– Вам нравится ваша работа? – Продолжил беседу-сеанс Андрей.
Ему сразу стало ясно, что у этой женщины никого нет, кроме работы. При таком графике она даже кошку завести не может. Такое положение дел явно ее тяготило. Она не рвалась на работу, не подгоняла.
– Нравится, но слишком изматывает. Частые командировки на объекты это не то, чего хочется.
– Вы работаете в проектной организации?
– Я ГИП – Главный Инженер Проекта. В последнее время у меня меньше двух не бывает. Достаточно сложно вести одновременно два проекта, а мне дают иногда три.
– Хорошо же, когда есть работа. – Андрей это сказал со знанием дела. – Много работы – это доверие вам опять же.
– Хорошо, согласна, но все должно быть в меру, – она опять посмотрела на него. – У меня много работы не только из-за большого доверия ко мне, но и из-за жадности руководства, которое понасокращало народ и набрало заказов больше, чем мы можем сделать.
Теперь в ее взгляде читался интерес. Водитель такси оказался неглупым парнем, с которым было интересно поговорить. Кроме того, он еще и неплохо выглядел. В хронически усталой руководительнице проектов проснулась женщина. Она изменила позу. Оперлась локтем правой руки на обшивку двери и чуть повернула голову в сторону Андрея. Ему такая перемена позы понравилась. Вообще эта женщина ему нравилась и чем дальше, тем больше.
– Насколько я успел заметить за время своей уже довольно продолжительной жизни, любое руководство жадное. Ваше, как я понимаю, не исключение.
– Вы правы, – женщина улыбнулась.
– Вас Гаянэ зовут, я правильно понял?
– Да, вы поняли правильно. – Она опять улыбнулась. – А вас?
– Андрей.
Оба немного помолчали. Он почувствовал расположенность к этой сильной женщине. От нее исходила спокойная уверенность, что редко встретишь в женщине, и в тоже время неистраченная нежность и любовь, которая ищет применения, ищет объект приложения. Эта робкая неосознанная работа души происходит у одиноких женщин постоянно, усиливаясь многократно в моменты, когда в их поле зрения обнаруживается подходящий объект. Андрей это уже хорошо понимал. Первые попытки разглядеть в нем такой объект, он ощутил в прямых взглядах Гаянэ. Его собственное раздвоенное состояние, когда он повис между двумя женщинами во все возрастающей ситуации неопределенности, служило неким поводом искать чего-то и кого-то для новых полноценных отношений. Отношение Марины к нему, казалось, не улучшится уже никогда, покатившись раз и навсегда под горку тихого отчуждения. Светка никак не интересовала его с самого начала. Хотя она и была виновницей всей этой ситуации, в которой он оказался, но зла Андрей на нее не держал, но и завязаться с ней как-то по-настоящему не мог. Он думал иногда о своем положении, и чем больше думал, тем больше убеждался, что с Мариной они уже жить не смогут. В голове периодически всплывала мысль “так жить нельзя, надо расходиться”, поэтому случайный разговор с Гаянэ настраивал его на развитие отношений.
– Вы давно этим занимаетесь? – она кивнула на руль.
– Пару месяцев. До этого работал на заводе, но его обанкротили и теперь приходится таксовать. Работа не пыльная, конечно, но не денежная.
– Помногу приходиться работать?
– С семи утра до восьми-десяти вечера, когда как, по желанию и необходимости. Правда, утром с одиннадцати до часу дня делаю перерыв – “мертвое время”. Иногда, когда вызовы уводят на юг, юго-запад, то могу и дольше протаксовать. Хозяина надо мной нет, кроме моего же интереса, так что работаю по своему усмотрению. Устал – вышел из Убера. Надо заработать – включил, поехал.
– А как ваша жена к этому относится?
Андрей уже несколько лет не носил обручальное кольцо, поэтому проницательность Гаянэ его удивила. Видимо, удивление отразилось на лице, потому что она сразу пояснила: “Вы не производите впечатление холостяка”. У нее зазвонил телефон. Мельком посмотрев кто вызывает, она сбросила звонок.
– Нормально относится. Мы с ней живем в параллельных мирах: она своей жизнью, я своей.
– Зачем тогда живете?
– Сын у нас, да и разъехаться пока сложновато.
Гаяне посмотрела вперед, переменила позу на прежнюю.
– А виновата жена? – тон ее тоже изменился, сделался вежливо-суховатым.
Нить того самого живого интереса между ними оборвалась. В салоне повисла неловкая пауза, разбавляемая тихой музыкой из радиоприемника и едва приглушенного шума колес.
– Нет, виноват я сам, – после непродолжительной паузы ответил Андрей и почесал подбородок. – Хотя… , – он хлопнул себя по колену, – знаете, у нее все-таки не хватает желания все вернуть. Она не делает никаких попыток к сближению. Да, я виноват, но она может ведь сделать шаг навстречу. А так мы все более чужими становимся.
– Мужчина, должен делать шаг навстречу всегда, тем более в такой ситуации. У вас все есть для счастья.
Гаянэ сказала все с такой силой, убежденностью, что Андрей сразу даже не нашелся, что ответить на это нравоучение со стороны совсем постороннего человека. Только он собрался с мыслями, как у нее снова зазвонил телефон. На этот раз она ответила и оставшуюся часть пути говорила с кем-то по работе.
Высадив руководительницу проектов перед ее офисом возле Чернышевской, Андрей поехал на север по направлению к дому.
Мужик
– Мы все жертвы монотеизма.
– Чего? – Андрей переспросил.
– Монотеизма, – повторил мужик, – это когда Бог один.
– А…, – понимающе кивнул Андрей.
На вид мужику было не больше пятидесяти. Андрей посмотрел на него внимательно. Плохонькая поношенная одежка сидела на нем как влитая. “В больницу другую и не надевают, тем более в “Мечниковскую”. Видать прижало мужика, раз о боге вспомнил”, – Андрей перевел взгляд вперед, где идущая машина, вспыхнув тремя ярко красными точками, стала резко тормозить, и ее немного понесло в сторону. Коротко выругавшись про себя, он тоже с силой надавил на педаль и уперся в баранку. “Еще аварии мне не хватало для полного счастья”. Мужик, весь, подавшись вперед, повис на ремнях безопасности. Как ни странно, но он не придал этому инциденту ни малейшего значения, продолжая рассуждать о своем.
– Раньше, когда люди придумывали себе много богов, как в Древней Греции, например, или духов там, то они ставили свою жизнь в зависимость не от одного Бога. У них был целый пантеон, где каждый бог имел свою сферу ответственности, поэтому у каждого человека был выбор кому и когда молиться, делать жертвоприношения.
Мужик замолчал. Он смотрел куда-то вправо и, похоже, что-то обдумывал. Помолчав немного, он продолжил не поворачивая головы.
– Подлинная свобода жила в Древней Греции. Там правил народ, который поклонялся тому, кому хотел поклоняться, и выбирал правителя такого, которого считал достойным поставить над собой.
– Да, повезло им. Нас вот никто не спрашивает.
– Вот-вот. Мы привыкли, что за нас все решают, и ответственность за свою жизнь мы перекладываем на Бога и царя.
– Но Бог-то один ведь?
– А бог его знает, – скаламбурил мужик. – Но это не значит, что наш правитель должен быть его наместником на земле, и вершить наши судьбы по своему усмотрению, – решительно рубя воздух рукой, сказал он, как отрезал.
– Это да, – согласился вслух Андрей, а про себя подумал: “Решительные мне сегодня все какие-то попадаются: Гаянэ, теперь этот… Во, несет человека, хотя про правителя все правильно сказал”.
Мужик замолчал и слегка “обморозился”. Андрей, чтобы поддержать беседу в комфортном для пассажира направлении начал рассказывать про одного парня, которого подвозил пару дней назад.
– Я тут позавчера вез парня. Он с бородой был и весь в наколках. Всякие разные такие татуировки, цветные. Я его спрашиваю, зачем так себя исколол всего, оно может и красиво, но быстро ведь надоест, что потом делать будешь, а он мне говорит: “Это не простые татуировки, они с сакральным смыслом”. Я, говорит, их бил для того, чтобы получить силу, как наши предки делали. Я ему говорю, мол, церковь-то запрещает, а он говорит: “я как раз церковь и христианство не принимаю, а принимаю славянские и скандинавские верования”. Говорит, типа, христиане слабые стали, из-за любови к ближнему и всего такого, поэтому нас теперь мусульмане сильно притесняют, чтобы этого не случилось, русские должны опять к язычеству вернуться и стать сильными, как раньше. Я ему отвечаю, что, ведь, завоевания Казани там и Астрахани предки наши уже крещеными проводили, а он говорит, от крещения не так много времени прошло, поэтому они еще сильные были по инерции, а вот теперь все, выдохлись. И на Западе они тоже все слабые. Вот в Англии молодежь к своим корням от викингов возвращается, тоже тату бьют сакральные и мусульман не боятся. Все, говорит, из-за противостояния цивилизаций происходит: нашей и мусульманской, но мы сильнее, поэтому победим. То что в Европе они слабые стали – это факт, вот по телевизору тоже показывают как негры и арабы французов и немцев бьют. Кончать надо с толерантностью этой, я считаю.
– И от христианства отказаться? – мужик повернулся от окна к Андрею. – Интересная теория. Значит надо снять крестик, отрастить бороду, набить каких-то сакральных тату и к тебе придет сила? Типа, ты джедай, и все исламисты при твоем появлении сразу будут обращаться в бегство. Милая такая теория.
– Нет, но он еще сказал, что занимается древнеславянским рукопашным боем. Он такой здоровый вообще-то.
– А хорошо учиться он не пробовал? Уже лет сто пятьдесят как изобрели кольт, который уровнял шансы сильного и слабого. Теперь превосходство у того, кто обладает более совершенным оружием, а это все следствие развития науки, которой у исламистов как раз нет. Еще пройдет лет двадцать и развитые страны откажутся от нефти, и тогда исламистам не на что будет покупать современное оружие и финансировать террористов по всему свету. И тогда им всем захочется в “разложившуюся” Европу и США. Сейчас беженцев и мигрантов еще не так много, а вот через двадцать лет они все полезут оттуда сюда. После этого цивилизованный мир должен будет придумать механизм ассимиляции огромных орд с Ближнего Востока, состоящих из необразованных забитых людей, низкоквалифицированной работы для которых к тому времени ни в Европе, ни в Америке не останется.
– А нам как противостоять им? Но Вы же сами говорили о Древней Греции, о их язычестве и многобожии. У нас же тоже вече было, народная демократия. Нам есть чему подражать и учиться у предков. Наше-то наследие, чем хуже?
– Прежде всего, тем, что у нас не было Аристотеля и Платона, Архимеда и Пифагора, Гомера и Еврипида. Нам не у кого учиться.
– Но это, тем не менее, не делает наших прадедов плохими. Мы-то с вами здесь, и говорим на русском. – Андрей разозлился на мужика за такое пренебрежение к общим предкам. Плевать он хотел на его гребаную оценку за поездку, хрен с ней. Чего прикидываться? Тем более в уже большом на сегодняшний день количестве оценок его одна звезда погоды не сделает.
– Но едем-то мы на корейской машине, а не на отечественной. – Мужик ехидно взглянул на Андрея.
– Ну и что? На ракетах с ядерными боеголовками, которые стоят на боевом дежурстве, тоже написано по-русски, и каждый винтик там сделан у нас. На всякий случай, я служил в ракетных войсках. Это наши предки передали нам силу, волю бороться и выживать в тяжелейших условиях. – Андрей сжал правый кулак. – Только благодаря им мы сегодня говорим по-русски и имеем возможность покупать всякие телефоны, машины, одежду…
– Продукты, – закончил за него мужик. – Вот именно, сами мы уже ничего не умеем производить кроме ракет, – мужик подумал и добавил, – да и ракеты уже разучились.
– Здесь, да. Согласен. Но это из-за коммунистической ерунды мы разучились работать. Как сейчас модно говорить, демотивировали нас. Только нефть и газ остались, на них и живем. Но шевелится в народе еще воля, не хотим за просто так сдаваться. Мы еще повоюем.
– Может, хватит воевать уже? – Мужик недовольно посмотрел на Андрея.
– Нет, я в смысле поборемся еще за себя. Воевать не надо, от этого ничего хорошего, только плохое.
Оставшуюся дорогу до Озерков оба молчали. Минут через пять после высадки у Андрея появилась еще одна пятизвездочная оценка, подарок, на который он и не рассчитывал после такого разговора.
Представительница фауны и влюбленные дети
В поиске заказа пришлось прокатиться аж до Гражданки. Уже на повороте направо на Суздальский пришел вызов. Адрес находился рядом с бывшим Специальным конструкторским бюро вычислительной техники “Искра”. Этот институт, когда-то большой и значительный был странным порождением, одним из многих тысяч, неконкурентоспособной социалистической экономики. Андрей знал человека, который когда-то занимательно проводил время в этом институте. Теперь в здании КБ сидело множество всевозможных конторочек и конторок. Андрею пришлось резко перестраиваться через две полосы налево, чтобы развернуться в обратном направлении. Подрезав шедшую сзади машину, получил привычный сигнал возмущения. Пытаясь сгладить вину, моргнул два раза аварийкой, за что еще раз был обруган обиженным протяжным гудком. Развернувшись, Андрей надавил на газ. До разворота на противоположную сторону проспекта надо проехать еще два длинных квартала. “Почему вызов не пришел на пять минут раньше, когда он проезжал мимо? Закон подлости, блин. Теперь бензин приходится жечь вхолостую. Одни расходы. Пока сюда ехал, теперь до адреса надо возвращаться. Что за жизнь? И Марина не звонит, опять обиделась, наверное. Вот за что это, работаешь как папа карло, а жена все равно не довольна?”. Его размышления прервались звонком клиентки.