«Что это?» – подумал Он и протянул руку к Книге. Как же Он любил новые впечатления, получаемые от книг. Интерес, азарт. Никогда не знаешь что-там внутри. А Книга боялась и была счастлива одновременно, она вновь кого-то заинтересовала. Боялась она преждевременного возвращения на место, ведь для книг нет ничего страшнее, как не прийтись по вкусу читателю и того, что случайно может разойтись в Его руках, страницы же уже старые. От страха она так сожмурилась, что не успела посмотреть на лицо Читателя, который, лишь отряхнул с нее пыль и вернулся на место читать. Она лишь мельком заметила некоторые черты лица. Почувствовав легкость и свободу, Книга считала информацию о желаниях Читателя и начала придумывать сюжет. Страница за страницей она писала, творила и создавала новые миры. Она всегда так делала, много раз. Но что-то не давало ей то чувство радости. Больно мрачным казался ей текст, столько героев она погубила. Временами, были, конечно, приятные моменты, но ей хотелось бы привнести в текст больше доброты и радости.
Просидев до вечера, Читатель захлопнул книгу. Библиотека закрывалась. Книга была счастлива, ей снова удалось быть полезной. Читатель приходил иногда, читал весь день и так продолжалось некоторое время. Книга уже знала, когда и во сколько он придет, уже продумывала то, что будет писать. Уже по шагам она понимала, что идет ЕЁ Читатель. Но однажды он пропал. Она ждала его день, неделю, месяц. Он не появлялся. С ним что-то случилось! Или он нашел другую книгу? Может у него нет времени или он стал любить другой жанр? Такое бывает и все книги знают об этом. Тяжело было книге, ее настолько переполняли чувства, что хотелось разорвать все страницы, забиться в самый дальний уголок полки, покрыться пылью, и чтобы ни один Читатель не нашел ее. Тосковала она и по его теплым сильным рукам. Рук она повидала немало, есть холодные, как у лягушки, а есть как стог сена забытый на асфальте в самое пекло – неприятные, сухие, с ссадинами, горячие, что аж страницы обжигает. А эти были действительно теплые и нежные. И так бережно он прикасался к страницам, не передать. Беда Книги была в том, что ее внутренний мир был настолько широк, что не каждый столько прочтет. Слишком много она могла писать и придумывать, особенно если видела заинтересованность читателя. А когда интерес угасал, Книга старалась все больше и больше, самозабвенно проявляя букву за буквой, слово за словом на своих желтых страницах. Грусть и тоска продолжали царить в сердце Книги. Конечно, такое уже бывало в ее жизни, и со временем становилось легче, но, когда это время наступит, ведь читателей, натыкающихся на пыльную книгу все меньше.