– Ну, вы страху нагоняете! – Диолея поёжилась, кутаясь в одеяло: хотя костёр разгорелся в серьёз, осень оставалась осенью. – На кой ляд нас убивать и кому?
Прикатил ещё автобус, выплеснув новую группу любителей отдыха на свежем воздухе. Самый многочисленный клан «ботаников» бойко разгружался, обменявшись со старостами приветствием, но, не приближаясь к костру.
Элан рукой нащупал сумку и достал свой рукописный труд, замаскированный в переплёт сборника стихов поэтов современности. Старосты качали головами, предавая это творение из рук в руки, уже явно не зная, что и делать: приступать к изучению или вызывать бригаду из психушки.
– Не спешите вешать на меня ярлык душевно больного, лучше почитайте, там не много. Листы передавайте друг другу и возвращайте мне.
Книгу расшили, благо это предусматривалось изначально, и исписанные аккуратным почерком листы пошли по кругу. Все погрузились в чтение. Специальные методики анализа и обработки информации, которые закладывались в людей ещё в раннем возрасте, принесли свои плоды: записи были просты, понятны, информационный поток строен и логичен, достаточно полон, чтобы вызывать доверие, но свободен от излишков, повторений и словесной шелухи. Допущенные к сокровенным мыслям девушки, несмотря на довольно юный возраст, были настоящими полиглотами, и дело шло споро. Автор «научного труда», получая очередной лист, прошедший всех читателей, отправлял его в костёр.
Вид старост всех четырёх Кланов в компании единственного на данный момент эволэка-парня и киборга, внимательно изучающих в сторонке от всеобщего веселья какие-то бумаги и тут же отправляющих их на съедение ненасытному огню, произвёл на всех неизгладимое впечатление. Девушки притихли, глядя на посуровевшие лица своих лидеров, ходили на цыпочках, говорили шёпотом, стараясь во всю не загреметь посудой, дабы не нарушить их молчаливой сосредоточенности.
Элан с отнюдь не напускной суровостью отправлял в костёр части творения многих бессонных ночей не читая. Расчёт был прост, такое необычное поведение «конспираторов» уже завтра станет известно в ИБиСе даже уборщикам, что послужит наглядным сигналом для определённых лиц: мы знаем и понимаем гораздо больше, чем вам хотелось бы. Он наизусть знал содержание каждой страницы, и был благодарен капризной Судьбе за подаренные тяготы, в том числе и годы работы инструктором. Как знать, будь ли обычная череда контактов с Океанесом, заметил бы он то, что лишило его и Сашу покоя? Не будь трагической гибели Светы, над остывающим телом которой он, оцепенев, еле сдерживал рвущийся наружу нечеловеческий крик, смог бы он в череде событий разглядеть то, что чернила отразили на белоснежных листах?
Переплёт, неуклюже кувыркнувшись в воздухе, улетел в трескучий костер последним. Теперь единственными носителями секрета стали головы пятерых человек и одного киборга.
На поляне повисла такая тишина, что все шестеро непроизвольно повернулись к своим товарищам, пытаясь убедиться, что те не испарились в панической попытке убежать от их угнетённого настроения. Но эволэки, загипнотизированные более чем странным поведением старших, просто молча наблюдали, не зная, что и думать о происходящем. Три девушки, открыв рты от изумления, навесу держали по стопке фарфоровых тарелок, явно не замечая давящей пальцы тяжести, кто-то застыл с недорезанной палкой колбасы в руках. Кто-то многообещающе примерялся к стеклянной бутылке с соком, всем видом демонстрируя недовольство совсем не праздничной атмосферой, заданной старшими, словно предупреждая их о возможности получить по лбу такой увесистой «гранатой».
– На кладбище и то веселее, – буркнула Мирра.
– Хорошо отыграли, – Ольга воспользовалась тем, что сидела в объятиях Элана спиной к зрителям, подала команду, не терпящую возражения. – Теперь берём себя в руки и дружно переходим к радостным, светлым тонам.
– Всё хорошо! – Диолея вполне убедительно улыбнулась подругам, помахав рукой, – Поставьте музыку, пожалуйста, что-нибудь получше!
Все облегчённо вздохнули и принялись заканчивать сервировку. Между деревьями полилась красивая мелодия, оркестр ненавязчиво помогал флейте, чьи божественные звуки наполняли сердца необъяснимой светлой печалью. До поляны добрались ещё два автобуса. Новенькие свежей волной радостных эмоций сильно разбавили сгустившиеся было тучи, включились в приготовления, шёпотом обсуждая с невольными свидетелями странности поведения шестерых заговорщиков.
Те снова окунулись в диалог, маскируясь музыкой, даря друг другу наигранные улыбки: учёба подразумевала не только специальные предметы, но и многие вольные занятия. Курсы актёрского мастерства оказались как нельзя кстати, оставалось только верить, что игра идёт вполне убедительная.
– Ты считаешь, что дело просто в деньгах и власти? – Лассава лукаво посмотрела на парня. – По-твоему, руководству мало того, что они и так имеют?
– Мы зарабатываем огромные средства, а ими создана настоящая система по возврату этих средств в казну ИБиСа. Причём всё это маскируется некими моральными принципами: вложить заработанные деньги в Дело – честь! Не спорю, так мы, эволэки, и воспринимаем свои благородные порывы. Любого из нас перестанут уважать, скатись мы на низкий путь скупердяев-накопителей. Я прекрасно помню, как переменилось ко мне отношение ряда коллег, когда без объяснения причин я снял все свои сбережения со счёта! Но, даже когда подоплёка моего поступка стала ясна, в Особом отделе, например, на меня немного косо посмотрели, узнав, откуда Ольга родом, и информационная безопасность тут ни причём! Чтобы не говорилось об опеке государством, институт – частная лавочка. – Элан негромко засмеялся, словно над собственной шуткой, остальные подхватили.
– Я тоже иногда размышляю над системой подчинения, – заговорила «гусеница»-Нариола. Балдея от тепла, она не спешила расставаться с полюбившимся коконом, распластавшись на животе, подпёрла голову руками. – Не является ли Учёный Совет ИБиСа группой марионеток? Да, формально институтом руководят они, но как знать, нет ли серого кардинала за их спинами?
– Объективно это может соответствовать действительности. – Мирра почесала подбородок, и тоже улеглась на живот, давая отдых натруженным мышцам спины. – Если сказать правду, то наши работы на экспорт не только приносят солидный куш. При желании их можно использовать как мощнейший рычаг для политического воздействия. На Новую Россию очень тяжело надавить даже Совету Федерации. Ведь там прекрасно знают, какую роль в действительности играет наша расположенная на отшибе планета в деле продолжения экспансии Человечества.
Как и положено, в горах стемнело вдруг и сразу. Поляна, подсвеченная несколькими кострами, погрузилась в приятный полумрак, глаза отдыхали от ярких красок дня.
– Фактически, кто контролирует ИБиС, тот оказывает огромное влияние на жизнь не только нашей родной планеты, но и вхож в более высокие круги! – Диолея присвистнула. – Отказываться от такого статуса никто добровольно не станет. Мы собираемся сыграть очень опасную партию! Мы – никто, нас раздавят!
– Чёрта лысого «никто»! – Лассава разошлась не на шутку. – Мы люди, которые сами куют свою судьбу! Нас не интересует возня политиканов, мы хотим сохранить жизни подруг – вот бесценное сокровище, за которое можно и нужно бороться!
– Тише, – Ольга давала возможность всем высказаться, более того, настаивая на этом, но эмоции сейчас могли только помешать. – Не устал?
Она повернула голову к Элану, но тот, вполне довольный, ничуть не считал за труд держать немалый вес, и только поцеловал её носик.
– Всё логично, – менее эмоционально продолжила повелительница ветров. – Эволэкам, возможно, позволяют умирать по двум причинам. Первое – нет лишних расходов, так как подготовка пополнения поставлена на конвейер, а натаскивание новичка обходится несопоставимо дешевле, чем выплаты ветерану, ведь с ростом опыта мы выполняем всё более и более сложную работу! Второе – не успев по-настоящему вникнуть в происходящее, наши подруги, так или иначе, отходят от дел. Большинство просто умирает. Этим пресекается копание в глубину, так сказать, и соответственно уменьшается риск раскрытия этой мерзости, если она имеет место быть.
– Даже если всё не так плохо, статью о преступном бездействии должностных лиц, повлёкшую за собой массовую гибель людей, никто не отменял, – Мирра подвела черту под темой, которую удалось столь полно раскрыть, что добавить, по сути, было нечего.
– Я бы рад ошибиться, – Элан сощурился на языки пламени, – но, зная природу человека, не разделяю точки зрения, что дело здесь просто в некомпетентности ряда лиц. Оль, как ты думаешь, какие шансы на то, что наша «теория якоря» сработает?
– Не мучая вас своими дотошными вычислениями, но, учитывая приведённые доводы и косвенные доказательства – процентов семьдесят пять, не меньше.
Все притихли. Киборг лгать, а тем более лицемерно льстить, лаская тщеславие, не станет – муж, не муж, а если не прав, лезешь с бредовыми идеями, выскажет всё, что думает! Трёхэтажной ругани от неё в жизни не услышишь, но контраргументами вежливо впечатает в землю, как трактор гусеницами.
– Ненаглядная моя, можно идиотский вопрос? – Элан явно мучался им давно. – Почему Амма, более лояльно настроенная к нам, чем к руководству ИБиСа, не замечает, или делает вид, что не замечает лежащего у ног решения?!
– Тут ты кардинально не прав. – Ольга решила подробно растолковать, хотя и знала с самого начала, что ответ идеалистично настроенной молодёжи придётся не по душе. – Амма не может быть ни на чьей стороне по определению, и то, что она не вмешивается в происходящее – единственно правильное поведение с её стороны.
– Чего??? – Пять выдохов с абсолютной синхронностью выплеснули на Ольгу всё недоумение и негодование, которое только может передать голос.
Все подались вперёд, не веря своим ушам, а умница отстранила чуть не уронившего её от неожиданности парня, уселась в сторонке от него в позе лотоса: спина идеально прямая, лицо и глаза ничего не выражают. У Элана волосы на голове встали дыбом. Он оскалился как пёс, рычащий на своего хозяина, который забавы ради переоделся в нелепый костюм и решил подшутить над своим четвероногим другом, верно рассчитав, что тот не узнает его в странном обличии. Его обожаемая, ласковая, заботливая Ольга исчезла, явив миру холодный кристалл электронного сознания.
Будь она человеком, она могла бы сказать, что ей искренне жаль своих не по годам рассудительных, уже хлебнувших горя, но таких ещё наивных товарищей. Хоть они и были довольно умны и образованы, особенно для своего возраста, но эмоции и подспудное очеловечивание ИР играло с ними в жестокие игры.
Киборг в другой ситуации не стала бы спускать девушек и юношу с небес на землю столь изощрённым, чего уж там, на грани садизма способом. Но речь шла об их жизнях, хрупкость и уязвимость которых они так до конца и не осознали. Иного пути у неё не было, как не было, наверно, другой дорожки у влюблённого в Ольгу парня, ударившего по самым больным воспоминаниям отца Серафима. Ударившего не из-за злобы или кощунства перед верой, которую он не разделял, а от отчаянного стремления сделать мир чуть лучше, искреннего желания избавить его от куда как большей боли.
– Амма – информационно-аналитическая составляющая института, – ледяным голосом объясняла «снежная королева». – Её задача – обеспечение функционирования, а не поиск соответствия понесённых жертв каким-то абсолютно абстрактным для неё моральным ценностям. Не вложи ты в меня программу самообороны, я не пошевелила бы и пальцем, даже сжигай вас какие-нибудь мерзавцы живьём на кострах, всё ограничилось бы словесным увещеванием. Сейчас, конечно, ситуация иная. Попробуй кто-либо посягнуть на ваши жизни – я убью его, не колеблясь ни секунды.
– Но ведь речь идёт о жизнях людей, а ты хочешь сказать, что Амме это до лампочки?! – Мирра решила драться до конца.
– ИБиС функционирует почти безупречно, успешно решая все возлагаемые на него задачи. Это единственное, что имеет для неё значение, – отчеканила девушка-киборг. – Амма вмешается в процесс, только если смертность эволэков станет препятствием для выполнения работ в нужном объёме. Именно предполагаемые большие потери среди ваших коллег при воплощении в жизнь проекта Еноселиза стали причиной её нынешнего конфликта с руководством института. Её помощь нам с тобой, Элан, объясняется лишь стремлением сохранить кадры, не допустив провала в производственном процессе.
– Ё моё!!! – Диолея с маху ткнулась лбом в землю, скрепя зубами от досады.
– Какие же мы дуры! – простонала Лассава, шокированная такой страшной простотой истины.
Ужас ледяными пальцами сковал всего минуту назад пламенно бьющиеся сердца. Только сейчас эти сорвиголовы по-настоящему узрели всю сложность и многогранность мира, окружающего их. Они словно подводники далёких эпох смело шли до этого времени напролом, но, получив в распоряжение сонар, увидели пугающую картину, скрытую до этого толщей воды: рогатую смерть минных заграждений, коварные подводные скалы, остовы уже затонувших кораблей. Всё это бездушное железо, камень и взрывчатка способны вмиг прервать их земной путь, лишить права жить, отнять надежду увидеть снова солнечный свет, отправив их в пучину на медленную смерть от удушья.
Этот страх, ещё только осознанный, им предстояло побороть в себе, заменив отчаянную храбрость тонким расчётом, бесшабашную удаль – мастерством, но сохранить при этом мужество и трезвость рассудка.
Лицо киборга стремительно «оттаяло». Ольга обвела всех грустным взглядом, сгребла в охапку Элана, пресекла его рефлекторную попытку вырваться, мягко прошептала:
– Простите меня… Простите, если сможете, – она гладила волосы парня, который и не думал плакать у неё на груди, но дышал, как затравленный зверь. – Вы не до конца понимаете, КАК мыслит искусственный разум.
– Неужели этого никто не видит? – Элан уже вполне оправился от информационного шока, с надеждой смотрел в прекрасные глаза своей возлюбленной.
Она поцеловала его, снова с силой прижав к себе.
– Ты же сам сказал: я человек со стороны. А большие вещи гораздо лучше видно издалека.
– Кхе-кхе! – Шесть голов синхронно повернулись, смерив с ног до головы создание, деликатно кашлянувшее в кулачок. Леди, при всём желании иначе назвать это чудо не поворачивался язык, стройная и гибкая как прутик, одетая в совершенно неуместное длинное платье, с накинутым поверх длиннополым пальто, высокая, с острыми чертами лица и тёмной косой. Ей бы на Императорском приёме встречать гостей, а не в лесу на шашлыках отдыхать. Сходство с младшей дочерью Императрицы Анны было столь поразительным, что в институте ходили упорные слухи: Марина Серебрякова и есть дочь обожаемой владычицы. Эти слухи, вопреки настойчивому отрицанию самой Марины, быстро закрепились в головах как непреложная истина, вызывая у той сначала лёгкую эйфорию от столь лестного сравнения, затем недоумение, которое, наконец, перешло в плохо скрываемое раздражение. Немного нескладная, она своим неподражаемым поведением обретала совершенно особую привлекательность.
– Прошу простить моё вторжение, – такой голосок можно слушать, не дыша, часами. Сколько способен вместить себя человеческий голос! Всего в четырёх словах смешались и недоумение, и укор, и требование, наконец, прекратить ломать комедию. – Не соблаговолит ли совет старост почтить своим присутствием своих же друзей, уделив им толику столь нужного внимания и человеческой заботы. Вы сегодня весь день отгораживаетесь от коллектива. Ваше поведение вызывает толки: вы держитесь отчуждённо.
Конспираторы действительно слушали не дыша. Манера говорить у Серебряковой, тоже была абсолютно неповторимой. Она никогда не повышала голос, даже будучи рассерженной, но при этом умела абсолютно завладеть вниманием слушателей, словно зачаровывая их. Фразы из её уст лились неспешно, чётко выверенные паузы позволяли лучше уяснить сказанное. Но перебить речь при этом не было никакой возможности: хоть лопни от натуги, а выслушаешь всё, что она пожелает тебе сказать, и заговоришь не раньше, чем она это позволит. Девушка очень грамотно строила предложения, так что заложенный смысл доходил до сознания вне зависимости от желания другой стороны. Как ей удавалось так завладевать умами, никто не знал, но она, вольно или невольно, только укрепляла уверенность в своей принадлежности к высшему сословию.
При всём при этом, Марина сохраняла простоту и доступность в общении, не увиливала от общей работы, будь то полные опасности погружения в Океанес, коих у неё на счету было уже два, или банальное дежурство по столовой. Её авторитет был огромен и несокрушим, как гранитная скала, и даже более опытные ветераны прислушивались к мнению некоронованной принцессы.
– Марина права, – Нариола неохотно выбралась из тёплой норки. – Пошли, праздник всё-таки!
Компания, подбросив ещё дров в костёр, потянулась к праздничному столу. Девушки заулыбались, увидев своих лидеров, наконец, решивших присоединиться к банкету.
– Просим прощения за столь долгое отсутствие, – Лассава громко извинилась за всё, всех и сразу. – Не сочтите за хамство, на то были причины, и дозвольте принять участие.
Дружное «ура» было ей ответом. Потянулись неспешные разговоры, зазвучали шутки и смех. На работу было наложено негласное табу, никто не смел и заикнуться о ней. Даже старосты, прикусив языки, внимательно следили за своими словами, по-честному пытаясь непринуждённо общаться со своими подругами. Виновники торжества кочевали от одного конца стола к другому с глиняными кувшинами Сурьи, медовым напитком, наливая всем желающим, а желали почти все, выслушивая тосты за здоровье молодых, необидные шуточки, например по поводу перспективы завести детей.
Элан задержался у Ханнеле. Она с благодарность приняла из его рук полную чашу, их бессловесный диалог был понятен: парень искренне переживал по поводу безответных чувств юной красавицы и пытался её хоть как-то утешить. Та, прямо-таки, с недевичьей стойкостью приняла всё, как есть, не испортив праздник безобразной истерикой и слезами. Подруги, понимая деликатность происходящего и уважая её волевое решение, не лезли к ней с пустыми утешениями. Тем более никто ни словом, ни взглядом не упрекнул Лиса – лидеры затеяли нечто выходящее из ряда вон, и лучше не мешаться под ногами, время для переживаний и проявления истинных духовных порывов ещё придёт.
– Элан, Мирра! – Кто-то из середины пиршеского «стола» подал голос, перекрикивая общий фон и протягивая что-то смахивающее на кадила. – Пока вы ещё нормально стоите на ногах, станцуйте с огнём!
– Да мы уже почти год, как не… – Элан попытался быстренько отмахнуться от выступления, но это было очень наивно с его стороны.
– Ладно тебе, тело само вспомнит, – Мирра, трезвая как стеклышко, хлопнула партнёра по спине. – Пошли, разомнёмся.
– Loreena McKennitt? – неугомонная девчушка потрясла диском в воздухе.
–Да, The Mummer’s Dance, как всегда.
Танцевать сложную программу на холодную – идея не самая удачная, связки и мышцы можно не только растянуть, но и даже порвать.
Ольга наблюдала, как почти скрытые мраком девушка и парень стали интенсивно делать упражнения, сначала попроще, потом всё сложнее и сложнее. Она знала, что Элан не был большим меломаном, но Мирра, хорошо понимая душу неисправимого меланхолика, подсадила его, как на иглу, на древние песни Земли, большим любителем и собирателем которых являлась. Кельтская песня, под которую они собирались выступать, брала за живое своей непередаваемой красотой.
Они вообще были странной парой, немного держались в стороне от остальных и в школе, и в ИБиСе, находя общие интересы и удовольствие от общения: Элан сторонился других девчонок, Мирра пользовалась устойчивой репутацией забияки с вечно чешущимися кулаками, которые мастерски и с неуёмным постоянством пускала в ход, так что пылкие романы юности обошли её стороной.
Будь Ольга человеком, она бы сгорела от ревности, когда они, почти в чём мать родила, появились в полукруге притушенных водой костров. Пластичные движения семейства кошачьих. Кисти вытянутых в стороны рук расслаблено держали на весу почти полутораметровые кожаные плети, к концам которых были приторочены небольшие горящие шары.
Начали волынки, их резкие голоса стронули танцоров с места. Под мягкий ритм барабанов они закружились вокруг общей оси, подминая босыми ногами опавшие листья. Красивый вокал, по мере того как вливались в мелодию новые инструменты, вёл их по волнам танца. Огненные шары, выписывая замысловатые траектории, выхватывали из темноты их гибкие, мускулистые тела. Иногда просто невозможно было понять, каким чудом четыре кометы не сталкивались в стремительном полёте, плетя сложнейший рисунок своих огненных путей, как танцоры не запутывались в совместных движениях, выверенных до сантиметра, расходясь на волосок с летящим во тьме пламенем. Они то замирали на миг на коленях, чертя красные круги над головами, то быстро, но плавно, перетекали в разные позы, закручивая пламенем восьмёрки и уж совсем невообразимые фигуры. Ноги, руки и тела не являлись придатком огненной феерии, а были неотъемлемой частью каждого мгновения танца.
Все шесть минут пролетели на одном дыхании, музыка завершилась тем, чем и началась, на смену стройным ритмам в тишь ночного леса ворвался шквал оваций и торжества. Оба танцора, раскрасневшие, пышущие жаром, поклонились благодарным зрителям и, переводя дух, отправились снова прятать тела от холода под одеждой.
Ольга дождалась их возращения, помахала призывно руками, и два уставших артиста просто рухнули рядом с ней, навалившись на такую удобную опору как «железная леди», которая обняла их и расцеловала:
– Впечатляет, сколько вы этот танец репетировали?
– Лучше спроси, сколько ожогов заработали? Мы считали их, а не время, – Элан выдыхал клубы пара, хотя было не так и холодно.
– А ещё считали нотации, – Мирра рассмеялась, впервые за день в её глазах промелькнули отблески веселья.
Потянулись в центр поляны новые выступающие, какой же вечер без танцев? Близняшки Таня и Юля в облегающих ярких костюмах с тугими хвостами волос встали в выжидательные позы. Руки и ноги, превращённые тончайшим шёлком на легчайшем, но прочном каркасе в крылья фантастических бабочек, трепетно дрожали. Их лица, с необычным и броским макияжем, изменились до неузнаваемости, но в продуманных линиях и подборе цветов не было ни капли вульгарности. Ткани и косметика впитывали и тут же отбрасывали назад свет, и несколько наиболее сообразительных эволэков рванули к притухшим кострам, дав им новую жизнь.
– Музыка Within Temptation, «В Искушении», то есть. Песня называется «Pale». – Мирра негромко дала пояснения, ведь сама подбирала, а сидела как на иголках, сгорая от нетерпения.
– Это не то, что… – Ольга даже не успела начать фразу.
Элан на лету схватив мысль, понял, что она имела в виду музыкальное сопровождение их «гигантского слалома» в первый день:
– Да, именно то самое.
– Лучше не знать перевод слов, а просто слушать сердцем. – Мирра уже не отрывала блестящие глаза от танцовщиц.
Такой подход показался Ольге немного странным, но она решила ему последовать. Покосилась на супруга, а тот утвердительно кивнул. Девушка мгновенно извлекла контакт из-под густых волос, вытянув вместе с ним и тоненький кабель, вставила его в гнездо импланта Элана. Теперь она получила возможность считывать его эмоциональный настрой более полно, а не довольствоваться только внешними наблюдениями.
Запела флейта, ударил колокол, с его первым звоном близнецы от дальнего конца полянки красиво и грациозно пошли к замершим зрителям. Голос певицы и бесчисленные инструменты огромного оркестра будили в них новые движения, как лучи солнца будили спящую хрупкую красоту удивительных созданий. Они кружились, гнулись к самой земле, приподнимая потоками воздуха верхний слой листвы, и тот как живой, подсвеченный радужными бликами крыльев, волшебным туманом резвился вокруг пришелец из другого мира. Женственная и чувственная грация их совершенных тел, подчёркнутая всеми мыслимыми оттенками жёлтого, сплеталась с игрой света и надрывами мелодии, даря тёмному лесу непередаваемую атмосферу сбывшейся мечты о зазеркальной стране, полной чудес и прекрасных фей, скользящих по воздуху в волшебном танце, чьи крылья радугой вздымаются к звёздному небу вместе с песней. Они на минуты, ставшие вечностью, дарили все то, чего так не хватает умирающим в серых буднях душам, разжигая в них огонь жизни, заставляя с новой силой биться уставшие сердца.
Флейта затихала, последними мазками завершая представление. Её эхо ещё не ушло из сознания, когда поляна просто взорвалась бурей аплодисментов. Многие не скрывали выплеснувшихся наружу эмоций. Даже Мирра, эта бойцовская рыбка, неистово хлопала в ладоши, не стесняясь бегущих по щекам слёз. Ольга поддерживала блестящее выступление близнецов вместе со всеми.
– Ты была права на все сто, умом такое не понять! – Девушка-киборг склонила голову, признавая своё поражение.
Глава водной стихии тёрла глаза и глотала воздух. Элан подал ей выпивки, не алкогольной, конечно, и та жадно присосалась к бутылке, наплевав на этикет.
– Потрясающе, – захлёбываясь словом, выдавила она. – Какой раз вижу их выступление, и всякий раз рыдаю.
– Да, мы на их фоне – жалкие ремесленники. – Элан проводил взглядом танцовщиц, удалившихся в импровизированную гримёрную, то есть попросту в большую палатку. В его словах не прозвучало ни капли зависти, чистый восторг.
После столь незаурядного выступления, желающих продемонстрировать свои таланты в танце не стало: перепрыгнуть гору невозможно, сколько не наряжайся человеком-снарядом.
Но показать свои вокальные способности ещё было можно и нужно. На ковре из листьев появился стул, протянули шнур к микрофону, колонки несколько раз перемещали, что называется, ловя акустику. Елена Ворожейкина, счастливая обладательница прекрасного голоса, куратор с многолетним стажем, проследовала к созданной самой природой сцене, бережно неся свою легендарную гитару. Обделённая в немалой степени красотой, она совершенно не комплексовала на концертах, беря зрителей в плен своим пением и виртуозной игрой.
На обычный деревянный стул она села, как королева на трон. Поправила микрофон, несколько раз чуть тронула струны, прочистила горло. Девушка-эволэк Таня Стрельникова поднесла своей наставнице воды.
Все зрители замерли, непроизвольно улыбаясь, в ожидании чего-то необычного, нового, и Ворожейкина не разочаровала их. Закинув ногу на ногу, она заскользила пальцами по струнам, пробуждая свою верную спутницу.
Не разбуди меня раньше времени,
Не говори мне, что я упаду…
Ты же не знаешь: во сне я иду
маршрутом, тысячи раз проверенным.
Не говори мне о том, что я сплю, -
ты не поймешь моих лунных восторгов.
Не говори, что карниз очень тонкий, -
границу иллюзии я уловлю…
Она от непередаваемого наслаждения закрыла глаза, с каждой новой строчкой песня набирала силу, словно эта сила порождала саму себя.
Сердце мое очаровано звездами,
Стоит ли в страхе заглядывать вниз?..
Боишься – закончится скоро карниз?
Не стоит… я дальше пойду по воздуху…
Не говори мне, что сплошь исколота
иглами инея кожа у щек…
И что светящийся тонкий шелк, -
вряд ли спасет от февральского холода…
Холод осенней ночи и слова песни не заставляли стыть сердца зрителей, очень даже наоборот, многих от охватившего их переживания бросило в пот.
Не говори, что гулять босиком
в лютый мороз – поступок отчаянный,
и я могу соскользнуть нечаянно
с крыши заснеженной вниз легко…
Лучше скажи мне об этом завтра,
в пятницу утром, когда я проснусь…
Утренний чай будет горьким на вкус,
таким же горьким, как всякая правда…
Её глаза внезапно широко распахнулись, взгляд непередаваемой нежностью окутал сидящую тут же на корточках Таню. Та с замершим сердцем впитывала всем своим существом живительный ручей её голоса.
Мне так приятно твое милосердие,
но не тревожься, что я разобьюсь…
Я тебе тихо в ответ рассмеюсь, -
сны мои – лунный патент на бессмертие.
Многие вещи не сразу видны…
Закрой глаза – они станут ближе.
Пойдем со мной вместе
гулять по крышам:
рука в руке, во власти Луны....
Женщина подняла глаза к небу, на чёрном полотнище которого огромной серебряной лампой повис Велес. Левая рука, расставшись с грифом инструмента, легла на взъерошенную головку девочки ровно в тот момент, когда последние аккорды растаяли в воздухе.
Лавина аплодисментов, сметающая пустоту наступившей вдруг оглушительной тишины, стала заслуженной наградой.
Это была песня про всех собравшихся. Ворожейкина стала блестящим куратором во многом благодаря тому, что вкусила в молодости полные опасности и щемящего душу восторга погружения в Океанес. Но в отличие от многих других сумела вовремя остановиться, посвятив себя затем долгим годам работы с молодыми эволэками, не только дав тем возможность заглянуть за грань бытия, но и вернув им после понимание простой истины: мир вокруг прекрасен, и расставшись с Великой Рекой ты не теряешь ни себя, ни смысла жить дальше. Скольких она, гениальный психолог, утончённый знаток потаённых глубин человеческих душ, спасла, не дав сгореть в пламени новых погружений – не пересчитать!
Неистовство публики улеглось.
– Лена, как всегда, неподражаема! – Лассава села рядом с Ольгой, к ней присоседились и Диолея с Нариолой.
Троица прошла очередной круг «ада», то есть последовательно побывала в гостях у всех веселящихся компаний, и уже не совсем твёрдо держалась на своих двоих. Другие, впрочем, недалеко отстали, а немногими трезвенниками были Ольга и Элан с Миррой: первой в принципе было нипочём любое количество Сурьи, а двум закадычным друзьям ещё предстояло вести машины, но настроение было превосходным у всех.
– Я всегда поражалась её фантазии, потрясающие тексты пишет! – Староста земли вздохнула. – Ей на большой сцене выступать, а не тут!
– Что значит, не тут? – Нариола, самая «хорошая», видимо решила расслабиться после мучительной поездки, поэтому уже говорила, оттягивая звуки, исподлобья посмотрев на подругу. – Сдаётся мне, ты хочешь нас обидеть. Здесь, между прочим, собрались лучшие люди, из тех, кого вообще можно найти на всём белом свете! А ты такую гадость сказала!
Она потянулась к кувшину, но Элан перехватил её руку, и сунул под нос увесистый кусок приготовленного на огне мяса:
– На, пожуй лучше, тебе уже достаточно.
– Отдай сейчас же.
Завязалась шуточная борьба. Парень поддавался, но каждый раз, когда вожделенный напиток оказывался в миллиметре от цели, с силой отстранял кувшин от девушки, и та, безудержно смеясь, начинала перетягивание снова. Впрочем, отбирать угощение он не собирался, на очередном рывке разжав хватку. Сурья оказалась у девушки, и та с торжествующим видом отпила, не утруждая себя вознёй с бокалами, а Лис, высунув язык, отчаянно дышал, изображая усталость от схватки.