Гимназические «казусы». Сборник рассказов

О благородном поступке Н.И. Греча и незавидной судьбе капитала "Сына Отечества"

Известный журналист и издатель Н.И. Греч в течение многих лет служил учителем русского языка и словесности в различных учебных заведениях столицы, в том числе С.-Петербургской губернской гимназии. В своих мемуарных записках Греч писал, что «решился сделаться учителем», потому что его влекла к тому «собственная охота» . Интересно, что его матушка с трудом дала свое согласие на такой род деятельности (как писал Греч, «дворянская кровь в ней заговорила»). Не только мать, но и другие родственники, и товарищи молодого человека досадовали, что он избрал «несовместное с дворянским званием учителя» .

В 1812 г. Н.И. Греч, будучи учителем Губернской гимназии, стал издавать свой знаменитый журнал «Сын Отечества». В январе 1814 г. он дал подписку о ежегодном внесении с доходов от издания трех тысяч рублей на содержание и воспитание неимущих сирот, детей штаб и обер офицеров, «положивших живот свой за Отечество в кампании 1812 и 1813 годов».

Спустя три года Николай Иванович в письме к попечителю округа графу С.С. Уварову, пожаловавшись на расстроенное здоровье, с явной обидой упомянул, что Министерство просвещения «не только не удостоило ни малейшим вниманием» его многолетних трудов, «но даже не рассудило за благо довести до высочайшего сведения» о сделанном пожертвовании. Греч пояснял, что желал на проценты с капитала от доходов журнала воспитывать при С.-Петербургской губернской гимназии двух сыновей убитых офицеров в течение шести лет, выделяя по 500 рублей в год на каждого.

Вплоть до 1827 г. проценты с капитала, как объясняли чиновники, "по незначительности своей" оставались нетронутыми. В результате выбор сирот Греч предоставил уже военному начальству, настаивая, чтобы капитал был назван не по его имени, а капиталом «Сына Отечества». После создания в Петербурге в 1828 – 1830 гг. трех мужских гимназий, эти деньги достались Третьей гимназии, которая больше других школ принимала детей «недостаточных родителей» и сирот.

Из документов известно, что в августе 1828 г. капитал был употреблён на содержание ученика этой гимназии Михаила Виддера. Правда, уже в 1832 г. директор В.В. Шнейдер докладывал министерству, что денег на содержание воспитанника недостаточно. Виддер, судя по всему, учился плохо: спустя десять лет он был только в пятом классе (т.е. в среднем сидел по два года в каждом) и в конце концов был уволен из гимназии.

Поскольку плата за пребывание в пансионе была повышена, денег снова стало не хватать, и министерство решило оставить вакансию "праздной" до лучших времен.

В 1842 г. на нее был принят Владимир Шмидт, но и у него учеба не задалась: через шесть лет он был уволен "по болезни".

В 1857 г. особый комитет, созданный еще 18 августа 1814 г. для помощи инвалидам, вдовам и сиротам воинских чиновников, отчитался, что детей (офицеров, сложивших свои головы в кампанию 1812 – 1813 гг. – Т.П.) гимназического возраста уже нет, поэтому деньги должны выделяться либо на содержание внуков, либо просто сирот погибших военных. О вызове таких сирот для подачи соответствующих прошений стали объявлять в газете «Русский инвалид».

Один за другим вакансию занимали еще несколько человек, но только один из них, Сергей Шнейер, доучился до конца курса и даже получил в 1871 г. золотую медаль.

Н.И. Греч, скончавшийся в 1867 г., так и не увидел плодов своего благородного поступка. Такой оказалась судьба капитала "Сына Отечества"

Действующие лица

Н.И. Греч (1787 – 1867 гг.) – журналист, издатель, педагог

В.В. Шнейдер – директор Третьей гимназии в 1828 – 1837 гг.

Учреждения

«Сын Отечества» – исторический, литературный и общественно-политический журнал, издававшийся сначала Н.И. Гречем единолично, затем совместно с Ф.В. Булгариным, далее – другими лицами.

Третья мужская гимназия – была преобразована в 1830 г. из С.-Петербургской гимназии и первоначально предназначалась преимущественно для детей бедных чиновников и сирот. Получила статус учебного заведения при Университете, поэтому в ней на протяжении всей ее истории преподавались в обязательном порядке два древних языка -латынь и греческий.

Ленивые воспитанники Высшего училища

21 декабря 1823 г. попечитель С.-Петербургского учебного округа Д.П. Рунич известил министра А.Н. Голицына, что по донесению инспектора Высшего училища И.И. Берловского, из 34 воспитанников трое «не подают надежд на дальнейшие успехи в науках и исправление своего поведения». Этими «героями» были сын придворного камердинера Константин Шатлев, сын секретаря Придворной конторы Александр Тимофеев и сын придворного певчего Андрей Привицкий. Кроме того, пришлось оставить на второй год двух братьев Зубинских, детей еще одного камердинера. Попечитель, вслед за инспектором Высшего училища, тревожился, как бы эта ситуация не вызвала нареканий в адрес учебного заведения. Об этом случае пришлось доложить самому государю императору.

Из документов известно, что Константин Шатлев поступил в училище в 1817 г. и «пробыл в двух начальных классах около 6 ½ лет без всякой пользы». Александр Тимофеев, поступивший в том же году, вплоть до 1823 г. не продвинулся далее третьего класса. В том же третьем классе находился и Андрей Привицкий, принятый на учёбу чуть позже, в 1819 г. Начальство Высшего училища утверждало, что исправлять этих безнадёжных учеников уже больше нет никаких средств и просило предоставить возможность занять их места кем-нибудь другим. В частности, прошение о помещении на казённое содержание своего сына по «причине недостаточного состояния» подал царскосельский брандмейстер коллежский секретарь Резе. Александр Резе был полупансионером и за его обучение отец платил 360 рублей в год, а полный пансион стоил гораздо дороже – 1000 руб.

В январе 1824 г. руководство заведения решило, наконец, исключить хотя бы Андрея Привицкого, но его отец просил поступить иначе: «уволить…для поступления в службу, дабы не преградить ему дальнейшего пути по оной». В результате все три лентяя по прямому повелению Александра I были уволены 20 января.

Что касается Александра и Гавриила Зубинских, то они поступили в училище в 1819 г., «пробыли в первых трех начальных классах с лишком 4 года и в 1824 г. в высший класс переведены» не были. Государю было доложено, что если они «не подают никакой надежды к исправлению себя в поведении и прилежании, то пребывание их в училище вовсе бесполезно» и нужно перевести их в какой-нибудь частный пансион (обучение в частных пансионах стоило от 1500 до 2000 руб. в год). На этом фоне придворный камердинер, видимо, приложил недюжинные усилия к вразумлению своих сыновей (какими способами он это сделал – история умалчивает). Во всяком случае в письмах инспектора заведения И.И. Берловского от 20 января и 4 февраля отцу учеников и попечителю округа говорилось, что если раньше приходилось «в воскресные дни и во время прогулок детских" оставлять Зубинских «в камерах (помещения в пансионе для подготовки уроков, обычно делились на отделения для старших и младших учеников – Т.П.) для выучения урока по предмету, в котором они были ленивы», то с нового года поведение и прилежание братьев улучшилось. В то же время И.И. Берловский полагал, что перемещение в другое учебное заведение пойдёт им на пользу, поскольку не нужно будет изучать такое множество предметов, как в Высшем училище, «в коем по каждому предмету учение взыскивается со строгим благоразумием». Но дело все-таки не задалось: в конце февраля камердинера оповестили, что сыновья представлены к увольнению. Он попросил выдать ему письменное подтверждение, что Александр и Гавриил хорошо вели себя в начале года – чтобы утешить этим жену. Инспектор согласился, но при этом «нимало не полагая, что таковая записка послужит для отца Зубинских поводом для оправдания шалостей».

Итак, для того, чтобы уволить нескольких нерадивых учеников, чиновникам разного уровня пришлось вести бюрократическую переписку минимум два месяца и ставить в известность самого государя императора. А вот инспектор И.И. Берловский потерял своё место из-за проступка подчинённых всего за два дня. Но об этом – следующая история.

Действующие лица

И.И. Берловский – из «Прусских Кенигсбергских уроженцев», сын инспектора при Соляной Экспедиции. Окончил Кенигсбергский университет, служил актуариусом и переводчиком в Коллегии иностранных дел, цолнером (т.е. сборщиком таможенных пошлин); инспектор Высшего училища в Петербурге с 1822 г.

Д.П. Рунич (1778 – 1860 гг.) – попечитель С.-Петербургского учебного округа в 1821 – 1826 гг.

А.Н. Голицын (1773 – 1844 гг.) – близкий друг императора Александра I; в 1803 – 1816 гг. – обер-прокурор Синода; в 1816 – 1824 гг. – министр духовных дел и народного просвещения

Приключения двух иностранных гувернёров в России и драма их начальника

27 января 1827 г. попечитель С.-Петербургского учебного округа К.М. Бороздин получил от министра народного просвещения А.С. Шишкова следующую депешу: «Государь император вследствие дошедшего до сведения его величества постыдного происшествия с двумя гувернёрами Высшего училища, Дюнерейном и Родацем, которое не только не может быть терпимо в звании наставников и надзирателей за поведением юношества, но подвергло бы даже воспитанников изгнанию из всякого учебного заведения, высочайше повелеть соизволил: инспектора Высшего училища надворного советника Берловского, как ближайшего начальника сего заведения, немедленно отрешить от должности, возложив на члена Главного Правления училищ М.Ю. Виельгорского непосредственный за сим училищем надзор до назначения нового надёжного в должность инспектора чиновника, который бы чувствовал важность своего звания».

В аналогичном письме графу М.Ю. Виельгорскому была сделана приписка: «Прошу покорнейше обратить особенное внимание на нравственность и способность к образованию юношества гувернёров Высшего училища, и о последующем донести мне с означением, кто из них какого происхождения, какие занимал прежде должности, и по каким свидетельствам и удостоверениям в благонадёжности к сему званию принят в училище».

Николай I высочайше повелел соизволить командированному по его повелению в Министерство народного просвещения Корпуса инженеров путей сообщения отставному полковнику П. И. Бенарду быть директором Высшего училища с производством ему жалованья 2000 рублей и столовых денег 1200 в год из сумм училища. Новый директор должен был быть приведён к присяге в Сенате.

Через несколько месяцев, в начале мая, уволенный инспектор И. И. Берловский обратился к попечителю округа с просьбой выдать ему на основании его формулярного списка «надлежащий аттестат». Видимо, опасаясь каких-то осложнений, попечитель затребовал у ректора Университета сведения, точно ли господин Берловский «сдал по принадлежности на законном основании и в исправности кому следует все находившееся на ответственности его».

Все оказалось более – менее в порядке: 28 апреля новый директор Бенард сообщил ректору, что Берловский составил опись имущества училища, которая была им, Бенардом, освидетельствована на месте совместно с помощником инспектора Кестнером и экономом Доброславским; касса и вся денежная часть были сданы еще ранее графу Виельгорскому. В результате император разрешил выдать проштрафившемуся Берловскому аттестат, но с указанием, за что он отрешён от должности («за слабый надзор за двумя худого поведения гувернёрами»).

Из-за чего же и из-за кого поднялась вся эта бюрократическая суета? О двух виновниках происшествия из документов известно следующее.

Михаил Дюнерейн, французский подданный из Парижа, прибыл в Россию 1 сентября 1820 г., в службу вступил в Императорский Гатчинский Воспитательный дом и состоял надзирателем и учителем французского языка с 23 апреля 1824 по 21 августа 1825 г. При увольнении получил аттестат, в котором говорилось, что он исправлял должность свою «с усердием и деятельностно, и поведения был хорошего». По этому свидетельству по предписанию правления Университета он и был принят в Высшее училище на должность комнатного надзирателя за воспитанниками пансиона 3 марта 1826 г.

Карл Эдуард Родац, гамбургский уроженец, прибыл в Россию в 1817 г. и был допущен к исправлению должности комнатного надзирателя 3 декабря 1826 г., «впредь до утверждения, по усмотрению способностей его к оной». При принятии его на службу Берловский руководствовался словесной рекомендацией попечителя округа. В виде на жительство, выданном петербургским обер-полицмейстером, содержались сведения, что купеческому приказчику Карлу Родацу в 1826 г. было 28 лет, роста среднего, волосы и брови тёмно-русые, глаза карие, нос и рост умеренные, лицо овальное, особых примет не имел.

25 января, когда Дюнерейн и Родац не явились к столу воспитанников для исправления своей должности, инспектор Берловский тотчас осведомился на их квартире о причине такого поступка, но не нашёл обоих дома. Поэтому он сразу расспросил живших в доме чиновников, не знают ли кто из них, куда они отлучились, но ни от кого не получил удовлетворительного ответа. Огорчённый таким нерадением своих подчинённых в исправлении должности и «побуждаемый прежде сделанными замечаниями насчёт нерадения и ненадёжности их по службе», инспектор решил удалить гувернёров от училища? в тот же день представив рапорт попечителю и в Правление Университета. Вечером ему стало известно от «лица постороннего», что гувернёры в прошедшую ночь «за какое-то приключение взяты в полицию и содержатся в оной».

На следующий день утром явился граф М.Ю. Виельгорский и, взяв сведения о службе Дюнерейна и Родаца, уведомил, что они взяты под арест.

Что произошло в доме генерал-майорши Сталь в роковую ночь с 24 на 25 января 1827 г., документы не сообщают. Следствие по делу злополучных гувернёров было окончено к середине февраля (все это время они находились под домашним арестом). По решению государя «за известный буйственный поступок» они были не только уволены, но и высланы за границу «как люди дурного поведения», а в остальных гимназиях Петербурга поднялся переполох и сбор сведений о «благонадёжности» гувернёров и комнатных надзирателей.

Что касается несчастного инспектора И.И. Берловского, молниеносно уволенного из-за проступка своих подчинённых, то потеря места «и с оным жалованья 2000 и столовых 1200 руб. нанесла ему сердечную рану, при многочисленном семействе». Не выдержав горя, он скончался в 55-летнем возрасте в декабре 1827 г. «от сильного стеснения груди и воспоследовавшей остановки дыхания». У него осталась вдова, которую смерть мужа повергла «во все крайности нищеты», а также три дочери: одна взрослая, но «не пристроенная», и две малолетние, «требовавшие окончательного образования». Кроме того, на попечении вдовы И. И. Берловского находились две девицы-сироты. В семействе имелся еще взрослый сын – подпоручик в Институте Корпуса инженеров путей сообщения, но он по каким-то причинам не мог (или не хотел) оказывать помощь матери и сёстрам.

Луиза Берловская написала слёзные прошения государю и министру народного просвещения А.С. Шишкову, называя последнего «благодетельным начальником и покровителем», и просила о пожаловании ей «пенсии, могущей составить безбедное проживание». Министр сжалился над бедной вдовой. Хотя ее супруг не выслужил полного срока, дававшего ей и детям право на пенсию, он ходатайствовал перед государем о выделении единовременно 2000 рублей и на постоянной основе 1000 рублей в год с тем, чтобы после смерти Луизы выплата производилась дочерям до замужества. Так закончилась эта печальная история для семейства Берловских.

Действующие лица

К.М. Бороздин (1781 – 1848 гг.) – историк, археолог; попечитель С.-Петербургского учебного округа в 1826 – 1831 гг.

А.С. Шишков (1754 – 1841 гг.) – военный, литературовед, филолог; министр народного просвещения в 1826 – 1828 гг.

М.Ю. Виельгорский (1788 – 1856 гг.) – музыкант, меценат, служил по ведомству Министерства народного просвещения на разных должностях с 1812 г.

П. И. Бенард – директор Высшего училища в 1827 – 1829 гг.

Голодный и буйный пансионер Павлов

11 декабря 1830 г. в пансионе Высшего училища за «ужинным столом» произошёл беспорядок: воспитанник Павлов «излишне требуя картофелей», осмелился угрожать буфетчику Акинфею бросить в него ножом. Все это происходило в присутствии дежурного комнатного надзирателя и, по мнению директора П.А. Шипилова, не только не были употреблены надлежащие меры к укрощению буйного воспитанника, но даже на следующий день утром ему не было донесено о происшествии.

Директор потребовал строжайше наблюдать, чтобы во время стола воспитанников была совершенная тишина и порядок, не дозволять пансионерам или полупансионерам, выходя из-за стола, брать с собой пироги или класть в карман "картофели" и тому подобное. Заметив ослушание против этих правил благопристойности и порядка, учителям надлежало высылать нарушителей из-за стола к стене.

Что касается пансионера Павлова, то его посадили на хлеб и воду «в порожние лазаретные комнаты».

Действующие лица

П.А. Шипилов (1784 – 1855 гг.) – директор Высшего училища, а затем преобразованной из него Второй гимназии в 1829 – 1837 гг. Родом из Вологды, служил в лейб-гвардии Преображенском полку, в Коллегии иностранных дел, уездным предводителем дворянства, директором народных училищ Вологодской губернии. Чему и где учился – неизвестно.

После службы во Второй гимназии был назначен директором Гатчинского Сиротского института.

Как юный Николай Устрялов стал гимназическим учителем

Зимой 1827 г. Николай Устрялов, недавно окончивший Университет и поступивший на службу в канцелярию Министерства финансов, узнал за обедом от профессора Толмачева, что в Третьей гимназии «назначен небывалый до тех пор конкурс для избрания учителя истории». Двадцатидвухлетний молодой человек, воодушевившись, решил попытать счастья и подал директору гимназии В.В. Шнейдеру просьбу о причислении его в «конкуренты». Устрялов, конечно, опасался маститых и опытных соперников, но больше всего боялся, что придётся читать лекцию на латыни. Темой собеседования должна была стать шведская история, поэтому Николай купил огромную книгу С. Пуффендорфа и зубрил ее почти наизусть.

В назначенный день в одном из классов гимназии собрались судьи: новый товарищ министра просвещения граф Д. Н. Блудов, ректор Университета А.А. Дегуров, известный латинист Ф.Б. Грефе, директор В.В. Шнейдер и другие лица. М.М. Тимаев и Н.И. Рашков, преподававшие ранее в гимназии, отказались от конкурса, в результате помимо самого Устрялова явился только В.Т. Плаксин. Устрялову выпало выступать первым. Он читал ученикам об эпохе Карла XI и начале царствования Карла XII. Не без хвастовства и самолюбования Николай Герасимович написал в своих воспоминаниях, что Блудов был «очарован» его лекций. Плаксин, по оценке его конкурента, читал «с гордостью и уверенностью», как опытный педагог, но с ошибками в фактах. Устрялов попросил слово для возражений – учеников под предлогом обеда удалили из класса и затеяли диспут. Плаксин оскорбился, заявил, что не намерен продолжать конкурс, взял шляпу и ушёл.

Так будущий известный историк Н.Г. Устрялов стал в марте 1828 г. гимназическим учителем. Жалованье для молодого человека было ему положено хорошее – 2250 руб. в год, но и работа была не лёгкая – 22 часа уроков в неделю. Проработал он в школе недолго, всего четыре года. По его словам, воспитанники занимались прилежно, экзамены сдавали блистательно, но у молодого педагога не задались отношения с директором В.В. Шнейдером – человеком «сухим и бездушным». В 1832 г. Н.Г. Устрялов окончательно перешёл на службу в Университет, получив место адъюнкта по кафедре русской истории.

Действующие лица

Н.Г. Устрялов (1805 – 1870 гг.) – историк, профессор русской истории С.-Петербургского университета, декан историко-филологического факультета в 1839 – 1855 гг., автор гимназического учебника «Начертание русской истории»

Я.В. Толмачев (1779 – 1873 гг.) – профессор С.-Петербургского университета, автор учебников по словесности и красноречию. В 1831 г. был уволен под предлогом отсутствия педагогических способностей.

Д.Н. Блудов (1785 – 1864 гг.) – литератор, один из создателей литературного общества «Арзамас», товарищ министра народного просвещения с 1826 г., министр внутренних дел в 1832 – 1838 гг.

А.А. Дегуров (1765 – 1849 гг.) – профессор (с 1816 г.), ректор С.-Петербургского университета в 1825 – 1836 гг. Способствовал Д.П. Руничу в увольнении ряда профессоров в 1821 г.

Ф.Б. Грефе (1780 – 1851 гг.) – профессор латинской и греческой словесности в Главном педагогическом институте, декан историко-филоллогического факультета С.-Петербургского университета в 1836 – 1839 гг.

М.М. Тимаев (1796 – 1858 гг.) – историк, окончил в 1816 г. Главный педагогический институт, среди лучших студентов был отправлен за границу для изучения ланкастерского метода. Преподавал историю в различных учебных заведениях, в том числе в С.-Петербургской (будущей Третьей) гимназии в 1823 – 1827 гг.

Н.И. Рашков – учитель истории в С.-Петербургской гимназии в 1827 – 1828 гг.

В.Т. Плаксин (1795 – 1869 гг.) – писатель, литературный критик; поступил 1817 г. в Главный педагогический институт, но был исключён до окончания курса Д.П. Руничем за «неблагонадёжность к учительскому званию». Впоследствии преподавал словесность и литературу в разных учебных заведениях

В.В. Шнейдер – директор Третьей гимназии в 1828 – 1837 гг.

Самуэль фон Пуффендорф (1632 – 1694 гг.) знаменитый немецкий историк и философ, историограф и советник шведского короля Карла XI