Глава 14. Город
До города добрались, когда солнце уже низко опустилось, почти коснувшись горизонта, и небо окрасилось розово-багряными полосами.
Множество домов в два и даже три этажа, улицы, вымощенные камнем, большое количество людей поразили Замира. Он чувствовал себя неуютно. Казалось, будто находишься в пещере – со всех сторон стены домов. Ему не хватало простора, тишины. Улицы города наполняли звуки голосов, сливающиеся в неразличимый гул, цоканье копыт, грохот повозок по камням. Где-то лаяли собаки. То и дело кто-то громко кричал и бранился. И еще запах. Воздух был пропитан запахами еды, конского навоза, гниющих отбросов, которые валялись прямо на улице. В зловонных кучках копошились грязные всклокоченные собаки, шныряли крысы. Если в низовьях воздух был наполнен тягуче-пряными ароматами трав, цветов, меда и жаркого солнца, и хоть и не походил на чистый бодрящий морозный воздух гор, но был приятным, то здесь Замиру, поначалу, показалось, что он задыхается. Ему было непонятно, как люди могут жить в такой тесноте и зловонии, когда вокруг сплошь прекрасные благодатные земли. Места сколько хочешь. Строй дом и живи. Есть место, где пастись скоту, и даже о корме для него думать не нужно. Все вокруг покрыто густой травой. Замир решил, что как можно быстрее закончит свои дела здесь и уедет. Это место не для него.
– Ничего, парень. Это ты с непривычки так на все смотришь, – посмеивался крестьянин, привезший его. – Ты даже побледнел. Да, согласен. Горожане люди неопрятные. Сами ходят разодетые, нос кверху задирают, а весь мусор прямо на улицу вываливают. В деревне-то оно куда лучше. И проще, и приятнее.
Замир, стараясь не вдыхать глубоко и от того, все сильнее испытывая желание, как следует отдышаться, ничего не ответил, только покивал головой, полностью разделяя мнение крестьянина.
– Вот постоялый двор. Сегодня заночуем в нем, – сказал крестьянин, подталкивая Замира к дверям большого дома, которые то и дело открывались и закрывались, впуская и выпуская посетителей и постояльцев.
Пока добирались до города, крестьянин сто раз пожалел, что дал слово не расспрашивать паренька о цели его поездки и о том, почему он едет один. Но слово есть слово. Сначала парень ехал молча, сидел хмурый. Немного погодя сам начал расспрашивать про город, про то где там можно купить хорошее оружие. Крестьянин в очередной раз пожалел о данном мельнику слове. Дело-то точно необычное. Алметинцы, мало того, что никогда поодиночке не ездят. А уж боевое оружие им и вовсе сроду не было нужно. Они охотники, а не воины. Им в горах и сражаться-то не с кем. Кроме дикого зверя там нет никого. Кто в своем уме пойдет к ним в их лютый холод, да вечные льды? Да и ради чего? Там только снег и камни. Крестьянин, конечно, парнишке на его вопросы ответил, и обещал проводить туда, где оружием торгуют, но сам сидел, ерзая от любопытства, сдерживаясь из последних сил, чтобы не начать спрашивать самому. И уже вовсю проклиная мельника, с его дурацкой просьбой. Сам-то, небось, знает, что и как. А другим значит не обязательно. Крестьянин решил, что по возвращении из города поедет на мельницу, как раз повод есть – муки нужно прикупить, и уж тогда, как угодно, но вытрясет из мельника ответы на интересующие его вопросы.
Войдя в полутемное помещение, освещаемое парой десятков свечей, Замир с удивлением признал, что на улицах города запах был не самый противный. Он едва сдержался, чтобы не выбежать обратно на улицу. Здесь ко всем присутствующим на улице ароматам, примешивался еще запах перебродившего пива, пота, немытых ног и еще много всяких неприятных неопределимых запахов.
– Да, брат, – чуть не расхохотался крестьянин, видя страдальческое выражение на лице паренька. – Привыкай. Пока ты в городе, везде будет так. Завтра пойдешь на рынок, так там еще хуже.
При этих словах глаза у Замира выпучились, а желудок, первый раз в жизни, скрутило, и во рту появился неприятный привкус горечи.
– Давай, парень, поешь. – Уговаривал крестьянин, придвигая к Замиру миску с похлебкой. Замир отодвинул миску от себя. Есть ему не хотелось. Крестьянин пожал плечами и с аппетитом принялся поглощать содержимое миски. – Вон, брусничный кисель или травяной настой, попей. Полегчает, – с набитым ртом посоветовал крестьянин. Надо же, парень привык к страшнейшим морозам и невыносимым условиям, вон шрам свежий на щеке, ясно, что оставил его серьезный дикий зверь, а от вони совсем раскис. Сидит зеленый, глаза как стеклянные бусины. Крестьянин ухмыльнулся. Чего только не бывает.
Замир попил травяного чая. Вроде, немного отпустило.
Ночь была настоящим мучением. Спертый, душный воздух, опять же пропитанный вонью. Крики и хохот, раздававшиеся снизу, из комнаты, где постояльцы и просто забредшие гуляки пили и ели. Крики на улице, какой-то грохот, лай собак. Среди ночи Замир почувствовал, как по нему что-то ползает. Он подскочил и увидел, что по кровати и по одежде бегают маленькие жучки. Он начал стряхивать их, но жуки появлялись откуда-то снова и снова, подбирались к нему, заползали в складки одежды, ползали по телу. Крестьянин спал богатырским сном, храпя так, что казалось, стены содрогаются. По нему тоже ползали жуки, но он, время от времени почесывался во сне и продолжал храпеть.
– Да это ж клопы! – услышав утром рассказ о странных жуках, сказал крестьянин.
– А почему они живут в доме?
– Так они же кровь пьют!
– Кровь?! – Замир недоверчиво посмотрел на него.
– Ну да. Такая дрянь приставучая. Все постоялые дворы ими кишат.
С каждым новым открытием Замир все сильнее желал покинуть место, которое такое количество местных жителей считает вполне приемлемым для жизни. Даже княжеский дворец, говорят, находится в городе. Замиру было непонятно почему правитель страны желает жить в таком ужасном месте. Разве только он хочет разделять все тяготы своего народа? Замир не очень представлял, что такое дворец. Сначала он хотел, когда покончит с делами, сходить посмотреть, но теперь желание пропало. Как можно скорее прочь из зловонного, давящего каменными стенами, кишащего маленькими, мерзкими кровопийцами места.
После постоялого двора, уличный воздух показался Замиру почти свежим. Крестьянин проводил его до рынка. Сам он ехал дальше, ему нужно было попасть в другой город, где проводили торги лошадей. В столице, торговать крупными животными, по приказу князя, было запрещено, из-за тесноты.
– На обратном пути, дня через четыре, заеду за тобой, парень – предложил Замиру крестьянин.
Представив еще четыре ночи, проведенные на постоялом дворе, Замир ужаснулся.
– Нет, спасибо, – энергично помотав головой, сказал он. Крестьянин удивленно посмотрел на него.
– Так, а как же ты назад доберешься?
– Пешком дойду.
Крестьянин засмеялся.
– Так это же дня два пути, на своих двоих.
– Ничего, дойду.
Крестьянин помотал головой. Вот чудак!
– Ладно, парень. Удачи тебе. И смотри, не зевай. Народ тут ушлый.
–
На городском рынке творилось, что-то невообразимое. Казалось, что все жители города собрались разом на площади, где располагались торговые ряды. Народу было столько, что протолкнуться между рядами можно было с трудом. Было так шумно, что торговцам и покупателям приходилось чуть ли не кричать, чтобы расслышать друг друга. Здесь запах был и вовсе невыносимый. От мясных и рыбных рядов несло похлеще, чем от куч мусора гниющих на улицах. Сжав зубы, Замир направился вдоль рядов, в поисках торговцев пушниной. Ему нужны были деньги, и для этого нужно было сначала продать шкуру снежной кошки, убитой им с Орчи в пещере.
Наконец, Замир нашел место, где расположились торговцы мехами. Народу здесь было поменьше. Дорогой товар был по карману только богатым покупателям. Между рядами важно прохаживались несколько разодетых женщин, сопровождаемых слугами. Женщины придирчиво разглядывали вывешенные шкурки. Торговцы подобострастно улыбались, во всю расхваливая свой товар.
– Что желает молодой господин? – поинтересовался торговец, заметив, как Замир рассматривает развешенные над прилавком шкурки лис, зайцев, куниц и росомах.
Замир развернул шкуру. Глаза торговца заблестели. Шкура снежной кошки – редкостная вещь. Какая-нибудь богачка выложит за нее кучу денег.
– Сколько хочешь? – спросил торговец, стараясь скрыть собственную заинтересованность.
Замир назвал сумму, как учил его мельник, который разбирался в местных ценах. Торговец замахал руками.
– Что ты, что ты?! Да эта шкура и полцены не стоит. Вон, посмотри еще и дыры.
Пухлые пальцы торговца ткнули в места, в которые пришлись удары охотничьих ножей.
– Шкура попорчена. С дырами она даже полцены не стоит.
Замир наклонился к торговцу и одарил его хмурым взглядом.
– Эта кошка едва не убила меня и моего товарища. Нам некогда было думать, куда воткнуть нож. Не хочешь, найду другого торговца, не такого привередливого.
Замир хотел забрать шкуру, но торговец вцепился в нее обеими руками. Мех был шикарный. Он это понимал, как и то, что его сосед, тут же купит эту шкуру у парня, без разговоров, а потом получит за нее хороший навар.
– Хорошо. По рукам. Себе в убыток беру. Только из уважения к смелому охотнику.
Отсчитав монеты, он отдал Замиру туго набитый кошелек.
– Если смелый охотник добудет еще такую шкуру, я, пожалуй, куплю и ее.
Замир усмехнулся.
– Надеюсь, что больше не встречусь с такой шкурой. Хотя если встречусь, пожалуй, чтобы не портить мех попробую поймать ее живой и привести к тебе, чтобы ты уж сам сделал все как нужно.
Торговец сердито посмотрел на него. Мало того, что ободрал его как липку, так еще насмехается. Но тут же мысли торговца переключились на подсчеты, сколько можно выручить за бесценный мех. Пожалуй, он запросит три цены, а лучше четыре, а может даже пять! Маленькие глазки алчно заблестели. Да, неплохая сделка. Удачный день.
Замир направился в сторону оружейных рядов.
– Ох!
На Замира налетела девушка. Совсем молоденькая. Маленькая и очень стройная. Лицо у нее было растерянное.
– Меня толкнули, – сказала она. – Здесь одни сплошные невежды. Она бросила на Замира быстрый взгляд и неожиданно всхлипнула.
– Что случилось? – встревоженно спросил он, стараясь закрыть незнакомку руками, от снующих туда-сюда, толкающихся людей.
Девушка судорожно вздохнула и смахнула скатившуюся из глаз слезинку.
– Прости меня, добрый юноша, – печально сказала она.
Замир осторожно взял ее за плечи и отвел в сторону.
– Тебя кто-то обидел? – спросил он, усадив незнакомку на пустой деревянный ящик. Она печально улыбнулась.
– Нет. Просто… – она вновь всхлипнула. – О, прости меня, добрый юноша. Это совсем не твоя забота. Ты пришел сюда по своим делам, не трать время на меня…
Девушка закрыла лицо руками.
– Скажи, что случилось? Если тебе нужна помощь, я помогу, – твердо сказал он.
Девушка подняла на него глаза, они были темные, почти как ягоды черешни, которыми угощала их мельничиха. Замир никогда не видел таких глаз. У женщин его племени глаза были голубые или серые.
– Просто… Моя матушка… – Девчонка опять всхлипнула. – Она очень больна. Находится при смерти…
Она вновь закрыла лицо руками. Замир вздохнул. Ему стало очень жалко девушку. Он отлично понимал ее горе. Но тут он, к сожалению, помочь ничем не мог.
– И, что, ничего нельзя сделать? Что говорит знахарь?
Девчонка непонимающе посмотрела на него, но потом, кивнула.
– Лекарь? О, добрый юноша, лекарю нужно платить. Без денег он не станет помогать. Даже смотреть не станет…
Замир достал кошелек.
– Сколько нужно заплатить лекарю?
Девчонка изумленно посмотрела на туго набитый кошелек.
– Три монеты, – тихо сказала она. – И еще две монеты за лекарство.
Подивившись тому, что врач берет столько денег за осмотр больного, Замир отсчитал пять монет и протянул девушке. Она посмотрела на него с благодарностью.
– Ты так добр! Пусть тебе сопутствует удача, – растроганно сказала девушка. Замир немного смутился, но ему было приятно, что она смотрит на него почти с восхищением. К тому же она была очень красива, хотя это-то, конечно, было неважно…
– Пусть твоя матушка поправляется.
– Благодарю, – прошептала она, протягивая руку за деньгами. Внезапно выражение лица у нее стало крайне удивленное. Рот широко открылся, глаза стали круглыми.
– Смотри! Летающие люди! – крикнула она, показывая пальцем куда-то за его спину. Замир быстро обернулся посмотреть на такое диво. Все тут чудно, но летающие люди – про такое он и слыхом не слыхивал. Он вертел головой и вправо и влево, но никаких летающих людей не видел. Он уже хотел спросить, где же они, потому, что ему очень хотелось взглянуть на них, но как раз в этот момент его сильно дернули за руку, и он почувствовал, что в ней больше нет кошелька с монетами. Замир изумленно повернулся назад. В толпе мелькнуло яркое платье девчонки. На мгновение она обернулась. Сверкнула озорная улыбка, темные глаза смотрели насмешливо и дерзко, от недавней печали не осталось и следа.
– Спасибо, простофиля! Ты и впрямь добрый парень! Да пошлет Оил тебе удачу! – она помахала кошельком и исчезла в толпе. Замир бросился следом. Он выискивал взглядом яркое платье и темные волосы незнакомки. Со всех сторон его толкали, теснили. Замир вертел головой. В какой-то миг ему показалось, что он увидел яркую ткань, похожую по цвету на платье девчонки, и вроде волосы такие же, как у нее, но толпа тут же снова скрыла и платье, и темноволосую голову.
– Эй, парень! Чего встал посреди дороги? Дай людям пройти! – прикрикнул толстый мужик, толкая Замира большим животом.
Зажав в руке, оставшиеся пять монет, которые он собирался дать девчонке, Замир побрел в сторону выхода с рынка. Что теперь делать? На, что он теперь купит оружие? У него остались только быки. Но их он не может продать. Хоть, правда, отправляйся добывать еще одну снежную кошку. Но девчонка! Как она могла?! У него дома никто даже и подумать не мог взять что-то чужое. Если что-то нужно, можно попросить и тебе обязательно дадут. Но просто взять, да еще при помощи обмана! Он хотел ей помочь. Пожалел ее. Ее больную матушку. Может, и матушки никакой нет, по крайней мере, больной? Погрузившись в невеселые размышления, Замир шел, опустив голову, ни на кого не глядя, кипя негодованием и злобой. Обидой, разочарованием…
– Эй, деревенщина, куда прешь? Посторонись! – раздалось совсем рядом с Замиром. – Что, оглох? Сейчас плетью огрею, сразу слышать начнешь!
Замир поднял голову. Перед ним, сердито сверкая надменным взглядом, стоял богато одетый молодой мужчина. Рядом с ним был еще один, тоже разодетый в богатые одежды, высокий, светловолосый, глаза озорные, по возрасту, вероятно, чуть старше самого Замира. Из-за спин обоих выглядывали рукояти мечей.
– Чего встал? Отойди, говорят! – вновь прикрикнул первый, довольно грубо толкнув Замира. Замир толкнул его в ответ. В нем закипала злость, требующая выхода. Что за проклятое место? Грязное, зловонное, да еще полно, как оказалось, не только гадких, но довольно безобидных насекомых, питающихся кровью, но и намного более неприятных и зловредных человеческих созданий, готовых обманывать, брать чужое, вести себя заносчиво и грубо.
– Ах ты, негодяй! – заорал толкнувший Замира. – Я тебе сейчас покажу, грязный оборванец!…
– Сейша! – властно крикнул светловолосый парень. – Оставь его.
Заносчивый грубиян, которого звали Сейша, сердито сверкнул глазами, но отошел в сторону.
– Приветствую тебя! Мой товарищ немного вспыльчив, извини его, – сказал светловолосый. Он протянул Замиру руку. Глаза у него были веселые, в них так и прыгали озорные огоньки, почти как у проклятой девчонки. – Я вижу, ты прибыл издалека и не знаком с местными нравами. – Он рассмеялся. – Тут, друг мой, если ты будешь так идти и мечтать, никого и ничего не замечая, тебя просто затопчут. Откуда ты?
– Из Алметинских гор.
Лицо юноши расплылось в радостной улыбке. Глаза загорелись.
– Да, что ты?! Как повезло, что Сейша налетел на тебя! Настоящая удача! Наконец-то его грубость принесла хоть какую-то пользу, а не вред, – парень весело подмигнул приятелю, продолжавшему стоять с хмурым лицом. – Пойдем, посидим где-нибудь. Ты расскажешь нам про Алметины. Страсть как хочу послушать про те места. Меня зовут Волман.
– Замир.
– Сейша, давайте, миритесь, – потребовал Волман. – Замир, Сейша не хотел тебя обидеть. Как я уже сказал, он не сдержан. Но у него есть много достоинств. И он великий воин. За это можно вполне простить некоторые его недостатки.
Замир с интересом взглянул на заносчивого грубияна Сейшу. Значит меч за спиной, не просто для устрашения и придания своей особе важности. Оружие он носит по праву. Замир даже проникся уважением и искренне пожал руку Сейши, знакомство с которым началось не самым приятным образом. Но ведь у светловолосого паренька тоже меч за плечами. Значит и он воин. Может быть, эта встреча не просто случайность. Может сами небеса послали ему двух воинов в минуту отчаяния. Замир решил, что расскажет новым знакомцам все, как есть. Может быть, они захотят ему помочь. В любом случае, они могут ему дать дельный совет, что тоже не помешает для выполнения поставленной им задачи.
– Ну, надо же! – не переставал радоваться Волман. Он весь прямо светился.
Замир решил, что, наверное, Волман из очень знатной семьи, раз уж его приятель Сейша, разодетый и сам как настоящий богач, беспрекословно слушает его. Здесь в низовьях большое значение имеет происхождение. И сколько у тебя денег. Можно ничего не уметь или быть глупым, но если ты знатен и богат, все тебя слушают и исполняют все, что ты велишь. Очень странно, конечно. Но тут все чудно, так, что чего уж удивляться?
–
– Мне жаль твое племя, Замир. – Лицо Волман было печально. Взгляд голубых глаз стал серьезным. – Алметинцы славный народ. Достойный и мужественный.
– Мы скорбим вместе с тобой, – сказал Сейша, во взгляде которого больше не проскальзывало пренебрежения, как вначале разговора. Теперь он смотрел на «деревенщину» попавшуюся ему на пути, с уважением и искренним сочувствием.
Они сидели за широким столом в корчме. Большая просторная комната была чистой и опрятной, не было ни вони, ни шумных сильно подвыпивших гуляк, как на постоялом дворе. Хозяин, одетый в вышитую рубаху и полотняные штаны, обслуживал посетителей почтительно, низко кланяясь богатым господам, приходившим поесть в его заведении. При виде спутников Замира, он расплылся в любезной улыбке и склонился чуть не до самого пола. Сам проводил знатных гостей к столу, продолжая непрерывно кланяться и повторять, что для него огромная честь, принимать их у себя. Он долго суетился и пытался всячески угодить, покрикивая на слуг, чтобы те поторапливались и несли поскорее угощение для дорогих гостей. В конце концов, Волман отослал лебезившего хозяина, дав ему несколько золотых монет и уверив, что они всем довольны, и его услуги больше не требуются. Корчмарь, приседая и кланяясь, не переставая расточать улыбки, ушел. Исходя из поведения хозяина корчмы, Замир окончательно убедился, что его новые знакомые и впрямь очень знатные господа. Даже посетители, сидевшие за соседними столами, заметив их, кланялись и произносили почтительные приветствия.
– Я однажды бывал в Алметинских горах, – сказал Волман. Он улыбнулся. – Когда мне было шестнадцать, я напросился с вашими людьми. Очень хотел посмотреть как там, в суровом краю вечного холода. С самого детства мечтал увидеть не таящие снега, ощутить сковывающий тело мороз, увидеть скалы с вершинами покрытыми снегом, бескрайние долины. Мне казалось, что именно там можно почувствовать себя настоящим мужчиной, в месте, где жизнь – это постоянное преодоление трудностей, где люди день за днем совершают подвиг, и не для того, чтобы снискать славу, почести, богатство или власть, а просто для того чтобы выжить. Я был буквально одержим горами. – Он засмеялся, и лицо у него стало совсем мальчишеским. – Меня взяли с условием, что после двух дней пути я со своими людьми вернусь назад. Меня потрясли те места. То что я увидел, превзошло все мои ожидания. В своих мечтаниях я и представить не мог, насколько реальность окажется действительно суровой и в то же время прекрасной. Я тогда понял – чтобы жить там, нужно быть очень сильными духом. В какой-то момент я готов был повернуть назад. Только гордость меня останавливала. Я боялся показать себя трусом и слабаком. Час за часом я преодолевал самого себя. Казалось, что мои легкие смерзлись, что еще чуть-чуть, и я весь превращусь в кусок льда. Я уже мечтал о теплом ласковом ветре низовий, о воздухе, не сжигающем внутренности и тело морозом. И в тоже время, мной овладевал восторг. Эта суровая, почти невыносимая безжизненная застывшая красота завораживала меня. Я хотел назад, домой, в тепло и в то же время я уже мечтал очутиться в этом суровом краю снова. Я знал, что это место теперь всегда будет манить меня. Не как детская мечта и желание испытать новые ощущения, почувствовать себя сильным, способным преодолеть трудности, а как реально пережитое, уже испытанное мною чувство. Невыносимое, пугающее и одновременно прекрасное. – Взгляд Волмана стал задумчивым. На губах блуждала мечтательная улыбка. Наконец он вынырнул из мира воспоминаний и посмотрел на товарищей. Глаза вновь искрились веселым задором. – Когда мы ехали по извилистым горным тропам, нам повстречалась стая волков. Они скалили пасти, рычали, перебегали с места на место, неотрывно следя за нами злобными горящими глазами. Казалось, что в любой миг они могут оттолкнуться от земли и броситься на нас. Но напасть они так и не решились. Нас было много. Алметинцы сказали, что волки нападают, только если людей мало и волки чувствуют, что сила на их стороне. Но мне, признаться, было все равно не по себе. Казалось, что инстинкт хищника все же пересилит и животные все же набросятся на нас. Я испытывал одновременно и страх и какое-то необъяснимое желание схватиться с ними. Почувствовать опасность, возможно близость смерти, и одержать верх. Хотелось вновь испытать себя, доказать, что я сильнее не столько волков, сколько собственных страхов.
– Да ты романтик, друг мой, – усмехнулся Сейша. – И у тебя непреодолимое желание постоянно преодолевать свой страх и доказывать самому себе собственную силу. Для воина стремление к бессмысленному, неоправданному риску, лишь ради того, чтобы потешить собственную гордость и самолюбие, может стать губительным.
Волман рассмеялся.
– Пожалуй, мне и впрямь часто мешает мое желание испытывать судьбу. Но это сильнее меня, как ни стыдно это признавать. Если хочешь – в этом моя главная слабость. Я желаю быть сильнее, чем я есть и не могу смириться, если чувствую, что чего-то боюсь. Мне обязательно нужно преодолевать самого себя, чтобы не чувствовать себя слабаком и трусом.
Замиру было странно слышать подобные слова. Жизнь в Алментинах сама по себе являлась постоянным преодолением. Ни одному из жителей селений даже не пришла бы в голову мысль, что нужно подвергнуть себя какому-то испытанию, чтобы что-то доказать. Сам образ жизни состоял из постоянных трудностей, риска и опасностей. Риск и неимоверные трудности были самой обыденной, самой привычной вещью в горах. Замир подумал о том, что, чем проще и легче жизнь, тем вероятнее, больше людям приходится прикладывают усилий, чтобы почувствовать внутреннее удовлетворение, довольство самими собой. Они не могут быть счастливыми просто так. Им все время чего-то не хватает, при том, что у них, казалось-бы все есть. Странный мир. Странный во всем. Во всем отличный от того к чему он привык.
– Когда мы уже почти приблизились к низовьям, на горных тропах нам тоже повстречались волки, – сказал Замир.
Волман внимательно посмотрел на него. В его глазах было неподдельное любопытство.
– Они напали?…
– Да, – Замир кивнул. – Нас было мало, и они чувствовали, что мы легкая добыча.
– И как же вы смогли с ними справиться? – Волман знал, что алментинцы честнейший народ, и парень не врет просто, чтобы покрасоваться. На него и на его спутников действительно напали волки. Волман просто не мог себе представить, как парнишка, с которым была только девчонка, младше его самого, да двое маленьких детей, смог противостоять стае кровожадных диких зверей. Волман почти физически ощутил, то чувство сжимающего сердце страха и одновременно возбуждения близостью опасности, когда волки провожали их взглядами желтых глаз, в которых не было ни жалости, ни надежды на спасение. Эти глаза ясно говорили, что если волки смогут добраться до добычи, то они разорвут, растерзают ее. Он ощутил также легкое чувство зависти к парнишке, сумевшему, пусть и не по собственной воле, пережить чувство торжества над злобными тварями. Он оказался сильнее их. В первую очередь потому, что его дух силен. Хотя, ему, в отличие от Волмана, совершенно не требуется постоянно доказывать себе, что он способен преодолеть собственный страх.
– Мы чуть не погибли, – сказал Замир. – Их было больше десятка, одному из них удалось вцепиться мне в ногу, и я потерял сознание. К счастью, это произошло, когда большая часть волков была уже перебита. Моя сестра Лиа и братишка добили одного раненого волка и убили еще одного, который бросился на меня, пока я лежал без сознания.
– У Вас и женщины достойны восхищения, – голубые глаза Волмана сверкнули.
Замир видел волнение, охватившее Волмана, и оно даже немного позабавило его. Новому знакомому, как он сам признал, постоянно нужны приключения, чувство опасности. Он отчаянно стремится к ним. И если они выпадают на долю кого-то другого, он чувствует огорчение и разочарование. Даже завидует немного.
– Наши женщины добрые и заботливые, – сказал Замир. Он почувствовал боль, потому, что все, что касалось его племени теперь осталось в прошлом. И говорить о людях, с которыми он жил, которых любил, теперь можно только в прошедшем времени. – Они нежные, милые и ласковые, но в случае необходимости, каждая из них готова была встретить опасность, смело глядя ей в лицо и при этом еще и поддержать мужчин.
На некоторое время за столом повисло молчание. Всем троим было грустно. Волман и Сейша, побывавшие за свою хоть и не слишком долгую жизнь уже не в одной битве, ощущали, что произошедшее в горах совсем не похоже на то, что им доводилось видеть на поле боя. Во время сражения, воины осознают, что могут погибнуть. Каждый из них хочет жить, и никто не желает пасть мертвым от рук врага, но они готовы к тому, что это может произойти. Мирные жители тоже гибнут. Война всегда несет смерть даже тем, кто в ней не участвует напрямую. Но алментинцы не учавствовали ни в каких сражениях. Они не воевали, они жили мирно, борясь за жизнь не с врагом, пытающимся захватить их земли, а с теми условиями, в которых они находились. Много веков никто из них не брал в руки оружия, кроме как для охоты. И то, что они вот так, погибли все в один день, такой страшной смертью, было несправедливее и страшнее всего.
– Послушай, Замир. Ты задумал отомстить за свое племя, – нарушил, наконец, молчание Волман. – Поверь, я понимаю твое желание. Только стоит ли так рисковать, и идти на верную смерть, когда ты, с таким трудом, преодолев столько трудностей и испытаний, только-только сумел избежать ее со своими спутниками? Раз уж вам удалось выжить, может быть лучше попробовать начать жить здесь? У тебя есть близкие, которым ты дорог. Что толку, если они потеряют тебя. Ты же не сможешь вернуть тех кто умер. Может быть оставить все как есть? Просто жить дальше. Ты не воин. Ты не жаждешь славы. У тебя впереди жизнь. Ты молод. У тебя сильный дух и ты хороший человек. Возможно, ты будешь здесь счастлив. Судьба ведь не напрасно распорядилась так, что ты выжил. Используй то, что она дала тебе. Живи. Оставь прошлое позади. Это тяжело, я понимаю. Но твоя жертва – не станет ли она напрасной? Ты причинишь новые страдания тем, кто тебя любит. Возможно, ничего не добившись…
Замир внимательно посмотрел на молодого воина. Он видел, что Волман желает ему добра, и его слова звучат разумно, и, наверное, он прав. Но Замир не мог принять того, что он говорит. Он не сможет жить спокойно. Ни здесь, ни в любом другом месте. Не сможет забыть прошлое и наслаждаться жизнью. Ненависть и злоба, живущие в его сердце, будут разъедать его изнутри, пока не сведут с ума. Не будет ему жизни, и не будет покоя, если он отступит.
– Я согласен с тем, что ты говоришь. Но я не могу поступить так. Я должен исполнить клятву. Я должен освободить свою душу от переполняющей ее ярости. Лучше я погибну, чем буду жить с болью, разрывающей мне сердце, отравляющей душу, превращая ее в кусок льда. Представьте себе, что выйдя из корчмы, вы отправитесь домой. Но дойдя до него обнаружите, что вашего дома уже нет. И никого из близких тоже нет. Нет вообще всей вашей жизни, которой вы жили до этого, еще только сегодня утром. Неужели вы бы не почувствовали, что теперь главная ваша цель это месть? Неужели смирились бы, закрыли на все глаза и сказали себе, что нужно забыть обо всем и жить дальше?
– Нет, – сказал Волман. – Я бы жил дальше с мыслью о мести. И не знал бы покоя, пока не совершил бы ее.
Сейша кивнул, подтверждая согласие со сказанным товарищем.
– Вот и я собираюсь мстить. Это единственное, что я могу сделать. И это единственное, чего я хочу… Возможно, судьба и впрямь не просто так позволила мне пережить все. Возможно мое предназначение именно в отмщении, а сам я, на самом деле уже мертв, как и все остальные…
Волман пристально посмотрел на молодого алментинца. Во взгляде голубых глаз вспыхивал и разгарался все сильнее яркий огонь, который уже нельзя было потушить. Молодой воин принял решение. Глаза его сияли радостным торжеством.
– Одному тебе Замир, как бы смел и отважен ты не был, и как бы не переполняла тебя ярость и ненависть, не справиться. – Волман широко улыбнулся. – Вот моя рука, друг. Я пойду с тобой. Не могу упустить возможность вновь взглянуть в лицо собственному страху и победить его. Возможно, мое предназначение – именно в этом.
Он подмигнул Замиру и рассмеялся.
Рука Сейши легла поверх рук Волмана и Замира.
– Не знаю в чем мое предназначение, но я иду с вами, – он тоже улыбнулся. – Я как и вы убежден, что месть должна свершиться. А кроме того, я слишком тщеславен, чтобы упустить возможность стать героем. Ну и, конечно, алментинцы и впрямь славный и достойный народ. Нельзя допустить, чтобы их гибель осталась безнаказанной. Да и нечего какой-то там твари разгуливать по землям нашей страны. Пусть даже это и холодные безжизненные горы.
Замир смотрел на своих новых знакомых, неожиданно решивших разделить с ним предстоящие трудности и опасности, с искренней признательностью. Он и надеяться не мог, что ему так повезет, и судьба пошлет ему сразу двух надежных, верных товарищей.