– Ты понимаешь… мы же ее дом разорили. Хоть лиса – не человек, а тоже чувства имеет. Я так думаю: первые следы, поменьше – это мать. А вторые – смотри, совсем свежий, четкий след поверх – это сам глава семейства забрел. Видно, оба тоскуют… И вот его след – в точь, как у того, кто повадился к нам в птичник охотиться.

– Неужели мстит? – Мишаня аж подпрыгнул, когда эта мысль пришла ему в голову.

– Не знаю. Может, и так. Хотя я о мести лисицы никогда еще не слыхал. Так, Мишаня, подай-ка мне первый капкан…

Дед установил два капкана по обе стороны площадки, прикрыл их травой, подкинул кусочки вяленого мяса как приманку. Выпрямился, вздохнул:

– Ну что, внук, пойдем-ка домой! Дня через три наведаюсь. Думаю, будет тебе шапка, а мамке твоей – лисий воротник.

Родители Миши и Наташи были геологами и по полгода работали за Полярным кругом, оставляя детей бабушке и дедушке. И в школу Мишка ходил то в селе, то в городе. Друзей приобрел – кучу! Всегда ему было весело… А сейчас он шел позади деда, грустный, понурый и представлял, как придет мать-лисица к своей разоренной норе, как попадется в капкан, глупая, умрет от жажды, и как лис прибежит и найдет только ее бездыханное тело… и сам… В носу защипало, и Мишаня решился:

– Деда, а деда!

– Что?

– Слушай, постой-ка… так и есть! Деда, я когда тебе веточку срезал, я, видно, ножик обронил. Можно, я мигом сбегаю за ним?

– Ну, беги! А вот на пенечке посижу, подожду тебя! Бойкого возьми!

– Не надо! – Мишка уже мчался обратно. Добежал до лисьей норы. Никого. Постоял, подумал и решительно разрядил капкан, стараясь, чтобы металлический лязг был как можно тише. Бац – вот и все, Мишаня, не будет у тебя роскошной шапки на зиму, два – и лисий воротник отменяется… Мишка поднялся, отряхнул коленки, вздохнул и, не оглядываясь, побежал обратно. Ему было немного жутко – показалось, что кто-то внимательно наблюдал за ним из кустарника.

Дома, поскольку Мишку мучила совесть, что он подвел бабушку и деда, он объявил, что будет по ночам спать в сарайчике – сторожить птиц. А днем помогал деду превращать птичник в неприступную крепость. И – то ли птичник стал, как банковский сейф, или лис насладился местью и занялся своими делами – но опустошительные набеги прекратились.

А через три дня дедушка, пока внук был в школе, пошел к норе. Увидел разряженные капканы, следы детских резиновых сапог и все понял. Забрал капканы и ушел прочь. Шел по лесу и улыбался, радуясь, что растут внучата с добрыми сердцами.

Ближе к зиме Лисичка, проводив своих выросших лисят во взрослую жизнь, снова решила проведать старое жилище. Тетушка, наблюдая ее сборы, завздыхала:

– Ну что ты все ходишь, душу травишь? Того, что было, не вернешь!

– Да я так, прогуляться… – соврала Лиса.

– Нельзя войти в воды одной реки дважды, моя золотая! Тебе надо забыть прошлое и жить дальше. У тебя новая жизнь, пойми это, наконец!

– Да я на минуточку, и в последний-последний, самый распоследний раз! – Лиса выскользнула из норы. Да, скорее всего, это был последний раз. Ей вскорости предстояло начать новую жизнь с новым мужем. А новому мужу не могли понравиться отлучки жены.

Уже выпал первый снежок. И также быстро растаял. Она поглядела на свое отражение в небольшом озерце. Ах, какая рыжая красавица! Пушистая прелестница!

Довольная собой, Лиса добежала до старой норы, привычно напугав семью барсуков по соседству. Грустно огляделась и… увидела следы Лисовина. Он был здесь несколько дней назад… Лисичка постояла над его следом, потом поставила внутрь отпечатка свою маленькую аккуратную лапку. И припустила назад, не оглядываясь.

Этой ночью Лиса улыбалась во сне. К ней пришла ее подросшая Звездочка. Она терлась о мамкину грудку и целовала ее в щечку.

Было это на самом деле или не было, или было, но не совсем так – не могу сказать. Но легенда о Лисе, отомстившем охотнику за свою загубленную семью, живет в том лесу и по сию пору.