Русская сага. Выбор. Книга первая

В новом веке в их деревеньке останутся только старики. Вся молодёжь уедет в большие и малые города. Она как-то пыталась посчитать её количество, но сбилась на пятой сотне. Деревня умирала, это стало главной причиной демографического кризиса в стране.

Александр Лепшеев не мог не рассказать историю жизни своей мамы Олимпиады, младшей сестры Нины, подруги её мамы Марии. Все звали её Липой. После окончания школы в неё влюбился парень из Истопок, и она уже готова была выйти за него замуж, но началась война, на которой он погиб при переправе через Днепр, а её в самом начале 1943 года угнали в Германию. В сентябре этого года немцев самих изгнали с территории района наши войска.

Немцы основали свой штаб в селе Полхов, а в их деревню протянули только телефонный кабель для связи с выбранным старостой Жаком. Каждый раз ему присылали разнарядку на людей, которых отправляли в Германию на работы. Так из двух сестёр Кучко он выбрал младшую Липу, посчитав, что в этих лагерях сможет выжить только такая боевая девочка. И она выжила.

Немцы Шамовку не трогали, пока одному хлопчику не пришло в голову перерезать телефонный кабель. Тут же прибыл карательный отряд, который без церемоний решил деревню сжечь, как до этого сожгли Истопки, после чего люди там жили в землянках. Спас Шамовку бывший солдат царской армии, воевавший в Первую мировую войну на землях Пруссии и прозванный Прусом. Он кое-как смог объяснить офицеру, что хлопчик порезал кабель не со злым умыслом, а по причине умственной отсталости: дурак, он и есть дурак.

После войны Липа вернулась в деревню и узнала, что её любимый погиб на войне, как и десятки деревенских парней. Было время, когда её подозревали в шпионаже, как и многих, вернувшихся из германского плена или трудовых лагерей. Досталось ей от чужих и от своих. К тридцати годам она всё ещё была одинока. В деревне её звали модисткой, так как она умела шить одежду на швейной машинке. Два раза она хотела уйти из жизни, сначала от унижений после возвращения из Германии, потом – от одиночества.

Удивительно, но Жак увидел в ней ту силу, которая победит все испытания. В тридцать лет Липа приняла решение родить ребёнка для себя, что было по тем временам очень смелым поступком. Так на свет появился Александр. Когда он подрос, она была ещё хороша собой, и в неё влюбился начальник сельпо – большой человек. Он готов был жениться, но партийная дисциплина заставила его отказаться от этого шага, по её мнению – опрометчивого. Потом судьба одарила её любовью учителя, присланного в деревню со своей семьёй. Он был ещё тот ходок по юбкам, но Липу любил искренне и долго. Это стало для Олимпиады достаточной компенсацией за все пережитые ею страдания. И сын Александр каждое лето проводил свой отпуск у любимой мамы Липы. В нём сосредоточилась самая главная её радость и гордость. На старосту Жака она не обижалась, и к людям относилась доброжелательно, а вот самому Жаку всю жизнь пришлось нести клеймо немецкого холуя, хотя он в старосты не напрашивался, а его назначили.

История Брянщины

Большую часть северных и западных районов Брянщины занимали племена Юхновской культуры, которая относится к железному веку. Заселение славянами произошло в 5—10 веках, первым было племя радимичей, вытеснившее племена балтов. С юга по реке Снов на эти земли из Чернигова стали проникать дружины киевских князей, которые и захватили их.

С 13 века селище Шамовка входило в состав Стародубской волости Черниговского княжества, а с 1618 года Стародубщина была включена в Смоленское воеводство и управлялось самим королевичем Владиславом.

В 1620 году сыны боярские Рубцы получили от польских комиссаров королевские грамоты на владение селений по обе стороны реки Снов. В ходе освободительной войны 1648—54 гг. и Русско-Польской войны 1654—67 гг. территория сёл была подарена гетманом Богданом Хмельницким тем же братьям Михаилу и Илье Рубцам за то, что присоединились к восставшему казачеству и служили войску Запорожскому. Потом земли отбирались и снова возвращались гетманом и окончательно в 1673 году перешли сыновьям и внукам Рубцов. По приказу 1770 года императрицы Екатерины эти «ранговые деревни» перешли во владение графа Румянцева.

В 19 веке между Бабками и Чернооковым была построена красивейшая усадьба Карбовка в 45 гектаров земли, принадлежавшая дворянке Миклашевской. Большая вербовая аллея окружала её с двух сторон, было там искусственное озеро с выложенным дубом дном с небольшим источником родниковой воды, а вокруг дома рос редких сортов яблоневый сад. В 1864 году усадьбу купил купец Гусев.

После революции 1917 года имение стало всеобщим достоянием. В центре села находилась иконописная мастерская, потом рядом была построена деревянная церковь Покрова, разрушенная в 1934 году. Помещиком Гусевым была построена водяная мельница для общественного пользования, которая работала от потока воды из криницы в реку Снов.

Митрофан Кустов из деревни Шамовка в 1858 году возглавил церковно-приходскую школу в Чернооково и проработал в ней почти полвека, получив медаль «За усердие».

Революция 1905 года отозвалась разбойными нападениями на имения Рубцов, но грабителей выявили и осудили Киевским Военно-Окружным судом.

В 1918 году территория была оккупирована австро-венгерскими войсками, против них боролся партизанский отряд Стрижака, который соединился потом с дивизией Щорса. Родной край освободили.

С приходом советской власти начали создаваться колхозы. В 1936 году земля была закреплена за образовавшимися колхозами на вечное пользование. В этом же году появились первые грузовики. В 30-м году по сёлам стали открываться продовольственные лавки. В Бабках открыли больницу с родильным отделением, в этом же году появилось радио.

На базе четырёхлетних школ в Черноокове, Брахлове, потом и в Истопках были образованы семилетние школы.

В Великую Отечественную войну в Климовском районе погибло 5 тысяч воинов.

В 1950 году в Климовском районе уже было 118 коровников, 76 свинарников, 86 конюшен, 8 тысяч гектар пашни, 40 тысяч гектаров лугов, 1295 садов. Но только в 57-м году появились тракторы и комбайны. Школ было 78 на 7 тысяч жителей.

В этом году сёла и деревни были электрифицированы, кроме д. Шамовка. Она восстала из тьмы в 1959 году.

О происхождении названия села Чернооково существует несколько легенд, каждая из которых по-своему правдива. Основная версия связана с достопримечательностью села – криницей, находящейся в центре села, вода в которую вытекала из-под меловой горы. Криница и её исток никогда не замерзали, летом и зимой вода в них была одной температуры в восемь градусов. Зимой, когда вокруг белым-бело, свинцовая вода криницы и тёмный кустарник вокруг неё напоминали «чёрное око», обрамлённое ресницами. Отсюда и пошло название села Чернооково.

Деревню Бабки назвали так, потому что во время освободительной войны русского народа против поляков в начале 16 века из деревни ушли все мужчины, остались только одни женщины (бабы).

Название Шамовка произошло от слова шамкать – есть беззубым ртом. С почина их, девчонок, деревня была переименована и стала называться Заречье.

Такова история края, который Ина считала глухоманью. Всё-таки икона, которую она хранит, писана настоящими мастерами, пусть и темперой.

Мария Михайловна

Жизнь подарила, мир подарила…

(Энтин Ю.)

Мамочка. Отец звал её Марийка, свекровь – Марусей, что маме не нравилось, все деревенские – Марией Михайловной. Голодное детство, война, недолгий рай в Китае и последнее пристанище в глухой деревне – вот и вся биография. В двух строчках вся жизнь? Конечно, нет. Весь её главный интерес перетечёт в жизнь дочки и сына.

Было ли что-то светлое и радостное? Конечно, было. Даже в деревне. На всех фото мама улыбается. Через пару лет деревенской жизни на опалённом солнцем лице стали видны светлые морщинки, веером расходящиеся от глаз. «Хохотушка, кожа у глаз не успевает загореть», – как-то сказал отец маме. «Как не смеяться, Зина на речке такие истории рассказывала, у нас с Ниной от смеха живот заболел!» – ответила она, смеясь.

Зина-москвичка вышла замуж за деревенского парня из Шамовки и не могла не стать подругой мамы, а почему ею стала Нина, не понятно. Может потому, что боготворила? Мама была изящна до хрупкости с ножкой 35-го размера, что ненормально восхищало Нину: – Ты, Марийка, как куколка, а у меня не ноги, а ножищи, не руки, а ручищи. А твои ручечки…

От такого низкопоклонства подташнивало даже маленькую Ину: что-то было в этом неприличное. Нина нарочито наговаривала на себя, деревенскую красавицу с толстой косой до пояса. Её муж-механизатор был, по её словам, вечно грязен, груб и молчалив, на что она постоянно жаловалась маме.

Потом муж запьёт основательно, она – в ответ, за что он начнёт её бить. Они разведутся, он уедет в другую деревню и заберёт с собой старшего сына, младший останется с ней. И каждый раз Нина несла своё горе маме, а оно не кончалось… Нина запила.

Ина поминает это её многолетнее падение, помнит недовольство отца и растерянность мамы, которая устала жалеть подругу, но не в силах была отказать ей от дома. Это сделает отец, после чего мама, наученная горьким опытом, навсегда забудет о женской дружбе. С Зиной, которая уедет обратно в Москву, она будет только переписываться и лишь однажды съездит к ней в гости.

Вообще деревенские страсти никогда не кончались, просто Ина никогда в них не вникала. Через много лет ей о них расскажет племянник Нины Александр и удивит чрезвычайно. Оказывается, что шестнадцатилетнюю тётю Нину в 43-м году отправят на Уральский завод, где она будет работать по двенадцать часов в день и с которого сбежит через год. Её поймают, по законам военного времени посадят в тюрьму и освободят только после победы. Он расскажет, как выросли её мальчики и стали пить, потом избивать её до полусмерти, как его мама Липа устанет спасать свою сестру. Это только одна история одной деревенской женщины, а в каждом дому – по кому человеческих драм, вплоть до трагедий. На их фоне судьба её мамочки, которую она считала неудавшейся, вполне удачна и даже счастлива. Всё познаётся в сравнении…

Папа с мамой были не только красивой, но и уважаемой парой, примером для подражания. К ним обоим за советом и помощью шли как к самым «грамотным», а одно время и как к депутатам. Только потом они растворились в крутом деревенском замесе, не выдержав его напора. Но маме всегда хватало симпатий со стороны женской части деревни, потому что она никогда не изображала из себя прокурора или судью, что и есть первый признак истинной интеллигентности.

Ине же неосознанно хотелось видеть в ней деревенского прокурора Одарку, способную поставить на место любого. Сначала мама жила за папиной спиной, как за стеной, а когда стена стала рушиться, то она оказалась беззащитной вдвойне. Ина, уже будучи подростком, это интуитивно чувствовала и страдала. Ей невольно хотелось маму защитить, только поэтому где-то внутри неё уже начала формироваться собственная «маленькая Одарка».

Мама не забыла парикмахерское мастерство, поэтому стригла родню мужского пола. Ещё она умела вязять вещи спицами и крючком, кроить и шить одежду. Сначала она стеснялась брать заказы, потом осмелела, и у неё появились свои клиенты. Ину она обшивала с малых лет, а восьмом классе научила и её мастерству швеи.

Часто для выбора фасона для клиентки затевался показ маминых шикарных платьев из невиданных тканей. А сколько было обуви! Туфли, босоножки на высоченных каблуках, из кожи лакированной, даже змеиной, ботики на меху, резиновые сапожки с каблучками, в которые для устойчивости вставлялись туфли. Ине больше всего нравилось примерять модную шляпку с вуалью… После таких примерок на глаз мамы набегали слёзы, потому что вся эта роскошь пропадала пропадом в глухой деревне, куда её привёз отец. Здесь эта роскошь вызывала только глухую зависть, а после того, как отец стал простым колхозником, – злорадство.

Самым большим удовольствием для мамы было чтение книг, благо в центральной сельской библиотеке на полках стояли книги классиков не только русской и советской литературы, но и собрания сочинений Бальзака, Дюма, Гюго, Мериме, Мопассана и десятки менее известных писателей. Мама уходила в выдуманный мир и жила им. Этот удивительный мир литературы она подарит Ине с самых ранних лет.

Зимой темнеет рано. Сделаны все дела по хозяйству, последней подоена корова, молоко процежено, разлито по кувшинам. Дня через два сверху появятся сливки, а из них – сметана, благодаря которой и выживала Ина. Только с ней она ела картошку отварную и жареную, оладьи и блины, а весной первые пёрышки лука. После ужина папа сразу засыпал на кровати, мама устраивалась на тёплой печке с книгой, а маленькая Ина ложилась рядышком с ней и просила:

– Мам, читай вслух!

– Но это взрослая книга…

– Пожалуйста!

И мама начинала читать, иногда рассказывая сюжет. Ина помнит длинные описания природы, чувств, ещё много чего непонятного, но мамин голос звучал флейтой, потом становился все тише и тише, мамины глаза закрывались, но Ина бдила:

– Мама! Читай!

Мама вздрагивала и, вздыхая, спрашивала: «Когда ты заснёшь?» Зря надеялась – слушать чтение книг Ина могла бесконечно. Иногда мама прерывала чтение, хотя и не засыпала. «Мама!» – напоминала Ина о себе. «Это только для взрослых!» – отвечала она. И приходилось ждать, пока опять можно будет слушать про скучное или, что бывало редко, весёлое описание событий. В восемь лет Ина уже самостоятельно перечитает свои детские книжки и возьмётся за взрослые, прошедшие папин отбор. Но слушать мамин голос, пригревшись у неё под бочком, оставалось ещё долго наивысшей радостью.

Ина всегда восхищалась мамой, когда та наряжалась и превращалась в сказочную королеву. Вздыхали, глядя на неё, деревенские подруги, папа самодовольно посмеивался, приглашая обмыть сей спектакль. И садились за стол, и пели песни, деревенские или новомодные мамины, привезённые из городской жизни, из кинофильмов. Мама становилась Любовью Орловой или Клавдией Шульженко, ей вторил голос папы, потом подключались остальные. В такие моменты Ину переполняла гордость за самых-самых необыкновенных родителей, рядом с которыми она была маленькой принцессой. Став взрослой, она поймёт, как тяжело и безропотно они вписывались в деревенскую простоту. Но, вопреки всему, они подарили ей счастливое детство.

Счастливое детство – генератор хороших человеческих качеств, прочтёт она много позже в умной книге. Не обязательно. Есть мнение, чем детство хуже, тем морально продуктивнее становится последующая жизнь. Уже очень скоро Ине придётся хлебнуть и худшего, так что хорошим и закалённым человеком она обязана была стать. Без вариантов.

Лера и Влад

Играй гормон…

(Народный юмор)

Ине почти семь лет. Их семья переехала в свой дом. Непосредственные соседи жили совершенно замкнуто, как и следующие, чьей семьёй руководила самовластная бабушка Бирючиха. Их крепкий дом скрывался за высоким забором, двор охраняла злая собака. Во дворе росла совсем даже не трава, а необыкновенной красоты редкие цветы и три дерева чёрной шелковицы, единственные в деревне. Ягоды на них рано поспевали и сладким покрывалом усыпали землю.

Сын и невестка пропадали на работе, один – в поле, другая – на свиноферме. Они и в своём хозяйстве держали свиноматку, приносившую к весне много поросят, которых очень выгодно продавали. Их сад антоновских яблонь был самым большим в деревне, не считая колхозный. Яблоки они тоже продавали, что было не легко, особенно найти ящики и нанять машину для перевозки. Бирюковым всё это удавалось.

Неожиданно Бирючиха приветила Марию Михайловну и попросила запросто заходить в гости. Запросто не получалось: собака у калитки, в сад не докричишься. Но от судьбы не уйдёшь. У Ины на глазу вскочил ячмень, а заговорить его могла только она. Пришлось Марии Михайловне вести дочь к ней. Бирючиха ячмень заговорила и попросила за эту услугу сшить им с невесткой по платью на их же машинке. Так Ина познакомилась с её внуками: Лерой, на год младше её, и Владом – на год старше.

И вот мама Ины шьёт платья в доме, а они, дети, играют во дворе. Подошли ещё два соседских мальчика. Со двора всей оравой перебрались в тёмные сени, где мальчишки придумали новую игру. Их, девочек, посадили под большое покрывало и приказали молчать. Ина молчала, пока к ней в трусики не полезла рука мальчика. Она закричала, мама вышла, спасла её от непонятной игры и страха темноты, потом расспросила, а дома обо всём рассказала папе. Ина никогда не видела его таким взбешённым. Он так яростно возмущался их гадкими играми, что довёл её до истерики. Ина рыдала от несправедливой обиды, не понимая, почему отец кричит на неё, а не на мальчишек, которые эту игру затеяли.

Отец был неправ, но он выразил свой протест, как мог. Таким образом доступ мальчиков к её трусикам был запрещён им, как казалось, навсегда. Все взрослые категорически против любой инфантильной сексуальности, хотя каждый прошёл в этот период через свой тайный грех.

Отец запретил Ине общаться с соседскими детьми, что после его психической атаки для неё было уже лишним. Где-то через год Лера пришла к ним с полной банкой спелых ягод шелковицы: от бабушки для Ины. Ина смотрела на отца и чувствовала, что ему стало как-то не по себе, но он поблагодарил Леру и сказал: «Играйте». И вот играют они с ней в «имена» уже в доме Леры, Ина проигрывает и называет вместо имени кличку, а Лера торжествующе протестует. Ина не сдаётся и выдвигает как неоспоримый аргумент книгу, в которой чёрным по белому… Лера призывает на помощь отца, потом маму и бабушку, и они единым фронтом выступают против Ины, что кажется ей жутко несправедливым, прямо-таки до слёз. Её папа и мама никогда бы так не сделали, даже если бы она была права. И в этот момент ей невыносимо захотелось, чтобы они вставали на её защиту в любом случае и всегда! Так, как это делают эти чёртовы Бирюки!

Пройдёт ещё немного времени, и Лера поделиться с ней сокровенными знаниями «об этом», а Влад не замедлит продемонстрировать ей своё отличие от девчонок. Это случилось где-то в четвёртом классе, и Ина сама перестала ходить к ним в гости, хотя шелковица была у них сладкая-пресладкая. Ей так хотелось черных ягодок, что они даже снились, но теперь ими её уже не подкупить!

Совсем неожиданно Леру отправят жить к родственникам, кажется, в Грозный, она пришлёт Ине письмо и фотографию с высокой пышной причёской, которая поразила её в самое сердце. После этой причёски противно было смотреть в зеркало на свою, которую и причёской нельзя было назвать. Где волосы? Все зализаны и заплетены сзади в косу. Самое обидное было в том, что коса Ины была толще Лериной чуть ли не в три раза, но такую причёску можно было сделать только из её шелковистых и чуть вьющихся волос. Такая вот подлость. Как-то Ина сходила к ним в баню и узнала, что они моют голову не мылом, а щёлоком: водой, настоянной на золе. Оказывается, что в старину щёлоком стирали бельё и мыли посуду, что стало для неё настоящим открытием. Теперь и они с мамой мыли голову только им. Правда, виться её волосы так и не стали, зато очень легко расчёсывались.

Лера, Влад, игры гормонов… Каждый играл, кто во что горазд. Как давно это было! Ина любила бегать… Вот она несётся по деревенской дороге к сестрёнке Вере и катит рядом с собой обод колеса от велосипеда, подталкивая его палкой. Колесо не падает, потому что она очень ловкая! Вот она снова бежит – с подпрыгом, с подскоком с вертушкой в руке. Иногда ей казалось, что можно даже взлететь.

Дима плюс Зина

Дима и Зина – два полюса, два мира.

(Вальен Т.)

Дима Понаревский, чей род происходил из Речи Посполитой, был в деревне очень примечательной личностью: лесник всех окружающих лесов, похожий на Чапаева. Он носил белый полушубок и ездил на вороном коне с седлом! Однажды его послали на курсы в саму Москву, и он привёз оттуда симпатичную маленькую и фигуристую жену по имени Зина. Мгновенная любовь настигла их при случайной встрече и тут же завершилась браком.

Зина была моложе мамы, но они подружились сразу. Мамина постоянная подруга Нина жутко ревновала, но потом сама попала под неподражаемое обаяние москвички. Несколько лет подружки были неразлучны. У Зины родилась дочка Лида, а через два года она захотела вернуться в столицу, поставив Диму перед выбором: деревня или я и Москва! Дима никак не ожидал. Кем он будет в Москве? Рабочим на заводе. А он любил себя, красавца, на коне и эту глушь, где был первым.

Мама уговаривала его: – Дима, жить в Москве – мечта любого нормального человека. Колхозникам не положены пенсии и путёвки в санатории, их дают только председателю колхоза и инвалидам, здесь мы даже паспортов не имеем, а у тебя появится шанс всё это иметь. Такой лихой парень, как ты, многого добьётся и в столице.

Дима поддался на уговоры и уехал с женой в Москву, но вскоре вернулся: то работа его не устраивала, то он её. Зина осталась, чтобы всё-таки найти ему подходящую работу, да ещё с предоставлением жилья.

Дом Димы был зажиточным. Его мать сначала гордилась московской невесткой, но потом вдруг потребовала разделения плошек и ложек. Зина прибегала жаловаться маме.

– Мария, где и на что я куплю серебряные ложки и вилки? Ковры? Она думает, если москвичка, то богатая. На тебя кивает, а у нас в семье пять ртов, в коммуналке живём. В Москве одни жируют, а другие еле концы с концами сводят, только поэтому я и решилась жить в деревне. Смотри, как здесь отъелась! Мария, поговори с ней, к тебе она прислушается.

Мама, вздохнув, пошла на переговоры, а вернувшись сказала:

– Зина, оказывается дело не в ложках, просто ты её мамой так и не называешь, а здесь так не принято.

Потом случилось чудо. Вышла Зина на двор по малой нужде, а бычок, гулявший по нему, попёр прямо на неё, и рожки у него были уже не малые.

– Мама-а! – заголосила Зина на всю округу.

Свекровь была очень довольна.

К концу лета Зина нашла в Москве работу для мужа с предоставлением комнаты и помчалась с радостной вестью в деревню. Поезд прибыл в Климово вечером, автобус уже не ходил, но она так торопилась сообщить прекрасную новость мужу, что проехала часть дороги на попутках, а остальные прошла пешком. Дома уже все спали, а мужа не было. Зина выскочила на улицу в полной растерянности. В этот момент соседка из дома напротив выглянула в окно и сообщила, что Дима пошёл в сторону телятника.

Поздний вечер… Какой телятник? Зина из последних сил добрела до него, распахнула дверь и увидела на сеновале мужа с полуодетой молодухой. Этого она ему простить не смогла. Основательно потрепав соперницу, Зина ушла жить к подруге Марии.

Мама уже ходила на работу в поле, и Ина, ещё очень привязанная к её юбке, часто бегала к ней. Зине было скучно… И вот перед взором полевой женской сборной предстаёт видение: Зина едет навестить подругу на лошади, сидя почти на хвосте, ибо там самое мягкое место. Смеяться над ней бабы поостереглись. «Еврейка, она и есть еврейка», – прошептал кто-то, но с некоторым уважением к её бойцовским качествам.

Не дождавшись от мужа искреннего покаяния, Зина подала на развод и уехала в Москву, а он сделал последнюю попытку для примирения, оставив дочь у себя. Он надеялся, что к дочери мать обязательно вернётся. Так мама осталась без задушевной и очень умной подруги. Дружба с Ниной была совсем иной.

Ина тоже скучала по тёте Зине, которая удивительным образом могла говорить на равных даже с детьми. Наступила зима, все с нетерпением ждали её приезда. Дима страдал и часто приходил к ним в гости с дочкой. Как-то ужинают они все вместе, маленькая Лида топает ножками по ковру, Дима вслух гадает, когда нагрянет Зинуля, а мама предлагает:

– А давайте спросим у детей, они предчувствуют. Ина, когда приедет тётя Зина?

– Пусть Лида скажет!

– Лидуша, когда мама приедет?

И малышка выдаёт: – Завтра!

Все засомневались, а Зина приехала на другой день, и в доме наступил праздник. Она тормошила Ину и дочку, заставляла их петь и плясать, рассказывала все новости столицы, завораживала воображение зоопарком и планетарием. Ина верила ей и мечтала… о Москве. Дима не мечтал и согласился на развод. Тётя Зина ещё несколько раз приедет к ним в гости, последний раз – на новоселье, а потом надолго пропадёт. Ина училась в шестом классе, когда мама получила радостное письмо от подруги: «…вышла замуж, живу в прекрасной квартире, жду всех вас в гости».

К этому времени и в их семье прибавилось счастья: по полу топал трёхлетний карапуз Вовочка. Летом с братиком сидела Ина, поэтому на зимние каникулы мама решила отпустить её в Москву! К тому времени поизносятся все заграничные вещи Ины, и мама растерялась:

– В чём тебя, доченька, отправить в столицу? Надо бы новое пальто купить, но на него денег нет.

– Мам, а почему у нас постоянно их нет?! – возмутилась Ина.

– Доченька, сама не знаю. До войны жили на копейки, после неё – тоже. Все мечтали, что после нашей победы они появятся, но так почему-то не произошло. Счастье, что мы попали в Китай и купленной там одежды хватило на много лет. И надо было тебе так истрепать шубку на горках!

– Мам, поехали со мной. Тётя Зина всех пригласила. Наденешь свою шубу, берет и меховые ботинки на каблуках, которые мышь чуть подпортила, но ты всё равно будешь красавицей! – уговаривала Ина маму.

Мама в ответ вздохнула и сказала:

– Не могу! Папа один не справится, да и какая из меня сегодня красавица?

Ина не хотела с этим соглашаться, хотя мама уже ничем не отличалась от деревенских баб, и всё реже звучал её неповторимый заливистый смех. Тогда маме не было и сорока лет.

Дима женится, и у Зины будут счастливые годы рядом со вторым мужем. Для Ины она так и останется особенной женщиной.