– Ты и дети ничего не видели?
Аирим качнула головой.
– Не знаю зачем Оил сохранил мне жизнь. Чем я прогневила его, что он наказал меня, дав пережить моего сына, невестку и остальных соплеменников. Но раз уж я жива, вот моя последняя воля Замир! – взгляд у нее немного прояснился, голос зазвучал громче, стал почти властным. – Я знаю, что ты исполнишь ее, потому, что последняя воля человека священна.
– Ба…
– Не перебивай! – приказала старуха и пытливо посмотрела на внука. – Ты сделаешь то, что я скажу тебе.
Замир опустил взгляд.
– Да, – тихо сказал он, понимая, что то, что потребует от него старая Аирим не совпадает с его собственными желаниями. Вернее с единственным желанием, которое у него еще осталось.
Старуха вновь обвела взглядом всех троих. Ее глаза наполнились слезами. Напротив нее с суровыми, застывшими от страдания и боли лицами, сидели совсем еще дети. Еще вчера все относились к ним как к детям. Взрослые решали что и как им делать. Теперь, им самим предстояло принимать все решения. Судьба послала им столько горя и боли, что и на десять жизней хватило бы. Но ничего уже не изменишь, теперь они должны сами о себе позаботиться. И нести в себе свою боль, как-то справляясь с ней. В силу обстоятельств они повзрослели, всего за один день. Не от того, что они так хотели, а потому, что пришлось… Аирим вздохнула.
– Слушай же Замир. Сейчас вы немного отдохнете. Затем соберете все, что только может понадобиться в дальней дороге и что можно увезти на паре саней и отправитесь в низовья. Здесь больше нет жизни. Это больше не ваш дом и вы должны покинуть это место. Как можно быстрее.
– Мы должны узнать, что произошло. Должны узнать, кто виноват во всем. Должны позаботиться о погибших…
– Нет! – Аирим сердито посмотрела на внука. – Вы возьмете детей и уедете сразу. Мертвым вы уже не поможете. Вы должны выжить сами. Это моя последняя воля! И ты обязан ее выполнить, нравится тебе это или нет.
– Мы лишились всего! И мы даже не знаем, что случилось! – почти выкрикнул Замир.
– Сынок, ты должен спасти детей. – Аирим сделала глубокий вдох, ей не хватало воздуха, ее силы были на исходе. – Поклянись, что ты спасешь детей! Мне недолго осталось. Оил уже зовет меня. Возможно, он продлил мою жизнь именно для того, чтобы я смогла сказать тебе слова моей предсмертной воли…
По морщинистой щеке скатилась слеза.
– Хорошо, ба. Я отвезу детей. Они будут в безопасности. Но потом я вернусь, – глаза его гневно сверкнули, – и узнаю, что произошло, и покараю виновных, кто бы они ни были.
– Мы вернемся! – твердо сказал Орчи, и его губы тронула улыбка. Не радостная и дружелюбная, какой должна быть улыбка шестнадцатилетнего паренька, а страшная и беспощадная.
– Пусть будет так. Тому, что вы станете делать дальше, я воспротивиться не могу, – сказала Аирим. Лицо у нее было печальным, в глазах погас свет. Казалось жизнь уже покинула ее тело. Она выглядела совсем старой и немощной. – Вы теперь мужчины. И никто больше не может решать за вас, что вам делать.
– Нам нужно совершить обряд прощания с погибшими, – сказал Замир. Ему невыносима была мысль, что их близкие останутся лежать в снегу посреди долины или под развалинами жилищ. – Прошу, позволь нам его совершить. Мы уедем завтра.
– Нет! Вы уедете сегодня. Мертвые не обидятся на вас. Они любят вас, но они не хотят, чтобы ваша встреча произошла раньше положенного времени. Им не нужен обряд. Не нужно погребение. Они там где жили. Они у себя дома, навеки. Разве может быть какое-то место лучше чем дом?
Уже заранее зная ответ, Замир сказал, дрогнувшим голосом:
– Поедем с нами, ба…
Аирим улыбнулась ласково. Бедный ее Замир! Бедный мальчик! Такая тяжесть легла на его плечи.
– Нет, сынок. Ты сам знаешь, что я не могу. Я слишком стара и слаба, и в любом случае не вынесу дороги. Но даже если бы мне хватило сил проделать путь до низовий, я и тогда не поехала бы. Я прожила долгую, хорошую жизнь и хочу умереть там, где она прошла. Я останусь с остальными и буду молить Великого Оила, послать вам удачу. Чтобы он помог вам благополучно добраться до безопасного места и потом хранил бы вас всех… Мне незачем больше жить, сынок, мой путь пройден.
Заметив на глазах внука слезы, она дотронулась до его руки и едва заметно, насколько у нее достало сил, сжала ее.
– Сынок, смерть для меня благо. Я не боюсь ее, я ее жду, как избавление. Единственное чего я хочу, чтобы вы, дети, были в безопасности, и чтобы у вас все было хорошо.
Глава 9. Метель
К вечеру проехали через две долины. Нужно было устроиться на ночлег. Спать на открытом месте нельзя. Дикие звери или метель погубят немногочисленный отряд, если они устроятся на ночлег посреди снежной равнины. Для ночевки нужна пещера, или хотя бы какое-то закрытое от ветра место среди скал, в котором волки не смогут подобраться незаметно и где можно будет дать им отпор.
До низовий оставалось три дня пути по хорошей погоде. Если не начнется метель, или мороз не ударит совсем уж невыносимый для поездки. Маленькие дети не выдержат в дороге в слишком сильный холод, сколько шкур на них не надень.
– Стой! – Орчи натянул поводья и спрыгнул на снег. В нескольких десятках шагов от них неприступной стеной тянулись вверх скалы. – Я пройду вдоль гор, поищу пещеру.
– Я с тобой, – слезая с саней, сказала Лиа. Орчи пожал плечами. Охота топать через сугробы, так пусть идет. Но может ей нужно чем-то себя все время занимать, чтобы мысли о случившемся не лезли в голову и не лишали рассудка. Орчи это понимал. Он сам готов был делать, что угодно, только не сидеть на месте без дела. Как только он садился или пытался закрыть глаза, перед ним сразу вставало замерзшее лицо отца и мама, лежавшая на снегу, со сбившейся на бок прической и страшной застывающей раной… Орчи помотал головой, отгоняя видение.
– Пошли, Лиа. Держись рядом,не отходи.
–
Пещера была узкой и уходила вглубь скалы. Но для ночлега вполне сойдет. Вход закрыли большим каменным обломком. Волки точно не проберутся. Быков разместили у входа. Им может и тесновато и хочется на открытое место, но если быки будут снаружи и нападут волки, то могут убить их. А без быков до низовий с маленькими детьми не добраться. От быков сейчас зависят их жизни, рисковать нельзя.
Еши достал кусочек соли и положив его на раскрытую ладонь, давал лизать соль каждому из быков по очереди. Животные тыкались в детскую ладошку широкими мягкими носами, осторожно лизали соль длинным языком, фыркали от удовольствия. Еши улыбался, гладил косматые морды, проводил рукой по большим загнутым рогам. Аните сидела молчаливая, безучастная ко всему. Замир поглядывал на сестренку с беспокойством. Вдруг она не сможет пережить случившееся? Взрослому человеку невыносимо нести такую ношу в душе, что уж тут говорить о маленькой девочке. Вот так, сразу, лишиться всего, это слишком тяжело, слишком страшно.
– Аните, хочешь сладкий пряник? – ласково спросила Лиа. Аните молча помотала головой. Замир вздохнул.
Орчи сидел глядя на огонь. Одной рукой он поглаживал рукоять отцовского ножа. Они выполнят наказ бабки Замира, а потом вернутся. И он вырвет сердце тех, кто все это сделал. Он заставит их страдать. Они умрут в мучениях… Костер поплыл перед его глазами, и стены пещеры задрожали и начали расплываться, и лица Замира, Лиа и детей. Орчи шмыгнул носом. Нет. Он не будет плакать. В его жизни больше нет места слезам. Теперь вся его жизнь превратилась в желание мстить.
–
Замир проснулся от тихого звука, похожего на перекатывающиеся, бьющиеся друг о друга, камушки в ручейке, которые стекают летом по склонам гор. Приоткрыв глаза, он замер, прислушиваясь. Послышался едва уловимый шорох. В пещере было почти темно, только маленький костерок продолжал гореть. Фыркнул один бык, второй. Животные испуганно шарахнулись, забили копытами по каменному полу. Замир вскочил на ноги. Одновременно с ним вскочил Орчи. В руках обоих уже поблескивали в неверном трепещущем свете длинные острые лезвия ножей. Орчи даже успел схватить копье. Из темноты высветились две зеленые точки. Замир, краем глаза заметил, как Лиа притянула к себе детей, закрывая их, делая знаки сидеть тихо. Быки снова беспокойно забили ногами. Мелькнула тень и в тот же миг пронеслось в воздухе пущенное Орчи копье. Зафыркали и заметались быки, раздался душераздирающий крик и рычание. Орчи и Замир бросились в сторону обезумевших от страха быков. Лиа тихонько охнула, стараясь, не закричать. Она чувствовала, как дрожат дети. Аните тихонько плакала.
Одновременно поднялись вверх и опустились охотничьи ножи. Раздалось шипение, очередной вопль. Замир почувствовал, как полоснуло по щеке что-то острое, разрывая кожу, принося невыносимую боль. Через секунду с той стороны, где стоял Орчи, послышалась возня. Замир бросился на звук борьбы. Появился свет – Лиа зажгла факел и подбежала к месту схватки, освещая пространство у входа. Замир разглядел пятнистую шкуру и бешено молотящий из стороны в сторону толстый длинный хвост. Орчи вскрикнул, лицо его исказилось от боли. Снова взметнулись и опустились два острых лезвия. Напружиненное, мощное тело животного начало оседать. Снежная кошка повалилась у ног тяжело дышащих после схватки мальчишек. Пасть с острыми страшными зубами была слегка приоткрыта, остекленевшие глаза застыли навечно.
– Ты как? – обеспокоенно спросил Замир у товарища. У него самого щека горела, как будто к ней приложили раскаленные угли.
– Нормально, плечо зацепила тварь, – продолжая тяжело дышать, сказал Орчи. Он поморщился. По пальцам руки, выглядывающим из рукава шубы, стекала кровь. Глаза у Орчи лихорадочно горели, каким-то кровожадным огнем. Он жаждал мщения, жаждал убивать врагов. Его душа просила битвы. Он хотел смотреть глаза в глаза противнику. Это приносило радость, облегчение…
Лиа промыла раны, оставленные кошкой, смазала мазью. У Орчи плечо было сильно разорвано. Лиа наложила повязку. Орчи морщился, но продолжал улыбаться.
Еши с интересом разглядывал убитую кошку. Раньше он видел только шкуры. У охотника в Северном селении было целых две. Добыть шкуру снежной кошки считалось большой удачей. Это редкий и необыкновенно сильный и коварный зверь. Не каждый охотник мог справиться в одиночку с этим хищником. Бывали случаи, когда снежная кошка разрывала охотников своими острыми когтями и страшными зубами.
Аните тоже подошла посмотреть на страшного зверя. Провела рукой по густой мягкой шерсти, а потом вернулась к костру и молча легла.
– Я ужасно испугалась, – прошептала Лиа, когда дети уснули.
– Не бойся. Снежные кошки редко встречаются. Видимо она пряталась в глубине пещеры, – сказал Орчи. – А может, тут есть еще один вход, и она пробралась через него.
– А вдруг придет еще одна? – глаза у Лии стали огромными, испуганными. Орчи усмехнулся. Девчонки! Вечно всего боятся.
– Не придет. Они живут поодиночке. Такие злобные твари, что даже друг друга не выносят. Да и им нечего здесь делать. Нет еды. Не знаю, что заставило ее забрести так далеко в горы да еще в такой мороз.
– Возможно, ее привлекли быки, разбежавшиеся из селений после всего… – хмуро сказал Замир.
– Возможно, – Орчи кивнул.
Лиа огляделась по сторонам, явно прислушиваясь. Потом подбросила в костер угля. Орчи и Замир, неожиданно для самих себя, рассмеялись.
– Трусиха!
Лиа тоже улыбнулась. В первый раз за все время. Замир вздохнул. Может быть, когда-нибудь им всем удастся залечить свои раны, куда более глубокие и болезненные, чем оставленные когтями снежной кошки. Может быть, они смогут жить, как раньше. По крайней мере, чувствовать, как раньше и радость, и веселье. Возможно, боль перестанет занимать основное место в сердце.
–
Утро было пасмурное. Похоже, что скоро может начаться метель.
– Как думаешь, следующая долина совсем небольшая, если начнется метель, мы сможем доехать до гор? – обратился Замир к Орчи. Тот пожал плечами.
– Думаю да. Только нужно укрепить груз на санях.
Затянув, как следует, свои пожитки кожаными ремешками, и с особой тщательностью укутав детей, крошечный караван из двух саней двинулся в путь.
Шкуру убитой ночью кошки Орчи привязал позади одних из саней. В низовьях им могут понадобиться деньги, которые используют тамошние жители при расчетах друг с другом. А мех снежной кошки из-за своей редкости очень высоко ценится. Отец говорил, что за такую шкуру можно купить муки на целую зиму для всего селения или несколько десятков метров хорошей, тонкой ткани. А можно купить и оружие. Именно оружие, настоящее, боевое им потребуется, когда они отвезут детей в низовья и вновь отправятся сюда. К примеру, мечи или копья, с толстыми мощными древками и большущими тяжелыми наконечниками, и тяжелые боевые луки, или арбалеты.
До гор оставалось совсем немного. Метель налетела неожиданно. Обычно сначала начинает идти снег. Потом налетает ветер. Потом снег и ветер усиливаются, пока не закрутят с силой, наполняя все вокруг быстрыми ледяными потоками, перемешанными со снегом. На этот раз снег повалил большими хлопьями, а уже через несколько минут налетел порыв ветра такой силы, что даже быки замедлили бег. Воздух сразу превратился в бело серую непроглядную муть. Ветер завывал как безумный. Дети испуганно выглядывали из-под шкур. Стало нечем дышать.
Замир и Орчи переглянулись. Сани ехали почти рядом, но они с трудом могли разглядеть друг друга. Орчи кивнул. Замир кивнул другу в ответ. Они смогут. Они не позволят метели взять верх. Они должны дойти. Они должны выполнить последнюю волю старой Айрим. И они должны выжить и вернуться, чтобы отомстить.
– Накройся шкурой и не высовывайся, – перекрикивая завывания ветра, крикнул Орчи Лиа, ехавшей с ним в санях. Замотав лицо куском ткани, он спрыгнул с саней и пошел рядом с быками. Минуту спустя рядом с ним зашагал Замир. Метель все усиливалась. Горы, казавшиеся до начала непогоды совсем близкими, теперь представлялись недостижимыми. Воздух стал совсем белым от снега. Непроглядная белая кружащаяся мгла обволакивала, пыталась погубить попавших в ее лапы маленьких, беспомощных человечков. Даже сквозь ткань было тяжело дышать. Ветер проникал сквозь толстые шубы, забирал у тела тепло, а вместе с теплом забирал силы.
«А вдруг мы сбились с пути?» – мысль пронзила как раскаленной иглой. Замир попытался не думать о возможности того, что они сбились с дороги. В такой снежной круговерти очень легко чуть-чуть отклониться в сторону и постепенно уйдешь не туда. А можешь и вовсе кружить вокруг одного и того же места. Замир оглянулся на сани. Дети, к счастью сидели не высовываясь. Видимо совсем перепугались.
Налетел порыв ветра, едва не сваливший их с Орчи с ног. Замир ухватился за длинную шерсть быка. Быки трясли головами, Низко наклоняли их, давая понять, что они не желают идти в такую метель, есть предел и их выносливости. Замир наклонился к самому уху Орчи.
– Может, укроем быков и переждем здесь?
Орчи помотал головой.
– Нет. Отец, и все остальные мужчины, и старики всегда твердили, что нельзя останавливаться на открытом месте в метель. Если попал в нее нужно идти вперед. Как бы не было тяжело. Ты же помнишь – это первое чему нас учили с самого детства.
Спустя некоторое время, быки Орчи встали. Следом за ними остановились два других быка.
– Тикай! Тикай! – орал Орчи, перекрикивая ветер. Быки не двигались с места, ни в какую не желая идти вперед.
– Да, что за напасть? – Орчи сокрушенно посмотрел на заупрямившихся животных.
– Пусть стоят, – махнул рукой Замир. – Давай сюда копье.
Спустя полчаса, стараниями измучившихся, отморозивших, изрезавших в кровь руки мальчишек, между санями, стоял хорошо укрепленный, сделанный из шкур, копий и других подручных материалов, шалаш.
Развели огонь. Согрели еду. Снаружи продолжала завывать вьюга. Орчи подумал, вдруг быки пустятся вперед и увезут сани со всем их нехитрым скарбом. Но мысль промелькнула в голове лениво. Встать и проверить, на месте ли быки не было ни сил, ни желания. Орчи почувствовал, как его неодолимо клонит в сон. Сказывалась усталость, накопившаяся за последнее время. Проваливаясь в забытье, он хотел сказать Замиру, что немного поспит, пусть тот присмотрит за всем. Но прежде чем открыть рот, Орчи уснул. Замир тоже уже крепко спал, свернувшись клубочком у горящего костерка. Во сне он улыбался своей прежней, беспечной улыбкой. Ему снились сны про ту жизнь, которая осталась навсегда в прошлом. Во сне все были счастливы, все любили друг друга. Все были живы…
Глава 10. Орчи
Было очень тихо и очень холодно. В первый момент Замир подумал, что его тело превратилось в кусок льда. «Может быть, я умер? Может быть, мы все замерзли во время метели?». Он попробовал пошевелиться. Руки и ноги ничего не чувствовали.
– Быки! – заорал совсем рядом Орчи, подскакивая. Замир тоже подскочил. Из-под вороха шкур испуганно выглянули Лиа и дети.
Орчи охая, дрожа от холода и хлопая себя руками, стараясь немного согреться, выглянул наружу. В лицо ему ткнулась широкая морда быка.
– Хороший мальчик! Молодец малыш! – с облегчением, ласково сказал Орчи и погладил мягкий бархатистый нос. – Я перед тем как заснуть, подумал, что быки могут уйти с санями.
Орчи немного смущенно улыбнулся.
Лиа разожгла, погасший за то время пока они спали, огонь, и принялась готовить еду для всех. Замир с Орчи выбрались из их «дома» из шкур чтобы накормить быков. Меньше чем в сотне шагов были горы. Они величественно возвышались над маленькими людьми и их ненадежным укрытием, уходя к облакам. Друзья переглянулись.
– Вот почему быки отказались идти дальше, – задрав голову вверх, сказал Орчи. Рот Замира расплылся в улыбке. Сам не зная почему, он захохотал. Орчи посмотрел на него и тоже начал смеяться. На улицу выглянули Лиа и дети. С удивлением взглянув на смеющихся Замира и Орчи, они переглянулись и тоже начали смеяться.
– Я думал, я все руки обморожу, пока мы вязали проклятые узлы из ремней, – закатываясь в приступе безудержного смеха, с трудом выговорил Орчи. – А горы… горы были в двух шагах. А я орал на быков! Думал, что нам конец и думал, что даже быки с ума сошли… Ой, не могу.
Быки с укором смотрели на людей, по непонятной причине ведущих себя очень странно. Они честно сослужили службу. Стойко выдержали метель, такую лютую, что даже им пришлось несладко. Теперь они хотели есть. А люди, странные, непонятные существа, вместо того, чтобы дать им вкусного сена и немного хлеба или зерна, или каши, ведут себя как безумные и занимаются непонятно чем.
– Я всегда хотел увидеть деревья, – уплетая приготовленный Лиа завтрак, сказал Орчи. – Отец рассказывал, что когда они живые и растут в земле, на них есть такие зеленые листья. Тоненькие и нежные. Как тонкая ткань. Он как-то привез из низовий веточку нам с матерью. Но пока они были в дороге, листья сморщились и превратились в бурые непонятные комки. Отец сказал, что они не выносят мороза. Когда приедем в низовья наконец-то посмотрю на них. А еще там есть реки и озера. Это когда много воды. И она не в котле, не растоплена из снега, а прямо на земле.
Лия и дети недоверчиво посмотрели на Орчи. Ну, листья ладно. Про это все слышали. Но вода прямо на земле, да еще много. Нет, этого не может быть. Вода просто вся разольется и впитается в землю. Или замерзнет и превратится в лед, если холодно. Хотя, говорят, в низовьях не бывает морозов. В это тоже конечно верится с трудом. Там, говорят, никто не ходит в шубах. Прямо по улице ходят в одежде из тонкой ткани. Чудеса!
Замир ел, посмеиваясь. Он уже видел листья, траву и даже реку. Интересно конечно, но ему это уже не казалось чем-то невероятным. И люди в тех краях действительно носят одежду, сшитую из тонких тканей. Яркую. Красивую. Женщины носят блестящие украшения на шее, на пальцах и на запястьях. А на ногах у всех не сапоги из меха, а обувь из тонкой, мягкой кожи.
– А еще там полно зверей и птиц. Птицы, говорят, есть малюсенькие, не больше чем с детскую ладошку. И зверьки всякие разные. И маленькие и большие.
Еши и Аните слушали рассказ Орчи с зачарованным выражением на лицах. Конечно, им и раньше рассказывали про чудеса, которые есть за пределами снежных гор. Но рассказы эти были скорее как волшебные сказки. Еши еще много лет нужно было ждать, чтобы увидеть все это своими глазами. А Аните и не думала об этом. Женщин в низовья не брали – слишком долгая и трудная дорога. Да и мужчины туда не развлекаться ездили, а по делам. Листочки и птички это просто приятное дополнение.
– Замир, ты поймаешь мне птичку? – Аните доверчиво посмотрела на брата. Сердце у него защемило от нежности и невыносимой тоски.
– Конечно, Аните. Только ты ее потом отпустишь, договорились? Птице нужна свобода. Хоть большой, хоть маленькой.
– Хорошо. – Аните улыбнулась. Замир с радостью подумал, что малышка начала понемногу отходить. В глазах, вновь появилась жизнь. Они с Еши слишком малы, чтобы раз и навсегда перемениться, даже из-за всего что им довелось пережить. Пусть в их сердцах продолжает жить вера в хорошее, любовь и доброта. Не дело ожесточаться и превращать сердце в кусок льда таким малышам. Он бы рад растопить свое, снова наполнить его любовью и радостью, да видно уже не получится. Замир отвернулся и стал смотреть на снежную долину, через которую они вчера с таким трудом прошли во время бури. Сейчас снег лежал ровным белым покрывалом, сверкающим в лучах яркого, не дающего тепла солнца. Полное безветрие и тишина. В такие минуты всегда с трудом верится, что все может быть по-другому. Что воздух может быть не прозрачен, а мутен и непрогляден. А снег не искриться ровным белоснежным ковром от одного края долины до другого, а кружить, наполняя собой все пространство, норовя погубить, наполнить легкие, заморозить, замести и не оставить следа.
После завтрака путешественники погрузили в сани вещи. Застоявшиеся за ночь быки радостно пустились в путь.
– Мы вчера совсем мало проехали из-за метели. Считай, день потеряли, – сказал Замир.
– Ничего, нагоним, – радостно улыбнулся в ответ Орчи и легонько стегнул быков. – Догоняй!
Замир улыбнулся. Приятель тоже, кажется, понемногу начинает «оттаивать». Получится ли у него самого? Возможно. Когда-нибудь. Замир тоже стегнул быков. Почувствовав легкий удар поводьев, быки резво понеслись вперед по ровному снежному насту. Они тоже были не прочь размяться.
– Смотри, быков не загони, – крикнул Замир.
– Струсил, что не догонишь? – засмеялся Орчи.
–
Они миновали следующую, после того места где они ночевали долину, проехали горную тропу и въехали в новую долину, бесконечно огромную по размерам.
– Надеюсь, погода не подкачает, – сказал Орчи.
– Не дразни Дериан! А то, как пошлет тебе еще одну метель.
–
Сани начали спуск с большого, довольно высокого холма. Пришлось даже сдерживать быков. Спуск хоть и был пологим, но под гору животные могут так разогнаться, что сзади на них налетят сани и переломают ноги, или сами перевернуться от столкновения.
Вокруг был такой простор и красота, солнце так радостно и ярко светило, что Орчи не выдержал и запел. Голос, звонкий и чистый разлетелся далеко вперед. Орчи встал на ноги и управлял быками стоя. Вид у него был лихой и радостный. Казалось, что ничего плохого и не было. Просто они едут, к примеру, в соседнее селение. Проведать дальних родственников и друзей, погостить. А потом вернуться домой, с подарками от соседей. Их встретят радостно. Малышня будет прыгать вокруг саней, в ожидании гостинцев. Отец, улыбаясь, выйдет на встречу, похлопает по плечу. Мама выбежит из дома. Обнимет. Орчи широко улыбнулся.
Внезапно быки резко рванули вперед. Зафыркали, задергали головами. Что-то их испугало. Орчи едва не свалился.
– Стой! Стой! – придерживая поводья, закричали Орчи и Замир одновременно. «Может волки?» – пронеслось в голове у обоих.
Быки немного замедлили бег, но было видно, что они бы с удовольствием снова припустили вперед как можно быстрее. Замир, а за ним и Орчи обернулись назад и оба замерли. Рты у обоих непроизвольно открылись, а глаза вытаращились. Стали круглыми.
Над белой вершиной холма, с которой они только что начали спускаться, вырастал еще один снежный холм. Вот он еще немного поднялся и друзья увидели, что это не снежный холм, выросший над другим холмом, а огромная голова. Длинная белая шерсть переливалась и искрилась в лучах солнца, как снег. Посреди этой громадной головы, размером с дом, тусклым светом поблескивали два черных глаза. Их чернота была страшной. В них была сама смерть. Огромная пасть, сплошь утыканная длинными острыми зубами, была широко разинута. Из нее не выходил пар, как будто существо не было живым и от него не исходило тепло. Чудовище еще приподнялось над холмом и застывшие в ужасе путники увидели туловище, как и голова, сплошь покрытое длинной белоснежной шерстью. Огромные лапы тянулись в сторону саней. Длинные загнутые, желтоватые когти, судя по размеру, легко могли разорвать быка, не то, что человека.
Схватив копье, Орчи спрыгнул с саней. В другой руке сверкнул нож, совершенно очевидно, бесполезный против такой громадины, также как и копье. Существо было огромным. Над вершиной холма показались ноги.
– Гони, Лиа! – заорал Орчи, оцепеневшей от ужаса девушке.
– Орчи! – крикнул Замир, хватаясь за свое копье. На мгновение Орчи обернулся. Взгляд голубых глаз горел решимостью. В нем была такая ненависть, что Замир застыл на месте.
– Прощай брат! Ты поклялся спасти детей.
Орчи шагнул навстречу великану.
– Ну, что тварь! – крикнул он и пошел вверх по склону. – Значит это ты! Вот мы и встретились!
Над долиной полетела песня. Звонкий чистый голос звучал радостно и твердо.
– Гони! – заорал Замир бледной как снег Лиа и сам стегнул ее быков. Затем огрел своих, что есть силы. Животные рванули вперед.
Несколько секунд вслед им лилась песня. Потом она резко оборвалась, и больше ничего не нарушало тишину долины. Было слышно только тяжелое сопение быков и скрип мерзлого снега под копытами. Да яростный, сумасшедший стук, готового выпрыгнуть из груди сердца.
Замир не оглядывался. Он гнал и гнал уже выбивающихся из сил быков вперед. Длинные языки свесились набок. Совсем скоро придется сбавить скорость. «Еще чуть-чуть! Еще чуть-чуть!» – повторял мысленно Замир. Рядом неслись сани, управляемые Лией. Судя по звукам, доносившимся с ее стороны, она плакала. Замир глубоко вдохнул. Он не может плакать. Только не сейчас. За его спиной тихонько подвывали дети.