Девушка, оказавшись в удобной позе, вся разомлела, довольно присвистнув: эргономика изделия была выше всяких похвал, позволив ей расслабить отвыкшие от физических нагрузок мышцы, и сохранить при этом вертикальное положение тела и головы.

Людмила Ефстафьевна, как самый старший член группы теперь уже действительно завершивших погружение тандемов, встала с места и подняла бокал. Все движения и разговоры тут же прекратились, даже оба Совета замерли. Сейчас их время, время победителей, и никто не смеет лезть вперёд – это неписанное правило, одна из древнейших традиций института.

– За тех, кто был до нас! – твёрдый голос женщины хлыстом разорвал наступившую тишину.

Все встали, не чокаясь, пригубили шампанское.

В короткой фразе сотни имён и непростых судеб. Битва за новые миры не утихала ни на год, ни на минуту, а на войне, как на войне, гибли люди. Тоненькие ручейки человеческих душ, теряющиеся в потоке жизни колоссальной цивилизации, раскинувшей свои владении на сотни парсеков галактического рукава, отдавали свои силы, пробивая дорогу миллионам людей в счастливое завтра.

Второй говорила Линара. Она была чуточку старше Элана, позже пришла в институт, и хотя совершила всего второе погружение, но право на тост принадлежало ей. Столь же твёрдым голосом, чуть улыбаясь, с теплом в каждом слове, девушка громко и чётко сказала:

– За тех, кто с нами сейчас!

Огромный зал наполнился переливами хрустального звона. Люди улыбались, радуясь семейному празднику. Они действительно большая семья.

Наде Верховской помогали стоять Мирра и Элан, ведь самой юной участнице опасного эксперимента предстояло завершить церемонию. Её рука, подняв бокал выше уровня глаз, мелко, едва заметно дрожала, но голос был твёрд:

– За тех, кто будет после!

Послышались аплодисменты, предназначенные новичкам, будущим эволэкам и кураторам, таких было немного, состав и без того молодой, но были. Необстрелянная молодёжь застеснялась, считая подобное внимание к своим персонам неоправданным, ведь, опять же, следуя традиции, дружно хлопали в ладоши даже руководители ИБиСа. Завершил неформальное вступление довольно дружный, негромкий, без пафоса, хор голосов:

– Вайнар!

У эволэков своя религия, и имя Вечного Цветка давно заменило христианское «Аминь». Многие из тех, кто побывал в Океанесе, основательно пересмотрели свои религиозные воззрения, и в понятие Бог вкладывали иной смысл, чем тот, который пропагандируется основными течениями традиционной веры. Это не было ни насмешкой, ни кощунством, просто… Кто там был, тот поймёт…

Официальная часть началась. Глава ИБиСа вместе с главой Попечительского Совета, сияя от счастья, как новогодняя ёлка, вышел к небольшой трибуне, украшенной живыми цветами, и прокашлялся.

– Что-то очень у него настроение хорошее, – Элан прокомментировал происходящее на ухо Ольге.

Та потрепала его по макушке, не очень понимая скепсиса. А причины были: Миненков последние годы заметно отгородился от ибисовцев, часто ходил хмурый, вечно высказывал недовольство проделанной работой, и разительная перемена бросалась в глаза. Хитрый рыжий зверь явно собирался не только посидеть за столом в компании близких людей, но и внимательно последить за Председателем Совета.

– Друзья! – начал речь Константин Иванович.

Все разговоры затихли, работники института стояли с бокалами в руках у стола.

– Сегодня у нас не просто повод для радости, а знаменательный день, открывающий новую эпоху контактов с Океанесом. Как вы уже, без сомнения, все знаете, присутствующие в этом зале виновники торжества осуществили, казалось бы, невозможное.

Ольга во все глаза смотрела на Элана и Миненкова, впитывая и анализируя каждый звук, каждый жест, каждое движение мускул лица. Это ловушка, сомнений не было, и очень грамотно построенная. Её супруг, внешне спокойный, с трепетом ждал важных слов. В чём они будут заключаться, и какая цель преследуется, пока ей было непонятно, хотя её мозг уже вычисли несколько наиболее вероятных вариантов.

– Наши герои, не побоявшись смертельно риска, – продолжил Алексей Алексеевич, – поставили очень смелый опыт, принципиально изменив методику сопровождения погружения.

Девушка-киборг, по едва заметной ухмылке своего мужа поняла – именно этого он от них и ждал. Все «конспираторы» об этой самой методике молчали, как в рот воды набрав, официальный доклад ещё существовал только в набросках, и не попадал на стол руководству. Только Усов, как и обещал Элан, получил доступ к черновикам. И теперь, у руководства, в порыве эйфории и под воздействием алкоголя развяжутся языки, и «отцы-командиры» покажут истинную осведомлённость. Так и получилось.

– Никогда ещё погружения, – продолжил Миненков, – за исключением пары накладок…

Афалия невесело усмехнулась. Одна из «накладок» чуть не стоила ей жизни.

–…не протекали так гладко, а выход, хотя и растянутый во времени гораздо сильнее привычного, не завершался столь благополучно. Великолепная пятёрка сразу после «всплытия» поразила наше воображение своим ясным умом и твёрдой памятью. Контраст с уже привычной картиной был настолько удивительным, что я даже не поверил собственным глазам! Но теперь верю. Верю в наши стены, верю в нашу молодёжь, верю в наш успех.

Аплодисменты на полминуты прервали речь. Ольга по выражению лица супруга понимала – пока ничего интересного не сказано.

– Выход из погружения, – подхватил Алексей Алексеевич, – а точнее четыре новые методики сопровождения, позволили избежать по-настоящему серьёзных испытаний, которыми обычно подвергается душа и разум контактёра. Это не пустые слова, мы все стали свидетелями настоящего прорыва!

– Четыре новые методики, – продолжил Константин Иванович, – открыли нам невероятные возможности, позволив, наконец, разрешить проблему, которая долгие годы тяжёлым камнем лежала на наших сердцах! Конечно, первый опыт с так называемым Якорем – лишь грубая модель, не больше, и его отработка займёт немало времени, но победа уже не за горами!

Снова овации, радость на лицах, неподдельное счастье сотен людей. Только на лице одного типа блуждала хитренькая и не очень добрая улыбочка. Естественно, это был рыжий плут. Выступающие только что выдали себя с головой, и это было именно то, чего так хотел Лис. Ольга уже знала, в каких конкретно словах прокололись оба председателя – мощнейшему ИР не составило никакого труда решить такую пустяковую задачку. Элан вопросительно глянул на свою любимую, а та едва заметно утвердительно кивнула, дав понять, что уже всех раскусила. Их немого диалога, похоже, никто и не заметил.

– Я думаю, – Миненков окинул взглядом собравшихся, и остановился на лидере конспираторов, – стоит послушать автора проекта. Элан, прошу, скажи пару слов.

Оба председателя отошли от трибуны, сделав приглашающие жесты руками, и эволэк понял, что отвертеться не вариант. Не любил он публичности, и точка, но момент обязывал.

От волнения он чуть не споткнулся на ступенях, адреналин хлынул в кровь, хотя неизбежность выступления была очевидна. Заняв место на трибуне, эволэк разнервничался ещё больше, увидев за праздничным столом родню – те всё-таки выкроили время и приехали. Надо сбросить напряжение, а для этого лучше всего пошутить.

– Дорогие товарищи, сейчас я буду сказать без бумажки.

Негромкий смех в зале и хлопки действительно придали уверенности, только вот продолжение весёлым не было…

– За долгие годы мы все настолько привыкли терять друзей, что сегодня каждый должен осознать долю ответственности за то, что не видел такого простого и очевидного решения. Мы опустили руки, приняли всё как есть…

По залу отравой расползлась мёртвая тишина – такой речи явно не ждали. Даже Учёный Совет сидел ни жив, ни мёртв, понимая, что эти слова в первую очередь адресованы ему, и, как знать, вдруг всё худшее ещё впереди: эволэки вполне могут вынести на повестку дня вопрос об их служебном несоответствии. Элан этот мегаваттный заряд напряжения в президиуме чувствовал спиной! Но надо было продолжить:

– Каждому из нас, так или иначе, придётся платить по счетам, и за то, что сделали, и за то, что не сделали в особенности, хотя могли бы сделать. Это открытие новых методик сопровождения Контакта лишний раз показывает опасность почивания на лаврах, самоуспокоения, а уж тем более безразличия. Свершившегося не переиначить, и остаётся лишь надеяться, что всё произошедшее сделает нас всех лучше, дальновидней, заставит ещё усерднее работать, помня старую истину: совершенство не знает предела.

Все поникли, сознавая страшную в своей простоте правоту этих слов. Сколько девушек и ребят пали как стебли под косой костлявой старухи, и как легко и просто друзья и подруги расставались с ними, мучаясь болью утраты, вместо того чтобы искать выход, бороться.

– Мы благодарим сегодня всех, кто отдал свои жизни ради этого успеха, и клянёмся сделать так, чтобы принесённые жертвы не были напрасными. Это наш долг, это наш крест, наше проклятье и искупление. Слава павшим героям!

– Слава!!! – дружный рёв наполнил зал, и эхо ещё долго металось испуганной птицей от стены к стене.

Элан повернулся на миг к притихшим Советам. Взгляд, полный досады и сожаления, не обещающий никому из них ровным счётом ничего хорошего, заставил взрослых людей виновато опускать глаза в пол. Но это был лишь миг – юноша не собирался портить праздничное настроение своим друзьям и коллегам:

– Спасибо, у меня всё.

Не дожидаясь разрешения, он почти сбежал по ступеням и, оказавшись в кругу друзей, рухнул на стул, предварительно расцеловав родителей и деда.

– Мощно задвинул, внушает! – Раткин-старший улыбался в усы, из-под густых бровей озорно наблюдая растерянность высоких гостей и Учёного Совета. – Эко, стариканов расплющило, как удава танком!

Все ещё только заулыбались, а закадычная подруга Лиса уже отсалютовала ветерану бокалом:

– Ну, ты, дед, чумовой динозавр!!!

Все покатились от смеха, будто и не было неприятной прелюдии.

Ольга веселилась со всеми. Человек – неистребимое существо, надо только не терять огонька в груди, находить в себе силы радоваться жизни. Как только человек теряет этот свой внутренний стержень – всё, конец. Но это не про собравшихся, и от осознания такого важного открытия душа пела. Даже Элан, всего несколько минут назад получив подтверждение худшим своим опасениям, заходился в приступах смеха: похоже, что открытие его нисколько не удивило и, что ещё более поразительно, совершенно не расстроило.

Столь стремительная смена настроения за столом повлияла благоприятно на климат в целом – даже те, кто не слышал шуточек, снова заулыбались, по рядам покатились разговоры и весёлые перепалки, заиграла музыка.

– Ну, каков итог? – не удержалась от расспросов Екатерина Вячеславовна. – Будет внедрение этих ваших технологий?

– Будет, – кивнула Линара. – Конечно, ощущение от погружения двоякое – с одной стороны проще, с другой сложнее, но хоть башню не срывает на выходе, уже здорово!

– Да, порадовал ты нас, сынок, – Андрей Николаевич светился от гордости за своего сына. – Прямо на Нобелевскую премию тянет, не меньше.

– Это не моя идея, – Элан протестующее замотал головой. – Если бы не Александра, не её внимание к деталям, то весь опыт, полученный на Измере, пропал бы незамеченный!

– Да, ладно тебе скромничать, – возмутилась Лассава. – Мы все читали трактаты Поляковой! Общую идею она верно расписала, но ты её детализировал и добавил Знаки в ЭМ – то, чего она даже не предложила!

– Хватит спорить, – Нариола решила утихомирить друзей. – Это общая заслуга.

– Что дальше будем делать? – спросила Афалия, едва пригубив шампанское.

Она уже не злоупотребляла, как раньше, но сегодня, очевидно, решила расслабиться, позволив себе самую малость.

– Дальше, составим отчёт, и лучше побыстрее, – настаивала Ольга.

Они обменялась с супругом взглядами, и тот кивком дал понять, что не против: всё, что надо было узнать, он уже узнал. Судорожно проглотив слишком большую порцию спиртного, Элан, кашляя, выдавил из себя:

– Я сегодня же отзвонюсь Щукину, пусть он займётся контрактом на Пину.

– А кто это? – спросила уже повеселевшая от выпитого Надя.

– Наш старый знакомый, юрист, очень порядочный человек и очень умный, – ответила Раткина.

– У твоей работы большое будущее, можешь не сомневаться! – Ольга уже прикинула в уме возможные суммы сделок, и даже без экспорта эти суммы получались более чем просто значительные.

– Наша Надя скоро откроет новую династию миллионеров! – Мирра, как и все, радовалась успеху подруги, и протянула бокал. – Ну, за нашу новенькую! Пусть эта вершина не будет последней!

Снова звон хрусталя, и напутствие Николая Ивановича:

– Как говорят у нас, военных, больших вам побед, юная леди, и легких ранений!

– Хорошо иметь много друзей, а много состоятельных друзей – ещё лучше! – сказала Ханнеле.

Помощь подруг, причём финансовая и совершенно бескорыстная, стала одной из слагающих успеха их команды, ведь без достаточных средств собственный проект пробить бывает нелегко!

– Многие революционеры-фанатики добиваются того, чтобы не было богатых, а мы будем добиваться обратного – чтобы не было бедных! – рассмеялась Люда Захарова.

Именно эта идея и пропагандировалась всегда на Новой России. Возможностей реализовать себя было предостаточно, и каждая из них открывала дорогу не только к получению огромного морального удовлетворения от труда, но и награждала человека материально – только трудись!

– Верно, бедный человек слаб по определению! – невесело заметила Сафирова.

Марина Евгеньевна знала, о чём говорила. Тяжким трудом она заработала на мечту – иммигрировать с дочерью в систему Аврора-2, и ни разу за прошедшие долгие годы не пожалела о сделанном выборе. Обычная серая мышка, лаборант захудалой компании молекулярной биологии, она выросла над собой именно тут, на своей новой Родине, став одним из самых успешных кураторов в истории ИБиСа, не потеряв уже в тринадцати погружениях ни одного подопечного. Удачно вышла замуж, причём по любви, родила ещё и сына. Жизнь удалась, и она добилась этого сама. Сафирова не любила рассказывать о своей старой жизни – Новая Россия помогла ей забыть былые печали, и женщина ожила.

Их философский диспут прервала музыка и голос Диолеи (староста Клана Земли как всегда «вела» праздник), приглашающий желающих размяться:

– Дамы приглашают кавалеров!

Элан умоляюще посмотрел на Ольгу, но та скрутила кукиш, кивая за его спину. Даже не оборачиваясь, юноша знал, кто там мнётся, боясь сделать решительный шаг, а супруга только чуть покивала: давай, мол, вперёд и с песней, и попробуй только отказать!

Лис поднялся со стула, взял Ханнеле под руку и, не на шутку смутившись, повёл счастливую девушку в центр зала, где уже кружились несколько пар. Они не заметили укор в газах Мирры – та без слов упрекала Ольгу за бессовестный поступок, но киборг уже решила за молодых людей чему быть, а чему нет, во всяком случае, так считала.

Поймав ритм, два эволэка медленно двинулись по большому кругу, застенчиво улыбаясь, стараясь не смотреть друг другу в глаза. Они держали дистанцию, но Элан читал свою партнёршу как открытую книгу, и проклинал собственную бесхребетность – за прошедшие с первого знакомства три года девушка не остыла к нему, а он не мог подарить ей надежды… Или просто не хотел?.. Может, права была Лассава, и стоило сдержать свои желания, ограничиться формальным браком с Ольгой, собраться с духом, и поступить так, как наверно и должен поступить мужчина в подобной ситуации?.. Это легче сказать, чем сделать, ведь разум идёт наперекор душе, а она ничуть не слабее его…

Последние аккорды смолкли, вместе с ними замерли и пары там, где их застало окончание песни. Элан с Ханнеле вежливо раскланялись, и так же, под ручку, попытались вернуться за стол, но их перехватили.

Несколько озорниц с самыми невинными выражениями на лицах окружили парочку и под эскортом потащили на места, закрыв глаза ладонями.

– Это сюрприз, не подсматривать! – пригрозила в микрофон Диолея, и им не осталось ничего другого, как повиноваться.

Испытывая жуткий дискомфорт от отсутствия зрительного контроля над происходящим, оба эволэка, не раз и не два споткнувшись, умудрились-таки под чутким руководством подруг добраться до своих стульев. Почувствовав давление на грудь и плечи, приглашающее сесть, девушка и парень заартачились, подозревая недоброе, но лидер «сухопутчиков» снова их отчитала:

– Садитесь, садитесь! – её голос гремел из динамиков, искажаясь от уже с трудом сдерживаемого смеха.

Предчувствие не обмануло. Как только две пятых точки с ускорением достигли опоры, раздался легко узнаваемый хруст скорлупы, после которого абсолютно все звуки потонули в волнах гомерического хохота: розыгрыш транслировался на большой экран, так что все присутствующие прекрасно всё видели и слышали.

Парочка, внезапно прозрев, обнаружила, что находится в импровизированных гнёздах: на стульях стояли неглубокие плетёные подносы, застеленные нарванной на ленточки бумагой.

– Ай-яй-яй! – Стоящая на сцене Диолея качала головой, комментируя свершившийся конфуз. – Совсем квалификацию потеряли!

Новый взрыв смеха был ей ответом, но Элан, содрогаясь от хохота, всё же сумел перекричать всеобщее веселье:

– Это хоть не настоящие яйца?!

– Конечно настоящие! – последовал ответ. – Мы просто тут подумали, что вы с Ханнеле соскучились по работе наседок, вот и решили вас порадовать, а вы всю службу завалили!

Гром аплодисментов заполнил помещение, и объекты розыгрыша поднялись со своих мест, раскланявшись всем присутствующим. Они даже не думали обижаться, ведь над эволэками, вышедшими из погружения, коллеги всегда подшучивают. Но в шутках, как правило, присутствовала мера. Вот и сейчас, подложив самые настоящие сырые яйца, друзья предварительно замотали их в полиэтилен, так что на белоснежных одеждах Элана и Ханнеле не появилось ни единого пятнышка, да и стулья остались чисты.

Всеобщее веселье понемногу улеглось, праздник вошёл в обычное русло, но был для Элана и один неожиданный элемент: пока готовился розыгрыш, заодно произвели рокировку, и теперь справа от него сидела не Надя, а Ханнеле, а Ольга вообще оказалась в окружении старост. Это обстоятельство его немало раздосадовало, но виду он не подал, галантно ухаживая за девушкой. В конце концов, та была не виновата, просто тайные намерения супруги эволэка совпали с её собственными чаяниями, и она не могла отказать себе в удовольствии насладиться происходящим, болтая с дорогим сердцу человеком о пустяках.

Юноша, не будь дураком, сразу смекнул, что к чему, но всё же надежда не уходила – а вдруг, это просто случайность? Ольга ведь не рабыня какая-нибудь, общается, шутит, кочуя от одной компании к другой, не будешь же держать её на привязи, как последний эгоист?

Но тревога нарастала. Элан не был по-настоящему сильным эмпатом, но остро чувствовал на себе повышенное внимание окружающих: вроде и ловишь взгляд отца, матери, старосты, а те отводят глаза, словно извиняются за происходящее. С каждой минутой крепла уверенность, что происходящее – не простое стечение обстоятельств. Тут попахивало настоящим заговором, и, что поражало больше всего, его организатором, без сомнения, была Оля.

Притворяться становилось всё труднее и труднее, веселье всё сильнее отдавало фальшью, слова со скрежетом пробивали дорогу из пучин закипающего раздражения. Ну не умел он никогда юлить и лгать самому себе, и всё тут… Злился он не на девушку, что сидела подле. Ханнеле, как истинная женщина, тонко чувствовала оттенки настроения своего невольного ухажёра, сознавала, каких усилий ему стоит держать в узде собственное негодование, и уже, похоже, сама была не рада тому, что позволила друзьям уговорить себя на участие в авантюре.

Элан, встретившись взглядом с Ольгой, не удержался и скривил физиономию.

Сватаешь?

Та оставила вроде бы сначала немой вопрос без ответа, чокаясь бокалом с девушками, но, осушив сосуд до дна, неожиданно поднялась с места и твёрдой походкой направилась к стоящему в зале фортепьяно.

Элан напрягся ещё сильнее. Его ненаглядная играть раньше не играла совсем, но, учитывая её способности учиться всему на ходу и за считанные мгновения, в классе выступления сомневаться не приходилось – Оля сейчас продемонстрирует, что такое песня! Вот только слушать не хотелось. Она сейчас тонко, но абсолютно недвусмысленно даст ему понять, какого лешего вообще был закручен этот до предела странный сюжет, вместивший в себя элементы драмы, детектива, любовной истории с коварным лабиринтом из чувств, долга, совести и желаний. Доконала его Мирра. Староста смотрела на своего лучшего друга с сочувствием, понимая всю пикантность ситуации – как ни старалась, а отговорить Ольгу от задуманного не смогла.

До ушей почти не дошли аплодисменты – быстро разгадав намерения девушки-киборга зал решил подбодрить выступающую, но как только та заняла место, овации смолкли.

Пальцы заплясали по клавишам, грустная мелодия полилась в повисшую тишину. Оля не смотрела в зал, не искала взглядом того, кому было предназначено послание, он и так знает, что эта песня для него, и только для него…

Вокруг нас воздух – мы в нём,

Коконы – нити из плоти.

Но мне легко волшебством

Этот порядок испортить.

И все превратить пути

В игру из теней и света.

Я знаю, мне нужно уйти,

Чтобы спасти.

Я сделаю это.

Элан явственно вздрогнул от таких слов. До конца он надеялся, что Оля всё это затеяла не в серьёз, хотя эта надежда и была глупа в своей основе – она не умеет иначе, рациональность из её ума не выбить никогда и ничем! Но он упрямо надеялся до последней минуты…

Приятна дорога в ад,

Маршрут бесконечно долог.

Один проникающий взгляд,

Твой мир безнадёжно расколот.

Возможно ли прорасти

В снегу без тепла и света?

Я знаю мне нужно уйти,

Чтобы спасти.

Я сделаю это.

Он действительно выбрал скользкую дорожку, ведущую, не пойми куда, рванув через бездну пространства за безумной мечтой. Это так. Он действительно поддался очарованию соблазна, разрушив, возможно, гораздо более светлое завтра ради сомнительной надежды на глупое чудо – а вдруг найду счастье с ней? Это тоже так. Она искусственный разум, и не подарит ему такого тепла, какое подарит живой человек, и это тоже так. Неужели всё это время он малодушно прятал голову в песок, боясь правды как огня?

Усталость – приятный сон,

Неряшливость превращений.

Как смех, кружение, звон,

Сладостных снов мучений.

Больше нет смысла, нет сил,

Нарушены все запреты.

Я знаю мне нужно уйти,

Чтобы спасти.

Я сделаю это.

Элан уже с трудом сдерживался, сглатывая один колючий комок за другим. С ней хорошо, спору нет. Она добра и внимательна, настойчива и в то же время тактична. Но… Киборг никогда не станет человеком. Не существует волшебной палочки, один взмах которой превратит холодный мир электронов в странную, но такую прекрасную живую душу. Умом он понимал, что их единство действительно уже не имеет смысла – дело сделано, королева поставила шах, и сколько бы не метался противник над доской, какие бы ходы не выдумал изощрённый разум врага, исход партии предрешён.

Но он не хотел расставания, пусть его поступок и шёл в разрез с общественной моралью… И сейчас, чувствуя, как рвётся на части от тоски сердце, он признался, наконец, самому себе – не только, и даже не столько суровая необходимость погнала его не так давно к далёкой планете с красивым именем Алкиона…

Так кто, кто из нас проник?

Я прячусь и ускользаю.

Не замедляясь на миг,

Тебя от себя спасаю.

Так кто, кто же посетил

Тупик опасных секретов?

Я знаю мне нужно уйти,

Чтобы спасти.

Я сделаю это.

Мягкий голос Оли умолк, но пальцы ещё ласкали клавиши, словно она сама хотела оттянуть неизбежный финал, но музыка через минуту умерла, оставив смесь грусти и светлой печали в хмельных головах. Она поднялась со стула, бережно закрыв крышку инструмента, и под гром аплодисментов, не спеша, проделала обратный путь к столу.

Когда девушка-киборг приблизилась к компании «конспираторов», напряжение среди участников заговора достигло максимума: все прекрасно видели, как, следуя песне, менялось выражения лица Лиса, словно зеркало, отражая отчаянную внутреннюю борьбу, как краснела от стыда Ханнеле, уже чуть не падая в обморок от осознания совершённой ошибки. Какая реакция сейчас последует, можно было и не гадать – Элан славился сдержанностью, но есть предел всему. И когда он поднялся навстречу своей возлюбленной, присутствующие, даже родители эволэка, перестали дышать.

Ольга смотрела в его голубые глаза немигающим взглядом, ожидая чего угодно: упрёков вперемежку с обвинениями в лицемерии, яростного неприятия высказанной супругой столь необычным образом просьбы, сопротивления не менее яростному желанию родни видеть своего сына, строящего нормальную семью с нормальной девушкой. Они все ждали чего угодно, даже простого хлопка дверью, с грохотом закрывшейся за спиной рассерженного на друзей эволэка, ведь очень сложно в такие минуты веселиться, когда из вскипевшей крови улетучивается хмель, а лицо деревенеет от нахлынувшей ярости. Они ждали чего угодно, но только не того, что произошло…

– Я по идее сейчас должен метать гром и молнии, – Элан говорил тихо, голос едва заметно дрожал, – или хотя бы уйти прочь, чтобы в одиночестве проклинать себя и весь этот свет уже за один факт нашего существования, существования, в котором нет места нашим чувствам…

Он грустно улыбнулся, обвёл друзей печальным взглядом:

– Ты и в правду этого хочешь?

– Желания – удел человека, – спокойно ответила Ольга.

Красивая молодая женщина неузнаваемо преобразилась так же, как когда-то на их посиделках на Красном Октябре. Снова тоже неживое кукольное лицо, звон металла в каждом слове. Из пучин жёлтого океана глаз поднялась ледяная громада айсберга её холодного сознания, сбросив носимую маску, загораживая свет, заставляя человеческий разум испуганно пятиться.

– А, вот как…, – Элан и не думал убегать. – Позволь тебе кое-что объяснить, моя Снежная Королева…

Он часто так называл её, ничуть не стесняясь прозрачности намёков, давая понять, что не забывает ни на миг, кто она, особенно в жарких спорах на всевозможные темы.

– Ты думаешь, что ты не человек, а с человеком мне будет гораздо лучше, так?

– А разве это не очевидно? – парировала киборг.

– А что это такое, быть человеком? – юноша хитренько прищурился.

У всей развесёлой компании отвисли челюсти – он не расстроен и даже не злится, и отступать не собирается, только Мирра довольно хмыкнула. Она знала наверняка, что Элан предполагал подобное развитие событий и, без сомнения, хорошо подготовился, и тут же нашёлся:

– Вести себя по-человечески, вот что. Мы всегда жертвуем собственными интересами ради других. Родители отдают лучшие годы, поднимая на ноги детей, полицейские отказываются от нормальной личной жизни, чтобы на улицах можно было спокойно гулять в самую глухую пору, донор отдаёт почку совершенно незнакомому ему человеку. Почему? Солдат грудью идёт на строчащий пулемёт, почему? Потому что не может поступить иначе – ведь если он не примет на себя пулю, если за миг до собственной смерти не бросит во врагов гранату, то погибнут его друзья. Человечество умрёт, если мы все расползёмся по углам, и будем жить по принципу скотов – ничего не знаю, моя хата с краю.

Он по-прежнему говорил негромко. Можно сказать даже тихо, так что никто, кроме родителей, деда, старост, Афалии, Линары, Нади и уже чуть не плачущей Ханнеле, не слышал их напряженного диалога, не понимал сути развернувшейся схватки. Лис так поступил специально – не стоит выносить свои отношения на публику.

– Я как-то говорил тебе, что ты человек, и ты только что доказала мою правоту. Ты готова отречься от того, что тебя держит в этом мире, от того, что стало частью твоей души, ради того, кто тебе дорог. Ты выдержала испытания, ты – человек. И я ещё сильнее тебя люблю…

Лицо Ольги стремительно оттаяло, во взгляд вернулось тепло, и она сокрушённо вздохнула:

– Ты неисправим. Я другая, Элан, совсем другая, неужели ты этого не понимаешь?!

Тот неожиданно бросился к ней, заключив в крепкие объятия, ничуть не стесняясь многочисленных свидетелей, нежно поцеловал.

– Глупышка, так это же очень хорошо, что ты на меня не похожа! – Он уже смеялся, сбросив чудовищное напряжение прошедших минут. – Кто-то же должен осаживать мои пламенные порывы? Двоих, таких как я, этот мир не переживёт!

Он озорно подмигнул невольным свидетелям их выяснения отношений, показывая тем самым, что ничуть на них не сердится – ведь прекрасно знает, что этот спектакль умело срежиссирован с участием или, как минимум, при молчаливом одобрении всех присутствующих: родных, старост, товарищей по недавнему погружению. Но попытка провести Ольгу за стол неожиданно наткнулась на препятствие.

Ханнеле, которой до смерти осточертела роль марионетки, решительно поднялась со своего места и преградила киборгу дорогу. Уже мокрые от подступивших слёз глаза девушки просто кричали: хватит! Она уже давно сделала выбор. Им не быть вдвоём, он выбрал другую…

Элан отпустил руку своей возлюбленной, и сделал шаг в сторону, оставляя за Ханнеле несомненное право поступить так, как подсказывает девушке разум и сердце. В конце концов, её никто даже не поставил в известность о намеченном действе, и теперь она оказалась в положении без вины виноватой…

Хлёсткая пощёчина разорвала гвалт пирующих людей, словно удар грома, заставив всех без исключения умолкнуть и повернуть головы.

Ольга, ошарашенная произошедшим, тёрла щёку ладонью и таращась на девушку. Та просто кипела от негодования:

– Не делай так больше, – едва слышно прорычала эволэк.

– Прости, пожалуйста, я честно хотела как лучше…

Элан, выгнув левую бровь, подарил своей супруге вопросительный взгляд: а ты как хотела?

Ханнеле удовлетворённо кивнула и вернулась на своё место, рухнув на стул, обвела «сводников» сердитым взглядом:

– Кто-то ещё хочет? – почему-то она впилась глазами в Раткина-старшего.

Тот активно замотал головой и замахал руками:

– Что ты, что ты, внучка?! С одной девкой воевать, так это похуже, чем с батальоном немцев…

Компания дружно заржала. На самом деле, с немцами русские уже давно стали практически одной семьёй, забыв былые обиды, но помня уроки прошлого. Но, как и много веков назад, за выходцами из германских земель шла заслуженная слава прекрасных воинов.

* * *

Саша очень любила этот сад. После долгих лет, проведённых в провинциальных городках Северного континента Новой России, с их размеренной жизнью, чистым воздухом и здоровой пищей, мегаполисы Земли вызывали у неё острую головную боль – чудовищные поселения не успокаивались ни днём, ни ночью. Нескончаемые вереницы машин и на земле, и в небе, жуткие водовороты спешащих по делам людей заполняли множество уровней техногенного панциря, скрывшего живую землю на площади многих тысяч квадратных километров, толчея в переполненном общественном транспорте. Здесь невозможно было просто прогуляться пешком в тихих аллеях. Приходится без конца протискиваться в людской толчее, ползти на эскалаторах то вверх, то вниз, порой бесконечно долго ехать в вагоне метро, чтобы попасть в другой конец города. Её сводила с ума одна только мысль о том, сколько времени она проводит в дороге каждый год, сколько бесценных часов жизни крадёт каждый день бездушный муравейник, отнимая у неё само право на простое человеческое счастье!