– Островитяне в старый культ верят. Тот, который еще до Флидабурга был. От которого сбежали семьи наших предков. Ух. Навоевались они тогда. Зверь отпустил и место новое для нас нашел. Обещание взял, что драться за корону не будут, а правителя выбирать вместе станут. По способностям.
– И так появились великие семьи оборотней, что построили город и стали мирными торговцами, – подытожила Грета. – А те, что в море, почему Зверя не послушали? Сколько оборотней ни видела, никто его воле не перечил.
– А почем мне знать? Говорят, хотели вернуться. Туда, откуда пришли.
– А откуда пришли оборотни? – спросила Грета, сама уже догадываясь, что дед ответит.
– С Междуречья запада.
– И что мешает вернуться? Зачем жать на островах, если…
– Давай спать, – перебил ее Фроди. – Встретишь наемника, вот у него и спрашивай. Я этих чертей лет двадцать не видел и желания такого не имею.
– Ладно, – ответила Грета, а сам подумала, что Оберон, когда назвался, сказал, что он с Междуречья запада.
“А раз так, надо обязательно разузнать про место это. И отчего туда морские демоны хотят вернуться, но не возвращаются”.
***
Поутру Фроди оповестил, что почти приехали. А точнее:
– К ночи доберемся, – сказал он, собираясь в дорогу. – Красоту несусветную встретить готовься.
Недоверчиво Грета на деда посмотрела. Заброшенная провинция. Что там может быть удивительного?
Пока ехали, вспоминала, что растениями и животными побережье очень богато. Горы подходят близко к морю, защищая от холодных ветров и прочей непогоды. А влажный ветер, южное солнце и удивительно плодородная земля делают этот край мечтой любого лорда. Делали, вернее сказать.
Сейчас по всему краю разгуливает непомерное число злобных призраков, пакостят, вселяются в живых и просто жуть наводят на прибывших. Оборотни считают, что каждый, кто на побережье встретит призрака, принесет в дом свой беду и болезни. Не ходят они сюда. Оттого заросли давно поля и виноградники. Роскошная область приняла вид мрачной пустоши.
Ближе к закату действительно границу гиблой земли переехали. Угрюмый столб с предупреждающими надписями покосился, но дело свое делал. Уведомлял путников, что дальше ходить опасно. Особенно по ночам. Особенно оборотням.
Людям на самом деле призраки ничего сделать не могли. Проклятье края только детей зверей касалось. Но заселяться сюда никто не спешил. Во-первых, неприятно. Во-вторых, понимали все, что как только обзаведутся хозяйством, грабители с моря подтянутся. А справиться с демонами людям не под силу.
Маги же сюда не селились из-за неофициального договора с южными оборотнями. Те магов на своей земле не терпели. Даже налоги собирали местные. А тут вдруг отдать им целую провинцию – дело немыслимое. Зарастет, сгорит, сгинет, но всегда будет землей оборотней.
Телега все катилась и катилась, а Грета по сторонам поглядывала. Привидения высматривала. Не было ни одного.
“Может, сплетничают, что кишит тут все ими? – думала. – Как бы там ни было, хорошо здесь. Верно Фроди говорит, красота несусветная!”
Вдалеке на утесе высился старый замок. Деревню неподалеку, как и все прочие, забросили. А дом родни Фроди был не дом, а старая мельница. Старик ее починить надеялся и заняться, чем семья его испокон веков занималась. Грету, к слову, это радовало. Мельница прокормить сможет. Смущали только два обстоятельства: как дела вести с оборотнями и кто покупать муку с проклятой земли осмелится?
И если первое она решила на медведя повесить, то со вторым проблема. Оборотни в место это не ходят. Значит, надо людей привлекать как-то. К работе хотя бы. А торговать где-то в другом месте. А каком? Далеко если ехать, то мука золотой окажется.
“Что же делать? По всему получается, ничего толкового с мельницей этой не получится”.
Когда подъезжали, Грету поразила сохранность строений. И пустынность тоже поразила. Нет, она понимала, что жители ушли отсюда не из-за бедности, но чтобы так аккуратно, не думала. Все дома каменные. В поселениях магов такого нигде не видела. Дед Фроди пояснил, что это из-за нападений наемников. Каменные стены крепче и сжечь такие деревни не так просто. А орудовать с камнем любому оборотню под силу. Потому материал в ходу.
Призраков все так же не было. Грету это немного беспокоило.
“Выжидают, что ли? А чего?”
Остановились возле мельницы. Фроди сразу же начал хозяйничать. Грета ходила возле телеги и осматривалась.
Поля кругом, только заросшие. Инструмент на месте. Закатай рукава и работай. Хоть бывшая, но колдунья, Грета чувствовала, как дышит земля тоской, как готова одаривать хозяев. Лишь бы только жили, лишь бы не бросили. Устал юг от одиночества.
– Поразительное место, – тихо сказала Грета.
– Что ж в нем поразительного? – Фроди посмотрел на нее настороженно. – Ты чего же так улыбаешься? Не печалит тебя, что из дома родного выгнали и теперь на пустыре этом чахнуть будешь?
– Такого ожидали? – спросила игриво Грета, хотя и сама не понимала, с чего такое радостное настроение.
– По правде сказать, да. Всю дорогу хмурилась, про оборотней выспрашивала. Думал, ты пакость какую задумываешь. А сейчас вон какая! Как луна светишься.
Грета пожала плечами. Пакость действительно задумывала. И хмурилась. Все правильно он говорил. И про перемену в душе верно отметил. Легко ей стало. Будто домой вернулась.
– Не знаю, дедушка. Красиво здесь.
– Красиво, – подтвердил Фроди и продолжил заниматься мельницей.
Грета тем временем по полям расхаживала и дивилась, как такую пышущую жизнью местность проклятой землей назвали. Один вид на горы чего стоит. А замок? Сонеты можно стопками посвящать такому зрелищному строению.
Замок на утесе дивил все тем же странным стилем оборотней. Угрюмый, из темно-серого камня, блескучий в лунном свете обсидиановыми балюстрадами. Клонился он так, словно старый грач со скалы за морем наблюдает. Настороженный и мирской жизнью измученный.
– Воин, а не замок, – улыбнулась Грета и развернулась к Фроди. – Значит, совсем одни тут будем.
– Одни.
– А вы почему не боитесь? Мне, нянюшка сказала, не нужно, потому что я не оборотень.
– А я старый уже бояться, – он утащил последние вещи в мельницу. – Заходи, хозяйка. Надо дом в порядок приводить.
Приводить в порядок было особо нечего. Вещей, а следственно и хлама, почти не было. Все в аккуратности оставлено. Осталось прибрать, да сидеть раздумывать, как работу на старой мельнице организовать.
Спустя неделю они совершенно адаптировались. Грета легко привыкла к скрипучим завываниям со стороны утеса. Фроди говорил, что то призраки проклятых оборотней, которые пролили кровь сородичей. Пришел Зверь к старому лорду и потребовал прекратить с соседом ссориться. А тот не послушал. Больно гордый был. Вот каждый убитый солдат в призрака и превратился. Бродят теперь здесь. Воют.
Близко, однако, они не подходили, может, оттого, что дед их не боялся. Может, потому, что Грета колдунья, хоть и бывшая.
“Ну и пусть воют, главное, чтобы меня и мою мельницу не трогали, – думала Грета. – Освоюсь как-нибудь и посмотрю, что там за призраки”.
Она вышла из невысокого домика, в котором жила раньше семья мельника, а теперь Грету там разместил дедушка. Спрашивала, почему сам не живет в нем. Фроди отвечал, что по земле соскучился. Хватило ему одинокой кровати в городе. А теперь в родных местах хочет спать под луной и чувствовать себя истинным оборотнем. Вот она и брела к деду, поговорить надо было. Вечер, а знойно. Грета до сих пор не привыкла к южному климату. Пахнет так сладко, хоть из воздуха нектар делай. Даже камни пряностями напитаны.
– Понимаешь, дедушка, – начала осторожно Грета, когда заметила седого медведя под дубом могучим. – Не получится у нас мукой зарабатывать.
С самого приезда она считала-высчитывала. И все приходило к тому, что достаточного зерна им вдвоем не вырастить, ездить за зерном разорятся, а муку продать ― еще добраться на рынок нужно. Слишком далеко они от людей и от оборотней. А последние еще и дела с прокаженными иметь побоятся. Кто будет хлеб печь из муки проклятой?
– Да, милая, – вздохнул Фроди. – О таком я и не подумал. Что делать, деревенский я мужик. Этим вашим расчетам не обучен. Считаю-то до двадцати только, – он посмотрел с грустью на торчащую в отдалении старую мельницу. – И что ж делать с таким наследием? Пропадем.
– Не пропадем, дедушка. Я еще подумаю. Тут зимы нет совсем, земля хорошая. Надо что-то другое делать. Что-то дорогое, чтобы дорогу оправдывало.
Она села рядом и стала пейзаж рассматривать. А дед Фроди ее разглядывал.
– Всю неделю за тобой наблюдаю. Переменилась ты. Спишь крепко, хотя души неупокоенные под окнами рыскают. Всю дорогу металась во сне, беспокоилась. Столько осины извел, чтобы духов дурных отогнать. А тут, на те. Спит, как довольная кошка. Румянец появился. Аппетит вон какой хороший.
– И что значит это по-вашему?
– Земля тебя приняла, Грета. Не знаю, как и зачем, но рад тебе здесь Зверь. Даже духи нас не тревожат. Около шастают, но вселиться в меня ни разу не пытались. Будто оберегом каким мы закрыты. А знаешь что, милая… – воодушевленно начал медведь.
– Что?
– Будь здесь как дома!
– Да я вроде…
– Нет, не так. По-настоящему. Знаю, в мыслях все о мести думаешь, брось это. Начни здесь все заново. Мало кому из лордов удается так переменить путь свой, с рождения уготовленный. Держись за хвост Зверя, раз подхватил тебя и в новое место привел. Судьба, может, тут ждет. Молодая ты. Обживешься, парня встретишь, любовь там, семья. Ни к чему множить ненависть. Ты глянь, к чему приводит она. Благословенная земля, а всеми брошена.
– Что же вы, предлагаете забыть, что Верн отца моего убил? Просто так взять и забыть?
– Убил-то убил. А ты ответь вначале. Герцог бы с Верном что сделал? Неужто отпустил бы?
Посмотрела на медведя строго.
– Такое вот дело. Нож в спину оборотень магу не засаживал. На поле битвы они встретились. Сама бы ты разве Верна пожалела? Если бы выиграла?
– Нет.
– Ага. А он тебя пожалел.
Грета нахмурилась.
– А ты не злись. Лорды злятся, люди гибнут. Вам, магам, такое тяжело понять. Вы в своем домике пошептали – и нет врагов. А мы, оборотни, руками их рвем, лапами, зубами порой. Знаешь, что такое ― вкус внутренностей на языке чувствовать? Ага. Вы ветром трупный запах смахнули, а мы вонь эту, пока сама не пройдет, чуем. И на себе в том числе. Потому и не любим по дурости драться. Верн вот повоевал. Может, потому его побольше вашего короля и любят. Знают, что попробовал он, что такое за землю свою стоять. Если повезет нам, неплохим правителем станет. Как думаешь?
– Не знаю, – злобно ответила Грета. – Какое мне дело до этого?
– Самое прямое, если все еще считаешь себя герцогиней. Твоим людям под чьей властью лучше спину гнуть? Разумного короля или больного пьяницы?
Поняла Грета, к чему клонит старый оборотень. И как противно ей было, что прав он. Верн ― не самое плохое, что могло с королевством случиться.
– Давайте решу так, – выдохнула Грета. – Будет он хорошим королем, буду сидеть здесь и жить своей жизнью. А станет угнетать кого, то не пощажу. Доберусь до столицы и собью с него золотую корону.
– Хм. Говоришь, как дочь знакомого мне герцога, – улыбнулся Фроди.
Ей было и приятно, и тоскливо. Скучала она по отцу. Не хватало совета его и просто теплоты душевной. Сидела, наблюдая красоту ночи, и все раздумывала: как бы ей жизнь эту новую начать и что со всем этим богатством заброшенным делать.
– Там что? – Грета указала на удивительно-розовеющий туман под склоном, на котором они сидели.
– Розы.
– Это кто ж столько засеял?
– Никто не сеял. Сами выросли. Не трогали просто, а земля, как ты говоришь, здесь хорошая. Семья лорда гордилась полями этими. Красиво, но как полезешь вглубь, обдерут, хуже хищников. Старому лорду вообще нравилось такое сравнение. У него и на гербе розы были, обвивающие кота злобного.
– Это почему же кота?
– Так воевал он с котами. Ну, точнее, предок его, что с соседним лордом повздорил. А тот котом был. Да и всегда там котов хватало. Так и повелось, – Фроди посмотрел на нее внимательно. – А что улыбаешься? Чего-то надумала?
– Надумала, дедушка, – еще шире растянулась в улыбке Грета. – Ух, что надумала! Скажи, а ты мед ловко собираешь?
– Спрашиваешь… Я ж медведь.
– И много тут его водится?
– На нас с тобой хватит.
– Не для нас, дедушка, – покачала головой Грета. – Вино из роз делать будем.
Глава 6
Король Верн III праздновал два года своего правления.
По такому случаю гулял весь город. На площади местные построили снежный городок, поставили лавки с угощением и всем миром славили короля оборотней.
Хоть изначально к Верну относились с подозрением – все-таки захватчик – очень быстро население прониклась к нему симпатией. Никого не обижал, безопасность основных дорог наладил, с соседними странами не ссорился. Вот и западные княжества доход приносили, а вместе с тем новых ремесленников, грибы и лесные ягоды. В общем, хороший правитель, на фоне короля магов, попался. Оборотни вообще считали его благословением.
Сам Верн тоже был всем доволен. Возрождал старую культуру и традиции. Вновь развевались флаги старых семей. Вновь открыл ратушу. Проблемы по мелочи были, но как-то в хорошем настроении и решить все проще получалось. Наслаждался король своими победами и делился радостью с приближенными. Естественно, такого правителя тоже любили порадовать. Вот и сейчас во дворце пир устроили.
Представители всех родов собрались. Со всей страны ехали. Должно быть, три века таким кругом не собирались. Пировали два дня, как черти. Знакомились, дела обсуждали, друг друга в гости зазывали. Ну, и конечно подарки дарили. Куда ж без подарков? Сидел Верн на троне, а подвыпившие гости к нему подходили. По одному про дары со своих земель рассказывали.
Стрый лис с севера соболиную шубу поднес. Рубинами, золотом украшена. Роскошь неимоверная, как раз для молодого правителя. Доволен был Верн, глаза загорелись, уже представил, как разгуливать в ней будет по городу.
– Хороша шуба. С такой ничто не сравнится, – беззаботно набросил подарок на плечи король оборотней.
– Так уж не сравнится? – хитро щурясь, спросил жилистый южанин, коршун по сущности. – Мы-то с сыновьями получше дар приготовили. Усладим сейчас Ваше Величество.
– Что же это такое? – заинтересовался Верн, улыбнувшись по-доброму.
Южанин подозвал своего слугу, и тот быстро налил в кубок богатый вино из сундука с подарками.
– Истинное южное солнце, – ответил коршун. – Расскажу вам легенду, Ваше Величество. Не откажите?
– О, легенды я люблю. Послушаю с радостью, – Верн взял поднесенный ему кубок и стал работу ювелира рассматривать.
– Давным-давно в наших краях оборотни поспорили. Задолго до вашего рождения. Да и до моего задолго. Бились две семьи ожесточенно. Пока не проклял их Зверь, умертвил семьи своим повелением, поднял с земли призраков, выгнали неупокоенные с полей плодородных все население.
– Знаю, знаю я эту историю.
– Вот и чудно. Значит, знаете, что простаивали земли, ни один оборотень не мог на них больше дня находиться.
Верн кивнул и вина выпил.
– Пока не пришла дева чистая. Красотой и покладистым характером Зверя умилостивила. Никому нельзя на земли гиблые. Только молодая девушка с волосами белыми по полям тем ходит. Встает на заре. Собирает лепестки южной розы. С медом их пьянящим смешивает. Добавляет слезы свои девственные и оставляет на время. Вино, которое вы пьете, с земель проклятых. Сам Зверь сотворить из цветов позволил. А потому дает оно силу великую, безмятежную радость и упоение.
– Хороша сказка, – довольно улыбнулся Верн. – И вино прекрасно. А что ж за дева такая? Какого духа преемница? Волосы белые, значит, заяц. Или, может, лебедь? Из какого рода она? Кто родители?
– Никто не знает, Ваше Величество. Не подходит близко. Поставками медведь старый заведует.
– Подай-ка бутылку.
Слуга достал закупоренную из сундука и передал правителю.
– “Кровь кота”, – прочитал Верн. – Интересно.
– Герб старого лорда был…
– Я помню, – перебил Верн. – Хоть имя девы той известно? Или такую мелочь тоже скрывает? Любопытно мне. Может, позвать ко двору? Что думаете?
– Великая честь, – низко поклонился южанин. – Но я, к сожалению, не знаю, – он заозирался на своих сыновей. – Кто-нибудь знает?
– Не думаю, что это так важно, – вдруг вмешался Оберон. – Давайте лучше пойдем в зал пировать. Госпожа Магри постаралась. Такое жаркое… Я даже отсюда чувствую…
– Перестань, Оберон, – засмеялся Верн. – Что за спешка? – он повернулся к южанам. – Так как зовут прекрасную деву-оборотня?
– Мне друг рассказывал, – тихо сказал один из южан, совсем подросток. – Он раз слышал, как медведь кричал ей. Про остатки на мельнице спрашивал.
– И каково имя?
– Грета, Ваше Величество.
Переменился в лице Верн. Гости враз замолчали, поняли: что-то недоброе это имя вызвало. А король сидел с кубком и думал:
“Грета? Или совпадение?”
– А пойдемте пировать, – спас ситуацию Оберон.
Находчивые по большей части гости были благодарны ему за предложение. И как-то потихоньку все перешли в зал с угощениями, лишь бы не попасть под горячую руку явно раздраженного правителя.
– Это она? – грозно спросил Верн у друга, как только они остались одни. – Ты знал?
– Она, – вздохнул Оберон.
Кубок полетел в стену.
– Сам запретил о ней говорить.
– Уже жалею, что поддался жалости и отправил шубу.
– А в чем, собственно, проблема? Не думал же, что Грета прачкой будет? Интриги не плетет. Занята делом. Вино и вправду отличное.
– Кровь кота… Вот же гадина.
***
Грета осмотрела нагруженную вином телегу и довольно улыбнулась. В самом начале этого предприятия и подумать не могла, что так бойко дела пойдут. Конечно, большую роль сыграла легенда про девушку-оборотня. Идея, кстати, деда Фроди.
“Все-таки в крови у этих оборотней товар представлять в лучшем свете, – подумала Грета. – Мне бы в голову не пришла такая глупость. Дева скромная. Ха!”
Но, надо признать, образ таинственной хозяюшки в гиблом месте сыграл свою роль. Она ведь до последнего думала, что оттолкнет это покупателей. Кто у ведьмы вино брать будет? А кто, кроме ведьмы, в таком месте поселится? Но оборотни мыслили какими-то своими чудными категориями, потому о девушке в полях роз ничего плохого не думали.
Дед Фроди над образом ее, к слову, постарался. Как только первый заработок пошел, платья ей купил шелковые. Ленты нежные, чтобы на ветру красиво развевались. От кос Грете отказаться пришлось. Оборотни юга так не ходят. Да и в полях волосы распущенные хорошо издалека смотрятся. А она, как только любопытный какой купец заезжал, очень грациозно расхаживала. Вроде как на виду, но чтобы запах людской не унюхали. Пришлось ветер научиться чувствовать. На это больше всего времени Грете понадобилось.
– Ну, все, – залез Фроди в телегу. – Поеду. Вернусь дня через три.
– Хорошо, дедушка.
Осталась одна и пошла колдовскими делами своими заниматься. Деду не рассказывала. Не то чтобы боялась, что выгонит. Нет. Чтобы не беспокоился. Привязался он к ней. Как к внучке, которой никогда не было. Сын у него на охоте пропал по глупости, никого не оставил. А больше детей у Фроди не имелось. Так и грустил в одиночестве. Может, поэтому на проклятое побережье не побоялся вернуться. Хотел смерть здесь встретить. На земле предков. Даже и не думал, что вместо завершения жизни, начнет ее заново. И дело обрел по душе, и компанию.
Грета собрала вещи для обряда и пошла к старому замку. Угрюмое по первости здание теперь ей казалось совершенно домашним. Темное, да. Но не страшнее королевского дворца. Тут даже жуткой башни не было. Красиво внутри. Никто вещи семьи не трогал, драгоценности не брал. Заходи и живи в свое удовольствие. Но Грета ходила сюда по другому поводу.
Как только приехала на побережье, колдовать училась заново. Пожиратель магии предметом оказался не таким уж особенным. Не поглощал он эту магию, просто удерживал. Как только колдуешь, силу обращал против хозяина. Больно было. Грета в первые разы так плакала, что неделями отходила и всерьез думала больше колдовать не пробовать. Однако время шло, а желание вернуть силу жгло пуще пыток ошейника. Да и сложно в новом месте обживаться без магии. На целую провинцию они одни – сложно и небезопасно.
Спустя год Грета уже неплохо справлялась. Полтора прошло – совершенно освоилась. Силы в ней прежней не было. Но небольшое колдовство поддавалось, вызывало только жжение. Краснела кожа, приходилось залечивать, но сдвиг в мастерстве Грету радовал.
“Еще пару-тройку лет ― и освою все, что ты, урод, отнял”, – думала колдунья, рассматривая шею в зеркале.
Вполне возможно, вам интересно, почему теперь Грета тренировалась именно в замке. Сейчас расскажу.
Когда ей исполнилось пятнадцать и вся семья осознала, что силы у Греты даже больше, чем они могли рассчитывать, отец не на шутку забеспокоился. Переживал, что больной король надумает использовать дочь как дарителя магии. Действие это опасное и сложное – например, нужно искреннее согласие мага на передачу силы от него к одариваемому – но король находился уже в такой безысходности, что (чем черт не шутит) мог бы и рискнуть. На юную герцогиню, к слову, прекрасно подействовал бы шантаж, а уж в этом король был мастер. Именно поэтому в тот год герцог решил подстраховать дочь и обучил Грету древней и запрещенной в их просвещенной культуре практике – насильно забирать силу у магических сущностей. И самое забавное, а теперь так мило пригодившееся, что тренировались они на призраках.
Как только Грета освоила начальную магию, пошла исследовать округу мельницы, встретила она неупокоенных душ немерено. Радовал тот факт, что призраки были оборотней, и ошейник медный тоже создали оборотни – остатки магии с пожирателем отлично друг с другом сладили. Каждый раз, вбирая в себя силу призрака, Грета чувствовала, как ошейник слабеет. Не может он удерживать оборотней, не для того его создали. Мало только в них магии. В привидениях, так вообще крупицы. Но как только Грета нашла эту лазейку, начала с азартом охотиться на духов своей провинции. Ну а больше всего их в старом замке пряталось. Потому и бродила она по нему каждый раз, как уезжал Фроди с мельницы.
Самым лакомым призраком для Греты был дух последнего лорда. Старик оказался коршуном, каждое полнолуние слетал с замка в море, и чувствовала колдунья, что в нем-то силы немерено осталось. Выследить пыталась, заманить пробовала, не поддавался лорд. Ускользал, петлял по коридорам так, что Грета догнать не успевала, а потому вычислить его передвижения не могла. Отец ведь с детства твердил, что предсказуемы призраки. Новые пути не выдумывают, по привычным петляют, запомнишь ходы, ритуальные ловушки поставишь. А лорд быстрый слишком и замок огромен.
– Проклятущий обычай оборотней строить непонятные домища. На кой черт они всегда из коридоров путаницу делают?
Грета зажгла факел. Затем взяла карту замка, что чертила уже пару месяцев, и двинулась дальше обследовать древнее строение. Шла осторожно, опасалась ловушек от захватчиков. Вскоре дошла до места, на котором свои записи остановила, и стала размышлять, в какую сторону двинуться. Пути у нее было два. За тяжелыми дверями она обнаружила темные проходы, заросшие паутиной. Подумалось: “Уж не гигантских ли пауков тут бывшие хозяева прятали?” Однако следов кормления жутких тварей нигде не было.
– Хорошо, – выдохнула Грета. – Сейчас у меня есть немного магии. Если столкнусь с чудовищем, отобьюсь как-нибудь. Да и огонь у меня имеется.
Она еще раз заглянула за одну и за другую. Проиграла детскую считалочку и вошла.
К удивлению Греты, коридор ни к каким дверям не вел и вдруг начал сужаться. Стало жарко и душно. Она решила вернуться. Не стоило рисковать, пока не вернула силу в полной мере, но как только мысль эта посетила, Грета увидела, как мелькнуло свечение.
“Призрак! И чей же?”
Она погасила факел, опасаясь спугнуть добычу, и медленно пошла за плутающим по проходу телом. Проход, к слову, был все так же узок, и Грета едва протискивалась вперед, надеясь, что где-нибудь там есть поворот, и коридор вернется к своим обычным размерам. Но поворота все не было, а паутина уже надоела и оплела все платье и волосы.
– Фу! – разозлилась Грета и сняла с лица свалившуюся на голову паутину. – Ладно, пусть идет. Надо выбираться из этой узкой печи.
Она потянулась к факелу, чтобы зажечь его, как вдруг услышала легкий шорох по шелковому подолу. Посмотрела под ноги, а там рука привидения. Прямо из пола вынырнула и пальцами по ткани перебирает.
– Это еще что? – одернула подол Грета. – Вы так себя вести не должны.
Сделала шаг назад, а рука призрака никуда не собиралась. Грета зажгла факел: огонь всегда их пугал. Не тут-то было.
– И что с тобой делать? – спросила она у руки, которая все также тянулась к ее платью. – Вылезай. Посмотрим, сколько в тебе магии.
Как только получил разрешение, призрак провалился обратно и больше к шелковому платью не приставал.
– Трус, – съехидничала Грета.
Тут же по ее спине прокатилось холодное дуновение. Такое неестественное, что сразу стало понятно – дыхание мертвого. Она обернулась резко и выбросила руку вперед, защищаясь от призрака факелом. Замерла, увидев не убоявшегося лорда. Он смотрел отуманенными глазами, рот перекосился злобой, а паучьи пальцы тянулись к ее шее.
– Подчинись, – приказала Грета, метнув в призрака сеть.
Лорд стряхнул заклинание, но нападать не собирался.
– Прочь из моего дома, ведьма!
– Не шуми, старик, – ухмыльнулась Грета. – Нет у тебя тела, потому ничего мне не сделаешь. Только оборотней проклинать силы имеешь. Эта магия мне больше пригодится.
– Глупая девка, – ответил лорд и рассеялся. – Встретимся этажом ниже. Посмотрим, на что сгодишься.
Грета хищно прищурилась и посмотрела на карту.
– И как, интересно, добраться до этажа ниже? Я вроде как на первом сейчас.
Ее вновь потянули за платье. Опять любопытная рука снизу.
– Что? Ты, небось, оттуда. Проведешь если, смилуюсь.
Рука неопределенно взмахнула.
– Покажись. Говорить можешь?
Из пола тотчас выпрыгнул паренек лет двадцати. Высокий и кудрявый. Не от болезни умер, от удушения. На шее полоса высвечивалась.
– Здесь умер?
– Повесили, – ответил призрак восторженным голосом. – Давно живых не видел. А ткань такая прекрасная, – он опять потянулся к подолу, потому Грете пришлось махнуть перед ним факелом.
– Слушай, а ты не безумец часом?
– Нет, – хитро улыбнулся парень. – Я портной.
– И зачем повесили тебя?
– С женой лорда в саду целовался, – как ни в чем не бывало ответил призрак.
– Ясно, – сказала Грета и посмотрела на пол. – Что там внизу?
– А ты меня отсюда заберешь?
– С чего вдруг?
– Помогу тогда. Ты колдунья, можешь душу мою от места смерти отвязать.
– Я лучше силу твою заберу.
– О, нет, леди. Прошу, смилуйтесь, – запаниковал парень и шлепнулся на колени. – Пригожусь вам. Служить буду. С лордом подскажу что, помочь не могу, уж больно сильный… Не уничтожьте, возьмите с собой одинокое привидение.
Грета вздохнула и отчего-то пожалела парня. Наверное, потому что давно с молодыми не общалась. Все с дедушкой и дедушкой. Никакой молодецкой смелости. Соскучилась.
– Ладно. Веди на встречу с лордом. После подумаю, стоит ли тебя от места этого отвязывать.
***
– Слушай, а звать тебя как? – спросила Грета, когда призрак портного привел ее к тайному ходу в подземелье замка.
– Эйлейв.
– И что за зверь, Эйлейв?
– Заяц.
Грета посмотрела на парня с интересом. Во Флидабурге она зайцев не встречала. Не выдерживали они общества столичных оборотней, которые по большей части были хищниками. А зайцы, они милые. Талантливые. Любвеобильные. Теперь понятно, почему рискнул с леди в саду целоваться.
– Жизнь отдал ради любви. Не сожалеешь?
Паренек улыбнулся заразительно.
– Самую малость. Но мы, оборотни, такие. Любим до потери разума. Эх, не представляешь ты, колдунья, что такое любовь оборотня.
– Что же это такое? – в коридор темный зашла Грета.
– Это словно… Не наступай на… – крикнул Эйлейв, но она уже ногу на ступеньку поставила.
Лестница под ней разверзлась, и колдунья провалилась во тьму.
Упала на что-то мягкое и вязкое. Хотя скорее тухлое. Именно дух гниения наполнил ее легкие. Как назло, факел выронила. Попробовала нащупать пол каменный. Ничего. Теперь Грета ясно ощущала, что ползет по массе какой-то перепревшей.
“Так, надо срочно отсюда выбираться, – сердце бешено колотилось. – Нехорошее место. Еще немного…”
– Ведьма! – крикнул сверху лорд в сущности коршуна.
Грета тут же покатилась, как по слякоти. Ударилась о колонну и, вдруг оказавшись на полу, вскочила на ноги. Света не было, но ясно чувствовалось, как груда не пойми чего тоже поднимается. И ужаснулась, поняв, что у груды той ноги есть. Тысячи.
“Боги, это же умертвия, – ужаснулась Грета. – Чьи?”
– Эй, – появился рядом Эйлейв, осветив собой ее страшную догадку. – Что делать будешь? Провалилась к проклятым. Навсегда тут останешься.
– Погоди, погоди, – озиралась по сторонам Грета, понимая, что умертвия ее уже заметили. – Что они хотят? Откуда? Кто создал?
– Зверь создал, – спокойно ответил призрак. – Ты что, совсем легенд не знаешь? Армия лорда здесь. Призраки – это убитые. А тут выжившие. После последней битвы Зверь их покарал. Велел собраться под замком и принять яд. Вся армия превратилась вот в… это.
К Грете потянулись первые мертвые, желая вырвать из нее хоть капельку жизни.
– Стойте! – крикнула она, лихорадочно проигрывая варианты отхода. – Преклонитесь, воины вольного юга!
“Бесполезно, – чуть ли не выла Грета. – И все совершенно бесполезно!”
– Вот тебе и конец, – вздохнул Эйлейв. – А так хотелось вырваться. У меня планы были. Платья тебе сшить. Отправить на пир к вельможе какому-нибудь…
– Заткнись, – крикнула Грета, отталкивая особо прытких магией. – Хотя стой! Вельможа… Воины юга! Жаждете ли вы крови кошачьей?!
Умертвия замерли, чем привили Грету в восторг. У нее получилось!
– Мерзкие предатели! Вот кто эти коты! Достойны ли они ходить по земле юга?!
Со всех сторон зазвучало нечленораздельное недовольство.
– Прости, – прошептал ей на ухо Эйлейв. – Я не очень понимаю, что ты делаешь.
– Выживаю, – отмахнулась Грета. – Лучше скажи, где выход отсюда. Я долго не протяну.
Эйлейв мотнул головой в сторону лорда, и Грета заметила, что к нему ведет лесенка, а прямо за призраком дверца, подсвеченная восходящим солнцем.
– Прольете ли вы, воины юга, кровь кота, чтобы не оскверняли потомки его поля пряных роз и берег бурного моря?!
Вскинули руки к небу умертвия.
– Тогда, – Грета достала из потайного кармана то, что утащила из родного особняка – мешочек кошачьей шерсти, – словом Триллиумов возвращаю вам жизнь солдатскую! Чтобы восстали вы на защиту от кота захватчика. Стерли с лица земли его армию. Отомстили за род ваш загубленный!