Действительность. Том 1

Иерархия

Мир, и все составляющие его, явления, с точки зрения незаинтересованного наблюдателя, (если попытаться посмотреть взглядом такого наблюдателя), не содержали бы в себе, никакой глобальной иерархии. Ибо существуй таковая, должна была бы существовать, и абсолютная доминанта. А такое положение вещей, неминуемо уничтожило бы мир, и всякую действительность. Ибо, главное условие существующего вообще, – баланс.

Линейность нашего мышления, где всё, как «одно – за другим», так и «одно – выше другого», диктует нам порядок вещей, и порядок собственной осмысленности. Как бы мы не размышляли, наше воззрение всегда будет находиться в рамках парадигмы последовательности, и пирамидальности. Как только мы открываем глаза, как только происходит первый удар молоточка, в нашем среднем ухе, мир начинает выстраиваться в пирамидально-последовательную конструкцию. Требование формы – рождает эту форму.

Да, как и всякое феноменальное явление мира, всякое воззрение, выстраивается, в виде пирамиды, от основания – к вершине. Но здесь, я начну с «вершины», где повышенная облачность, не позволяет рассмотреть всё чётко, и определённо просто. И затем, спущусь к основанию, к очевидному, и простому.

С точки зрения биофизики, положение субъекта живой природы, на иерархической лестнице, зависит от его способности к накоплению энергии, и формативному построению гармоничной, внутренней структуры. Способность к порядочиванию, и сохранению баланса сил. Говоря метафорически, упорядочиванию внутри себя, отношения «грубого» – с «тонким». А по сути, отношения «совершенного», – с «несовершенным» в себе.

То есть, положение это, зависит от способности построить внутри себя, ту же иерархическую лестницу. Где в оценках действительности, доминантой, должно быть «совершенное». И вот здесь, важнейшим вопросом, должно было бы стать, определение совершенства, как такового. Но, кто мог бы это сделать достоверно? Бог? Может быть… Но только если бы он, в действительности имел отношение к этому миру, и, если бы мы имели возможность, вербального с ним, общения. А так, «совершенное», в нашем случае, должно всегда выступать, как «сильное». Эти понятия, должны были бы быть, синонимами. Но понятия рождаются в рациональном разуме, и потому, выполняют интересы его стремлений, и желаний.

Кто, когда-нибудь, оценит по-настоящему, в какие дебри осмысления, уводит нас веками, наш рациональный разум, – тот перевернёт своё отношение, не только к миру оценок, но и миру, вообще.

На самой вершине, должно стоять «совершенное» … Так полагает справедливость. Но если бы в мире, была справедливость! Если бы он, нёс в себе, хоть каплю идеальной справедливости, он стал бы – несправедлив к себе. Так полагает логика. И тем не менее, на самом деле, на условном верху, всегда стоит самое сильное, а значит самое совершенное. То, что берёт на себя смелость, и ответственность, определять, и оценивать всё вокруг. И справедливость, на самом деле, есть – необходимый принцип существующего. Другое дело, оценивается справедливость, всегда предвзято и заинтересованно, всегда с точки зрения, и интересов оценивающего субъекта. И для большинства, стоящих вокруг, является недостаточной справедливостью, а часто и вопиющей несправедливостью. Так общая справедливость природы, идёт всегда вразрез справедливости отдельной её, составляющей. Ибо интересы природы в целом, не могут быть втиснуты в рамки интересов единичного субъекта. Эти интересы, – фатально противоположны. Хоть порой, и кажется, что их пересечения повсеместны.

Так, кто же ныне, является оценивающим субъектом? Кто, или что, в нашем существе, берёт на себя всю полноту ответственности, а значит, и власти, как законодательной, так и исполнительной? В случае с человеком, это должно быть, непременно «рациональный разум». (Так уж сложилось). И вот что интересно, так-как, сама иерархия, в своей аподиктической юрисдикции, есть плод его, неминуемо предвзятого осмысления, то эта иерархия, – в сути своей, односторонняя, и по большому счёту, надуманная.

«Рациональный разум» узурпировал власть, наградил себя полномочиями всяких оценок, и придал себе, всю полноту истинности. И теперь, с его точки зрения, – вершина иерархии, как «грубого», так и «тонкого мира», принадлежит «рациональному».

Но с точки зрения «инстинкта», и его идеальных форм познания, с их утончённой, и глубинной интуицией, иерархия, имеет иное строение, – она, формально иная. В её оценках условной «иерархической лестницы», вершину занимает – «идеальное».

Но дело всё в том, что сами отношения, на этой лестнице, всё же оценивает именно «рациональный разум», в силу его доминанты. И из-за этого, мы не можем быть, сакраментально объективны. Мы судим обо всём, с точки зрения его, рационально-аналитического воззрения, и соответственно оценкам, его обзора видимости.

Но, природа – не бывает однозначна. И часто случается перевес сил, и мы замечаем в себе, некую перемену. Когда главенствование в оценках собственного мировоззрения, переходит на другое поле. Идеальное восходит на вершины нашей осознанности, отодвигая всё рациональное, на низшую ступень. (Так, кстати сказать, рождается искусство). Ведь, в конце концов, наша осознанность в своих доминантах, исходит из того, на чьей стороне по – преимуществу, находится «маятник нашего осмысления» в данный момент. И наша «тонкая иерархия», зависит от того, в каком лагере осознанности в определённое время, находиться наш, мечущийся между «рациональным», и «идеальным», разум.

Мы выстраиваем эту «лестницу», и делаем это так, как нам диктует, сегодняшняя доминанта нашего разумения. Самой же в себе, этой иерархической лестницы, как формы отношения субстанций, в природе – не существует. Ведь сама природа, наверняка смотрит на всё это, совершенно иначе.

Вообще, такие понятия как, высшее, и низшее, конечно, очень близки нам, привыкшим оперировать категориями иерархических отношений разума, смотрящего на вещи в мире, и создающего образ, некоей «пирамиды», некоего, застывшего в пространстве, всеобъемлющего становления. Где высшее, должно быть непременно главнее, и важнее низшего. Где всё вокруг, должно быть уподоблено нашей внутренней организации, и петь в унисон, нашей внутренней иерархичности, с царём в голове.

Но, если попытаться абстрагироваться, от собственных догм, относительно мира, (хотя это не просто. Ведь, как я уже отмечал, как бы мы не пытались уйти от себя, мы всегда приходим, опять, к самому себе). Попытаться окунуться в некое противоречие, (противоречие, не ради противоречия, но ради истины), то в мире, – разрушаться всякие пирамиды! Попытки взглянуть на мир, глазами «стороннего наблюдателя», дают иногда, ошеломляющие результаты! В разуме, начинают расти новые «ганглии», и мир – разрывает изнутри, «сшитое пальто», оголяя свои латентные члены…

Так вот, если всё же, попытаться абстрагироваться в своём воззрении, от привычного взгляда, то в мире, исчезнет всякая иерархия. И останется только «грубая», и «тонкая» материи. А точнее, «грубое», и «тонкое» состояние, одной, и той же материи. Где одно, – ничем не хуже, и не лучше другого. Где всё равнозначно, и не знает доминанты, в своём сокровенном. Где, у каждого состояния материи, свои преимущества, и свои недостатки.

В метафорическом смысле, всякие отношения в мире, можно свести, (условно), к отношениям камня, воды, и огня. Эти три стихии, в своих сношениях физического мира, несут в себе, метафору всех отношений в нашей действительности. И в своём синтезе, порождают всякую иерархию в существующем.

Что, для камня – вода? Но вода – камень точит… Что для воды – огонь? Но вода кипит, и испаряться… Что для огня, – вода, и камень? Но он – пасует перед ними… Между этими стихиями, как и за ними, огромное количество градаций, бесчисленное множество форм материи, где-то относительно тоньше, где-то относительно грубее. В этом синтезе, как метафоре существующего, – всё «живое», и «неживое».

Условные отношения между стихиями, образующими всё сущее нашего мира, можно нарисовать, в простой картине физического отношения предметов. Так камень – более инертен, более стабилен, а значит, менее уязвим, и долговечен в своей форме… Вода же, более подвижна, более нестабильна, и свободна, в своих возможных, динамических трансформациях… Огонь, – самая агрессивная, из доступных нашему чувству, стихий. Он меняет свои формы, с такой скоростью, его движения, так произвольны, и в тоже время, осознанны, что всё это, порой, даже вызывает ощущение произвольной мыслящей субстанциональности. (Что вполне закономерно).

У каждой из этих стихий, – свои преимущества. Каждая, существует в своём мире. Тонкая, агрессивная материя (энергия), впитывается грубой материей, стабильной, и основательной…Грубая, под воздействием тонкой и агрессивной, трансформируется в более тонкую… А в «синтезе противоречащих стихий», создаётся нечто метафизическое, некое синтетическое объединение, – «альянс тонкого, и агрессивного, – с грубым и инертным». По сути – Нечто живое. Производя тем самым, на свет, всевозможные системы, – целокупные, синтетически-упорядоченные конструкции, способные форматироваться, в соответствии с окружающей средой, в бесконечно возможные формы бытия, и образующие, тем самым, всю нашу, так называемую, живую биосферу.

И как тонкая материя, может утончаться до бесконечности, принимая формы, не доступные нашему осмыслению…, так и грубая материя, на пути своего огрубения, уходит в перспективу, за границы нашей восприимчивости. К примеру, грубость эта, может воплощаться в такую, почти мистическую, пока только гипотетическую, субстанцию, как «Чёрная дыра».Где «огрубение материи»таково, (а может статься, и наоборот, «утончение», нам достоверно не известно), что внутренняя иерархия, – теряет всякий смысл. Вполне может статься, что эта «Чёрная дыра», – олицетворение синтеза самого «грубого», и самого «тонкого», самого «инертного», и самого «агрессивного», в пространстве и времени.

Мы, люди, как «материальные субстанции» определённой структурности, не являемся вершиной мира. Мы, лишь «относительная синтетическая субстанция», данной «тонкости», и данной» грубости». В нас находит своё место, как всё грубое от мира, так и всё тонкое, того же мира.

Запредельность нашего мышления, наша метафизическая произвольность, а также гибкость, и долговечность, определяется именно «тонкостью», и «грубостью» материи нашей субстанциональности, и их сочетанию, в собственных соотношениях. А наше преимущество, перед более грубой формой, только в нашей гибкости, и агрессивности, в самом широком смысле слова. Недостаток же, в нашей уязвимости, перед натиском из вне, наиболее грубой силы, в те моменты, когда мы, волей-неволей, попадаем на её поле ответственности.

Я, ещё допускаю существование, некоей пирамидальности мира, от тонкого – к грубому, или наоборот. Но, никак не иерархичности… Повторяю, всякая выстроенная иерархия, это побочный продукт, нашего «линейного осмысления». Мы видим в мире то, что хотим видеть, подгоняя его, под себя, под собственную «линейность», «трёх мерность», и соответствующую, иерархичность. Мы делаем мир вокруг себя, удобным насколько, насколько он нам, это позволяет. Мы выстраиваем в нём последовательность, причастность, и относительность. Мы смотрим на мир сверху – вниз, и он предстаёт нашему взору, таким, какова перспектива нашего воззрения, в силу нашего местоположения, на полях собственной осознанности. Но взгляните на мир, с другого угла зрения, и вся его пирамидальность – перевернется…

«Вы хотите полной ясности? Тогда ищите «грубое, и простое» … Ибо «тонкое, и сложное», никогда не бывает достаточно ясным» …

Но вот вам, парадокс. Без пирамидальности, и иерархичности, – нет, и быть не может, существующего, как такового. Всё существующее в действительности, как и сама действительность, строго иерархичны, и пирамидальны. Эти понятия, неотделимы друг от друга, как неодолимы понятия материи, и формы. В мире, существует иерархия только потому, что мир – не существует без неё. Они – одно целое. И только наш пытливый ум, всё и вся стремиться разделить, и обозначить, как и слить, и размешать… Он, словно дитя, играющее в песочнице.

Откуда же берётся, эта иерархичность, так не присущая, собственно, миру в себе? И где, на самом деле, находится человек, в этой пирамиде? Риторические вопросы… Как я отмечал в начале, как только открывается глаз, и происходят первые удары молоточков в среднем ухе, мир начинает выстраиваться в пирамидально-последовательную структуру, которая требует иерархичности, как требует всякая звуковая гамма, – гармонии.

Почему мир таков? Потому, что мы таковы, в своих внутренностях. Наша внутренняя устроенность, накладывает на весь внешний мир, свою печать. Мир существует, в рамках нашей парадигмы осмысления, и в другой, существовать не может. Поэтому говорить; где-то там – нет иерархии…, всё равно, что говорить; где-то там – нет мира.

Противопоставленные миры

И так. Трансцендентальная причина существования «живого», и «неживого», лежит в самой возможности нашего осмысления. МЫ, своим, строго зависимым от собственной природы, разумом, создаём всю последовательность, и всю категоричность алгоритмов, относительно «живого», и «не живого», на основании формы его мышления, и созерцания. И всевозможные границы чертим, на основании той же формы. Ведь, для нашего разумного рассудка, без очерченных границ, – нет ни целого, ни целокупного. А значит, нет ничего объектативного.

При всей, кажущейся, собственной наполненности, и нашего осмысления, этой наполненности понятий «живого», и «не живого», наше определение, и осмысление этих столпов-понятий, как существующих непримиримых объективно, антиподов, имеют один корень, с определениями столпов-понятий «добра», и «зла». Этот корень, растёт из нашего биполярного разума. Из тех глубин его подсознания, где зарождается материальное, как нечто противостоящее в себе, нечто разноплановое, и противопоставленное.

Материя нашего разума, ничем не отличается, от материи вообще. Материи, которая в сути своей, есть противостояние стихий, условно обозначенных мной, как сил гравитации, и антигравитации. Баланс которых, с нарушением в сторону антигравитации, определяет наличие объектарности, то есть, самой материальности, как таковой. И наш биполярный разум, для которого общая картина мира, всегда и во всём, делилась, и будет делиться на две части, отражаясь в нашем разуме, как в склеенных обратными сторонами, зеркалах, черпает такую динамическую конструкцию мира, именно из своей изначальной, архаической природы.

И всякая философская доктрина, как некое «существо метафизической системности», живущее в мире трансцендентального опыта познания, и есть, по сути, это двойственное отражение. Отражение, хотя, и у каждого, под разными углами, но всё же, всегда в раздвоенности, порождающей, и укрепляющей, повсеместный дуализм мироздания.

И каждая личность, рождаясь, и развиваясь, порождает новое «зеркало», свой новый мир, не похожий на иные, в силу разности, и непохожести «зеркального искривления». Прямых зеркал – не бывает. И каждый новый мир, есть новая доктрина, самодостаточная, и сама в себе истинная. Ведь, как не существует общего мира феномена, так и трансцендентального, идеально истинного мира, – не существует.

Общий для всех мир, единое, существующее независимо от наблюдателя, пространство, – что может быть абсурднее? Каждый индивидуум, «рожает» новый, единственно существующий мир. Он – начало, и конец всякого мира. Он, по большому счёту, даже не отражает существующее, но порождает его, «продуцирующими ганглиями собственного сознания». Каждая из которых, неповторима, и неповторяема.

Может быть, следующее, покажется полным абсурдом…, но всё же, попробуйте представить себе на минутку, такого наблюдателя, который не принадлежал бы, ни к «живому», ни к «не живому» миру. И который, в силу этого, был бы полностью объективен, в своём взгляде на общий мир. (Если, опять же, представить себе существование такого.) Каким увидел бы он, наш мир?

Во-первых, я уверен, что он никогда не смог бы провести черту, между «живым», и «не живым». Для него, вообще не существовало бы, такого вопроса. Весь мир, – слился бы в единый конгломерат, не имеющий никаких границ внутри себя. Мир, где блуждающие сгустки энергии, в бесконечно различных формах, сталкиваются в безграничном пространстве, образуя, тем самым, всё новые, и новые формы, сохраняя старую, незыблемую сущность. Вся наша действительность в своей метафизике прошлого, и будущего, верха, и низа, живого, и не живого, добра, и зла…, как воплощённое осмысливание собственной действительности, подобна сталактитам, и сталагмитам в пещере. Некие, формирующиеся в нашем трансцендентальном сознании, «сущности», разделённые потолком, и полом, но тянущиеся друг к другу, всю свою жизнь, благодаря гравитации, и падающим каплям «воды времени», и, в конце концов, сливающихся в сталогнаты, после своей смерти.

Если вы посмотрите на мир, глазами этого «стороннего наблюдателя», то даже в наших социальных взаимоотношениях, вы найдёте отражение механизмов, и принципов, присущих более, «не живой» природе. Общие механистические формы движения, связывающие, некоей божественной нитью природы, всё и вся, в единый, и неделимый мир. Где родственно – всё, без исключения.

Мы ведём себя так, как диктует нам наша общая, со всем миром, глубинная субстанциональность. Эта «субстанциональность», уходит своими корнями, – далеко в древность, и далеко в сущность. Туда, где перестаёт существовать, какое-либо деление, где стираются всякие признаки, по которым можно было бы, что-либо делить. В ту глубину, где абсолютный баланс сил, создаёт, лишь то единственно возможное, при абсолютном балансе…, – пустоту.

Я чувствую, где-то близко, пещеры настоящей глубины, – пещеры, в которых захватывает дух, у всякого путника. Где холод – отрезвляет ум, и заставляет дрожать конечности, словно при встрече, с громадным, ужасным, и прекрасным чудовищем. При встрече, с вашим, самым потаённым, тонким, и в то же время, мощным разумением. Но, не спешите, потихоньку…, вам надо привыкнуть. Ведь здесь, на этом пути, таится самая коварная, и самая большая опасность.

Объектарность альянса

Мы, люди, наивно полагаем, что у нас есть свобода, что у нас есть выбор, что мы реагируем так, как нам вздумается. Уже в этих понятиях; реагируем, и свободно, – есть противоречие. Мы думаем, что мы свободны, в своих поступках, что наше свободное поведение, диктуется только нашим внутренним «я», находящемся глубоко внутри нас, и в сути своей, абсолютно произвольным. И это самая большая, и в тоже время самая великая, самая необходимая для жизни, иллюзия. Она даёт нам ощущение присутствия в нас, той независимой воли, которую мы придаём всему скрытому, и изначальному в своей сакральной существенности, всему божественному, обладающему собственным, независимым ни от чего, произволом, без которого, мы бы не смогли жить.

Надо отметить, что свобода, как нечто абсолютное, как нечто само в себе дифференцированное, и самостоятельное, – миф. Она не существует потому, что ей, в отличие от «не свободы», не на чем базироваться. Когда мы говорим о свободе, то мы всегда говорим, лишь об освобождении, лишь относительно не свободы. Мало того, в нашей жизни, освободившись от одного, мы тут же неминуемо, попадаем в зависимость от другого, и никак иначе. Я ещё остановлюсь на этом вопросе подробнее, в следующих разделах.

Может ли быть свобода, – в реакциях. Безусловно то, что мы, как любая другая структура мира, реагируем, строго необходимо. И все наши реакции, также необходимы, как и любые реакции, так называемого, «не живого мира». Другое дело, наши реакции, в силу усложнённости нашей общей структурности, мета устроенности нашего организма, и не возможности упрощения, не осмысливаются нами трансцендентально, как нечто фатально-необходимое. Наше чувство собственного произвола, идёт из незнания, неосмысленности до конца, всех перипетий, и хитросплетений, всех последовательно-объективных внутренних движений, и их совокупностей. В силу того, что чаще всего, мы не в состоянии уловить, и осознать до конца, все мотивы наших реакций, и их фатальных необходимостей.

И не только в силу самой сложности, но и в силу того, что они, в большинстве своём, происходят на недоступных к фиксированию, нашим рациональным разумом, уровнях, глубоко внутри, под коркой нашего мозга. Наше осмысливание ограничено технически, если можно так выразиться. Но всё же мы реагируем на мотивы, (которые подчас, скрыты от нас, так же, как скрыты истинные причины возникновения природных катаклизмов), с такой же необходимостью, и такой же фатальностью, как реагирует всякая природная структура «не живого мира».

Как реакция бильярдного шара, получившего удар другого шара, – фатально необходима, так и все наши поступки, фатально зависят от мотивов. Мы убеждены, что моделируем мотивы сами, в своём разуме, что эти мотивы рождаются в нас, сами по себе, не зависимо ни от чего, что это наше внутреннее «я» рожает их, по своему независимому произволу.

Действительно, в каком-то смысле, наш разум обладает такой способностью, генерировать мотивы в себе, но не из воздуха, не из эфира проведения. Всякий мотив, рождённый в нашем разуме, имеет свою причину вовне. Каждый сложный мотив, рождающийся в нашем сознании, обязательно провоцируется предшествующим, и в конце цепочки, (если идти обратным путём), самый предшествующий, обязательно будет находить своё место, вовне. По-другому, и быть не может.

Как и всякое воззрение, каким бы оно не казалось самостоятельным, и независимым, как спекулятивно-рационального характера, так и идеального, обязательно имеет своим началом, внешний опыт. Все чистые трансцендентальные воззрения, таковы, – только условно. В противном случае, если считать их абсолютно «чистыми», не имеющими никакого начала в опыте, мы рискуем впасть в запредельность действительности, где становится возможным появление «чего-то» – из «ничего». Априори – в чистом виде. Такое, в действительности, – невозможно. Только сама действительность обладает такой возможностью, только она возникает из ничего, из пустоты, – из нарушения абсолютного баланса.

То, что мы чувствуем, как свободный выбор, на самом деле ощущаемый нами результат борьбы, – борьбы мотивов внутри нас. Эти мотивы, как правило, появляются в нашем разуме, по нескольку – одновременно. Ибо наш разум, так устроен, что имеет несколько основных «ганглий продуцирования», на каждой из которых, словно на ветвях, «растёт» ещё несколько, поменьше. На которых, в свою очередь, ещё несколько поменьше… Сильных мотивов, может быть сразу два, пять, но побеждает всегда – сильнейший. (По общему закону естественного отбора). И мы, совершенно фатально, и необходимо, реагируем на победивший мотив. Все остальные же, отпадают, как ненужный, сделавший своё дело, материал. – Рудимент сознания. Именно победа, воплощается в нашем сознании, в чувство свободного выбора.

Все наши реакции идентичны, по своим механизмам, тем, что существуют повсюду, в так называемом, «неживом мире». Различия повторяю, лишь в формах. А такое различие, не может определяться, как основополагающее, и фундаментальное, для классифицирования нами, самих себя, как чего-то сверх феноменального, чего-то совершенно иного, чего-то – божественно-сущностного. Ведь различия этих форм, между различными субстанциями «неживого», не менее разительны, чем между «живыми», и «неживыми» субстанциями мира. Я повторяюсь. Но делаю это намеренно, чтобы, при всей косности моего языка, было, как можно яснее то, что я хочу сказать. Мы – не объективны. Мы плаваем в собственных иллюзиях, как в собственных фекалиях, и не желаем выплывать на чистую воду.

Осмыслить, и показать мир, исходя из воззрения, что мир весь – живой, что в нём нет неживых субстанций, что в нем нет, и быть не может, ничего по-настоящему мёртвого. Что его целостность, в том и заключается, что вся его глобальная субстанциональность, не содержит в себе мёртвого материала. И что деление его, на живых, и неживых, есть сугубо относительная парадигма нашего воображения, основывающаяся на том неоспоримом принципе, что мы, в сущности своей, отличаемся от относительно инертных, так называемых, неодушевлённых субстанций.

Показать то, что с этой стороны умозрения, мир – целиком живой, в нём нет, и быть не может неживых сущностей, и вообще, нет ничего такого, что можно было бы отнести, к «неживому материалу» с абсолютной достоверностью, = и это ещё полдела. Взгляд же с обратной стороны, насколько это возможно, насколько на то способен рассудок, насколько ему доступны парадоксальные суждения, выявляет такую же неоспоримую антагонистическую концепцию, при которой в мире, не останется ничего по-настоящему живого. Это есть противоположная монада сознания, в которой мир выступает, как зацикленная, фатально-необходимая реакция, где все процессы и движения – строго необходимы, где нет ничего произвольного, ничего по-настоящему свободного, а значит, и по-настоящему живого.

С точки зрения физики, наше тело, наш организм, как я уже отмечал, есть совокупный альянс отдельных единиц, взаимодействующих между собой. Наш организм, есть альянс, консенсус, паритет взаимоотношений упорядоченных электрохимических фабрик (клеток), образующий упорядоченную в определённую зацикленную последовательность, следующую строгим законам взаимоотношений, и реакций, систему. И в своём взаимно-действительном соотношении, в паритете, и синтетическом противостоянии внутри системы, образующий некую «единицу», – некую целокупность определённого уровня. И эта «единица», находясь в некоем балансе сил, в некоей внутренней слаженной гармонии, сохраняя определённое время относительную внутреннюю стабильность, вступая в сношение с внешней, такой же относительной стабильностью, продуцирует реальную действительность, как нечто взаимоотносительное во времени, и пространстве. Паритет противоборствующих сторон, – в целокупности альянса. Что-то вроде «шаровой молнии», где внутреннее напряжение сил – сбалансировано, и какое-то время, сохраняется в пространстве, в виде идеальной формы шара. Или сказать ещё метафоричнее, словно «плясун на канате», смотрящий вниз, и вверх, и озирающийся по сторонам.

Нарушение паритета внутренних сил, в силу разбалансировки, или нарушение общей стабильности, в силу усталости «плясуна», либо непреодолимой силы шторма, или иных причин, (коих масса), приводит к разрушению связей, и как следствие, разрушению «альянса», с последующим рассеиванием энергии. Всякая форма, рано или поздно, теряет свою целокупность, и неминуемо рассеивается. В любом организме, в своё время, наступает свой кризис, и последующий распад. И даже в металле, сплавленном в определённую форму, со временем, наступает «усталость».

Каждая «единица» мироздания, ещё только формируясь, уже обречена на рассеивание. И не имеет никакого значения, Звезда это, или Муравей. Кстати сказать, как Звезда, так и Муравей, начинают своё рассеивание, задолго до своей полной кончины. Этот процесс, не одночастный, не ежесекундный, он не определяется тем, что мы называем смертью звезды, или муравья. Ибо смерть, это всего лишь, отчерченная нашим разумением, граница, и она абсолютно условна. В нашем осмыслении, она есть пик горы, но у всякой горы, существуют склоны. И эти склоны, есть суть – вечность…

Разрушается, как известно, лишь конструкция, – форма, в пределах нашего перспективного восприятия. Энергия же, устремляется в пространство, чтобы через какое-то время, вновь слиться в какую-нибудь форму, либо стать частью, более мощного конгломерата. Вечное течение энергий. Концентрирование, приобретение форм, и рассеивание, ускорение, и замедление, – вечное движение материи, обречённой искать без конца, своего успокоения, – абсолютного баланса сил. Из которого она возникла, и в которое следует. И именно это следование, мы называем действительностью.

Мы же, часть это глобального миропорядка, и все наши движения, не выходят за рамки этого порядка. По всей видимости, все наши иллюзии, относительно нас же самих, придание себе исключительности, феноменальности, и отмежевания, от всего остального мира, – всё это часть того же процесса, необходимо вытекающего, из общего порядка вещей, и явлений. И относиться к этому, нужно, по-видимому, как к чему-то естественному, и без излишней серьёзности.