Много месяцев спустя Элан, при очередной встрече, с восторгом расписывал песню, которую ему дала послушать Мирра, и прокрутил её своему куратору. У Александры едва не приключился обморок. Это была та самая песня, только в оригинальном исполнении. Какими путями подопечный нашёл её в ментальном мире в нужный момент и в нужном месте? Почему забыл, чтобы встретить вновь, но уже наяву?
Так было… Она часто пересказывала этот необычный случай знакомым и друзьям, и те, открыв рты от изумления, и верили, и не верили ей одновременно. Но было именно так…
Попытка успокоить себя мыслью, что она не эволэк, и её сон не может получить материального воплощения, помогала слабо, так как столь реалистичных видений она за собой не припоминала – обычные сны обычного человека, вот её удел. В основном… Саша не завидовала своему подопечному, слишком часто Элан получал от своего шестого чувства такой «заряд бодрости» за ночь, что парня скорее можно было пожалеть.
Сейчас же он тихо сопел, лёжа на животе, устроив голову на руках. Ему остались считанные минуты безмятежного спокойствия.
– Вы готовы? – Амма даже удосужилась появиться заранее.
– Да, как пионер.
Полякова связалась с медблоком, убедившись, что дежурная бригада врачей бодрствует в этот ранний час: при «всплытии» наиболее опасны самое начало и самый конец процедуры, так что лучше подстраховаться.
– Ну, в добрый путь, – она бы перекрестилась, но особо религиозной не была.
Сначала эволэка надо позвать, причём именно эволэка, а не то создание, которым он стал в Океанесе. Во время погружения осуществляется жёсткая блокада сознания контактёра, это необходимо, чтобы он не отвлекся на происходящее в материальном мире, не разорвал ненароком связь.
Именно поэтому кураторы все как один терпеть не могли визитов к подопечным родственников. Эта неприязнь не имела ничего общего с действительными отношениями между наставниками и родителями подростков, которые наоборот чаше были вполне дружескими. Простой страх необратимых последствий заставлял ограничивать число посещений до возможного минимума, делал нежелательным прямой контакт, отгораживал родных людей друг от друга пусть прозрачной, но всё же стеной, не пропускающей ни единого звука, ни единого запаха в стерильное помещение. Правило иногда нарушалось, к детям допускали матерей и отцов, но только тогда, когда эволэки были в отключке и там, и здесь. Но даже на такие поступки кураторы редко шли, предпочитая не испытывать Судьбу.
Всё остальное время девушки и парни проводили в почти абсолютной тишине, быстро и надолго теряя способность воспринимать окружающую действительность, так что многомесячный плен в четырёх стенах белоснежной комнаты их ни чуть не тяготил. Они обитали в собственных мирах, где проводили нередко многие «годы», и эта жизнь в зазеркалье, наполненная радостью и беззаботностью, простотой и понятностью, захватывала их сознания куда сильнее, чем человеческая жизнь. Погружение – это перетягивание каната. Кто кого?
Первыми комнату наполнили звуки морского прибоя. Сначала очень тихие, начали с едва заметной зыби. Много часов шум накатывающихся на берег волн нарастал, словно крепчающий ветер поднимал валы солёной воды всё выше и выше. Александра пыталась завладеть вниманием эволэка нехитрым способом – никого моря в мире Верпы и Вилиана не было и в помине, а вот Элан не понаслышке знающий, что такое настоящий океан, должен был встрепенуться, уловить грань между Океанесом и родной Вселенной. Это первый шаг. Процесс «всплытия» может быть более долог, чем «погружение», с камнем в руках опускаться на дно проще, чем рваться потом сквозь толщу воды наверх.
Ближе к ночи динамики уже извергали громовые раскаты – штормовые волны бились о берег. Ветер пел гимн силе природы, с надсадным воем его монолитная масса разрывалась о каменные утёсы, и каждая тугая струя вещала на свой лад симфонию необузданной стихии.
Он пребывал в смятении. Музыка иной Вселенной наполняла привыкшее к размеренному ритму жизни сознание. Вместо привычных звуков и образов вокруг образовалась настоящая каша, словно множество рек вдруг влились в одно русло. Потокам воды, отделённым до этого друг от друга, сразу стало тесно. Стремительный и холодный горный, никак не мог ужиться со степенным и тёплым братом из равнинного края, чистые ручьи не желали сливаться с мутью, отчаянно борясь за своё существование. В бурлящих водоворотах невозможно было выбрать верного направления, и Он судорожно бился, крутясь на месте, как волчок, Его швыряло во все стороны. Взбесившаяся Река будто решила разорвать Его на части. Что за беда приключилась с ласковым течением, в объятиях которого Он так долго и спокойно путешествовал по сказочным мирам?
Всё шло сравнительно неплохо, эволэк живо реагировал на внешнее воздействие, хотя, конечно, сам по себе отзыв ещё не был гарантией успеха. Элан метался, как тигр в клетке, пару раз приложившись о стены с такой силой, что мог бы заработать и переломы, не будь те обиты мягкой подкладкой. Суппорты беспрестанно визжали сервоприводами, едва поспевая за живой плотью.
Александра потеряла счёт времени. Сознание металось между жуткой сценой за стеклом и показаниями мониторов. Предельная концентрация внимания быстро истощала невеликий запас сил, оставшийся после долгих недель Контакта. Сжав зубы, куратор не расслаблялась ни на секунду. То бешеный ритм сердца Элана требовал вмешательства, и по её команде автодок впрыскивал нужную дозу лекарства, то приходилось вводить стимуляторы, так как уставшее от многочасовой пляски тело подопечного уже начинало отказывать, то натруженные мышцы вдруг сводило судорогой, и снова приходилось вливать в вены препараты, вмешиваться в работу нервной системы. Без преувеличения можно было сказать, что на первом этапе «всплытия» эволэк близок к состоянию клинической смерти, и только постоянная работа реанимационного комплекса не давала ему покинуть этот мир уже навсегда.
А Саша звала. Незатейливо шептала его имя в микрофон, зная, что сердце и сложнейшая техника донесут призыв не только до ушей подопечного. Рассказывала глупые в своей наивности, но очень трогательные стихи, смеясь над их детской непосредственностью. С её губ не слетало никаких пафосных и проникновенных речей, наполненных глубоким философским смыслом. Ничем не смог бы помочь в эти часы безумия ни один, пусть и самый лучший, трактат по психологии, когда сознание эволэка боролось с непредсказуемыми течениями границы двух миров.
Русло Океанеса осталось за спиной, ещё зримое, такое манящее, но уже почти недоступное. Океанес? Что за имя? Ах да, как же можно было забыть! Слияние Океанеса с Рекой его Вселенной образовало разноцветный поток, который нёс эволэка к родным берегам. Как странно, Он всегда думал, что погружается в волны Великой Реки, но мнение о её обособленности оказалось ошибочным. Это там Океанес сам по себе, а ТУТ он рядом. Сгусток души Элана стал играть с разными потоками, как дельфин играет с волнами, весело прыгая из одного в другой. Они действительно были очень разные, каждые нёс собственное знание и мудрость, опыт бесчисленных жизней мириадов живых существ. Потоки когда-то жили, как и он, в мире, наполненном светом звёзд, гомоном человеческих городов, радостью и болью, заботами и тяжёлым трудом. Проходя спираль бесчисленных рождений, они сохраняли Память о Прошлом, а не как человек, рождаясь пустой куклой, медленно и тяжело наполняет сосуд души, только для того, чтобы потерять почти всё накопленное в очередном витке. Как они это делают? Как становятся каждый раз чем-то новым, не теряя себя прежнего? Может они те, кого люди называют ангелами? Наверно. С ними очень хорошо и спокойно, они мудры, но не высокомерны. Их сарказм не плюёт ядом, это просто сочувствие к недотёпе, не понимающему очевидных вещей. Они давали хором совет – не отказываться от своего Я, ради призрачной надежды понять нечто важное в путешествии по Реке, не бросать начатое, ведь никто не достроит за тебя твой собственный дом. Дом, который зовёт тебя.
Зов. Кто кличет его, чей голос всё время находит дорожки к сознанию? Откуда такая настойчивость и такая тоска? Почему кто-то так хочет докричаться до него? Он же не умирает и не тонет!
Без толку. Александра, измученная до предела многими бессонными ночами подряд, ровным счётом ничего не могла понять. Элан отзывался, слабо, но отзывался. Собственно, он уже даже не в Океанесе, но и «выходом» назвать происходящее язык не поворачивался. Полнейший, непробиваемо стабильный «неадекват», тем не менее, ничего не имеющий общего с типичной потерей связи, за которой подразумевается безвозвратный отрыв сознания от тела. Он тут, но…
– А я говорила, я предупреждала. Доведут бабы и кабаки до цугундера!
Амма лежала на животе, словно её поддерживала над полом невидимая поверхность, подперев голову руками, весело болтала ножками и измывались над куратором:
– Что делать будем, Склихасофский? – последнее слово она отчеканила, смакуя каждый слог.
– Пока не знаю…
– Сколько раз вам, людишкам, повторять, что переспелый плод – верный друг диареи. Я же просила ещё месяц назад – вытаскивайте его! Но Вам же всё равно!
Поляковой в самый раз было вспылить, да она и была зла как чёрт, но на себя саму. Электронная бестия тысячу раз права, и от осознания этой истины желание сломать что-нибудь попавшееся под руку об её самодовольную физиономию становилось только сильнее. Жаль было только дорогостоящее оборудование – в бестелесную острячку хоть топорами швыряйся, ей всё нипочём!
– Я отдохну немного, пока тихо, – женщина понимала, что в ближайшие часы ничего не изменится, – заодно обмозгую всё.
Она покинула операторскую, а Амма закатила глаза, мол, доигрались.
* * *
– Есть идея! – Александра отбила ладонями по терминалу весёлую дробь и стала шарить по карманам в поисках телефона.
Отдых последних нескольких часов заключался в том, что она, как зверь в клетке, металась по комнатушке. Мысль напряжённо искала выход, но ничего особо толкового на ум не шло, кроме одной сомнительной идейки.
Согласовывать решение с руководством не было ни времени, ни желания. Раз сами дали связь с верхом, не грех ею и воспользоваться. Тем более что дело не терпело отлагательств.
– Добрый э-э-э-э вечер, Анатолий Евгеньевич. – Полякова мимоходом отметила, что привычка ставить всех на уши именно глубокой ночью уже стала хронической.
– Здравствуйте, Александра Викторовна. – Голос министра был ровный, не спал сам и, вдобавок, понимал, что по пустякам куратор его беспокоить не станет, да ещё и в неурочный час.
– У меня проблемка – с эволэком творится что-то неладное. Вроде и выход удался, но по-настоящему вытащить не получается. Состояние стабилизировалось настолько, что хоть бульдозер впрягай, а с места не сдвинуть.
– Чем могу помочь?
– Он способен, в той или иной мере, на ментальный контакт не только с Океанесом, но и с собственным дитём.
– То есть с животным, – уточнил Куприянов.
– Верно. Мне нужны и Вилианы, и Верпы, с десяток первых, и пару экземпляров вторых. Попробую использовать их сознание как рычаг. Идея не ахти, но выхода другого не вижу. Элан может легко соскользнуть назад в Океанес, а тогда всё, конец… скорее всего…
Бедная Саша выпалила всё это на одном дыхании, постоянно запинаясь, но, на удивление, аргументы возымели действие:
– Никаких проблем, сейчас же организую доставку по воздуху.
– Спасибо.
Трубка замолчала, но комнату заполнили хлопки – Амма за спиной аплодировала, хватая восторга через край, как плохая актриса:
– Браво! Браво! Какой титанический размах мысли! Какое глубокое осознание проблемы – перерезать провода бомбы наугад! Авось не рванёт?!
– Лучше помолчи.
* * *
Александра ждала у посадочной площадки. Винтокрылая машина, взбаламутив воздушными потоками безупречно гладкую поверхность озера и распугав всех рыб, коснулась размеченной площадки. Из распахнутых дверей выскочили рабочие: у одного в руках небольшая клетка, у второго прозрачный «аквариум», в котором беспокойно трепыхались бабочки.
Приняв долгожданную посылку, куратор стремглав бросилась внутрь, не очень обращая внимания на неудобства, которые её марш-бросок доставлял встречным. Тяжелые клети качались как на качелях в её руках, ещё больше растревожив обитателей, и Полякова чертыхалась на свою недогадливость – надо было взять тележку, но вконец измученный разум уже решительно не желал напрягаться.
Он почувствовал кого-то…Кого? Самого себя? Да, именно так. Странно, ведь Он тут, в мягком течении, а кто тогда там? И если Его много, тогда кто Он? Сгорая от любопытства, Он потянулся к искоркам собственного Я. Их ровно двенадцать, причём одни не такие, как остальные. Первые два – друг на друга похожи как братья близнецы, и иные десять – не отличить одного от другого. Они все – одно целое с Ним, но, вместе с тем, каждый отдельно. Любопытно…
Александра, задыхаясь от бега, просто ввалилась в операторскую, открыла дверь, ведущую за стекло, и встала, как вкопанная. Он ждал!
Элан стоял на коленях, немного нагнувшись вперёд, уперев руки в бёдра. Пустые глаза неотрывно следили за ней. Женщина, уже не замечая давящей тяжести груза, аккуратно поставила обе клети на пол. Взгляд эволэка проследил траекторию, не выпуская животных из виду ни на секунду. Птицы гомонили, их резкие голоса оглушали в тишине помещения, бабочки беспокойно метались от одной стеклянной стенки к другой.
Эволэк в упор приблизился к клетям, замер на минуту. Гомон Верп не утихал, и Элан резко подался вперёд, словно хотел напугать своих новых соседей. Эффект был потрясающий – крики тут же смолкли, а Вилианы перестали как умалишённые совершать броуновские движения, сев аккуратным рядком.
В оглушительной тишине послышались мягкие шаги – Полякова пятилась за дверь задним ходом. Впрочем, пленник белоснежной комнаты не обращал на неё ровным счётом никакого внимания, весь поглощённый безмолвным диалогом с «детьми».
Ошибиться было невозможно – эти малютки действительно частички его самого! Как приятно касаться их разумов, ощущать приятие с их стороны. Они милы и послушны, и они рядом. А вот Она ушла, хоть и недалеко. Почему?
– Есть!!! – У Поляковой было такое выражение лица, которое бывает только у спортсмена, забившего решающий гол в своей карьере. – Ну, что, кто из нас теперь дура?
Подопечный среагировал как надо, его душа ещё немного «подвсплыла» из ментальной реки, едва только установив контакт с «детьми». В общем канале связи образовалась дюжина тончайших жилок, каждая вела к живому существу. Парень играл с ними, а они играли с ним – обе клетки открыты, Верпы стремительно носились кругами, Вилианы, послушные воле эволэка, строили в воздухе хороводы. Движения всех существ были настолько синхронны и геометрически точны, что сомнений не оставалось – вся дюжина управляется Эланом.
– И что с того? – Амма не разделяла восторгов куратора. – Он по-прежнему Там, а не Тут.
– Попробую его ещё позвать.
– Валяй.
Странное, на взгляд, безразличие ИР было легко объяснимым. В подобных ситуациях действовали иным способом, но Полякова снова ломилась через дебри, сознательно не соглашаясь на простое решение.
Снова стрелки часов ускорили свой безжалостный бег.
Она звала снова и снова. Зачем Ей эти попытки вырвать Его из такого чудесного места, напоённого спокойствием и счастьем? Зачем тревожить чистую заводь, поднимая со дна муть, застилающую взор? Её желание просто и понятно. Увидеть, обнять, услышать знакомый голос.
Он шёл на её зов, а потом снова погружался в разноцветные волны. Как дельфин Он пытался оседлать неподатливый воздух – вроде и вырвался из воды, и душа уже захлебнулась восторгом полёта, но…Но настаёт миг, и сила тяжести неумолимо возвращает дитя в родную стихию солёных волн. Тут тоже очень хорошо, всё знакомо, упругая вода ласкает тело, успокаивая стремление рваться ввысь. И тут тоже можно летать над бездной!
Не отказываться от себя. Так Они сказали. Но, как понять Их философскую мудрость, если не знаешь, где Ты был сначала, Тут или Там? Где тот самый Дом, пока недостроенный? Как выбрать дорогу, если они обе принадлежат Тебе?
Открытые воды манили его, обещая бесконечное путешествие по удивительным мирам, но малыши, частички его самого, обитали на том берегу, где была и Она, та, что так отчаянно зовёт. Они не пускали, родные и дорогие. Мысль потерять их навсегда пугала не меньше, чем мысль отказаться от красот Вселенной.
Открытые воды манили его, но он остался у берега, так и не решившись выбрать одну из дорог…
– Чёрт, чёрт!!! Да, что же это?!! – С каждым проклятьем Саша со всей силы била кулаком об стену, не замечая боли и кровавых разводов.
Женщина уже чуть не рыдала от бессилия. Было из-за чего отчаяться. Душа Элана застыла в обманчивой статике – ни туда, ни сюда. Кошмар новой потери уже стал обретать реальные очертания. Сначала Лерири, а теперь и он…
Сил бороться уже почти не осталось. Мелькнула малодушная мысль – войти в комнату, обнять подопечного, и заснуть рядом с ним, приняв убийственную дозу снотворного. Так иногда поступали кураторы. Уставшим, отчаявшимся, им не хотелось смотреть в глаза родителей погибших девчонок и ребят, и они рвали с этим миром. Официально подобных поступков наставники не совершали, но Саша прекрасно знала, что это неправда.
Она села на пол, обхватив колени руками. Страшная апатия. Уже всё равно, что будет, лишь бы хоть что-то случилось. В ушах звон. Мотнуть головой. Не помогает, звон остался. Через полминуты до сознания доходит – коммутатор. Отвечать не хочется, но кто-то очень настырно добивается её внимания, просясь в гости.
– Входите, – Полякова даже не посмотрела на открывшуюся дверь, слёзы мутили взор.
– Всё так плохо? – Голос Мирры привёл в чувство.
– Да, писец подкрался незаметно.
– Расскажите. – Бойцовская рыбка не лезла с утешениями, за что женщина была ей только благодарна.
Александра кратко поделилась своими печалями, всё время утирая лицо руками, но голос постепенно крепчал. Иногда надо вот так высказаться, не таясь.
– Может, я попробую? Вдруг достучусь до него?
– Попробуй, – Александра согласно кивнула.
Девушка направилась к посту управления. Хотелось внутрь, к нему, но понимала – бесполезно. Это нормального человека можно утешить, просто обняв, но эволэк – не человек, это уже кто-то другой.
Зов второй был спокойнее, но не менее настойчив. Он помнил и её. Она Другая. Почему разум рождает такие странные имена? Ведь не совсем другая! Знакомый огонёк бился в её груди. У него такой же, только яркий, как костёр, а этот чуть пробивает тьму. Две родственных сущности, связанных одной судьбой с Реками.
– Странно. – Мирра выключила связь. – Он вроде тут, но до конца не выходит, а соскользнуть назад может в любой момент.
Полякову поразило то, как быстро девушка ухватила суть проблемы. Коллега, что ещё тут сказать… Для неё Океанес – не просто термин из интересной книги, посвящённой освоению планет.
– Есть идеи?
– Нет, глухо.
Мирре решительно не нравилось настроение Александры. С таким багажом можно и не пытаться ничего делать, сначала надо привести её в чувство.
Полякова слышала, как девушка подошла к ней, по шороху одежды поняла, что та присела на корточки напротив. Но вместо ободряющей речи…
Резкий рывок поднял Александру на ноги, Мирра встряхнула женщину как куклу, с силой припечатала к стене. Ошарашенная произошедшим, она смотрела в глаза девушке, собственные мгновенно просохли.
– Что, уже руки опустила?! – Голос закадычной подруги подопечного, излучающий злость, был глух и насмешлив. – А он надеялся на тебя. Только и слышала от него: Саша сильная, Саша сильная! А чуть припёрло…
– Да что ты о себе думаешь?! – Полякова попыталась вырваться.
Куда там! Оправдывая своё прозвище, бойцовская рыбка провела захват, скрутив кисти рук куратора. Сопротивление только вызывало вспышки нестерпимой боли, и женщина застыла, скорчившись.
– А теперь слушай сюда. – Чтобы дополнительно привлечь к себе внимание Мирра немного усилила давление, и Александра тут же зашипела. – Хватит распускать нюни! Соберись и думай головой! Ты – наставник! Понятно?!
– Что ты хочешь, чтобы я придумала?! А?! – Злость, как вспышка атомного взрыва, высветила потаённые уголки души, души сгорающей от страха. – Я всё перепробовала!!!
– Нет, не всё!!! Выход есть! Но тебе уже плевать на него! Сколько нас умерло, потому, что вы вот так запросто сдавались?!
– Я не сдамся!!! – Дикий крик, переполненный яростью, резанул слух, тело рванулось так, что не разожми Мирра пальцы, и кучи разрывов связок Поляковой было бы не избежать.
Она тяжело перевела дыхание, оперевшись на терминал. В глазах безысходность уступила место злому упрямству. Доползти до вершины, хоть цепляться зубами, но доползти. О-о-о! Мирра прекрасно помнила похожий момент на своём веку, когда, сумев обуздать безразличие к собственной жизни, заставила тело карабкаться по склону горы вверх, к спасительному уступу!
– Вот, теперь гораздо лучше. – Бойцовская рыбка ободряюще хлопнула куратора по плечу. – Мне уйти?
– Оставайся, если хочешь. У тебя мозги ещё не уставшие. А то я вот сижу, сижу, думаю, думаю, и никак ничего не придумаю.
За стеклом обычная уже картина – эволэк, Вилианы и Верпы крутились по комнате, развлекая друг друга.
– Он играет с ними, – Мирру немало удивлял факт контакта Элана с «детьми» в таком состоянии.
Связь между эволэком и его творением присутствует всегда, но по-настоящему сильно проявляется после выхода из погружения.
– Да, он немного сильнее стал реагировать на зов с тех пор, когда ему привезли питомцев, и в добавок…
Полякова запнулась. Мирра обернулась, вопросительно глядя на притихшую наставницу:
– И, вдобавок, подвсплыл, я правильно поняла?
Куратор застыла, лихорадочно соображая. Выражение лица стремительно менялось, удивление и недоумение охватили женщину.
– Ты права… Неужели так просто? – Вопрос Александра явно задала сама себе.
– Свежая идея? – Девушка выгнула бровь, скрестила руки на груди.
– Ещё какая!
* * *
Полякова сидела, как на иголках. Покинуть ИБиС на много часов, когда подопечный ещё в Контакте – поступок для куратора неслыханный. Но не от хорошей жизни она напросилась на заседание Совета по чрезвычайным ситуациям. Повестка дня прямо или косвенно касалась судьбы Элана, и она просто не могла себе позволить остаться в стороне.
«Сталинград», почти полностью загруженный криокамерами с Верпами и более простыми морозильниками с Вилианами, готовился уйти в полёт к далёкой звезде, заправляясь антиматерией у Дианы – производство главного топлива для звездолётов от греха подальше вынесли на орбиту безжизненной планеты. Тем более что там пространство способствовало созданию электромагнитных хранилищ прямо в открытом космосе, что сравнительно дёшево, да и так спокойней. Последние партии бабочек уже проходили процесс заморозки. Через неделю с небольшим корабль вернётся к Новой России, но даже не станет выходить на орбиту: челноки доставят на борт последние два «холодильника», и звездолёт начнёт свой нелёгкий путь, завершая погрузку уже на генеральном курсе.
– Госпожа Полякова!
Окрик вырвал её из тумана раздумий, заставив явственно вздрогнуть. Неужели заснула? Даже если так, смущаться она не собиралась, хотя конфуз вышел нешуточный.
Присутствующие с сочувствием улыбались измученной женщине, даже Императрица сокрушенно покачала головой:
– Вы ужасно выглядите.
Что правда, то правда. Но, нет худа без добра! Не самая приятная в жизни встреча с родителями подопечного, состоявшаяся всего сутки назад, не обернулась бурной сценой именно по этой причине. Раткины прекрасно видели истинное состояние наставницы своего сына – та сама была при смерти. Сильно похудевшая, с ввалившимися скулами, чёрными кругами под глазами, ссутулившаяся, она была совершенно не похожа на себя прежнюю, едва узнавая собственное отражение в зеркале. Цветущая женщина ушла из этого мира и вернётся не скоро. Так что всё обошлось короткой беседой, в ходе которой Александра изложила свой план действий и причины, толкающие её на неординарное решение.
– Я в порядке, извините…
– Изложите, пожалуйста, свою просьбу. – Анна Сергеевна не ввела в курс дела присутствующих, времени не было. Сумасшедшее по своей сути предложение куратора свалилось на неё, как снег на голову.
– Вы все, наверное, уже знаете, что вывести моего эволэка из погружения не получилось. Существует процедура, так сказать, «экстренного всплытия», когда контактёра насильно выдёргивают, в основном с помощью препаратов. Но это то же самое, что перезагружать «повисшую» сложнейшую операционную систему путём перерубания топором электрокабеля с последующим запуском – это лотерея, повезёт, не повезёт. Последствия, как правило, тяжёлые, включая потерю памяти, причём очень большими фрагментами. Я сознательно не иду на риск, так как считаю, что есть альтернатива.
– Прошу извинить, Александра Викторовна, – вмешался Миненков, – но уже превышены стандартные сроки Контакта. Не является ли продолжение неоправданным риском, могущим повлечь ещё более тяжкие последствия?
Полякова немного помолчала, собираясь с мыслями. Тело и разум требовали покоя, но получали отказ. Ещё нельзя расслабляться.
– Влияние времени погружения на сознание эволэка до сих пор вызывает жаркие споры. – Начинать очередную лекцию не хотелось, устала, но уверенности в достаточной глубине знаний обсуждаемого вопроса у отдельных присутствующих не было. – Но в целом существование прямой зависимости не доказано, тем более что в Океанесе время течёт совсем иначе, то гораздо быстрее, чем у нас тут, то гораздо медленнее. Состояние Элана стабильно почти две недели, и продолжение вряд ли уже повредит ему.
– Но вероятность соскальзывания назад в Океанес присутствует, так ведь? – Куприянов спросил не из праздного любопытства, ведь эволэки – базис промышленности, за которую он отвечал, и разбрасываться ценными кадрами министр не привык.
– Такая вероятность есть всегда. – Неожиданно на помощь пришёл Кривошеев. – Причём, как показывает практика, наиболее опасна первая треть Контакта – на неё приходится почти семьдесят процентов наших потерь. Конечная фаза, наоборот отличается малыми потерями, несмотря на массу несомненных трудностей, сопровождающих вывод подростков из погружения.
– Это так, – просто и прямо подтвердила Полякова. – Именно поэтому я прошу, ни много, ни мало, отвезти Иригойкойя и меня, его куратора, на Измер.
– В чём смысл полёта? – Руководитель ИБиСа откровенно недоумевал.
– На протяжении последнего месяца, – Александра вынуждена была начать издалека, – я регистрировала очень странные изменения канала связи эволэк-Океанес. Мой подопечный то «погружался глубже», то наоборот «всплывал», причём в последнем случае «пробои» настолько усиливались, что я не на шутку пугалась. Сначала закономерность, а точнее цикличность, этих перемен была мне не понятна. Но когда, при попытке вывода из Контакта, я попыталась воздействовать на сознание Элана, запросив для этого дюжину зверушек, то всё встало на свои места. Меня осенило – цикличность изменений связана с тем, что происходит тут, на этой планете, а не с тем, что творится в ментальной реке!
– Поясните, – Императрица была заинтригована.
– Он, Иригойкойя то есть, как и любой эволэк, поддерживает связь с питомцами через Океанес. Это как беспроводная сеть, – Куратор специально не погружалась в заумные научные термины, сознавая, что так информация дойдёт до умов лучше. – Она не сильно зависит от расстояния, во всяком случае, несколько тысяч километров, отделяющих ИБиС от заводов биопромышленности, не играют роли – это точно! Так вот, «подвсплытия» всегда происходили в тот момент, когда очередная партия Верп или Вилианов покидала инкубаторы!
Полякова отпила воды, но продолжила за неё Анна Сергеевна, ухватившая суть на лету:
– И, как я понимаю, когда эту самую партию замораживали для последующей транспортировки, эволэк терял связь со своими питомцами, ведь холод сводил их деятельность к нулю, что приводило к «погружению» на… э-э-э… прежнюю «глубину», так сказать?
– Совершенно верно, Ваше Величество, – Сашу потрясла живость ума Владычицы.
Рассказы о её незаурядных способностях – это одно, а видеть всё вживую…
– Я уверена, что воздействие на сознание Элана сознанием сразу сотен тысяч его же питомцев даст нужный эффект, он просто выпрыгнет «на поверхность»!
– Почему бы просто не подождать, пока выведется вторая волна, и решить всё на месте? – Миненков явно задал не самый удачный вопрос, из тех, что мог бы прозвучать из уст руководителя ИБиСа, но, очевидно, этого не осознавал. – Зачем тащить эволэка на другую планету?
– Я уже сказала – нужен контакт между ордой «размороженных» особей и их создателем! – Александре надо было давно привыкнуть к не шибко развитой соображалке Константина Ивановича, но как это бесило! – Как Вы это себе представляете тут, на Новой России? Выпустить пару сотен тысяч Вилианов в каком-нибудь гигантском ангаре, а потом отлавливать их сачками?
За столом послышались сдавленные смешки.
– Кроме того – время! – Продолжила куратор. – Вторая волна сойдёт с конвейеров позже, чем «Сталинград» разгрузится на Измере. Я не отказываюсь от прежних слов, но затягивание Контакта крайне нежелательно. По вышеназванным причинам процедуру вывода проще произвести, а точнее завершить, на планете-заказчике. Выпустив на волю огромное количество птиц и бабочек, мы получим мощнейший толчок, сознание Элана выйдет из Океанеса. Даже если он не «всплывёт» полностью, вырвать его оттуда принудительно будет несопоставимо легче, чем сейчас.
Александра обвела испытывающим взглядом всех собравшихся. Миненков сидел надутый, как сыч, Кривошеев наоборот, перешёл в группу поддержки. Остальные вняли аргументам и явно не возражали против вполне пристойно звучащей идеи.
– А как насчёт прыжка в гиперпространстве? – Нефёдов задал ожидаемый вопрос. – Никто и никогда не перевозил эволэка в погружении на другую систему. Есть ли хоть какая-то гарантия того, что не произойдёт непоправимое?
Все уставились на Полякову, ожидая внятного ответа. Действительно, такая глупая идея, как перелёт на «прыжковом» корабле, не отрабатывалась даже в теории за ненадобностью. Но поставить в тупик ибисовцев не получилось.
– Может, я повторюсь, но, строго говоря, Иригойкойя уже не в погружении. – Саша не первый раз ловила себя на мысли, что объяснить людям не её круга многие нюансы работы безумно тяжело. – А полёт в гиперпространстве – это всё же не нырок в «антимир», чем бы он ни был, а скольжение по грани.