– В общем, сон мне снится, что я на перроне стою расстроенная, а ты бежишь за поездом и догнать не можешь, затем оборачиваешься, смотришь на меня, как вчера смотрел. Я просыпаюсь с криком. Ну а потом в моей реальной жизни происходят разные неприятности.

– Например?

– В архитектурный не поступила.

– Очень хотела?

– Папа мечтал, что я продолжу династию и стану архитектором.

– А ты о чем мечтала?

– Тоже об этом. Родителей боялась огорчить. Они ведь мечтали, чтобы я достойным человеком выросла.

– А ты что недостойная сейчас?

– Глупости какие-то спрашиваешь! Хватит есть. Пойдем, покажешь свой способ, как проснуться, − раздраженно завершила разговор Ирина.

– Одевайся теплее, – порекомендовал Валерий. Вспомнив, что ей, в принципе, не во что переодеваться, кроме того, что осталось от его сестры, он указал на вчерашнюю шубу и валенки.

– Ага.

Дверь открылась, и она оказалась в зимней сказке. Вокруг дома, действительно стоял лес. Деревья, припорошенные снегом, взымались ввысь. Яркое солнце слепило глаза. Искристый нетронутый ничьими следами снег посверкивал, радуя глаз.

– Ух ты, красотища какая!

Ирина осторожно ступила в снежное пространство. Сзади что-то больно ударило по шубе. Женщина обернулась и увидела Валерия, слепившего очередной комок и целящегося не куда-нибудь, а в ее голову. Увернувшись от удара, Ирина быстро приняла правила игры и уже сама умело атаковала противника. Веселье захватило все ее существо. Она почувствовала себя озорным ребенком.

Отворачиваясь от очередного комка, женщина закрутилась и упала спиной в сугроб. Ей было так хорошо, что она вытянула в стороны руки и, щурясь, пыталась разглядеть чистое голубое небо. «А ты о чем мечтала?», – в памяти всплыли его слова. Быть свободной и писать портреты – это была ее детская мечта, которая закопалась глубоко внутри нее под родительскими желаниями и надеждами. Именно сейчас в ее голове зазвучали слова преподавателя художественной школы о ее выдающихся способностях в области портретной живописи. Ей удавалось интуитивно почувствовать и передать в рисунке эмоции, внутреннее естество человека.

– Художником мечтала быть, – прошептала она.

– Здорово, − в тон ей ответил лежащий рядом Валерий. – Чему еще я был виной?

– С женихом рассталась. С работы уволили.

– А жениха любила?

– Слушай, ты вообще кто? Психолог что ли? Что ты душу мне своими вопросами выматываешь?

– А ты зачем со мной вчера пошла?

– Захотела и пошла! – Ирина резко поднялась и встала, грозно смотря на своего спасителя.

– Ты со мной пошла, чтобы что-то понять про себя или про меня. Хотя это для тебя одно и то же.

– Почему это одно и то же? Я – личность. Ты, наверное, тоже.

– Ты меня оскорбить или разозлить хотела? Не получится. Не из таких. Я – человек из твоего сна. Значит, про кого ты понять хотела?

– Все, баста! Какие у вас еще развлечения здесь есть?

– Дрова колоть, воду носить, снег чистить, – перечислял Валерий.

Почувствовав усмешку в его словах, Ирина уверенно заявила:

– Где лопата?

– За сараем, – с удивлением ответил молодой человек.

Ирина деловито завернула за сарай, взяла лопату и принялась чистить снег.

– И сколько же лет такому проницательному мальчику?

– Двадцать семь, – спокойно сообщил он, глядя на ее усердную работу.

– Сколько? – опешила Ирина.

– А ты, сколько бы мне дала?

– Восемнадцать. В крайнем случае, двадцать.

– Спасибо, приятно такое услышать.

Через полчаса женщина почувствовала, что спина болит так, что невозможно разогнуться. Зря она силы свои не рассчитала. Краем глаза Ирина заметила, как по-свойски Валерий орудует лопатой. Снег аккуратными сугробами огибает участок. Дорожка идеально ровная, не то, что у нее. Женщина облокотилась на стену дома.

– Кто научил тебя задавать такие вопросы?

В глазах заплясали смешинки. Валерий добродушно улыбнулся и, остановившись, встал напротив нее. Голову опустил на ладони, обхватившие сверху лопату.

– Сестра. Я к ней и собирался. Она периодически ссорится с мужем и просит о помощи. Сама понимаешь, что в деревенском доме очень трудно жить молодой женщине без мужчины да еще с тремя детьми мал мала меньше. Вот приходится срываться, приезжать, встряхивать одну и другого. Они мирятся, я уезжаю обратно.

– А ты безработный что ли?

– Если я тебе скажу, что я программист, ты мне поверишь?

– В этой глуши есть Интернет?

– Есть.

– Не ожидала. И что хорошо платят?

– На жизнь хватает, а больше и не надо.

– У тебя профессия такая современная, а в город переехать не хочется?

– Я на своем месте живу. Мне хорошо.

– А жениться?

– Пока не вдохновляюсь от этой идеи. Опыт сестры показывает все перспективы такого шага.

– Сестра сестрой, а у тебя своя жизнь.

– А тебя, кто научил каверзные вопросы задавать?

– Ты, – ответила она, широко улыбаясь.

– Пойдем обед подогревать.

– Ты еще и обед успел утром сварить?

– Конечно. Кто рано встает, тому Бог подает.

– Идеальный муж, – усмехнулась она.

Валерий покраснел и отвернулся.

Вечером Ирина решилась написать партнерам и представить ситуацию в выгодном для себя свете. Очень уж попутчик был неприятный в купе. Переселять ее отказались. Она вышла подышать воздухом, зашла за лестницу, поскользнулась, упала, сломала каблук. Не смогла встать вовремя. Поезд умчался, оставив ее одну без вещей и средств к существованию. Помогла местная полиция, приютившая ее в доме лесника. То же пришлось написать и шефу. Если партнеры отнеслись с пониманием к сложившейся ситуации и обещали на следующий день прислать за ней машину, то шеф негодовал (это чувствовалось в каждой фразе его немногословного письма). Ирина приуныла, понимая, что непланируемое счастье закончиться завтра вечером, словно его и не было в ее жизни. Он исчезнет как сон, сон, которому не суждено повториться…

– Я хочу спать на печке! – заявила она, с трудом сдерживая слезы от невеселых мыслей.

– Все для дорогих гостей, – пошутил Валерий, замечая ее погасшее настроение.

Тепло растекалось медленно по телу. Ирина шумно втянула в себя приятный запах печки. Как хорошо!

– Я не любила его, хотя он и был моим первым мужчиной, – вдруг разоткровенничалась она.

– Почему же жизнь пошла под откос?

– Родители считали, что мы будем красивой парой. И мне пора уже было создавать семью, рожать детей.

– А сама ты что хотела?

– Ты знаешь, я никогда себе не задавала этот вопрос. Мне казалось, что родителям виднее, как жить лучше и правильнее. Я и жила по наитию. Если что-то шло не так, жутко переживала, боялась следующий шаг сделать, словно ступлю без их благословения и провалюсь в пропасть.

– Тебе лет сколько?

– Тридцать два, – без стеснения призналась Ирина. С ним было просто и легко говорить о своих недостатках. Он не осудит и посмеется, словно это нормально – ошибаться и терять почву из-под ног.