Хранительницы счастья

Автор обложки Любовь Воробьёва

© Татьяна Сороколетова, 2022

ISBN 978-5-0056-6746-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Лемберг (Львов), Австро-Венгерская империя.

1903 год.

Косой луч полуденного солнца пробился сквозь бело-синюю занавеску и поблуждав по кухне, остановился рядом с тарелкой абрикосов. Оранжевые бока сочных плодов будто зарделись от подобного внимания, и стали казаться ещё слаще и нежнее. Собранные ранним утром заботливыми руками хозяина, они были затейливо разложены на тарелке, и представляли собой натюрморт, достойный кисти мастера. Завершали композицию кувшин с парным молоком, бидон ягод и румяные пирожки, спрятавшиеся под клетчатым полотенцем.

Неслышно двигаясь по кухне, пани Агнешка Гажевски напоминала собой небольшой, округлый шарик. Невысокая, полноватая, она являлась воплощением вселенской доброты и истинным образцом настоящей бабушки, коей уже и являлась три года. Сегодня в доме Гажевски намечался праздник – именины старшей внучки Ядвиги, по этому случаю и собирался изысканный стол. На пани Агнешке красовалось небесно-голубое, льняное платье, аккуратный накрахмаленный передник белоснежным облаком расположился поверх её юбки.

Пройдя через летнюю веранду, она осторожно толкнула ногой дверь и вынесла на улицу блюдо с варениками. Гладко расправленная скатерть покрывала огромный стол, стоявший под вишнёвым деревом, семь стульев, выставленных по кругу одиноко, дожидались прибытия гостей.

Франчишек и Агнешка Гажевски вступили в брак в достаточном позднем возрасте, и на протяжении многих лет, шли по жизни рука об руку. Пан происходил из семьи потомственных фармацевтов, его предки владели аптекой на углу городской площади, и передавали тонкости своего ремесла из уст в уста. Добросовестно трудясь на благо горожан, он очень быстро заработал репутацию лучшего снадобщика во всей округе. Каждое утро Франчишек отправлялся в мир трав и склянок в безупречно выглаженной рубашке, поверх который надевал неизменный коричневый жилет, полосатых брюках и идеально вычищенных туфлях. Чуть растеряв поросль волос, он плавными движениями зачесывал их на один бок искусно скрывая лысину, и смазав касторовым маслом, отправлялся в аптеку. Агнешка отвечала за быт и домашнее хозяйство, изредка выбираясь с супругом на городские мероприятия. Дети выросли быстро. Катажина уже сама стала мамой, только Януш всё ещё сопротивлялся и проводил дни в праздности, ежедневно обходя злачные места и притоны города. Сегодня за праздничным столом должны были собраться все члены семьи и впервые за долгое время, обсудить насущные новости.

– Божена! – позвала Агнешка мягким голосом, – Принеси ещё столовых приборов.

– Минутку пани, почти несу! – на пороге веранды возникла худенькая девушка лет семнадцати. Густая копна волос была гладко зачёсана назад, и спрятана под сеткой.

Божена вытерла приборы полотенцем и аккуратно разложила рядом с тарелками.

– Ещё нужно помыть овощи, и когда я скажу, подашь их к столу вместе с запечённой свининой.

– Хорошо пани Агнешка, – взмахнув передником, Божена растворилась в недрах кухни.

– И самовар проверь, – вдогонку крикнула пани.

Удовлетворённо осмотрев стол, Агнешка улыбнулась сама себе, и вытерев руки о фартук, присела под тенью вишни. Под широкой листвой жужжали мухи норовя атаковать чистые тарелки. Агнешка махнула в их сторону тряпкой и медленно провела рукой по волосам проверяя причёску. На другом конце дома показался Франчишек, поправив подтяжки на плечах, он направлялся в сторону жены. В одной руке держа лорнет¹, в другой сигарету, он вальяжно выпуская клубы дыма останавливался около каждого дерева, и деловито рассматривал листву то поднося, то удаляя лорнет от глаз.

– Не приехали ещё? – спросил он, подходя ближе.

– Ждём с минуты на минуту.

– Януш тоже будет?

– Обещал прибыть вместе с семьёй сестры, – ответила пани и в очередной раз залюбовалась супругом.

Каждый раз глядя на него, она благодарила судьбу за своё удачное замужество. Они смогли пронести свою любовь через долгие годы, ни разу не посмотрев друг на друга недобрым взглядом. Он боготворил её, она отвечала тем же. Жить и любить в унисон – высшая награда от Бога которая досталась им в этой жизни. Влюбившись в первый день их встречи на ярмарке, юная Агнешка больше не смогла выбросить из головы образ статного пана. Следствием их большой и настоящей любви явились дети, подоспев друг за другом с небольшой разницей. Януш – старший сын и преемник, внешне был копией отца. Взяв от него фигуру, рост и стать рода Гажевски, по характеру он оказался совершенно другим. Привыкший жить на всём готовом, Януш спускал деньги на развлечения и женщин. Катажина напротив оказалась полной копией матери, оттого то отец и любил её без памяти, и прощал все проказы. В детстве она часто просилась с ним в аптеку, и едва взглянув в синие как воды всех морей, глаза дочери, пан сиюминутно таял в её очаровании и одобрительно кивая, подставлял руку.

Аптека Гажевски находилась в самом центре Лемберга, на Площади Старый Рынок. Величественная постройка характерная для средневековой архитектуры, таила внутри себя множество интересных мест. Одним из таких, являлась классическая тайница фармацевтики. Пройдя мимо городской ратуши, где заседает суд, и взяв чуть правее любой житель города непременно наткнется на владения пана Франчишека. Классический крест с обвитой змеёй украшал массивную, дубовую дверь на входе. Толкнув её посетитель попадал в уютное помещение, украшенное старинными гравюрами и картинами. На центральном прилавке ближайшем ко входу, располагались фармацевтические весы, а деревянные полки позади аптекаря, были сплошь заставлены разноцветными, стеклянными банками и пробирками. Самый неподдельный интерес у Катажины неизменно вызывали весы, она могла часами заворожённо смотреть на работу отца. Тщательно вымеряя в граммах, он скрупулёзно колдовал над каждым рецептом, аккуратно разложенным на прилавке.

– Папа, вот скажи правда ли, что алхимики пытались изобрести философский камень? – с серьёзным видом спрашивала дочь, выравнивая косички по плечам.

– Конечно, – отвечал Франчишек, – И не только его, ещё они мечтали создать эликсир жизни.

– Для чего он нужен?

– Что именно? Камень или эликсир?

– Камень! Чтобы он мог принести полезного людям?

– Алхимики средневековья верили в то, что с помощью этого камня, они могли бы превращать любой металл в золото.

– Я думаю, что роль золота слишком преувеличена, – с серьёзным видом заявила Катажина, – Люди сами назначают цену предметам, и потом всю жизнь охотятся за ними. Почему к примеру алюминий никому не нужен, а золото и платина имеют огромную стоимость?

– Во-первых всё дело в ресурсах, – издалека начинал пан Гажевски. Он любил объяснять дочери устройство мира, и на каждый вопрос старался дать понятный ответ.

Катажина получила светское образование и проявила свой музыкальный талант на сцене оперного театра три года назад. Будучи в интересном положении, пани Катажина исполнила партию цыганки из нового репертуара, и сорвала бурные овации. Позже, выбрав иной жизненный путь, она полностью посвятила себя семье.

Впервые она влюбилась в возрасте шестнадцати лет в местного парня Дамиана Маевского. Настоящие, искренние чувства накрыли её и окунули в мир прекрасной, платонической любви. Дамиан был сыном разорившегося фабриканта, и пан Франчишек понимая, что он не пара его дочери, терпеливо выжидал, когда Катажина проживёт свои чувства и немного остынет. Не желая причинять ей боль упрёками и бессмысленными разговорами, пан дожидался подходящего момента. Случай представился совершенно неожиданно, и всё произошло совсем не так, как планировал Франчишек.

В тот жаркий, летний день Катажина и Дамиан сидели на берегу местного озера и вели крайне оживлённую беседу.

– Скажи-ка мне Дамиан, верно ли утверждение, что каждый человек рождён для счастья? – спрашивала Катажина.

– Безусловно, и счастье способны подарить друг другу только мы сами.

– Тогда почему вокруг так много несчастных и обездоленных? Неужели они не достойны хоть кусочка той радости, которая достаётся другим?

– Достоин каждый, но, чтобы получить его, нужно отдать что-то взамен, – мудро заметил он, – Весь наш мир, – он необъятно развёл руками впереди себя, – состоит из энергообмена, что отдаешь то и получаешь взамен!

– Откуда ты это знаешь? – Катажина хитро прищурилась, и посмотрела на него.

Парень встал и сделав несколько шагов, снова присел рядом.

– Моя бабушка очень мудрая женщина, она открыла мне множество секретов мироздания. И я уверен – каждый приходящий в этот мир берёт на себя бремя ответственности за счастье другого человека. Вот, например, я должен сделать хоть одного человека счастливым, если не смогу, я-то за меня это сделаешь ты!

– Я?? – удивлённо приподняв брови спросила Катажина.

– Да, да именно ты! Я ещё никого не успел сделать счастливым, поэтому возьми эту миссию на себя!

– Да ну тебя! – она весело отмахнулась, и уставилась на воду отражавшую ближайший лес.

Дамиан скинул рубаху и с разбега плюхнулся в воду.

– Смотри как я умею! – крикнул он и закрыв нос пальцами, ушёл под воду.

Прошло некоторое время прежде чем Катажина почувствовала неладное. Дамиан не выплывал уже несколько минут. Подняв тревогу и позвав на подмогу ребят, бездыханное тело Дамиана наконец выловили из озера. Ноги его оказались скрючены в неестественной позе.

– Ноги свело, – сказал кто-то в толпе, – Не смог выплыть.

– Какая страшная смерть! – добавила стоящая рядом, дочь мельника.

Катажина беззвучно плакала, склонившись над телом любимого. После похорон Дамиана, старая пани Лючия отозвала её в сторону и проговорила:

– Теперь, когда Дамиана нет и род наш прервался, я поручаю тебе стать хранительницей счастья.

– Я не понимаю Вас милая пани, – смущённо ответила Катажина.

– Нашему роду предначертана важная задача – делать окружающих людей счастливыми. Этот дар передавался из поколения в поколение, и если ты любила Дамиана, то должна принять и это преподношение.

– Но как я могу это сделать? Я ничего не умею, – противилась новым потрясениям Катажина.

– Я тебя научу, – тихо ответила пани Лючия и провела её в свой дом.

Прошло несколько лет и Катажина исполнила свой долг, раскрасив очередную ёлочную игрушку, она убрала её в сундук и надёжно закрыла на ключ. Теперь оставалось дождаться, когда Ядвиге исполнится двадцать пять лет и передать ей то, что осталось в наследство от рода Маевских.

– Едут! – громко оповестила Божена и кинулась открывать ворота.

Гужевая повозка лихо влетела в проулок и остановилась у дома Гажевски. Семья в полном составе, вновь собралась под тенью деревьев радостно приветствовав друг друга.

Глава 1. Любовь
и её особенности

Наступивший декабрь мягким, воздушным суфле окутал Невский проспект. В первый день зимы, установились настоящие морозы сковавшие центральную артерию Петербурга в ледяные тиски. Нева встала, и крепкий лёд отражавшийся на солнце миллионами ярких бликов, дарил чувство безмятежного блаженства. Стоя на мосту напротив Зимнего дворца и вдыхая полной грудью обжигающе-ледяной воздух, каждый из вас непременно вспомнил бы те дни, где был абсолютно счастлив. В Петербурге иначе не получится, здесь всё замедляет ход и в задумчивости останавливается, окидывая взором волшебный город.

Размеренно проплывали троллейбусы волоча за собой стальные штанги, стройный ряд автомобилей пропуская пешеходов терпеливо стоял, ожидая, когда снующие люди, наконец разбредутся по своим домам. Наступившие сумерки дали сигнал городским службам, и проспект загорелся светом ярких фонарей. Грандиозен и восхитителен каждый уголок в этом чу́дном городе, но особое внимание привлекает один приметный дом. Выполненный в стиле эклектика² из красной кирпичной кладки, внутри он поражал воображение совершенно фантастической парадной. Разноцветные витражи, потрясающие барельефы на стенах и потолках виде титанов и ангелов, подлинная историческая плитка под ногами, мозаичные панно, старинный камин, и огромная винтовая лестница-всё это великолепие невольно переносило в дореволюционную империю и обдавало духом шика и аристократизма.

На шестом этаже, почти под самой крышей знаменитой смотровой площадки, жила Любовь. Перешагивая порог её дома, гости невольно застывали в изумлении и удивлённо осматривались по сторонам. Квартира жила, гудела и источала тонкие флюиды гармонии, умиротворения и дарила ощущение полного релакса. Тик-так, тик-так… Небольшие деревянные часы в изумрудной окаймовке беспрестанно тикали на широком подоконнике, рядом расположилась лампа в виде переносного фонаря, длинная гирлянда с разноцветными огоньками мигала в так хода часов. Цветные эскизы, лекала и мотки ниток в хаотичном беспорядке лежали неподалеку. Вдоль карниза вместо штор были развешаны лимонно-оранжевые бумажные флажки, букет белоснежных хризантем идеально смотрелся в серебристой вазе, а приглушённый звук винилового проигрывателя создавал настроение этого зимнего вечера.

– Люба! Любаша! – послышался старческий голос снизу, – Спустись пожалуйста.

Любовь Зарицкая оторвалась от последнего стежка и остановив швейную машинку поднялась с места. Окинув взглядом проделанную работу, она удовлетворённо выдохнула. Мастерская находившаяся на втором уровне квартиры представляла собой самую светлую комнату во всём помещении. Удачно выбрав место для работы, Люба творила своё искусство ночами напролёт. Являясь обладательницей модного ателье в самом центре Петербурга, она не испытывала недостатка в клиентах. Выполняя некоторые заказы лично, она непременно вкладывала душу в каждую вещь. Прослыв в городе самой искусной швеёй, Люба со временем расширила спектр услуг и наняла работников. Иногда, чувствуя особое настроение она брала ткани домой и в такие минуты отвлечь её было сложно. Неожиданная просьба бабушки в этот час, несколько смутила её и посмотрев ещё раз на часы, она спустилась вниз, привычно держась за перила декорированной, деревянной лестницы.

Лидия Григорьевна Белюк утопала в своём любимом кресле, сидя перед стрельчатым окном. Раззанавесив шторы она любовалась зимней сказкой, раскинувшейся у неё на глазах. Огромными хлопьями снег падал на землю, кружась в полёте затейливым танцем.

– Казалось бы снег, сколько раз в жизни видела его, но каждый раз я как заворожённая наблюдаю за этим чудом природы, – проговорила она и обернулась к внучке, – Садись моя дорогая, посиди со мной. Хочешь выпьем чаю?

– С удовольствием бабушка, – ответила Люба и легко вспорхнув, исчезла в дверном проёме.

Разлив кипяток по чашкам и расставив на подносе сладости, она медленно вошла в комнату и поставила на столик угощенья.

Отхлебнув парящий напиток, Лидия Григорьевна отставила чашку в сторону и с прищуром посмотрела на внучку. Месяц назад ей исполнилось восемьдесят, по природе утончённая Лидия и в старости сохранила благородность осанки и выразительность взгляда. Не признавая эмансипации ни в чём, бабушка жила с чётким убеждением, что женщина всегда должна оставаться женщиной. Отрицая моду на брюки и мужиковатые (как она выражалась) костюмы, Лидия Григорьевна носила исключительно классические платья и туфли на каблуках. Всегда, везде и во всём, она умела преподнести себя, отчего окружающие, невольно проникались её женственностью, грацией и изысканными манерами.

– Сегодня в первый день зимы твой день рождения, – неожиданно напомнила она, – Тебе исполнилось двадцать пять лет, и я должна тебе кое-что рассказать. Подойди к моему столу и достань из внутреннего ящика синий фотоальбом.

Люба послушно отправилась в дальний угол комнаты, пытаясь понять, что задумала бабушка.

– Бабушка посмотри, – она подняла над головой тёмно-синюю папку в бархатном переплёте, – Этот?

– Да милая, неси его сюда.

Положив альбом ей на колени, Люба снова села на своем место и откусила кусок ароматного лимонника.

– Я хочу рассказать тебе наше семейное предание, – издалека начала Лидия Григорьевна.

Люба вся обратилась в слух и внимательно следила за движениями её рук.

Покрытые веснушками и мелкой сеточкой морщин, ладони ловко переворачивали пожелтевшие, картонные страницы. Прежде никогда не видевшая этот альбом, Люба затаив дыхание ждала рассказа.

– Начну с того, что ты и так прекрасно знаешь: мы наследники старинного польского рода, берущего своё начало в далёком западном городе Львов. Когда началась вся эта история, XX век только вступил в свои права. Вот посмотри, – она ткнула наманикюренным пальцем в один из снимков. На нём была изображена молодая супружеская пара, одетая по моде тех времен. На женщине красовалось длинное платье с широкими рукавами, воротник-стойка плотно прикрывал шею, на груди широкой оборкой проходила кружевная лента. Строгий взгляд спустя столетие просвечивал насквозь, поджав губы женщина смотрела прямо на фотографа словно боясь улыбнуться. Мужчина, стоявший рядом правой рукой, опирался на массивную трость, а в левой держал головной убор в виде цилиндра. Пышные, закрученные усы выдавали в нём задиристый темперамент, а глаза светились хитрым огнём.

– На этой фотографии изображены твои предки Катажина и Станислав Новак. Это родители моей бабушки Ядвиги, родившейся во Львове в 1900 году. Станислав происходил из семьи шляхтичей³ и имел богатую родословную. Всю жизнь он безумно любил Катажину и прожил с ней счастливо до конца своих дней. Ядвига Новак – выпускница гимназии она получила достойное образование и в то время считалась очень богатой невестой. За ней было большое приданое и красота, дарованная свыше, – она перелистнула страницу и указала на высокую девушку в тёмном платье и гладкой прической на прямой пробор. Широкий взгляд распахнутых глаз из-под соболиных бровей, пленял своей красотой и едва заметной обречённостью.

– Какая красивая женщина! – с придыханием заметила Люба и пододвинув снимок ближе, стала детально его рассматривать, – Но в ней чувствуется некий трагизм, какова была её судьба?

– Ядвига прожила относительно спокойную жизнь. Она рано вышла замуж, родила детей и ничем не отличалась от других горожанок того времени. Муж был намного старше её, но мама всегда мне говорила, что она любила супруга и души не чаяла в своих детях.

– Судя по фото я бы сказала, что в её жизни всё было не так гладко, – не унималась Люба.

– Знаешь, как это бывает: с виду кажется, что человек много улыбается, шутит и смотрит на мир с открытой душой, но внутри него может твориться целое цунами, о котором можно никогда не узнать. Ядвига не умела скрывать свои чувства и не играя на публику, жила по-настоящему и искренне. Бабушка вышла замуж в шестнадцать лет, её мужу было уже за сорок. В то время подобный союз считался надёжным и прочным. В конце зимы 1916 года Ядвига с мужем переехали в Петроград, шла первая мировая война и на территории Львова началась неразбериха. Поляки, австрийцы, венгры – все смешались в одну кучу и самые отчаянные эмигрировали кто куда. Ядвига и Лех Мицкевичи выбрали этот северный город, и в 1917 году пережили свержение Романовых и дальнейшее становление новой власти. В 1920 году родилась моя мама Марийка. Она выросла здесь в центре Петербурга, эта квартира была их родовым гнездом. Отсюда она вышла замуж и перебралась на Васильевский остров к супругу Григорию Порабельскому. Он работал на судоходных верфях⁴ и считался первоклассным специалистом. Страшные дни наступили, когда город взяли в блокаду, не буду говорить об ужасах того времени ты и сама всё прекрасно понимаешь, скажу лишь то, что немцы не смогли сломить ни дух, ни характер петербуржцев. Несмотря ни на, что они жили, любили и рожали детей. В 1942 году спасаясь от бомбёжек в метро, у мамы начались схватки, и прямо под землёй родилась я. Лишь провиденьем Божьим я выжила в те голодные годы, потому, что у меня было особое предназначение.

Люба слушала эту историю с открытым от изумления, ртом. Раньше на все вопросы о предках, бабушка отвечала односложно, стараясь не углубляться в детали. Не доставая её расспросами, маленькая Любаша смирилась, что они с бабушкой одни в этом мире. Её родители Иванна и Николай Зарицкие погибли в автокатастрофе года ей было четыре года. С тех пор она осталась под опекой бабушки и не представляла себе иной жизни, и другого воспитания. Люба всегда отличалась от сверстников не стандартным мышлением и несколько старомодной манерой общения. Воспитанная как настоящая леди, она предпочитала проводить время в обществе книг и цветных лоскутков. Наполнившись необыкновенной одухотворённостью, она нашла себя в творчестве и одновременно развиваясь в социуме, обрела много полезного, жизненного опыта. Она научилась любить людей, сглаживать острые конфликты и непременно одаривать каждого встречного, тёплой улыбкой.

– Моя дочь Иванна погибла в молодом возрасте, но она успела сделать то, что нам всем предначертано, – продолжала пожилая женщина, – Ива и Николя были чудесной, любящей парой, они и погибли, держась за руки. Когда тела доставали из искорёженного автомобиля, их пальцы оказались крепко сцепленными. Спасатели, увидев эту картину долго не решались разъединить их. Это была настоящая и чистая любовь. Каждой женщине нашего рода в её двадцать пятый день рождения передаётся напутствие, которое она должна выполнить. Справившись с этой задачей, ты благословишь свой род на дальнейшую счастливую судьбу.

– Мама справилась с ней? – едва слышно спросила Люба.

– Конечно!

– Тогда почему она погибла? Она же должна прожить долгую и счастливую жизнь!

– Милая Любочка, прожить долгую жизнь не всегда означает счастливую. Ты поймешь это чуть позже. Ты не обычная девушка, твоё сердце чистое как эти хрусталики снега и твоё предназначение делать людей счастливыми.

Люба не совсем понимала о чём идет речь и усевшись поудобнее, принялась слушать дальше.

– Эта история случилась в начале ХХ века во Львове. Твоя прапрабабка Катажина Новак была влюблена в местного парня Дамиана Маевского. Им было по шестнадцать, это было первое и сильное чувство. Дамиан погиб, утонув в озере и будто предчувствуя смерть, попросил Катажину сделать хоть одного человека счастливым. Затем он вошёл в озеро и уже не выплыл из него. После похорон, его бабка отвела Катажину в свой дом и наградила даром, благословляющим род. Маевские были хранителями человеческих судеб, они всегда приходили на помощь к другим предчувствуя беду. Их род оборвался на Дамиане, зная о его любви к Катажине бабка поняла, что именно она сможет стать очередной благословленной хранительницей. Даровав ей эту участь, она заявила, что как только Катажина поможет девяти человекам обрести своё счастье, то и сама станет благословленной на любовь и счастье!

– Послушай, но разве ли не каждый человек рождаясь уже имеет право на любовь и пресловутое счастье?

– Едва ли, – покачала головой Лидия Григорьевна, – Мир полон пороков и соблазнов, и задача нашего рода научить людей бороться с ними, выбрав светлый путь для очищения души.

– Почему именно девять?

– Это не простая цифра, в нумерологии она обозначает задачу усовершенствования мира, людей и течения жизни в целом. В разных религиозных учениях фигурирует именно девятка. В иудаизме есть девять чинов ангелов, девять блаженств были названы Иисусом во время проповеди. Ну а это пресловутое выражение, что у кошки девять жизней?! И это действительно так, если углубиться в историю Древнего Египта, то мы узнаем, что кошка считалась священным животным, и ей покровительствовали божества трёх областей каждое из которых делилось ещё на три группы. А берегло животное покой самого Бога Ра. За свою верную службу кошка и получила девять жизней. В конце концов самое прекрасное и чудесное рождается в этот мир спустя девять месяцев. Всё в этом мире циклично и завязано именно на этом значении. Когда твоей дочери исполнится двадцать пять лет, ты тоже расскажешь ей об этом предании и уже ОНА, должна будет перенять твой опыт. Это число так же символично, когда четверть века позади, считается, что человек достаточно зрелый и может здраво оценивать поступки других людей.

– Но как же я пойму кто нуждается в моей помощи?

– Всё просто дорогая, ты почувствуешь это сердцем. Тебе ничего не нужно будет понимать головой, душа сама поведёт тебя навстречу к тому, кто будет в тебе нуждаться. Каждый раз когда-чья-то история завершится, ты должна будешь разрисовать ёлочную игрушку или пасхальное яйцо. Неважно сколько времени это займёт, важен лишь итог. Теперь ты должна открыть своё сердце навстречу другим и ничего не бояться.

– Я смогу обратиться к тебе за помощью бабушка? – с надеждой спросила Люба пытаясь осознать только, что полученную информацию.

– Конечно! Я всегда буду рядом с тобой, – заверила Лидия Григорьевна и захлопнув фотоальбом, загадочно посмотрела на внучку.