Аргат
572 год
Осень
4 декада
«Эхо. Свободная газета свободных людей»
Чем дольше и нетерпеливее ждёшь, тем внезапнее появляется ожидаемое.
Осенний дождливый день, низкие серые тучи, нахохлившиеся мокрые дома, кутающиеся в плащи и прячущиеся под зонтиками бегущие во всех направлениях люди. Все смотрят себе под ноги, огибая или перешагивая лужи, и потому сталкиваются, бросают, не глядя, раздражённые извинения и бегут дальше.
А в редакции сумрачно от залитых водой окон, и включённый свет не разгоняет осеннюю тоску.
И как обычно груда почты на столе, и в этом ворохе, важного, не слишком важного, совсем не важного, вдруг… да… целых три больших конверта, в каких обычно присылают рукописи, но только один из них не надписан. Его Арпан и вскрыл первым. Оно? Оно… Да, оно! Мелкий чёткий почерк. «Вести из другого мира. Смертный конвейер. Стервятники». И подпись: «Никто».
И как всегда, не услышав, не увидев, а почувствовав свершение ожидаемого, в закутке Арпана появились и пристроились рядом Туал и Моорна.
Читали молча, привалившись, прижавшись друг к другу и сблизив головы. И всхлипывания Моорны отдавались им не звуком, а сотрясением. И раздражали. Потому что сами… у самих…
Дочитав, Арпан отдал Моорне лист для переписывания и позвал Роарра, с недавних пор ведавшего их хилым отделом рекламы.
– Да, шеф?
– У нас что-то от «Трёх колец» есть? Немедленно откажись, чтоб и следов не осталось.
– Шеф, – оторопел Роарр, – ты чего? Во-первых, мы для них слишком мелкие, это нам надо проплатить, чтоб они нам разрешили их рекламировать. А во-вторых…
– Никаких вторых, первых и десятых! – перебил его Арпан, пододвигая к себе макет ближайшего номера. – С этой фирмой мы не работаем. Никогда и никоим образом. Если обратятся, гони и шугай.
– Как скажешь, шеф, – пожал плечами Роарр и с интересом спросил: – А с чего это они к нам обратятся?
– Надеюсь, что этого не будет, – ответил Арпан. – Ты прав, мы для них и мелкие, и читатели наши не в их целевой, но… всякое возможно. Так вот, – он поднял голову и в упор посмотрел на Роарра. – Мы с этой фирмой не сотрудничаем по этическим причинам. Честь и достоинство выше любой прибыли. Запомнил? Так и скажешь, если возникнут.
Роарр встал по стойке «смирно» и, умело изображая тупого служаку, гаркнул:
– Повинуюсь радостно!
– То-то, – хмыкнул ему в спину Арпан.
Роарр появился в редакции недавно и практически создал на пустом месте рекламный отдел с единственным сотрудником – самим собой, а к нему незаметно, но очень толково подгрёб бухгалтерию и плотно сел на финансовые потоки, сняв с Арпана проблемы с выплатой штрафов, гонораров, аренды и расчётов с типографией, широко, но с умелой осмотрительностью используя свои родственные связи, сильно разветвившиеся после заключения «родового соглашения» уцелевших осколков когда-то, ну, очень давно, разбитого в династических войнах рода. Его и привёл в редакцию один из их авторов, как своего новоявленного родича, который знает и умеет не всё, но многое. Арпан, конечно, подозревал, что в прошлом у Роарра… ну, там всякое может быть, ни людей, ни семей, ни родов без прошлого не бывает, но вот ему от работы Роарра, внешне незаметной, стало намного легче. Однако сейчас… да, статью Гаора, стоп, никаких имён, просто статью некоего Никто-Некто на… да, сюда, как раз встанет, а всю эту мелочь, относительно безобидную шелуху… это раскидаем… вот так… а это в следующие номера, нет, объявления о публичных чтениях в общедоступной библиотеке оставим…
В закуток снова заглянул Роарр.
– Да, – бросил, не отрываясь от работы, Арпан.
– Ты прав, – очень серьёзно сказал Роарр.
Арпан поднял голову.
– Ты прочитал?
– Конечно. Это бомба, шеф. Я позвоню в пару мест, предупрежу.
– Думаешь…
– Нет, но у меня… троюродный племянник четвёртого брата-бастарда в пятом колене, хотя нет, не он, ну, – Роарр стал многословным, как всегда, когда с удовольствием безродного, внезапно обретшего род, начинал перечислять линии и колена, но тут же оборвал себя. – Словом, родич, он там работает, позвоню, чтобы немедленно увольнялся. С таким пятном потом не отмоешься. И ещё один…
– Тебе виднее, – кивнул Арпан. – Тираж не пострадает?
– Обижаешь, шеф, – хмыкнул Роарр, надевая свою обычную маску. – Обоснование предупреждения читайте в следующем номере. И тираж лучше самим развезти по точкам.
Арпан кивнул. Обычно это – самим забрать свежий номер из типографии, спасибо Огню, она в этом же подвале, и по дороге домой или кому куда удобнее забросить одну, а то и пару пачек знакомым киоскёрам – делалось для экономии на курьерах, но, судя по выражению лица Роарра, сегодня это может сработать дополнительно.
Мимо Роарра протиснулась Моорна и положила перед Арпаном стопку листов. А за ней вошёл и Туал, мягко, но непреклонно вытеснив Роарра. Тот понимающе ухмыльнулся и исчез.
– Он читал только мои листы, – сказала Моорна. – Того листа он не видел.
Арпан кивнул, извлекая из-под стопки – почерк у Моорны разборчивый, по-школьному старательный и крупный, так что исходный лист становится почти маленькой, но пачкой – лист с почерком Гаора. Туал уже достал и поставил на стол чашу для возжиганий. Ритуал, ставший для них традицией. Только сегодня к обычной молитве за коллегу добавилась и другая, памяти тех, о ком написано, оставшихся безымянными и непогребёнными…
– Спасибо Огню, – сказала Моорна, глядя на чёрные скорченные хлопья сгоревшей бумаги на дне чаши, – моя семья достаточно бедна, чтобы в доме не было… ничего с этой эмблемой.
Арпан и Туал согласились с ней молчаливыми кивками.
…
Звонок Торсы обрадовал Моорну своей неожиданностью и своевременностью.
– Ой, как хорошо. Поможешь?
– Конечно, – засмеялась Торса. – А что нужно? Соблазнить твоего главного и раскрутить на повышение гонорара?
– Нет, – засмеялась и Моорна их обычной, давно ставшей традиционной шутке. – С этим я и сама справлюсь. Подкинешь меня утром в пару мест?
– Разумеется!
– Наш подъезд…
– Я помню. Жди.
Такое уже бывало. Ещё летом началось, что Торса время от времени вот так вечером звонила в их редакцию и, если у Моорны была очередная запарка, то на рассвете заезжала за ней и отвозила домой, забрасывая по дороге две пачки свежеотпечатанного номера в указанные ею киоски. А по дороге, разумеется, болтали о всяких редакционных и прочих пустяках.
Моорна старалась говорить весело и встретила Торсу у их подъезда с улыбкой, надеясь, что вымученность объясняется двумя увесистыми пачками в её объятиях: не класть же газеты на мокрый камень парапета.
Пачки забросили на заднее сиденье, Моорна плюхнулась на переднее рядом с подругой и вытерла ладонями мокрое – разумеется из-за непрекращающегося дождя – лицо. Торса стронула машину и, вливаясь в ещё слабый предутренний поток, бросила:
– И что стряслось? Ну, коллега…
Моорна, не удержавшись, всхлипнула.
– Это… так ужасно. И самое страшное, что это правда.
– А именно? – очень спокойно поинтересовалась Торса.
– Вот, – Моорна вытащила из сумочки сложенную в восемь раз газету. – Вот. Я сейчас разверну тебе.
Торса бросила искоса взгляд на разворачиваемый лист, выхватила заголовок «Стервятники» и решительно бросила машину к обочине, пояснив:
– На ходу не читаю. Или упущу, или врежусь.
Моорна кивнула.
Читала Торса, как и отец, быстро, привычно выхватывая из любого текста не просто важное, а касающееся непосредственно её, а вот во второй раз уже медленно, слово за словом. Сегодня она перечитала статью трижды, причём в третий раз не столько следя за текстом, сколько прикидывая для себя план действий.
– Киоски те же? – спросила она, складывая газету и убирая её в бардачок.
– Да, – кивнула Моорна. – Я после твоего звонка позвонила им, что подвезу пораньше, ну…
– Я поняла. Эту я оставлю себе, хорошо?
– Да, конечно.
– А теперь держись. Да, вон та скоба.
Время от времени Торса позволяла себе побаловаться бешеной ездой на автодроме, и Моорна как-то раз даже съездила с ней, навизжавшись, как ей казалось, на всю оставшуюся жизнь, но что устроила Торса сейчас, да ещё на городских улицах…
Скинув вторую пачку прямо на руки только подходившему к своей будочке пожилому киоскёру, Торса решительно высадила Моорну.
– Извини, но отсюда ты дойдёшь, а мне надо быстро.
И унеслась, рявкнув мотором.
Моорна и киоскёр несколько озадаченно посмотрели друг на друга, одновременно пожали плечами и разошлись.
Центральный торговый комплекс Сторрама
Как же был прав отец, когда попросил её держать контакт не с Моорной, нет, они подруги и их дружба не имеет к этому отношения, а с редакцией. Это не просто бомба, это… киоски откроются через… Торса бросила взгляд на приборную панель, да, она успевает. К моменту, когда газету прочитают, у отца должно быть уже чисто. А дом… дом и свой, и отцовский она почистит, да, и надо… что надо? Здесь не объехать, а так… Аггел трёхосный, да развернись ты, загородил проезд. Что, полиция? Превышение скорости?
Она притормозила и, опустив стекло, протянула полицейскому несколько крупных купюр со своей визитной карточкой.
– Примите штраф и отпустите меня, я очень спешу. Протокол отправьте по этому адресу.
Властная уверенность в её голосе в сочетании с дорогим лимузином заставила полицейского молча отступить. Тем более, что сумма в его руках почти втрое превышала максимальный размер штрафа.
Охрана у служебного въезда на комплекс, пропустила её без задержки. Не останавливаясь и не снижая скорости Торса, сама потом не могла понять, как у неё получилось ни во что не врезаться и никого не сбить, подкатила вплотную к воротам ввоза товара, схватила из бардачка газету и, оттолкнув трёх рабов, втаскивавших внутрь нагруженный до проседания контейнер, ворвалась в торговый зал. Светлобородый бригадир укоризненно покачал ей вслед головой, но молча: хозяйскую дочку все знали, неприятности никому не нужны, а какая муха или что там её за… ну, понятно, укусила, пусть хозяин сам и разбирается.
Скорее… до открытия всего ничего… надо успеть… ага, вот она «Элитная кожгалантерея. Эксклюзивные модели». Торса влетела в отдел и выдохнула:
– Отдел закрыт! Опустите шторы.
Рабыни недоумевающе переглянулись, а продавец попытался что-то возразить.
– Немедленно!! – крикнула Торса. – Я приказываю!
В проходе в отдел возник Гархем, посмотрел на неё, удивлённо приподнял брови и… и кивнул продавцу, разрешая выполнить приказ дочери Сторрама.
– Спасибо, – слабо улыбнулась Гархему Торса. – И… позовите отца, пожалуйста, – с Гархемом надо быть вежливой, так оно… безопаснее.
Рабыни засуетились, опуская глухие шторы, отгораживающие отдел от торгового зала. Зазвенели сигналы, предупреждая персонал об открытии и впуске покупателей, и Торса облегчённо перевела дыхание: успела! А те, кто вошёл в магазин сейчас, прочитать ещё не успели, прочитавшие приедут позже, когда отец… а вот и он!
– Вот, – не приветствуя и предупреждая его вопросы, Торса протянула ему газету. – Сейчас я разверну, вот!
Мгновенный пробег взглядом по тексту, мимолётный, но всё замечающий взгляд вокруг, кивок Гархему и крутой разворот к выходу.
Торса поспешила за отцом, успев услышать спокойный, как всегда, голос отцовского управляющего.
– Отдел закрыт. Ждите распоряжений.
В кабинете Сторрам жестом показал дочери на кресло у стола, признав этим её право на участие, и сел за стол, перечитал статью, уже явно всё поняв и обдумывая дальнейшие действия. Торса невольно затаила дыхание: отец не часто допускал её в «святое святых» – место и время своего размышления и принятия решений, и каждый такой акт величайшего доверия был высочайшей наградой… да, пафосно, даже выспренно, она никогда не позволит себе написать даже приблизительно такое, вообще её стиль – снисходительная ирония, но одно дело – работа, а совсем другое…
– Да, – Сторрам кивнул бесшумно вошедшему Гархему, слегка подвинул газету, чтобы тот смог читать, стоя сбоку, и снял телефонную трубку.
Торса не знала отцовских служащих по именам, но по коротким чётким распоряжениям догадывалась об абонентах. Так… отдел поставок, нет, юрист… разорвать договор с «Три кольца» … В зал… весь товар спустить на склад…
Зазвонил второй – внешний – телефон
– Слушаю… Вот как? Сбрасывайте… Да, все… по любой цене…
Положив трубку, Сторрам посмотрел на Гархема и улыбнулся.
– Биржа? – уточнил тот. – Оперативно.
– Начала какая-то мелочь в первую же долю, – понимающие улыбки. – Надеюсь, успею до обвала.
– Такой сообразительный или предупреждённый, – не спрашивая, а рассуждая, сказал Гархем.
– Да, это может быть интересно, – согласился Сторрам. – Проследите за очисткой отдела из-за…
– Ремонта? – подхватил Гархем.
– Смена дизайна, – неожиданно для самой себя выпалила Торса и под удивлёнными, но не осуждающими взглядами пояснила, замирая от собственной даже не храбрости, а наглости. – Новый бренд требует нового интерьера.
Взгляд отца стал одобряющим.
– Вывеску убрать, – сразу кивнул Гархем и выжидающе посмотрел на Торсу.
Сторрам кивнул, разрешая ей говорить.
– Да, сделать отдел безымянным, только… «Скоро ожидаем» или что-то в этом роде…
Её прервал новый звонок уже внутреннего телефона.
– Да… – брови Сторрама удивлённо вздёрнулись. – Соединяйте… Приветствую… Интересно… Хорошо, присылайте… Да, можно сегодня… – быстрый взгляд на развёрнутый ежедневник… – Через два с половиной периода… Отлично.
Положив трубку, Сторрам снова переглянулся с Гархемом.
– Кристрог или Райгрег? – Гархем назвал владельцев двух фирм, давно и безуспешно соперничавших с «Три кольца»
– Не угадал, – хохотнул Сторрам. – Совсем новый, – и посмотрел на Торсу. – А ты догадываешься?
– А я знаю, – поддержала она игру. – Иртрег Фомал. У него не фирма, а мастерская. Делал показ в нашем журнале.
– И…
– Оригинально без претенциозности, ближе к классике. И такое, – она кивком показала на газету, – у него невозможно. Он принципиально работает исключительно с искусственными кожей и мехом. Даже слоган у его мастерской: «Ни одно живое существо не пострадало».
– А вот это интересно. Посмотрим, – Сторрам усмехнулся. – Цена, качество и… – новая усмешка, – и этичность.
– Да, – Торса порывисто встала. – За этим теперь надо следить. Отец, я поеду. В журнал, оттуда домой. Надо почиститься.
– Выбросишь на помойку?
– Нет, – она мотнула головой. – Я подумала… Эти вещи… это останки. Сделаю погребальный костёр и прочту молитву.
– Разумно, – кивнул Сторрам. – Я предупрежу. Можете пригласить храмовника.
– Храм согласится? – удивилась Торса.
Гархем усмехнулся и промолчал, а Сторрам ответил серьёзно:
– Для них это тоже наилучший вариант. Всё, езжай, – он протянул ей газету. – Спасибо.
– Да, отец, – она послушно склонила голову, взяла газету и вышла из кабинета.
Когда за ней закрылась дверь, Гархем и Сторрам переглянулись.
– И никакой истерики, – одобрительно отметил Гархем.
– Да, благодарю. Весь товар отправим им обратно, погребальный костёр, – Сторрам насмешливо улыбнулся, – пусть сами делают.
– А удобрения?
– Это уже пепел, так что… Но на всякий случай уберите пока на склад.
Гархем щёлкнул каблуками и вышел.
Сторрам ещё раз быстро проглядел свой ежедневник, внёс кое-какие поправки. Так, однако, занятно. А ведь «Три кольца» давно и плотно связаны с Королевской Долиной. И всё один к одному, все поленья в один костёр, как говорится. Тоже учтём.
Храм
Во исполнение поступивших ранее дополнительных указаний по отслеживанию прессы свежий номер «Эха» лёг на стол Главы Храма сразу после утреннего молебна. Статья заинтересовавшего Главу автора, укрывшегося за озорным, даже нахальным псевдонимом, аккуратно обведена выделяющей рамкой.
Ну, и что на этот раз?
Так-так… Однако, какие подробности… И да… неблагодарность, нарушение справедливости… Мы должны согласиться… Автор… Личность до сих пор установить не удалось. Так хорошо законспирирован, или служба поиска разленилась, или кто-то успешно мешает поиску. Да, надо проверить. А пока… Посмотрим реакцию…
Он небрежно шевельнул рукой и рядом, как из воздуха, возникли листы сводки…
Так… Биржа… понятно, но оперативность наводит на размышления А это… Приглашение храмовника на погребальный костёр в имение Сторрама, сжигались вещи, список прилагается… Остроумно и заслуживает поддержки.
Новый жест вызывает из небытия секретарей-оповещателей.
– Мы согласны, это, – палец с ритуальным перстнем указывает на статью, – мерзость.
Понимающие кивки и шелест перьев по бумаге, все храмы получат соответствующую установку, и уже в завтрашних, а в Аргате и сегодняшних вечерних проповедях и поучениях прозвучат слова осуждения.
– Мерзость и непотребство навлекают гнев Огня. Да, наше упущение, ибо даже в мыслях не допускали такой низости, такого падения.
Немного самоосуждения для доказательства правдивости и обоснования праведности гнева. Ведь действительно излишество, даже… да, можно…
– Подобные извращения недопустимы.
А теперь чуть-чуть смягчим на… Как раз подойдёт вот это: удобрения из пепла. Тут и лёгкий намёк дан прямо в тексте, как подсказка, умён автор, понимает, что полный запрет и бессмыслен, и чреват… Сделаем так:
– Огонёк жизни гаснет, порождая новую жизнь, но не для тщеславия. Прах земле – это справедливо, но отдайте последний долг.
– Молебен? – уточняет оповещатель для храмов.
– Да. Сначала молитва, провожающая тела в огонь, а уже потом любая переработка, – а это уже для других служб: – Озаботьте соответствующие ведомства об обязательном нашем присутствии при утилизации. И в добавление к ранее сказанному. Любое изъятие тканей и прочего допустимо только для Ведомства Крови, и только для спасения и продления, – курс омоложения трогать нельзя, – другой жизни. И тоже с соответствующей молитвой.
Глава Храма услышал, вернее, почувствовал сладостный вздох возникшего в кабинете казначея и мысленно улыбнулся: это ж сколько новых молебнов и соответствующих пожертвований. Что опять же справедливо, ибо служит Возвеличиванию Огня.
Ведомство Политического Управления
Резкий и какой-то… тревожный сигнал городского телефона заставил Нургана вздрогнуть.
– Слушаю!
– Брат, – голос Норна напряжённо сдержан. – Мне нужна твоя помощь, брат.
Да, давным-давно, они обговорили сигналы и варианты экстренной связи, но ни разу ещё этим – городской линией непосредственно в рабочий кабинет Дома-на-Холме – не пользовались. Слишком… чревато.
– Жди, – ответил Нурган кодовым словом и положил трубку.
Что случилось, чтобы Норн впал… в панику? Что-то с детьми? Или Нирганайн, их брат-Наследник, решил окончательно избавиться от Норна и его потомства, а заодно и от остальных братьев? Ничего более серьёзного и требующего немедленного вмешательства быть не может.
Быстро рассовав по ящикам и папкам бумаги со стола, Нурган с привычной тщательной аккуратностью запер все замки, встал и вышел. Сидящий за соседним столом Моррон – его напарник по кабинету – головы от своих бумаг не поднял, даже не покосился, но Нурган знал, что время его ухода зафиксировано так же точно, как и звонок, и содержание разговора на внутреннем коммутаторе. Прослушка с фиксацией круглосуточна и неизбирательна. Слушают всех и фиксируют всё. Для чего и нужны кодовые слова и прочие сигналы, хотя и их… скорее всего давно зафиксировали и расшифровали.
Норн ждал его в маленьком кафе в соседнем квартале. Этим заведением Нурган пользовался очень редко. Найдя от входа взглядом сидящего в углу спиной к стене брата, Нурган без малейшей запинки подошёл и сел напротив, как бы закрыв того собой от остальных немногих и занятых исключительно своей едой посетителей. Возникший из небытия официант поставил перед ними стандартный набор «деловой беседы на двоих».
Норн взял свою чашку и тут же поставил её обратно, не поднеся к губам: у него так дрожали руки, что кофе выплеснулось. Нурган напрягся в ожидании, стараясь никак этого не проявлять, по привычке опасаясь неизбежных в таком месте соглядатаев.
– Мне нужна твоя помощь, – глухо повторил Норн.
– Всё, что могу, – ответил Нурган.
Норн перевёл дыхание, сцепил пальцы обеих рук в замок, скрывая их дрожь.
– Я увольняюсь!
Брови Нургана непроизвольно дрогнули в жесте удивления, а на языке завертелось: «С чего вдруг?». И «А зачем в таком житейском деле моя помощь?». Но он молча ждал. Брат понял или предвидел эти вопросы, поэтому заговорил, сразу отвечая на второй.
– Мне нужно оформить увольнение прошлой декадой. По болезни, по собственному желанию, даже за профнепригодность, с любой неустойкой, всё равно. Но чтобы это было декаду назад. Можешь?
Нурган не сразу, а прикинув возможные варианты действий, задумчиво кивнул, и Норн перевёл дыхание, даже улыбнулся несколько вымученно, но искренне.
– Спасибо, брат.
– Спасибо будет, когда сделаем, – отмахнулся Нурган. – Но, чтобы всё получилось, я должен знать всё.
Норн кивнул и, покопавшись в своём портфеле, достал газету.
– Читай. Да-да, это.
Нурган поглядел на заголовок и чуть не присвистнул. «Эхо» ?! С каких пор брат стал интересоваться оппозиционной прессой? Конечно, времена сейчас не те, но всё-таки… мало ли что.
– Читай, читай, – повторил Норн и всё-таки смог поднести к губам чашку, отпил.
«Стервятники», автор… Никто-Некто. Остроумно. Анонимность, конечно, в наше время понятие весьма условное. И что тут такого, чтобы брату пришлось бежать из такой уважаемой и крепкой фирмы, как «Три кольца»?
Норн смотрел, как брат быстро, но очень внимательно читает и как меняется его лицо. Да, для любого постороннего наблюдателя ничего, кроме скучающего небрежного любопытства, когда читают просто так, от нечего делать, не более, но он-то знает своего брата. Нурган встревожен и…
– Ты прав, – тихо сказал Нурган, не отрываясь от текста. И совсем тихо: – Если редакцию в полном составе не арестовали ещё до выпуска тиража, то это очень серьёзно.
Норн кивнул. Да, когда сходятся в схватке такие большие, а в величине и силе и официальных, и подлинных владельцев «Трёх колец», как и в масштабе их противников можно не сомневаться… когда дерутся великаны, то обычным людям нужно убираться побыстрее и подальше, а то растопчут, даже не заметив. «Короли обстреливают друг друга головами своих подданных»
Нурган свернул газету по прежним сгибам и вернул брату.
– Дом тоже надо почистить.
Норн кивнул.
– Я уже слышал, что относят в ближайший храм и сдают на погребальный костёр.
– Значит, храм в курсе, – Нурган усмехнулся. – Кто бы сомневался, им-то чистая прибыль.
– Думаешь, они это и затеяли?
Нурган пожал плечами.
– Не знаю. И… особо лезть не хочется. Заедешь ко мне, заберёшь. Саму папку оставь, сними только обложку.
Норн качнул головой.
– Придётся сказать Нирганайну.
– Тогда не надо, – сразу переменил решение Нурган. – Сам сделаю, как вернусь с дежурства.
И оба кивнули. Да, пусть гнев Огня обрушится на их брата-Наследника, пусть получит по полной. Потому что именно на это, не просто на смерть, а на превращение в перчатки, обложку бювара, дамскую сумочку и какие-то ещё «эксклюзивные модели из особо тонкой натуральной кожи» обрекал их самого младшего брата, Найра-Мизинчика, сдавая того не просто в Амрокс, а именно продавая в рабы.
– Брат, я ничего не знал. Клянусь Огнём, жизнью детей клянусь. Этот отдел закрытый, каждый отдел работает со своим видом сырья, с чем работали они, никто не знает, вообще не принято интересоваться другими отделами, а этим… просто запрещено. Ну…
– Как везде, – усмехнулся Нурган. – У нас тоже… излишнее любопытство не приветствуется. Всё, брат, езжай, через… – он посмотрел на часы, – через сорок пять долей идёшь в кадровый отдел. Там уже будет всё готово.
– Спасибо, брат.
– И с поиском работы пережди, я думаю, декады полторы, две. Сможешь?
– Продержусь на неприкосновенном запасе даже чуть больше, – кивнул Норн. – Придётся поджаться, конечно, но мои меня поймут.
– Если что, я подкину, – Нурган встал. – По-братски.
Норн благодарно улыбнулся ему вслед.