– Она права, эти песни для узкого круга, для тех, кто понимает всю глубину заложенного смысла. Чужаки станут искать невесть какой подтекст, хотя в реальности всё проще и понятней. – Лассава тоже не особо ограничивала себя, приняв кувшин у своей подруги.
В воздухе витало настроение всеобщей сплочённости, замешанной на лёгкой грусти по чему-то близкому и недостижимому одновременно. Снова зазвенела гитара Лены, и все как один уловили с первых нот знакомый мотив. Ворожейкина не спешила сама и не торопила остальных: по рядам понеслись покашливания, желание присоединиться к пению переполнило эволэков. Слитно встав, друзья-подруги потянулись из-за стола. Хаотические перемещения быстро, но неторопливо образовали замкнутый круг взявшихся за руки подростков, с первых слов подхвативших песню.
Я знаю: есть конец у всех дорог.
Я знаю: есть конец у всех мелодий.
Струится между пальцами песок.
Я чувствую, как все уходит…
Холодный ветер гонит облака,
И стаи перелетных птиц в полете.
Соломинки уносит вниз река.
Я чувствую, как все уходит…
Тепло рук товарищей переполняло сердца щемящей светлой печалью. Колонки молчали, уступив место живому хору голосов. И хотя все пели, кто во что горазд, не задаваясь вопросом о способностях к музыке, получалось удивительно гармонично.
Скользит беззвучно стрелка по часам.
Но время меня больше не заботит, -
Я знаю, что все вещи исчезают.
Я чувствую, как все уходит…
И каждый вечер, сидя у окна,
Я наблюдаю, как заходит солнце.
И каждый его блик напоминает
о том, что больше не вернется.
Этих прекрасных часов действительно было не вернуть, но оставались светлые воспоминания, то, что не стереть из памяти, то, что нельзя убить ни пулей, ни временем.
Все поезда куда-то отбывают…
И я смирилась с тем, что происходит.
Смотрю в твои глаза, не отрываясь,
И чувствую, как все уходит…
Моя нелепая, больная жизнь
не оборвется на надрывной ноте.
Я буду постепенно таять
И уходить… как всё уходит.
Они уходили, тая в темноте победившей ночи, но уходили, дав клятву – вернуться сюда снова.
* * *
Проводив товарищей, старосты остались последними на девственно чистой поляне: никто не гадил, где отдыхал, и только дымок потухших костров напоминал о былом присутствии людей.
– Ну, что? К вам завалимся на ночлег? – Нариола явно не хотела являться посреди ночи в нетрезвом виде домой. А перспектива прокатиться снова на «Чайке» её прельщала ещё меньше.
– Разумно, – Элан был абсолютно не против. – До Огнегорска больше двух часов, а до нашего дома минут тридцать! Хоть выспимся нормально!
Три машины, ещё не так давно перегруженные поклажей и чуть не цепляющие днищем ухабы, бодро тронулись в дорогу. «Охотник», управляемый самым аккуратным, читай осторожным, водителем, задавал темп маленькой колонне, везя единственную пассажирку – Лассава высказала пожелание поехать со своим подопечным. Ольга вела новенькую «Ласку» со спящей уже Нариолой. Мирра с Диолеей замыкали шествие на маленьком, но уютном купе.
Глубокая ночь очистила дорогу от суеты движения, напоила сумеречным светом обоих спутников долины и горы.
Элан был доволен как никогда ранее – самый длинный день в его жизни стал и самым счастливым.
* * *
– Лис, слушай… Прости меня за тот разговор, о Ханнеле… – Лассава полулежала в кресле. – Я не знала, что у тебя за планы были, вот и вскипела.
Поздний завтрак был в самом разгаре, девчонки с аппетитом уплетали омлет, за исключением Нариолы. Она, перебрав-таки вчера, с грустным выражением на лице старалась избавиться от дурноты, поглощая уже и не сказать какую по счёту чашку чая.
– Всё нормально, не сержусь. И ты меня прости, я зря нагрубил тебе тогда. – Элан говорил очень искренне. – Вообще странно получается: мы с тобой в одной упряжке, а знаем друг друга не очень хорошо. Я вечно скрытничаю, так что грех жаловаться – сам нарвался!
– Да, вы с Миррой отлично ладите, хоть она и из другого Клана. – Уловив его улыбку, продолжила повелительница ветров. – Я думала, до сегодняшнего дня, что вы близки… Не завидовала, но…
Мирра, сонная как ленивец, даже ухом не повела на это заявление.
– Слушай, ты на Ольгу всерьёз запал, или это больше по необходимости? – Диолея оторвалась на миг от еды.
– Более чем серьёзно, честно. И необходимость серьёзная… Так что… Наверно всё сразу.
– Нет, я не слепая, и вижу, как ты на неё смотришь, но поверить до сих пор не могу. Как тебя угораздило в неё влюбиться? Может это не моё дело, но она – навсегда, по человеческим меркам, а вот ты… – неуверенно протянула Лассава, закутавшая свои волосы после душа, казалось, во все полотенца, которые только нашлись в доме.
– А что тут такого? Я полюбил её, как только увидел фотографию. Потрясающе красивая, и она очень заботливая, внимательная, добрая.
– Но общаться с человеком – другое дело, он не такой как ты. Это раскрывает новые чувства, заставляет тебя считаться с его интересами, вкусами, кругом общения…
– Ты намекаешь, на то, что Ольга искусственная, а её эмоции не более чем просто набор реакций, зашитых в чип?
– Не обижайся, я просто хочу понять!
– Никто не обиделся, – Элан действительно не собираться дуться, а староста его знала всё же неплохо: когда ему хорошо – весел и спокоен, когда нет – не умеет и не станет этого скрывать. – Ты же слышала, как она нас вчера лечила от иллюзий? Не очень-то и либеральничала! По живому резала, так было нужно. Она заставляет считаться с собой, её голова полна идей, и наши мысли ой как не всегда сходятся. Мы не ругаемся, но разговоры случаются всякие. А насчёт того, что она – навсегда, так и это часть плана. Я же не только о себе пекусь, и не только об этом поколении эволэков.
– Если всё выгорит, ты сделаешь её руководителем ИБиСа? – Выпитая Сурья пропала зря, Нариола вмиг поправилась.
– Одним из руководителей. Она изучит человеческую природу, и будет стоять на страже, не допуская подобных безобразий.
Никаких непринуждённых бесед с утра не получилось, опять все разговоры скатились к работе. Вчерашнее не выходило из головы, заставляя мысли снова и снова вертеться вокруг обозначенной темы.
Будущая глава института спустилась с лестницы:
– Сделала, – она передала Элану диск.
– Что это такое? – спросила Мирра с ленцой.
– Не твои вчерашние безобразные приставания к Диолее. – Ольга не смогла удержаться и не прокомментировать розыгрыш над главой Клана Земли.
Все дружно захихикали, а та покраснела, вспомнив, как купилась на незатейливый сценарий.
– Лучше расскажи, каков Элан в постели? – Не растерявшись, забияка продолжила дружескую перепалку.
– Не знаю, – Ольга пожала плечами, – он спал на полу.
Дружный залп смеха перекатывается по дому. Новенькая явно очень нравилась эволэкам, импонируя и умом, и остроумием.
– Так что там? – не унималась Мирра.
– Я составила ролик минут на сорок о нашем вчерашнем визите в ИБиС и, конечно, о посиделках на Красном Октябре. Лису явно нужно информационное оружие, которым он, в купе со своим красноречием, собирается поразить своих родителей.
– Да, этот хитрый зверёк на выдумки горазд. – Лассава подмигнула парню. – Нам свалить или остаться для моральной поддержки?
– Как пожелаете.
Никто явно не горел желанием трястись на машине несколько лишних часов в выходной день. Расположившись на веранде со всем возможным комфортом, компания не очень тяготилась перспективой разговора парня со своими близкими, зная об их рассудительности и выдержке. Иригойкойя вывести из состояния душевного равновесия было очень тяжело, но даже когда такое случалось, он быстро остывал. Его родители тоже славились недюжим спокойствием.
– Мне пришла в голову здравая мысль, – Мирра обвела всех обеспокоенным взглядом. – А если злодеи установят за нами слежку?
– Это более чем вероятно, – Ольга согласно кивнула. – Не оставляйте никаких записей, и с сегодняшнего дня очень внимательно следите за своими языками. Я способна обнаружить многие системы слежения и прослушки, особенно активного типа, а вот вы – нет.
Ольга на минуту покинула веранду, а вернулась уже с шестью свёртками в руках:
– Это – белые шарфы, тёплые для зимы и шёлковые для лета. Если засечёте слежку, оденьте. Это будет сигналом для остальных.
– Кроме того, там есть чистые, так сказать, нанофоны – они средство для подачи сигнала об опасности, если уж совсем всё плохо повернётся. – Элан продолжил разъяснения. – Сейчас они выключены и не отслеживаются даже сетью. Как только любой из них активируется, пройдёт сигнал, и включатся остальные пять. При этом вы не только предупредите товарищей, но и получите канал для связи, о котором никто пока не знает. Сможете без опаски передать важную информацию. Ольга её получит в любом случае и даже сможет вас найти где угодно на планете.
– Вот это класс! – Нариола, как и все девушки, вертела в руках нечто похожее на отливающий синевой лист прозрачной бумаги размером с ладонь, невероятно гибкий, но тут же возвращающий прежнюю форму. – А когда конкретно им пользоваться?
Иригойкойя помолчал, тяжело вздохнул:
– Это непредсказуемо. Постарайтесь выделить по-настоящему опасную ситуацию, и только тогда… Понимаю – это безумно сложное требование.
– Да уж! – Лассава невесело улыбнулась. – Ладно, постараемся. Девчонки! Надо переделать рукава всей одежды, которую одеваем регулярно, чтобы всегда иметь эту прелесть с собой.
– Очень правильная мысль. – Похвалила Ольга и продолжила. – Если Я подам сигнал – это значит всё совсем плохо. На экранах нанофонов высветится место сбора. Советую последовать приглашению, не взирая на занятость, время года и суток. Добираться по указанным координатам лучше НЕ на своих машинах, но, конечно, уж как получится, с собой иметь полевой комплект.
Девчонки было протестующе заныли, но киборг довольно резко их одёрнула:
– Речь идёт о ваших жизнях! Лично приеду к каждой в гости, и если всё не будет готово – три шкуры спущу! Детские шалости оставьте в прошлом. Может мой суженный и параноик, и я молю Небеса, чтобы это было так, но если нет…
Она выдержала паузу, под её сердитым взглядом все прекратили ребяческие выкрутасы.
– Всем ходить с оружием – это тоже не просьба, – уже без прежнего нажима, но очень твёрдо. Трое из присутствующих попытались открыть рты, но Ольга среагировала раньше. – Знаю, что у вас его нет вообще. Приобретите и оформите – дело пустячное, по своему опыту говорю. Никто не просит наряжаться солдатом, но что бы пистолеты были у всех. Тебя, мой дорогой, чтобы даже в ванной без «Сычёва» не видела, АВТ всегда будешь возить в машине, и попробуй ослушаться.
– Не слишком ли мы себя вызывающе поведём? – Парень с сомнением упёр руки в бока. – Да и не воины мы, никогда ими и не были.
Ольга села на подоконник, грациозно повернув торс и немного склонив шею. Безупречная фигура невольно приковывала взгляд, сосредоточенность на лице только добавляла очарования этой иллюзорно хрупкой красоте: хоть бросай всё и картину пиши!
– Все твои замыслы слишком прозрачны, а менять план на ходу нет времени. То, что мы задумали какой-то фокус с далеко идущими последствиями, скоро станет ясно всем заинтересованным лицам, кем бы они ни были, и на какой бы хвост мы им не наступали своими действиями. Как ты сам верно сказал: скрыть серьёзный план невозможно по определению. Вопрос только в том, сумеем ли сыграть на опережение. Что до способностей драться, оружие – лишний шанс, как ни крути.
– Красавицы, – Элан попробовал обнять всех сразу. – У вас очень важная задача: оградить наших от потенциально опасных погружений, хотя бы на ближайший год.
– Сделаем, – голос Мирры резанул клинком, все кивнули.
Должность старосты была отнюдь не так проста и имела мало общего с тем, что можно встретить в обычных школах и ВУЗах. Они были не только неформальными Лидерами своих Кланов, но и решали важные организационные вопросы, в частности, принимали участие в распределении контактов с Океанесом среди эволэков, часто именно их голос был решающим.
Все дружно стали готовиться к приёму гостей, в который раз выполняя работу и поваров, и официантов. Принимая во внимание возможное изменение погоды, стол накрывали на веранде.
Мясо и картошку с салом Элан, воспользовавшись погожим деньком, решил жарить на улице, на живом огне. Ещё не успели созреть угли, как в шёпот переговаривающихся на ветру деревьев вмешался посторонний звук: автомобиль, пока не видимый в лесу, спешил к дому.
Иригойкойя подал супруге знак, мол, гости прибыли, не отходя от мангала, посмотрел на дорогу. Между стволами и в прорехах густого подлеска мелькало длинное тело автомобиля представительского класса: родители чаще ездили на государственной машине с водителем, что называется, от Бога, Сергеем, мужчиной под сорок, который стал, по сути, членом семьи. Это было не пижонство, просто руководство верфи до дрожи в коленях боялось потерять бесценных работников в банальном дорожном происшествии, которые, увы, всё ещё случались.
Белоснежная «Волга», описав красивую дугу, остановилась на лужайке, выпустив из своего нутра четырёх человек. Водитель, ничем особо не примечательный, в строгом костюме, поотстал от остальных, тактично давая родственникам право первыми поприветствовать друг друга.
Среди прибывших наиболее колоритной фигурой был пожилой мужчина, сохраняющий бодрость духа и тела, несмотря на убелённые сединами волосы. Подтянутый, косая сажень в плечах, выправка выдавала бывалого солдата, кем он, собственно, и являлся. Полувоенная одежда и суровый взгляд только подчёркивали его принадлежность к касте сильных духом мужчин.
– Здоров будь, внучек, – улыбнувшись сквозь усы, он железной хваткой обнял парня.
– Здорово, дед! – Тот непроизвольно выпустил воздух из лёгких, словно его заключил в смертельные объятия медведь.
– Ты чего это, от нас отстреливаться собрался? – Сострил он в ответ, намекая на пистолет, устроившийся на бедре эволэка.
– От тебя отстреляешься! Здравствуй, папа!
Унаследовавший от отца богатырское сложение, мужчина средних лет, несомненно, гражданский, сжал в объятиях своего отпрыска:
– Здравствуй, Элан! Ну, ты дал стране угля!
Все трое на лицо были похожи более чем сильно, просто представляли разные поколения.
– Здравствуй, мама! – На этот раз трогательный поцелуй с женщиной, рыжей, как и сын, высокой и стройной, сохранившей прекрасную форму вопреки всем годам и непростой, тяжёлой работе.
Родители Элана были одеты в рабочие костюмы, явно с корабля на бал, в самом прямом смысле. Из Белограда они, конечно, прибыли на поезде, а уже потом на машине, воспроизведя маршрут новоиспечённых супругов.
Взгляды всех разом сконцентрировались на крыльце веранды: в проёме двери стояла Ольга, окружённая, как верными телохранителями, старостами. Ничего манерного не было и в помине в её позе, но естественная красота и наряд, подаренный мужем на далёкой планете, настолько подчёркивали женственность, что в первые секунды никто не проронил ни звука.
– Познакомьтесь – это моя жена, Оля. Оля – это мои родные. Дедушка Николай, мой отец, Андрей Николаевич Раткин, и мама, Екатерина Вячеславовна Раткина.
– Очень приятно, – девушка вежливо склонила голову, прикрыв глаза, и, не дав обретённым родственникам очухаться, подошла к ним, обняв и расцеловав всех троих.
– У моего сына невероятно красивая супруга, – мать эволэка избавилась от оторопи первой, и повела разговор так живо, что Элан скосился на отца, заподозрив того в намеренном сокрытии правды, но всё разрешилось в следующий же миг. – Конечно, брак не совсем обычный… Но на то, думаю, были причины. Хотя, не стану скрывать, новостью мы все были просто поражены.
– Это верно, – дед смерил многообещающим взглядом организатора переполоха. – Этот рыжий над своими родителями измывается, как хочет.
– У меня непростая судьба, – загадочно улыбнулся тот в ответ.
– Не хочу начинать старый и уже очевидно бессмысленный разговор, но свою судьбу мы делаем сами. – Что Андрей Николаевич уже не сердился на сына, чувствовалось, но и принять по-настоящему случившееся было пока не в его силах. – Отец Серафим звонил, кстати. Судя по голосу, и его ты чуть в могилу не загнал, причём в рекордно короткий срок. Просил великодушно не серчать на тебя. Уж не знаю, что у тебя там, в голове, за мысли бродят, но настоятель зря просить за тебя не станет.
– Верно, – Элан лукаво оглядел всех. – Мы с ним в приятелях не значимся.
Тон просто сквозил подтекстом: так надо, очень надо.
Мирра, наблюдающая весь диалог, вздохнула. Лис как был лисом, так им и остался. Сам себе на уме, проницательный, способный на одной интуиции выстроить сложную комбинацию, превращающую пешку в ферзя, расходный материал партии – в королеву поля боя. За это она и приметила его среди остальных знакомых подростков, уважала, и даже любила столь беззаветно, что втихаря не раз колотила своих приятелей, посмевших недобро отозваться о его чудачествах. Сама прямая и несгибаемая, она была полной противоположностью его изворотливой и хитрой, но не в плохом смысле этих слов, натуры.
Вот и сейчас, любые родители своему чаду устроили бы просто грандиозный втык за такие амурные дела, а эти, обложенные со всех сторон заступничеством людей, не замеченных в особой симпатии к их сыну, прекрасно сознавали, что не спроста тот заложил такой крутой вираж.
– Ну, проходите, гости дорогие, – Элан с поклоном пригласил всех в дом.
Девчонки, поняв, что бури можно не ждать, наперебой бросились здороваться с прибывшими, благо все друг друга прекрасно знали: семьи эволэков близко общались, скованные общими заботами и тревогами.
А вот парню в дом попасть оказалось не просто: дед его уже поймал за ухо своей клешнёй:
– С Игорем встречался? – сурово спросил, встряхивая внука.
– Да, – пискнул тот, даже и не думая врать. – Достать наличность надо было, и только!
– Чтобы в последний раз я слышал о таких встречах! – Николай Иванович не унывал в самых сложных ситуациях и юмор ценил, но шутить сейчас не был настроен. – Негоже трудяге, своей кровью и потом заработавшему деньгу, с мошенниками знаться. Смотри у меня!
– Мы по-честному поменялись: один к одному, почти. – Усиленно растирая ухо, оправдывался Элан.
– Честные люди своим трудом живут, – уже спокойно парировал дед.
Они остались на воздухе и, вернувшись к мангалу, принялись вместе готовить, как ни в чём не бывало. За дедушкой не водилось привычки собирать сплетни, просто, будучи по-житейски умным человеком, он предпочитал быть в курсе происходящего вокруг, не в пример своему внуку, который часто витал в облаках, оставляя бренное тело обитать на земле по заученной программе.
На веранде шёл оживлённый диалог: Ольга рассказывала про Алкиону, полёт на «Пегасе», и про короткое, но до предела насыщенное событиями пребывание на Новой России. Всё было прекрасно слышно, так как двери и окна были распахнуты настежь навстречу неожиданно погожему дню. Николай Иванович, не отвлекаясь от дела, только с улыбкой качал головой, удивлённый расторопностью и прозорливостью своего внука, которого знал скорее как неисправимого мечтателя. «Великий комбинатор», польщенный молчаливым одобрением деда, немного смутился:
– Я и сам не ждал, что так всё лихо получится. Нет, ну, не то, чтобы не ждал совсем… Но, действительно, невероятно гладко всё прошло. – Он подхватил с жара последнюю порцию, и очень скоро все оказались в сборе.
Нариола взахлёб рассказывала о явлении эволэка на заседание Совета, в красках расписала реакцию руководства ИБиСа на свалившуюся им на голову проблему.
– Хитёр ты, братец, хитёр, но душа на тебя не нарадуется. Слышь, сынок, парень-то твой побашковитей нас оказался. – Раткин-старший подмигнул Андрею Николаевичу, который от души смеялся, слушая рассказ старосты. – Сколько мы не пытались ему палки в колёса вставлять, а он переиграл нас, стариков.
– А разве кто-то сомневался? Весь в свою мать – ума палата! А где вы вчера пропадали?
– Вечер вчера был просто бесподобный! – Поймав взгляд Элана, Ольга поднялась с места и запустила диск. – Никогда бы не поверила, что существуют такие необычные танцы и песни.
На широком экране пошёл видеоряд. Атмосфера веселья полилась полноводной рекой.
Вот парочка счастливых влюблённых с изящными кувшинами обходит гостей, девушки подставляют бокалы, в камеру машут руками, тараторят без умолку пожелания, шутят. На лицах улыбки, в голосах смех, жизнь бьёт ключом из этих удивительных подростков. В каждом слове, в каждом жесте презрение к опасности, поджидающей их в недалёком уже будущем. Они пришли этот мир не умирать и не скулить, жалея себя, не купаться в слезливом сочувствии окружающих. Эти бесстрашные юные создания жили более полной жизнью, чем многие другие люди, сторонящиеся головокружительных поворотов и коварных порогов непредсказуемого течения судьбы.
Вот Элан с Миррой, светящиеся от счастья, закончили танец и, тяжело дыша, обнимаются, ничуть не стесняясь своей наготы. Вот близняшки демонстрируют оператору свой невесомый полёт и неповторимые костюмы, купаясь в волнах заслуженных оваций.
Ворожейкина, способная своей музыкой творить чудеса, пробуждая в слушателях всё самое светлое, прикрыв глаза, вместе с песней дарит своё тепло и материнскую любовь каждой душе, желающей это тепло получить.
Хоровод между костров, резкие блики которых словно пытаются вырвать у тьмы девушек и их наставников. Непередаваемая атмосфера единения таких разных людей с их неповторимыми чертами, но единой судьбой, судьбой в которой нет места непроходящему горю и звериной тоске. Каждый цветок этого прекрасного поля заставлял радостно биться сердце, снова подниматься с колен и идти вперёд по временами ухабистой, но единственной и потому бесценной дороге под названием Жизнь.
Андрей Николаевич и Екатерина Вячеславовна время от времени бросали взгляды на своего сына, который каждый раз многозначительно поднимал бровь, с лёгкой грустью одними глазами просил у них прощения за все свои лиходейства, доставившие столько хлопот и переживаний близким, вся вина которых заключалась только в отчаянном нежелании потерять своего ребёнка. Они не часто говорили, что называется, по душам, но желания понять порывы своего сына родители не теряли даже в самых непростых ситуациях.
Сумел, и ох как здорово он сумел, не сказав ни одного пустого слова, передать свои помыслы и чаяния, не обидев их чувств, не опустившись до безобразной ругани, отстоять своё решение. Мать и отец смотрели на зафиксированную камерой вечность, обняв своего сына, также не произнося банальных, да и не нужных речей, одним лишь им ведомым способом дали ему молчаливое благословение. И не было в жизни эволэка минуты счастливей этой, не нужны ему были ни награды, ни деньги, ни всеобщее признание значимости его тяжёлой и опасной работы.
Запись кончилась, а Николай Иванович, уловив воистину стратегическую значимость момента, хлопнул в ладоши:
– Ну, девицы-красавицы, пошли воздухом подышим, а я вас наливочкой угощу, – молодцевато подмигнул. – Такой вы никогда не пробовали, гарантирую! Сам делал!
Все дружно потянулись к ручью, подальше от дома (Ольга ободряюще хлопнула парня по плечу), освободив троих от ненужного внимания, слушая очередную полупридуманную историю Раткина-старшего о своей боевой молодости: запас армейских баек и легенд у того был просто неисчерпаемый, а настоящий дар рассказчика не мог оставить равнодушным самого взыскательного слушателя.
Элан, стоя у окна, широкой улыбкой проводил весёлую компанию, полностью доверив дедушке заботу о слабой половине.
– Я не знаю, не стану скрывать, получится ли всё задуманное, – негромко начал он, – знаю только, что бросить их не смогу.
Он смотрел вдаль, а в голос был наполнен умиротворением и грустью:
– Уйти… А как потом жить, читая некрологи? Все мои друзья возьмутся за дело, а я буду в сторонке стоять? Мама, папа, Вы же знаете, почему половина Флота сейчас стоит в доках. Вы работаете на износ над кораблём и не можете не знать, по каким маршрутам ему совсем скоро придётся летать.
– Еноселиза, – Екатерина Вячеславовна произнесла это слово как приговор. – Мы в курсе, что за планеты предлагаются к освоению.
– Мирра, Лассава, Диолеа, Нариола…– эволэк вздохнул, глядя на компанию, дурачащуюся у воды. – У них уже по четыре погружения, не надо никому из вас объяснять, что это значит. Но, настанет день, и они первыми шагнут к столу, как дед первым вставал из окопа навстречу пулям… Почти все конверты будут красными, а они ещё и взвалят на свои плечи самые сложные задания, потому, что не могут поступить иначе… Как призвать других идти вперёд, отсиживаясь в кустах? Ветераны не бросят девочек, многие из которых ещё слишком неопытны для такой работы, но пойдут за своими лидерами не колеблясь… У четырёх десятков из нас, если не больше, нет шанса вернуться назад, таких мрачных прогнозов ещё не было никогда…
– Неужели нет другого пути? – Андрей Николаевич был серьёзен, но не подавлен. – Ни в жизнь не поверю, что мой сын сложил лапки и решил принять неизбежное! Ты не спроста всё это затеял, нутром чую.
– Элан, расскажи нам всё как есть, пожалуйста. – Мать именно просила, не настаивая, не давя на сына фразами типа, мы же твои родители и имеем право знать.
– Я считаю, что выход есть, – Лис просиял, снова преобразившись в хитрого неунывающего зверька. – Не могу вам пока сказать, в чём именно он заключается, секрет. Но Ольга всё проанализировала и дала положительный ответ с очень высокой вероятностью успеха. Дело за малым – доказать теорию на практике.
– Опять в Океанес, значит. – Отец подошёл к сыну, и положил руки ему на плечи. – Хорошо. Если уж так надо, и если это так важно для тебя и твоих товарищей, дерзай.
Все трое обнялись и застыли на минуту.
– Я вернусь оттуда, обещаю. Всё обязательно получится, и мы встретимся снова уже в другом мире, где родители будут без страха отпускать своих детей в путешествие по Великой Реке. Нужно только чуть-чуть подождать, год максимум, и всё образуется.
– Мы верим тебе, и верим в тебя, – прошептала Екатерина Вячеславовна.
– Нет тех трудностей, которые не были бы по плечу нашему сыну. Кстати, тебе письмо пришло, от неё. – Отец достал карту памяти и передал парню. – Пляши!