Элан ушёл глубоко в себя, окружающее отступило куда-то далеко. Даже закрыв глаза, он чувствовал присутствие Ханнеле и Хильи, знал, где они, чем заняты, а его сущность, в свою очередь, раскрывалась навстречу их чувствам. Четыре судьбы, связанные отныне хитросплетением духовного единства, того самого, что они приобрели в Океанесе, потеряв в погружении частички себя, но и обретя взамен нечто более ценное. Иногда юноша не мог отделаться от мысли, что у них теперь вообще одна душа на четыре бренных тела. Только вот, хорошо ли это?..

Мы ведь не расстанемся?

И не соврать, поймёт сразу! Эмпатическое общение кроме плюсов имеет и массу минусов. Ты как стекло, не спрятаться, ни скрыться. Нет места тайнику, в который складываешь самое потаённое, то, что лучше не открывать вообще никому, даже, казалось бы, самому близкому тебе человеку. К счастью, сейчас можно сказать правду.

Нет, не расстанемся.

– Что за кладбищенские настроения?

Голос, вернувший в реальность, принадлежал Сафировой. Все дружно подняли головы, и первые улыбки тронули лица эволэков – своим наставникам они всегда рады, и те не заставили себя долго ждать, также поднявшись ни свет, ни заря.

На минуту воцарился хаос: кураторы, эволэки, старосты, дети, все пришли в движение. Тёплые объятия, слова ободрения, руки гладят кожу, волосы, перья, шерсть, и только перездоровавшись со всеми, люди и звери понемногу успокоились.

– Афалия! – строго окликнула свою подопечную Марина Евгеньевна. – Бегом привести себя в порядок!

Та и не думала перечить, послушно выбралась из воды, и, оставляя мокрые следы на дорожке, с недовольным видом отправилась в гардероб.

– Не спал? – Ольга сгребла в охапку Элана с Лесависимой одним махом.

Дочка льнула к маме, получив порцию ласки.

– А ты? – ответил вопросом на вопрос эволэк.

– А мне-то что? – девушка-киборг весело подмигнула.

Выглядела она и впрямь заметно лучше подопечного, в строгом деловом костюме, как и все пятеро коллег – вольный стиль одежды на презентациях не приветствовался.

– Доброе утро, всем! – Миненков влетел следом.

Старичок показывал немыслимую проворность для своих лет, но в его движениях чувствовалась скорее нервозность, чем что-либо другое.

– Готовы? – спросил глава ИБиСа, обведя всю честную компанию вопросительным взглядом.

– Да, готовы, – нестройный хор голосов в ответ.

Действительно всё готово. Детей привели в порядок, сами при параде, всё вычищено и вымыто до блеска, дабы не ударить в грязь лицом. Рабочие роботы принесли столы и стулья, и даже… обычную доску, ту, что в школах используется. Все эти предметы обстановки компактно разместились на площадке, где обычно и проходили собрания, сюда же затащили и голографический проектор.

Высокие гости сами придут в вольер – неписанное правило, а Ученый Совет встретит их на улице и проводит сюда. Этого требует безопасность. Опытные экземпляры (за такие словечки эволэк и в рожу может двинуть!) живых существ не покидают отведённых им внутренних помещений до особого решения обоих Советов. Даже самое безобидное на вид растение или животное сначала проходит весьма дотошную проверку на предмет совместимости с экосистемой, и только потом, после всестороннего анализа, получает путёвку в большую жизнь. Пренебрегать этим – значит ставить на грань существования целые миры, ведь одна единственная ошибка может обойтись очень дорого во всех смыслах этого слова сразу.

Пустые на вид коридоры института были наполнены невидимыми и недремлющими стражами, и горе тому, кто не пройдя вакцинации, окажется в их владениях! Тут так же три круга защиты, причём все три действуют в обоих направлениях, то есть и на вход, и на выход: первая зона – предупреждение, вторая – паралич, пусть и временный, третья – смерть. Никаких исключений не должно быть, по идее, но у эволэков было своё мнение и по данному поводу.

Как только Миненков убежал встречать дорогих гостей, впопыхах едва не сбив с ног вернувшуюся уже Афалию, перед группкой единомышленников из воздуха выкристаллизовалась разъярённая Амма и, как всегда без вступлений, выпалила:

– Элан! Что за х…я творилась сегодня ночью в медблоке!!!

Когда чудо в розовом переходит на нецензурную брань – дело плохо, но рыжий плут и бровью не повёл, ответив самым невинным тоном:

– Что тебя так взбесило? Там е…сь кабаны аль индийские слоны?

Когда Элан начинает использовать нецензурную брань – дело также плохо, и все с интересом наблюдали, ожидая развития диалога. Девочка-призрак и эволэк стояли напротив, уперев руки в бока, исподлобья глядя друг на друга.

– Лучше бы е…сь кабаны со слонами и бегемотами до кучи! – яростно прошипела Амма. – А так, кое-что посерьёзней! Не хватает кое-каких сывороток, и я даже знаю, кто их взял, и с какой целью! Это несанкционированное использование препаратов первой группы!

Ей не составило труда сопоставить размер утраты с потребностями обитателей вольера Южный-2 и, сложив два и два, вычислить злоумышленника: Лис являлся ночью в медблок за лекарствами от головной боли, и формальный повод для посещения эскулапов был отнюдь не надуманный, но вынес оттуда сверх того и кое-что запрещённое.

– А-а-а, вот ты о чём! – Эволэк просиял, картинно смахнул пот со лба, словно только что разгадал сложнейшую загадку. – Я предпочитаю более простой термин, ну, «кража», например.

Элану, судя по непробиваемому спокойствию, было до лампочки, узнает Учёный Совет или не узнает, хотя за такой поступок можно было вылететь из института вмиг! Но он беспокоился не за себя – родительские чувства затмили разум, и благополучие крылатых сестричек он ставил выше собственного. Кроме того, подобный случай был не первый и не последний, а если быть точнее, то правила карантина столь строго соблюдались довольно редко, и на то так же была причина – первое поколение всё равно бесплодно, так всегда поступают, на всякий случай…

– Называй как угодно, – уже спокойней, но хмуро, буркнула Амма. – Хоть всё использовал, ничего не осталось?

Элан дурашливо перекрестился на Амму, как на святую икону:

– Всё до капельки!

Девочка-призрак приняла великодушное решение:

– Чёрт с тобой, докладывать не стану, – и исчезла.

Амму гораздо больше беспокоила возможность утечки сыворотки из стен ИБиСа, чем внутреннее, так сказать, использование – выделить её из крови эволэка или опытной зверушки невозможно, об этом позаботились микробиологи института, так что, твердыня по-прежнему хранила массу пренеприятных сюрпризов для незваных гостей.

– Всё-таки она добрая, – с теплотой в голосе сказала Ханнеле, обняв свою дочку.

Рыбы, кошки и летуньи получили сегодня утром по уколу, и теперь их жизни в стенах института ничего не угрожало, но об этом, опять же, знали только посвящённые. У эволэков были свои тайны, и хранить они их умели, а кураторы сделали вид, что не слышали разговора вовсе.

Времени для выяснения отношений едва хватило. В широкий проём величественно, как линкоры на параде, вошли пятеро членов Попечительского Совета. Вообще-то их семеро, но двое не смогли приехать.

Элан их прекрасно знал, хотя и не лично.

Первым шествовал Ливен Алексей Алексеевич, представительный мужчина лет под семьдесят, как говорят, в самом расцвете сил. Одет в полувоенный строгий костюм, упитанный, но не толстый, с практически отсутствующей шевелюрой (что ещё росло было очень коротко подстрижено), зато с солидными усами, причём абсолютно белыми. Владелец крупной транспортной компании «Немоз», то есть «небо, море, земля», он являлся действующим председателем Совета. Человек недюжей хватки, но довольно скуп на деньги, зато вечно расточает комплименты и похвалы.

Вторым шёл Никольский Константин Константинович. Чуть постарше председателя, но именно чуть. Похожее на дыню вытянутое лицо, пышные тёмные волосы, зачёсанные назад, такие же усы, плюс не очень аккуратная бородка. Некоторую несуразность ему придавал костюм зелёного цвета с почему-то бардовым галстуком. А вообще человек видный и влиятельный: владелец многих печатных изданий, контрольного пакета акций Смоленской космической верфи, плюс, кое-что «по мелочи». Немногословен, причём всегда, но довольно вежлив.

Следом шествовал Гредякин Николай Михайлович. Пожалуй, самая колоритная личность, которую вообще только можно себе представить. Одет неброско. Полноватое, круглое как блин простое мужицкое лицо этакого Вани-грузчика, уже обзаведшегося брюшком от неуёмного потребления пива, не соответствовало ни его социальному статусу, ни острому уму, ни целеустремлённости. Он владел целым рядом предприятий военного профиля, выпускающих всё, от солдатских ботинок и стрелкового оружия, до атмосферных истребителей и сложнейших электронных начинок для боевой техники, в том числе и ИР разных классов. При этом он слыл добродушным человеком, очень любящим жизнь, детей и мирное небо над головой. Как такое странное сочетание уживалось в его голове, оставалось загадкой.

Четвёртый член Совета, Суровов Виктор Александрович, казалось, был рождён для того, чтобы ни на чуть-чуть не соответствовать своей грозной фамилии. Улыбка никогда не сходила с его лица, он вообще был довольно жизнерадостным человеком, оптимистом, с весьма необычной судьбой. Получив от родителей богатое наследство – предприятия химической промышленности, он не встал на наезженную колею, посвятив себя сфере образования. Этот человек сделал всё возможное и невозможное, чтобы работа многих учебных заведений, и не только (пожалуй, даже не столько) на Новой России, получила принципиально новую основу. Он ставил задачу воспитывать без преувеличения настоящего «человек разумного», способного и мыслить, и воплощать идеи в жизнь, и нести ответственность за свои поступки, понимать пагубность пассивности и бездействия. Доктор философии, экономики, этнографии, он был руководителем объединения нескольких ВУЗов, и руководителем отнюдь не формальным.

Наконец, Дробышева Елена Петровна, единственная женщина в Попечительском Совете. Она была уже немолода, но относилась к тому типу представительниц слабого пола, о ком говорят: красива в любом возрасте. Даже в свои шестьдесят с хвостиком она выглядела очень хорошо, и настолько же себя чувствовала. Активная, очень подвижная, в длинном до пят платье, со старомодным нескладным зонтом, она была истинным воплощением зрелой женщины. Впрочем, слабой не была – являясь совладельцем предприятий по производству антиматерии на Диане, она больше времени проводила в космосе, чем на твёрдой земле.

Когда-то очень давно, прямые предки этой пятёрки вложили свои капиталы в сомнительное, на первый взгляд, предприятие – в идею создания связки ОЧК, и не прогадали. С тех пор ИБиС приносил их династиям хорошие деньги, помог укрепить своё положение, в том числе и в неформальной иерархии сильных мира сего.

Следом дружной гурьбой двигался Учёный Совет во главе с Миненковым.

Эволэки, кураторы и старосты приветствовали вошедших, встав полукругом. На левом фланге – Надя с Людмилой рядом с Пиной, далее Линара с Инной и котятами. Потом, по идее, должен идти Клан Воды, но расположение бассейна заставило изменить очерёдность, и тут был Клан Воздуха: Ханнеле с Людмилой Ефстафьевной и Хилью поставили в самый цент «фаланги», сбоку Элан с Ольгой и Лесавесимой. Афалия и Марина образовывали правый фланг, упирающийся в водоём.

Взаимное приветствие вышло настолько формальным и сухим, что могло показаться, будто рядовые работники ИБиСа и фактические владельцы института состоят в кровной вражде, хотя это было абсолютно не так. Для эволэков и кураторов гости были людьми издалека, которых если и увидишь, то пару раз в год, на знаменательные даты, да и то мельком.

А вот Элан хмурился не просто так: Попечительский Совет давно стал ему врагом. Именно благодаря нажиму «стариков» был разорван его тандем с Поляковой, что поставило под вопрос саму возможность практической отработки Якоря, и заставило искать альтернативное решение, живое воплощение которого, то есть Ольга, сейчас крепко сжимало его плечи, явно успокаивая и предостерегая от глупостей.

Второй их не очень благовидный поступок – попытка отформатировать мозги Амме, которую, вне всякого сомнения, без разрешения попечителей не решился бы тронуть никто и никогда. Хотя девочка-призрак к тому времени успела так насолить руководству института, что общение с ней перешло сугубо в плоскость сложных идиоматических выражений, не поддающихся осмыслению и переводу на иностранные языки, но это были проблемы Учёного Совета. А эволэки с кураторами воспринимали электронную чертовку как личность, и не дали её в обиду. Элан же, по окончанию восстания, как лидер вооружённой оппозиции, чуть не попал под суд, самый что ни на есть настоящий. Строго говоря, он и нарушил закон, но поскольку обошлось без стрельбы, ограничились административным наказанием: отозвали лицензию на оружие на год.

Первой, как выполняющей госзаказ, пришлось докладываться паре Элан-Ольга. Правда, тут была сложность – Деилес уже отбыл на планету-заказчик, так что всё ограничилось показом короткого фильма. Несчастную птицу заставили бороться с ветром в аэродинамической трубе, добавляя к ураганным порывам дождь со снегом, но питомец с честью выдержал испытание.

А вот Лесавесима и Хилья вызвали неподдельный интерес. Сёстры поначалу жались к родителям, ища у них защиты, хотя никто не только их не мучил, но и первые минуты попечители даже опасались приближаться.

– Очень красивые девочки! – Искренне похвалила Дробышева.

Женщина, сильно нагнувшись вперёд, неуверенно тянула руку, а Хилья, чувствуя её страх, расхрабрилась, сделав шаг на встречу, коснулась носом ладони.

– В чём смысл их создания? – задал вопрос по существу Никольский.

Элан промолчал, дав возможность выступить Ханнеле. Девушка едва справилась с волнением, но справилась:

– Ну, сфера их деятельности может быть очень разнообразной. Мы их специально задумали такого размера, чтобы они могли поднимать груз до ста килограмм, и преодолевать с ним довольно большие расстояния. Спасательные работы, полиция, военные, медицина…

Гредякин с сомнением нахмурился:

– Военные?

Девушка в этих вопросах разбиралась слабо, и Элану пришлось перехватить инициативу:

– Они составят серьёзную конкуренцию тактическим беспилотным разведчикам.

– Да ну?

Очень хотелось ответить: «антилопа гну», но эволэк сдержался.

– Именно. Их преимущество – гибкость, они могут проникать туда, куда ни один летательный аппарат не сунется, и смогут уточнять обстановку непосредственно на месте, спускаясь на землю, то есть. Им до лампочки плохая погода, приковывающая к земле самолёты и вертолёты, им вообще не нужны ни транспортные средства, ни техобслуживание, они всегда будут рядом. Кроме того, они могут быть не только сторонними наблюдателями, но и полноценными бойцами.

Тут уже рассмеялись члены обоих Советов, а кураторы и эволэки, со старостами вместе, сохранили серьёзные выражения лиц, не видя в утверждениях Элана ничего смешного. Уловив их настроение, Ливен заметил:

– Для этого нужен полноценный интеллект.

Доброходова хмыкнула:

– А кто вам сказал, что у них его нет?

Веселье тут же оборвалось, все с подозрением уставились на куратора, но та и не думала никого разыгрывать.

– Знаете, что делает человека человеком? Мозг? Да, но не только, и даже не столько. Развитый мозг характерен почти для всех крупных млекопитающих, но чего им не хватает?

– Речевого аппарата, и тончайшей моторики рук, – подхватила мысль Ханнеле. – Вот и всё, чем мы отличаемся. Наши девочки обладают и тем и другим.

Видя, что скепсис ещё больше завладел умами учёных мужей и попечителей, Ольга сделала приглашающий жест:

– Прошу к доскам, дамы и господа.

Когда предметы, знакомые со школьных лет, обступила плотная толпа, крылатые создания, непривыкшие к такому стечению народа, изрядно разнервничались: у Хильи перья на загривке встали колом, а Лесавесима вся зашлась красным цветом, выдавая испуг и раздражение. Обе стригли острыми ушками воздух, но, волей-неволей, им пришлось демонстрировать свои способности, после того, как мамы их немного успокоили.

Элан начал первым. Заняв позицию так, чтобы его видели обе испытуемые, он указал рукой на табличку, одну из многих заготовленных, с надписью «Ель».

– Что это? – Он говорил очень отчётливо. – Ну, красавицы, давайте, нарисуйте.

Сёстры проворно взяли по мелку, поднялись на задние лапы, и на досках довольно быстро появились примитивные рисунки, в которых, тем не менее, легко угадывались деревья. Элан преднамеренно пользовался только голосом, но поняли его двойняшки прекрасно.

Никто, естественно, в произошедшее не поверил, приняв всё за ловкий фокус, банальную дрессировку. Но Элан и не думал тушеваться.

– Отлично, браво, – он потрепал их по шеям, взяв очередную дощечку, на которой был изображён апельсин. – А это что такое?

То, что произошло в следующую минуту, ввергло гостей в шок. Крылатые создания, повернулись к доске и сначала задумались. Эволэки их негромко подбадривал, поглаживали шеи. Лесавесима от напряжения сломала мелок, обдав саму себя белой крошкой, но сумела вывести слово «еда», а Хилья сначала вроде замешкалась, но и написала более длинно: «вкусно».

Оба Совета от увиденного дружно лишились дара речи, а Ханнеле и не дала им опомниться:

– Великолепно! Умницы! А теперь посложнее, смотрите сюда.

Девушка показала им табличку с надписью «летать». Сёстры, после короткого раздумья, изобразили нечто среднее между птицей и самими собой. Детские каракули, естественно, но идею передали правильно, и это факт!

– Как такое возможно?! – Вечная улыбочка Сурового исчезла и не думала возвращаться. Выражение лица и тон выдавали глубокое потрясение. – Им же ещё пелёнки пачкать?!

Что верно, то верно. Умственные способности Лесавесимы и Хильи не укладывались ни в какие стандарты. Такого просто не бывает, чтобы ребёнок в четыре месяца умел писать и понимал сложные ассоциации, выплёскивая их на полотно.

– Я думаю, – спокойно ответила Доброходова, – ответ очевиден – это связь с Океанесом. Если то, что нам известно об Амме – правда, то можно с уверенность говорить о рецидиве. Связь обычно обрывается полностью после завершения погружения, но в это раз всё иначе.

Элан согласно кивнул:

– Мы с Ханнеле постоянно чувствуем присутствие Великой Реки, это не подлежит сомнению.

– Дети выросли ещё в матках, и вышли на свет отнюдь не в младенческом возрасте, – поддержала Ханнеле. – Кроме того, мы стали ими в Океаненсе, и, возможно, наши знания передались, в той или иной степени, нашим малышкам.

«Малышки» уже вымахали больше человека, и объём мозга у них вполне соответствовал человеческому, и это только начало.

– Кроме того, видимо, канал связи по-прежнему открыт.

Все обернулись на знакомый голос. Амма, чихав на этикет, без приглашения вклинилась в беседу.

– По моему мнению, имеет место быть следующее. Эволэки и эти крылатые симпатяги получили в ЭМ то, что можно назвать для простоты общей душой. Произошёл своего рода информационный обмен между родителями и детьми, так что Лесавесима и Хилья, по сути, родились не детьми вовсе. Они перетащили в этот мир свой жизненный опыт, накопленный в Эфирном мире, подобно тому, как эволэк помнит свою жизнь, прожитую в Океанесе, здесь, в нашей Вселенной. Почему бы этой связи не работать в обоих направлениях?

– Интересная теория, – немного оправившись от шока, сказал Константин Константинович.

– Это не теория, а факт, тупица! – прорычала девочка-призрак, топнув ногой. – Не забывай, с кем говоришь! Что такое неразорванная связь я узнала на собственной шкуре!

Зло сверкнув глазами, электронная бестия растаяла в воздухе.

Ливен, хотя оскорбили не его, до глубины души возмущённый поведением несносной грубиянки, покраснел так, что аж на бритой голове выступил пот, а усы стали выделяться своей белизной ещё пронзительней, но ничего сказать не успел. Элан повернулся к нему, и весело подмигнул:

– Не расстраивайтесь так, Алексей Алексеевич! Вам ещё везёт – общаетесь с ней пару раз в году, а мы каждый день такое выслушиваем.

– Почему тогда защищаете её? – процедил сквозь зубы Никольский.

Внешне своё негодование никак он больше ничем не выдал, но по тону чувствовалось – рассердился не на шутку.

– Она эволэк, как бы не утверждала моя супруга обратное, а мы своих не бросаем.

Ольга смерила его взглядом, как приговор вынесла: неисправимый романтик-идеалист, любые аргументы приводи, как об стенку горохом!

– Ладно, вернёмся к прежней теме, – Елена Петровна решительно пресекла развитие диалога в опасном русле, – предположим всё сказанное правда, а как насчёт следующих поколений? Они смогут подобное? Ведь растить их будут традиционным способом!

– Тут трудностей не предвидится, – Ханнеле уже успокоилась, и говорила твёрдо, – это просто вопрос воспитания. Если таких созданий поместить сызмальства в человеческую среду, давать им возможность общаться не только друг с другом, но и с людьми, то всё пойдёт как по маслу! Они будут жить в мире, созданном человеческими руками, многому научатся, многое поймут.

– Зачем вы дали им железы, вырабатывающие яд? – поинтересовался Гредякин. – И яд, насколько я понял, очень сильный.

– Получение белков в медицинских целях. – Ольга и не думала стесняться совершённого. – Никакая синтетика по-прежнему не может заменить естественных препаратов. Чтобы получить столь сложные яды искусственным путём, придётся строить сложнейшие заводы, а тут всё умещается в единственном живом существе.

Она обняла Лесавесиму и Хилью.

– Вот самые эффективные предприятия по производству белков. Вы, люди, вечно пытаетесь изобрести паровоз, хотя его уже давно изобрели. Матушка-природа миллионы лет назад справилась с самыми сложными задачами, так почему бы и не воспользоваться готовым результатом?

Глава попечителей с сомнением спросил:

– А людей они кусать не будут? – Алексей Алексеевич приблизил лицо к Хилье, очень осторожно пальцами немного приподнял губы летуньи, обнажив белоснежные клыки.

Элан очень ждал подобного вопроса и ответил серьёзным тоном, не переигрывая, чуть склонив голову на бок:

– Если нет в голове дурных мыслей, то и опасаться нечего. А уж если нарвётся кто на неприятности, пусть пеняет на себя.

Лесавесима, чутко уловив настроение отца, открыла пасть, продемонстрировав пару ядовитых кинжалов.

Их глаза встретились. Дураком Ливен не был. В тоне, в недоброй улыбке, чуть обозначенной уголками губ, в едва прищуренных глазах эволэка безошибочно читалась скрытая угроза.

Элан понимал, что играет вслепую. Кто друг, а кто враг, понять сейчас безумно трудно. Хотелось верить, что Попечительский Совет не несёт опасности, ведь, по идее, уж кто-кто, а эти семеро миллиардеров – первые лица, заинтересованные в стабильной работе ИБиСа. Но твёрдой уверенности в том, что перед ним союзники, не было и в помине: люди бывают разные, а обстоятельства в жизни совсем разные…

Гредякин сделал вид, что не понял заложенного подтекста, и в свою очередь поинтересовался:

– Когда ваши детишки смогут себя показать во всей красе?

Он уже отправлял по электронной почте письмо в военное министерство, очевидно, какому-нибудь знакомому генералу.

– Потерпите ещё месяца три-четыре, – попросила Ханнеле. – Они как раз подрастут.

– Только есть одна сложность, – довольно поспешно вмешался Элан. – Им нужно развиваться, а это…

Он сделал широкий жест, показывая вольер.

– Это всё равно клетка. – Он немного помолчал, а потом, мотнув головой, отгоняя последние сомнения, сказал. – Мы просим официального разрешения Советов на прогулки вне вольера и вне института. Им нужно летать, они не созданы для закрытых пространств, и добиться нормально развития в существующих условиях трудно.

Миненков неожиданно вступился за своих подчиненных:

– Опасности нет, уверяю вас, – попечители с интересом уставились на главу института. – Люди никогда не делали им ничего дурного, и они не воспринимают нас как врагов! А потомства они дать не смогут, так что если и сбегут – невелика беда.

Попечители переглянулись, без слов принимая общее на всех решение.

Два эволэка ждали вердикта, не дыша. Тут у Советов абсолютная власть в ИБиСе, и они могут принять любое решение, вплоть до усыпления сестричек, если сочтут их существование опасным. Это ещё одна страховка от горячих голов, желающих создать зверушек для удовлетворения собственных амбиций. Можно, конечно, подать апелляцию в соответствующее министерство, обороны, например, или здравоохранения, но не факт, что выгорит – сильные мира сего умеют ставить на высокие посты нужных им людей и добиваться тем самым нужных решений.

– Мы подумаем, – пообещал Алексей Алексеевич, и вся компания взяла в оборот Линару и её котят.

Сильно подросшие, практически домашние, красавцы барсы, вызвали восторг у всех без исключения членов Совета. Они живо отвечали на ласку, привычные силуэты семейства кошачьих радовали глаз и не таили в себе никаких неожиданностей, которыми так смущали летуньи, и проект быстро получил одобрение. Конечно, это ещё не означало, что сию же минуту кто-то кинется воспроизводить их тысячами, но уже с твёрдой уверенностью можно было сказать – скоро, видимо в следующем году, Фелида и Фердинанд будут нянчить пусть и искусственно пока выведенных, но своих детей. Кроме того, они получили разрешение на прогулки на свежем воздухе, естественно с радиоошейниками.

Эфы так же вызвали неподдельный интерес – Афалия и Сафирова не упустили возможности и продемонстрировали способность своих рыбок передвигаться по суше. Всю пятёрку отнесли в дальний конец вольера и положили у стены на песок, но поставить двоякодышащих в тупик не получилось: верно угадав направление, через считанные минуты «водяные змеи» вернулись в бассейн, с удовольствием окунувшись в куда как более комфортную среду обитания.

– Они сравнительно легко обходятся минимумом влаги в течение недели, мы это установили опытным путём, – с гордостью сказала девушка. – Это не предел, но пока мы не оставляем их без полноценных ванн на более длительны срок, настоящие испытания их ждут этим летом. Если выдержат искусственную засуху, то можно будет говорить о серьёзном успехе, а пока, пусть растут и набираются сил.

С принятием решения о массовом воспроизводстве живого существа никогда не спешили. Обычно проходил год, а то и два-три, прежде чем питомцы получали путёвку в жизнь.

Но наибольший интерес вызвала Пина, и совершенно заслужено. Надя и Людмила так вдохновенно рассказывали о перспективах её внедрения, что Суровов попросил организовать сеанс видеосвязи с министрами энергетики и путей сообщения, что и было выполнено в удивительно короткий срок. Оба чиновника чуть не получили по инфаркту, когда на их глазах простая на вид сосна после закрытия створок загорелась голубым огнём, развеяв мрак, а довольная Верховская расправила заготовленную газету, и без малейших затруднений зачитала несколько строк, продемонстрировав тем самым достаточность освещённости.

– Она ещё совсем маленькая, – прокомментировала девушка, – а потенциал взрослых деревьев просто огромен – можно, например, не тратить энергию на освещение парков и дорог, а в них огни не гасят все ночи напролёт!

– А как насчёт полярных ночей? Самые северные города и посёлки погружаются во мрак порой на много недель!

Но ответ и тут был готов, хотя и не обрадовал министра.

– Тут сложность скорее в климате, почвы промерзают на много метров, – покачала головой Людмила Алексеевна. – Кроме того, деревья на Севере резко сбавляют жизнедеятельность в холодный период. Пина не исключение. Боюсь, здесь мы вас ничем порадовать не сможем. Во всяком случае, пока.

Но особо никто и не расстроился, идея явно пришлась ко двору. В конце концов, в более благоприятных климатических зонах, где и проживала основная масса населения, соснам найдётся применение!

Телеаудиенция закончилась, и все руководители поздравляли эволэков и кураторов с успешным завершением работы. С сегодняшнего дня они уже считаются прошедшими реабилитацию, хотя Надя, как только делегация удалилась, рухнула на скамейку, и Элан пошёл за инвалидным креслом – ходить и даже просто стоять сколь-либо долго девушка ещё не могла.

В коридоре он неожиданно столкнулся с Гредякиным – тот не спешил уходить.

– Молодой человек, можно Вас отвлечь на минуту?

Он окинул юношу цепким взглядом и понял, что тот ждал встречи именно с ним. Это обнадёживало, диалог, скорее всего, будет продуктивным.

– Разумеется, Николай Михайлович.

Рыжий плут тоже хотел этого разговора, хотя, естественно, строил собственные планы.

– Мы можем более подробно побеседовать?

Эволэк без предисловий достал визитку из кармана:

– Не здесь и не сейчас, и присутствие Ханнеле, как Вы понимаете, обязательно.

Мужчина пробежал глазами строки и утвердительно кивнул, а юноша как-то уж очень расковано хлопнул его по плечу, словно назначил встречу не одному из богатейших людей Новой Росси и попечителю института, в котором был рядовым работником, а своему давнему приятелю. Простившись ненадолго с Лесавесимой и Хильей, покатил коляску, но не в вольер.

***

За презентацией всегда следовал праздничный банкет, и сегодняшний день исключением не был: практически все эволэки и кураторы уже собрались в зале первого этажа, где обычно и проходили торжества.

Под ярким светом уже поднявшейся над горизонтом Авроры весело переливались огнями бесчисленные фарфоровые тарелки, украшенные серебряной росписью, хрустальные бокалы, огромные блюда со всевозможными яствами. Всего было так много, всё так здорово приготовлено и так красиво оформлено, что можно было подумать, будто предполагался приезд правящей династии. Но нет, обычный, так сказать, сабантуй по поводу успешного возвращения юных храбрецов из Океанеса.

Столы традиционно сдвинули буквой «П», поставив отдельный стол для Ученого и Попечительского Советов так, чтобы все могли их видеть, то есть у основания «П». За огромным столом разгоралось хаотическое веселье: все рассаживались не по Кланам, а по интересам, так что вместо стройных одноцветных колонн, получилась мешанина красок, в которой эволэки в традиционных парадных одеждах перемешались со своими кураторами, одетыми в обычные костюмы, лаборантами, медиками, особистами… Да кого тут только не было! Конюхи и пилоты вертушек, биологи и садовники, преподаватели всяческих наук и тренеры физкультуры – сотни людей, чей труд позволял достичь успеха, а успех был один на всех.

Элан вместе с креслом двинулся к левому основанию стола – там, прямо под носом руководства ИБиСа кучковалась компания заговорщиков, уже начавшая отмечать. Афалия (кто ж ещё?!) протащила одной ей ведомым путём шампанское, и друзья решили не отказывать себе в удовольствии, не забыв, естественно, своих товарищей и коллег. Впечатляющего размера бутылки с искристым содержимым не спеша, одна за другой двигались по рядам пирующих: каждый наполнял бокалы соседей, потом свой собственный, и передавал дальше.