у её кровати. Об общей палате даже и думать пока не приходится. Одно лишь утешение: мамины визиты и звонки.
Молчаливость – не от гордости
В разговоры с женщинами Света не вступает не из гордости. Просто она после трагической потери мужа привыкла больше молчать в присутствии посторонних людей, чтобы кто ненароком не задал ей вопроса о личной жизни.
Только с мамой любила она беседовать долгими часами, только мамочка умела её утешить, заглушить хоть на время боль в израненном сердце.
А тут ещё и частые перерывы дыхания мешали говорить. Но слушала Светлана женщин внимательно, их рассказы будили мысль, отвлекали от печальных воспоминаний.
И вот сегодня Света услышала такое, от чего сердце забилось сильней, но уже как-то радостно.
– Разбойнику: вору, убийце Христос всё простил, потому что он поверил Иисусу! Так ведь и я тоже верю, значит и меня Бог простит, – ликовала Светлана.
Пришли на память и утешительные события из короткой жизни любимого человека.
Однажды, они с Павлом гуляли по городу, к ним подошли молодые ребята и также, как сейчас Катерина, стали рассказывать про Иисуса. Светлане тогда стало смешно: вот так на улице остановить их влюблённых друг в друга, и сообщать им о каком-то человеке, пусть и очень знаменитом! Им-то с Павлом сейчас вовсе не до него, как и вообще ни до кого нет дела.
Но Павел серьёзно сказал незнакомым собеседникам:
– Мои родители верили в Христа, я о Нём знаю и верю в Него. Если честно, Он всегда рядом со мной, Он мне и эту прекрасную женщину подарил! – Павел нежно прижал к себе Светлану.
– А ваша спутница тоже знает о Господе? – ребята изучающе смотрели на Светлану.
– Узнает, я ведь её муж, – весело ответил Павел, и ребята ушли, а молодые муж и жена снова остались наедине.
– Света, – начал несмело Павел, – а в самом деле, ты в Бога веришь?
– Ну, кто ж в Него не верит? – вопросом ответила Светлана, – потом продолжила, – верю, конечно, и иногда боюсь Его.
– Нет, Света, не так, как все, а по-особому, сильно-сильно, веришь в Него? – настаивал на своём Павел.
Она глупая тогда его прервала:
– Ну что ты про Бога заговорил? Наша с тобой жизнь ещё только начинается. Не пойдём же мы с тобой в церковь! Разве нам до этого сейчас? – и она, весело рассмеявшись, убежала вперёд, крикнув:
– Догоняй!
Потом она видела у Павла на рабочем столе толстую книгу в чёрном переплёте, на ней было написано тиснёнными золотыми буквами – БИБЛИЯ. Эта книга и сейчас где-то дома у Светланы лежит, она её хранит в память о том, что Павел её читал.
– Всё-таки он, Павел, верил в Иисуса, но я не дала ему рассказать о его вере, – подвела Светлана итог своим размышлениям, – жаль, что оборвала его тогда на полуслове!
Но успокаивала мысль о том, что Павлик сейчас не в аду, он с Иисусом.
– Если даже разбойнику Христос пообещал рай, конечно, Паша – не разбойник, и он верил в Иисуса, значит, он в раю. Теперь бы мне самой хорошо всё понять и не попасть в ад, а прийти после смерти туда, где Иисус, там и Павлика увижу, – радостно думала Светлана.
Соседок перевели
Женщин, которые лежали со Светланой в интенсивке, с утра разом всех перевели в общую палату. Катерина, уходя, подошла к Светланиной кровати, ласково погладила бледную исхудавшую руку Светы, понимающе остановила на её лице долгий взгляд:
– Ты не печалься, Светочка, тебя тоже переведут скоро. Ну, подержат денёк, другой, да и переведут. Врачам ведь надо места для тяжёлых больных освобождать, чего им тут тебя задерживать. Вот маленько поставят на ноги и отправят в общаг.
– Конечно, – не смело улыбнулась Светлана, – я и сама думаю, что долго здесь не станут задерживать. Тем более, что мне уже стало легче, я чувствую, как дыхание моё всё крепче становится.
Потом с мольбой, дрогнувшим голосом зашептала:
– Катерина, я, как только выйду из интенсивки, начну свободно передвигаться, к вам приду, вы мне подробно расскажете об Иисусе, – она споткнулась на полуслове, – ну о котором вы рассказывали вчера, помните?
– Конечно, помню, – уверенно кивнула Катерина, – я о Нём всегда помню и готова день и ночь о Нём людям говорить, так что расскажу, не сомневайся.
Только поскорее выкарабкивайся отсюда, я тебе много ещё смогу о Нём рассказать. Но, главное, дорогая, я вижу, что ты уже и сейчас о Нём задумалась и, как видно поняла, что за Него надо, как за спасительную соломинку ухватиться. Это важно: святых людей нет, все мы – грешные, а значит, Иисус нужен нам всем.
– Конечно, грешная я, – торопливо перебила Светлана, – и, конечно, нужен мне Христос.
– Ну вот и хорошо, что ты это поняла, – заверила Катерина, – радуюсь за тебя. Верь и молись, не оставит тебя Бог. Раньше-то все люди на Руси молились, и детей, и внуков учили верить и молиться. Пришли большевики со своей кровавой властью, стали гнать верующих, запрещать, высмеивать. Постепенно изменилось отношение к Богу, верить люди разучились, молиться перестали и бояться Бога тоже перестали, вот и живём теперь так, как живём, и делаем, что хотим, на Бога не оглядываемся, не от того ли так много бед и болезней приходит в нашу жизнь?
Немного подумав, Катерина решительно сказала:
– Я тебе, милая, Библию свою подарю, чтобы ты сама почитала, всё, что в ней написано о Боге, о вере, о Христе, – она наклонилась к своей сумке, чтобы достать священную книгу.
Но Света остановила её:
– Не надо, у меня дома есть, после мужа осталась, он её читал. Я маму попрошу, она мне её прямо сюда в больницу принесёт.
– Хорошо, – обрадовалась Катерина, – есть так есть, мне моя-то тоже нужна, я стараюсь каждый день её читать.
Она обняла Светлану за хрупкие плечи, ободряюще улыбнулась и мягкими, неслышными шагами вышла из палаты.
Кто-то умер в интенсивке
На следующий день, перед обедом женщины неожиданно встретились в коридоре со Светланой:
Катя вместе с соседками по палате направлялась на обед, Светлана выходила из столовой, осторожно неся кружку с горячим чаем.
– Что, Света, перевели уже в общую палату? – радостно спросила Катерина.
– Нет, пока не перевели, но уже стало лучше, – улыбнулась в ответ Светлана, – вот, сёстры разрешили самой за чаем выйти в коридор, пока врача близко нет, думаю, может быть, уже завтра переведут, что им там меня окрепшую-то держать?
– Ну, хорошо, в нашей палате ещё одно место свободное осталось, – радостно улыбнулась Катерина, – так что торопись, может, к нам и положат, мы тут втроём и лежим, все из интенсивной сюда перешли, ты и будешь с нами четвёртая. Сейчас-то дойдёшь сама, – озабоченно спросила Катерина, – может, тебя проводить?
– Нет, нет, я сама, – запротестовала Светлана, – мне надо расхаживаться, а чувствую я себя хорошо.
А после обеда, когда женщины в палате тихо переговаривались, стараясь соблюдать тишину (сон-час всё-таки), вдруг из коридора донесся душераздирающий женский крик. Ирина Аркадьевна поспешно вышла из палаты, и, вернувшись через несколько минут, сообщила:
– Кто-то умер, – женщины ахнули, стало жутко, – кто умер? – повис в воздухе страшный общий вопрос.
– Не знаю, кто, – пожала плечами Ирина, – кто-то в интенсивке, может быть, новый кто поступил. Сейчас меня в палату отправили, не позволили туда даже заглянуть, там такая суета, все бегают. Через несколько минут опять схожу, попробую точнее разузнать.
В палате повисла напряжённая тишина, никто не посмел и слова проронить.
– Ладно, пойду, тихонько проберусь, попробую узнать, – Ирина осторожно открыла дверь, вышла. Вернувшись, сообщила, утирая мокрое от слёз лицо:
– Светлана умерла.
– Как Светлана? – новость сразила женщин. Особенно, не могла согласиться с известием Катерина, – ну как это Светлана, ведь вот перед обедом её видели в коридоре, она сказала, что ей легче стало?!
Один за другим сыпались вопросы от Кати и Тони наперебой, в них выливались и недоумение, и тревога, и страх:
– А кто в коридоре так страшно кричит?
– Неужели, правда, Светлана умерла?
– Ты не ошиблась, Ира?
– Да какая там ошибка? Светлана! Это её мама в истерике бьётся, она тоже поверить не может. Она пришла навестить дочь, Света вышла к ней, поговорила, понесла в палату передачу, обещала вынести пустые скляночки. А в палату зашла и упала, её пытались реанимировать, и уже ничего сделать не могли, сердце остановилось внезапно и навсегда.
– Сколько раз спасали на наших глазах, – удивлялись женщины, – а тут уже видно пришёл час.
– Да, пришёл час, – подытожила Катерина.
Потом глубоко вздохнув, продолжила:
– Женщины, я вам об Иисусе рассказывала, не знаю, всё ли вы внимательно слушали, а вот она услышала. Когда мы из палаты уходили, она меня просила рассказать о Нём больше, я ей обещала, что как придёт в общую палату – расскажу.
Катя затихла, она размышляла уже про себя, мысли путались печаль смешивалась с тихой несмелой радостью, которая была неожиданной в такой ситуации:
– Как хорошо, что успела эта бедная страдающая душа разобраться в главном, поняла, что Христос и для неё спасение принёс. Потому, видно, и легче ей стало, душа успокоилась и сердцу стало хорошо. И хоть жаль, что мало прожила, покинула землю, оставила страдать мать-старушку, но, главное свершилось – душа не погибла.
А вслух для женщин сказала:
– Жалко, очень жалко и Светочку и маму её старенькую. Но что ж, у каждого свой срок. Главное, успела она разобраться с вопросом – для чего Христос жил на земле и умер в страданиях, а потом чудом воскрес. Это означает, что и ей Он сказал:
– Сегодня же будешь со Мной в раю.
Женщины притихли. Каждая думала о Светланином раннем уходе с земли, о своей жизни, о трудностях и радостях, и, как верилось Катерине, – о вечности, о Христе – Спасителе.
11.12.16 г.