Глава 17. Скарлатина
Как выяснилось, слух о произошедшей дуэли распространился по дворцу в считанные часы и к нашему возвращению обо всем не знал разве что сам Император. И то только потому, что не интересовался подобными мелочами из жизни сыновей. Ловя по-настоящему сочувствующие взгляды солдат, охраны и даже прислуги, напрочь забываю о том, как успокаивалась по дороге. Каждый шаг от экипажа до дверей гостиной давался с трудом, чувствовала себя смертником по пути на виселицу, пусть и шла еще не к принцу. Хотелось остановиться, развернуться к людям, что провожали нас глазами и шептались за спинами, и потребовать высказать все в лицо. Раз они так переживают, могут сказать об этом прямо, посочувствовать. Пусть это не поможет, но ощущать себя стану определенно лучше, чем сейчас. Оказавшись за толстыми дверьми, совершенно не обращаю внимания на соседку, ее причитания, попытки развеселить и занять разборами покупок. Попросив разложить и мои новые вещи по шкафам, молча прячусь в спальне.
Предполагая, что ничего хуже, кроме самой ночи разумеется, и быть не может, понимаю, как сильно ошибалась, оказавшись в столовой на ужине. Если с утра мы краем глаза рассматривали бедных фавориток принца Рэймонда, то теперь они делали то же самое в отношении нас, только с еще большим ужасом в глазах. Неужели, по их мнению, меня там может ожидать что-то хуже, чем то, через что проходят они? От этих женщин я не могла стерпеть подобного, только не от них. Отложив ложку, откидываюсь на высокую спинку стула и осматриваю каждую по очереди. Четыре знакомых лица, остальных знать не знаю.
– С некоторыми из вас мы не знакомы, позвольте это исправить. Я Одиннадцать сорок семь, можете звать меня просто Эскей. Да, это именно мне предстоит провести сегодняшнюю ночь с Его Высочеством принцем Рейнхардом. Я буду очень признательна вам, если вы откроете свои рты и скажите уже, что в этом вас так пугает? – возможно, сказала лишнего и чересчур резко. Утром мне было жалко на них смотреть, теперь все наоборот, хотя я еще не прошла через придуманные ими ужасы. Заерзав на стуле, вчерашние новенькие уставились каждая в свою тарелку, не собираясь ничего говорить. Остальные, те, с кем не были знакомы официально, молча переглядывались.
– Десять тридцать три. Просто светленькая, – представилась одна из них, с короткими волосами почти такого же цвета, как и мои, но чуть желтее. Один ее глаз заплыл от свежего синяка, а вторым она щурилась из-за стоявшей почти вплотную лампы и их цвет рассмотреть не удалось, – Мы боимся своего господина, это факт, и никто этого скрывать не будет. Того же, о ком речь, боятся все, кроме его отца, разумеется, – голос женщины не дрогнул, но она очень тщательно подбирала слова, не хотела сказать лишнего или опасного. Порой кажется, что здесь за любое неуместное слово могут пустить пулю в голову прямо на том же месте, где ты его произнес.
– Прислуга уверяет, что все, кого приписывали убираться в его крыле, пропали без вести. Говорят, он убивает любого, кто ему не понравится или косо на него посмотрит, причем, не всегда быстро и безболезненно, – наклонившись над столом, судорожно выпалила другая фаворитка с черным цветом кожи и такими же вьющимися волосами. Следов свежих побоев на ее лице не было, но бровь над глазом украшал мастерски замаскированный шрам. Он смотрелся там словно задумывался специально, но получила она его явно после академии.
– Это, конечно, просто слухи, но есть те, кто собственными глазами видели у него ванну, наполненную кровью и как он собирался купаться в ней. А солдаты говорят, что он частый гость в темницах, особенно в камерах тех заключенных, из которых следует вытянуть любые сведения, и после его посещений те все рассказывают и просят убить их, но не пускать его снова, – вернула инициативу в свои руки светленькая, отодвинув надоедливую лампу ближе к центру стола. Не знаю, как сейчас выглядело мое лицо, но пока эти две женщины продолжали пересказывать слухи и домыслы про принца, я определенно бледнела.
– Прекратите. Вы фаворитки Его Высочества, нам не позволительно сплетничать и верить в это. Вы напугали ее до смерти. Эскей успокойся, – рыжая накрыла мои ладони своими, пытаясь привести в чувство, – я не верю не единому слову. Он заступился за младшего брата, зная, что тот проиграет, не позволил посрамить его перед солдатами и охраной, да и на весь город точно. Да, вспомни вчерашний день. Именно он помог тебе встать после случившегося конфуза, поступил бы он так, будь все это правдой? Девушки сами не знают, о чем говорят. Они не знакомы с ним и не пересекались лично, – вбив себе в голову, что Катрину слушать бесполезно, пропускаю слова мимо ушей. Пальцы невольно выпутываются из-под ее ладоней, обхватывают стакан и подносят ко рту. Глотки кажутся жадными и судорожными, но мне просто ужасно захотелось пить, сама не знаю почему. Выхода все равно нет, если, конечно, не хочу выпрыгнуть в окно и переломать себе ноги, это на какое-то время решит проблему, но как потом жить под одной крышей с соседкой, если выживу конечно. Надо просто собраться и пройти через это, каким бы сильным не был страх, как бы жутко не хотелось сделать все, лишь бы избежать столь нежеланного события. Я бессильна что либо исправить без серьезных последствий.
– Можешь успокаивать ее сколько хочешь, но именно он буквально ни за что попросил избить ту девушку вчера, и я уверена может просто застрелить Эскей, несмотря на отсутствие прав на это, – я узнала голос. Одиннадцать сорок восемь, девушка с русыми волосами, что шла прямо следом за мной. Подняв взгляд, замечаю отчетливые синяки на шее, ее словно пытались задушить. Высокий воротник платья скрывает большую часть, но несколько предательски выглядывают поверх него. Сейчас ее глаза не горят жизнью, как тогда, огонь в них погас и она стала одной из простых фавориток принца, тенью. Эскей. Она назвала меня именем, каким я представилась, определенно, это что-то значило, но так и не поняла что.
– Если бы он хотел застрелить ее, то сделал бы это еще там, ночью, во дворе, вместе с солдатом. Мог сказать, что застал любовников и остаться безнаказанным, – Катрина осеклась и прикусила губу, раздумывая стоит ли продолжить, и знают ли девушки ту историю. Смотря на нее, опускаю стакан на стол и невольно проникаюсь доверием. Вдруг девушка и правда делает это не для, ну или хотя бы не только ради себя? – Я знаю, вы тоже слышали эту историю и небось обсуждали в течении дня. Просто поддержите ее, а не пугайте. Представьте, что на ее месте могла оказаться любая из вас, поставь господин вас на кон в той дуэли, – честно признаться, мне нравились попытки защиты со стороны соседки. Сама, определенно, не смогла бы так, – идем, помогу тебе подготовиться, надо выбрать наряд и прическу, – подняв салфетку с колен и вытерев губы, Катрина встала и замерла в ожидании меня. Окинув взглядом почти нетронутый ужин, аппетитный кусок мяса и овощи, ощущаю, как сжался желудок. Мы остались без обеда из-за торгового центра, и теперь следующий прием пищи будет только утром. Нехотя отложив вилку, встаю, салфетка падает на пол, совершенно забыла о ней. Кивком головы прощаюсь с женщинами и мы покидаем столовую. Сейчас идем не так, как утром, а наоборот медленно и грациозно, никуда не спеша. Только за пределами столовой Катрина расслабляется и позволяет себе прибавить шаг настолько, что кажется, будет бежит оттуда.
Вчерашний маникюр уцелел только благодаря стараниям соседки, ударявшей меня по руке, каждый раз, стоило засунуть палец в рот. Дурная привычка неожиданно давала о себе знать, но если дома никто не обращал внимания, то здесь подобное неприемлемо. Пока все та же служанка расчесывала и преображала волосы, Катрина развешивала покупки в шкаф, одновременно выбирая наряд. Наши вкусы оказались совершенно разными и то, что нравилось ей, никак не восхищало меня. Оттого девяносто процентов гардероба останутся нетронутыми. Вспоминая слова фавориток Рэймонда за ужином, ерзаю на стуле от напряжения. Руки сцеплены в кулак и лежат на коленях, больше некуда их деть.
– Прошу вас, не двигайтесь, так я никогда не закончу, – взмолилась служанка, вздернув руки вверх и наблюдая, как копна волос обрушивается обратно на плечи, не желая держаться на одних шпильках. Оторвавшись от созерцания очередного обтягивающего платья, Катрина посмотрела на нас по очереди, а одежду повесила в шкаф.
– Раз ты настолько боишься, я могу пойти туда вместо тебя. Думаю Лео еще успеет оформить бумаги, они вот-вот сядут ужинать, – посмотрев на часы, девушка поспешила к двери, но моя рука непроизвольно остановила ее, когда та проходила мимо.
– Ты правда сделала бы это ради меня? – моему удивлению небыло предела. Конечно, она могла быть просто до ужаса хорошей актрисой и подобным образом втиралась в доверие, но зачем? Я и так здесь полностью завишу от нее и ее возлюбленного. Стоит захотеть, меня сдадут в бордель. Закатив глаза, Катрина отрицательно покачала головой и посмотрела с осуждением в глазах. Служанка прекратила попытки уложить волосы, пока мы вот так общались и моя голова дергалась, как чертик на пружинке из коробочки.
– Эскей, все эти люди просто играют на твоей неопытности и впечатлительности. Там нечего бояться, а раз Капитолина заверила, что интимных услуг ему определенно не понадобиться, то отпадает вообще всякая опасность. К тому же, выбор Лео пал на тебя не потому, что…– она запнулась и покосилась на служанку, но та стояла не шевелясь, как столб. Я могла видеть ее отражение в зеркале и готова поклясться, ни один мускул не дрогнул на ее лице, когда Катрина назвала принца по имени, а не титулу или господином, причём уже второй раз, – сама знаешь почему, а потому что посчитал, что вас может все же что-то связывать. Ты первая, на кого Его Высочество принц Рейнхард на отборе взглянул по своему желанию. Слухи об этом расходятся быстрее, чем все остальные, – она хотела сказать что-то еще, но замолчала. Не знаю, передумала или моя поднятая рука заставила.
– А теперь о нас будут ходить еще и слухи интимного характера, даже если ничего не будет. Слухам доверять нельзя, я поняла к чему ты клонишь. Поторопись с выбором наряда, а то пойду в брюках, – конечно я могла вскочить, расцеловать Катрину и поблагодарить за стремление заменить меня, но не стала. Не стоит привлекать к соседке лишнее внимание, пусть сейчас весь дворец говорит только обо мне и принце Рейнхарде. Это даст им с Лео какое-то время для спокойной жизни. Если слух про их не совсем правильные отношения дойдет до Императора, мало не покажется нам всем. Улыбнувшись, девушка вернулась к шкафу и продолжала поиски идеального, на ее взгляд, наряда.
Никогда не любила платья и юбки. Если короткие, то все пялятся, а в длинных ноги путаются. Да и как-то неудобно себя чувствую, и с собакой бегать не вариант. Стоя перед дверьми в крыло ненавистного принца, так и ловлю взгляды несуществующих людей. В главной прихожей и на лестницах никого нет, но почему тогда такое чувство, словно кто-то все же раздевает меня глазами? По словам Катрины ужин семьи Императора должен был закончиться десять минут назад, а значит, следует ожидать принца у этих самых дверей, если не откроет на стук. Не осмелившись постучать, просто стою и смотрю на резные деревянные двери, с бронзовым драконом вместо ручек. Стоит ударить кулаком, и назад пути определенно нет. Хотя кого я обманываю, его нет уже сейчас, если, конечно, не хочу предпринять дурацкую попытку побега.
Что если просто взять, спуститься по лестнице, дойти до двери слуг, толкнуть ее и выйти на улицу? В такое время калитка в стене должна быть закрыта, но я – фаворитка принца, меня обязаны пропустить, если скажу, что таково желание Его Высочества. Могут пойти проверять, но если солдат один и без средств связи, в чем жутко сомневаюсь, то все должно обернуться гладко. В прошлый раз я тоже так думала. Если меня задержат дважды у одного и того же места, возникнут ненужные вопросы. С очередных бессмысленных мыслей о побеге, меня сбили шаги. Сперва они раздались внизу, затем каблуки сапог звонко застучали о ступеньки. Человек стремительно поднимался, а значит принцем Рейнхардом не был. Замерев на верху лестницы, парень уставился на меня, словно видел впервые.
Строгий черный костюм, галстук, белый воротничок рубашки. Светлые волосы торчат в разные стороны, словно он хватался за них от безысходности в попытке вырвать и забыл уложить перед выходом. Узнаю его с первого взгляда, тот самый, единственный человек, что знает обо мне правду. Мы стоим и смотрим друг на друга, как два идиота, забывших родной язык. Надеюсь никто на самом деле за нами не наблюдает.
– Как раз несу документы о вашем временном переводе. До девяти утра права на вас переданы Его Высочеству принцу Рейнхарду. Не думал, что вы продержитесь так долго, но играть фаворитку все же плохо удается, – усмехнулся парень, пробежавшись взглядом по бумагам у себя в руках. Стоит ему заикнуться кому надо и мне пустят пулю в голову. Лучше с этим человеком помалкивать и не злить лишний раз. Натянув милую улыбку, очень надеюсь не быть подслушанной.
– Я просто пытаюсь выжить, как и вы, – это единственное, что пришло в голову, вернее самое безобидное и нейтральное. Приподняв светлую, едва различимую бровь, парень собирался ответить, но запнулся. Теперь и до меня донеслись шаги, которые нельзя спутать с другими. Шаг, удар тростью, шаг, удар тростью. Он почти не наступал на больную ногу, отчего удара каблука не раздавалось, только стук наконечника о паркетный пол. Кивнув, собеседник срывается с места, несется вниз по ступенькам, где встречает принца и передает ему бумаги. Всего этого я не вижу, он скрылся из поля зрения, стоило преодолеть середину лестницы и свернуть. Застыв у дверей, словно каменное изваяние, надеюсь остаться незамеченной, как обычно все остальные. В первые секунды начинаю думать, что замысел удался.
Он поднимался медленно, но настолько красиво, что сам Император мог позавидовать. Каждый хромой шаг подчеркивал не недостатки, а достоинства этого устрашающего человека. Длинные темно-русые волосы раскидались по плечам, обрамляя лицо короткими прядями, а зеленые глаза ни разу не посмотрели на меня за все то время, что принц шел от последней ступеньки к дверям собственной гостиной. Когда он прошел мимо, не обратив ни малейшего внимания, хочу сорваться с места и броситься прочь, но так нельзя. Раз решила пройти через все и выстоять, придется держать слово, данное самой себе. Войдя в комнату, Рейнхард оставляет дверь открытой и скрывается из виду. Приглашение ли это? Черт их разберет, зазнавшихся, помешанных на выдуманном этикете светских личностей.
– Так и будешь там стоять всю ночь? – раздался голос, ставший знакомым за два дня. Уверена на все сто процентов, если услышу его при любых обстоятельствах, непременно узнаю. Понятия не имею почему, но так и есть. Набравшись смелости, с трудом переставляю ноги, пытаясь добраться до двери. На середину груди давит тяжесть неописуемых размеров. Наверно, если бы я все же поужинала, то меня непременно стошнило бы. Обхватив за спиной одной рукой другую на уровне локтя, плотно сжимаю зубы, намереваясь лишний раз ничего не говорить. Так будет проще, и точно не подам причин пустить мне пулю в голову. Не вовремя вспомнив ту ночь, выстрел, кровь на лице, тело у ног и горящие зеленые глаза, дрожу каждой клеточкой. Это не помешало переступить порог и замереть в метре от двери, но уже в просторной гостиной.
Комната больше нашей примерно в полтора раза. Стандартную планировку изменили, убрали пару стен, часть коридора присоединили. По другим внешним признакам она ничем не отличается. Такие же полки с книгами, диван, кресла, столик, выход на балкон. Цвета мебели и ковров гармонируют чуть лучше, здесь нет надоедливого желтого и черного, как и красного. Преобладают зеленый и синий. Пока я выискивала отличия между гостиными двух братьев, принц спокойно стоял возле дальнего шкафа и наполнял стакан из прозрачного графина.
– Выпьешь для храбрости? – интересуется он, привлекая к себе внимание и невольно заставляя перевести взгляд, – и закрой уже дверь, здесь и так много любопытных ушей и глаз, не стоит лишний раз их подкармливать, – я не была уверена, говорит принц серьезно или нет, но поспешила исполнить это указание. Наполнив стакан, он не дождался ответа и убрал графин во встроенный маленький холодильник, при виде которого у меня чуть не приоткрылся рот. Никогда не видела ничего подобного. У нас дома обычного холодильника-то нет, уж не говоря о таком.
– Алкоголь официально запрещен в нашей стране, – конечно ему прекрасно об этом известно. Посмотрев на меня взглядом, полным презрения, Рейнхард сделал один большой глоток и подошел ближе, оставив трость прислоненной к подлокотнику дивана.
– Как и рабство, проституция, вступление в половую связь до брака, однако ты все же здесь, а в моем нагрудном кармане лежат документы о праве собственности на тебя до девяти утра завтрашнего дня. Думаю употребление алкоголя в этом дворце – самое меньшее нарушение закона из всех, – сделав еще глоток, парень оперся о спинку дивана, стараясь не показывать собственного затруднения из-за больной ноги. Сглотнув ком в горле, понятия не имею, что на это ответить, да и стоит ли. Я никак не представляла начало ночи, даже думать боялась, но ничего подобного, определенно, не ожидала, – Не будешь защищаться? Или хоть как-то оправдываться? Фаворитки – это другое, мы сами выбираем свой путь и придерживаемся его? Нас растили, воспитывали для служения нашим господам и прочую чушь нести? И сюда пришла только потому, что сама хотела? – пусть он никогда не брал фавориток, но общался со многими, иначе откуда такие познания. Интересно при каких обстоятельствах происходили беседы? В кровати под одеялом? Почему руки сами по себе сжались в кулаки, а в груди начинает бушевать неутомимая ярость? Стоп, я что, ревную что ли? Встряхнув головой, пытаюсь сосредоточиться и оставаться по-прежнему невозмутимой, хотя бы исключительно внешне.
– Мне трудно на это ответить. Вас должны были предупредить насчет моей памяти. Это побочный эффект от препарата, который давали в поезде, – прозвучало криво и не правдоподобно, если я заметила, то он тем более. Хмыкнув и покачав головой, Рейнхард опустошил стакан залпом.
– Какая избирательная амнезия. Стерла все самое необходимое, а вот стихотворения решила оставить, – не могу на него смотреть. Создается впечатление, словно собеседник знает меня лучше всех остальных. Стоит поднять глаза, и он несомненно докопается до истины, даже без ответов, – а ты не задумывалась, почему претенденток в фаворитки везли на день рождения Его Высочества принца в вагоне со смирительными ремнями на койках и под воздействием некоего препарата? Для которого потеря памяти – вполне естественное побочное явление. Вы определенно не рабы, вам очень хорошо промыли мозги и превратили в безмолвные вещи, – то, как горели его глаза из-за яркого освещения в комнате, а суровое, не терпящее возражений лицо ни разу не изменило выражения, нагоняло ужасу больше, чем слухи за ужином, – все еще не хочешь выпить? Нет? Тогда иди налей мне, – протянув стакан и кивнув в сторону шкафа с холодильником, принц ожидал действий или ответа, хоть какой-то реакции. При нынешних условиях обдумывать услышанное некогда, да и собственно не обращала внимания на слова. Пусть говорит что угодно, главное, завтра с утра выбраться от него живой, ради чего стоит исполнять любую прихоть стоявшего передо мной монстра. Протянув руку, беру стакан и, стараясь не показывать дрожи, иду к холодильнику. Дверь тугая, но поддается с первого раза. Внутри несколько графинов с жидкостью разного цвета, и еще пара запечатанных бутылок.
Употребление алкоголя всегда было преступлением, по крайней мере, сколько я помню. Однако, это не останавливало жителей нашего города. Наверное, у каждого всегда в запасе была бутылка на особый случай, с особым напитком. Самодельное вино стало самым популярным, ведь даже простой технический спирт достать практически невозможно. На заводах и в производстве его заменили другой жидкостью, как и в больницах. Запрещенные напитки хорошо прятали, а не держали вот так, посреди гостиной. Не зная, что именно налить принцу, берусь за первый попавшийся графин.
– Нет, тот что с краю, – опередил меня его голос, заставивший вздрогнуть и чуть не выронить стакан. Выполнив просьбу, возвращаюсь и отдаю напиток. Чувствую себя жутко неловко, словно пришла в гости без приглашения и не могу найти предлога задержаться, хотя должна. Приняв стакан, принц моментально делает глоток, как будто для него самого ситуация – настоящее испытание, и против воли здесь он, а не я, – Чтобы мне с тобой такого сделать, дабы растянуть на целых одиннадцать часов тридцать минут, – бросив взгляд на часы на руке, он постучал пальцами по спинке дивана, словно обдумывая варианты. Кровь моментально отхлынула от кожи, и я ощущаю, как она похолодела в считанные секунды.
– Его Высочество принц Леотхелаз отправился на прием в честь своего дня рождения к одному знатному лицу. Вы могли бы поехать с ним, – прикусив губу, наблюдаю за тем, как черные брови медленно сдвигаются к переносице, а на лбу прорисовываются морщинки. Не надо было ничего говорить, он не ждал предложений или вариантов, просто высказывал мысли вслух. Не знаю с чего вдруг вспомнила про это и то, как Лео обещал Катрине взять ее на завтрашний прием. В честь него будут устраивать вечера целую неделю, а то и больше. Кто знает, сколько там у них важных персон, желающих приблизиться к императорской семье. Брать с собой фаворитку в первый день подозрительно, и вызовет массу внимания, чего они оба не хотели. Оттого девушка осталась в нашем крыле в гордом одиночестве. Пока все слухи и сплетни во дворце про меня и Рейнхарда, влюбленным голубкам ничего не грозит и они не хотят перетягивать одеяло.
– Начнем с того, что твоего мнения я не спрашивал. Ты и правда думаешь, что я явлюсь на прием в честь брата под руку с его фавориткой, переданной мне на время и буду полночи чесать языками с никчемной знатью? Нет, я, конечно, могу и потанцевать…– он не закончил, а я поняла свою ошибку. Склонив голову и натянув на лицо виноватую маску, что оказалось довольно просто, не подумав, прерываю принца и искренне извиняюсь за собственную глупость, – Ты и правда забыла все, что связано с академией фавориток и чему там учат. Вы не имеете права перебивать своего господина, перечить ему, ставить под сомнение его слова, что-либо ему предлагать, если вашего мнения не спрашивают. Также не имеете права высказывать это мнение, если опять же его не спросили, и самое главное, не имеете права задавать вопросы, пока вам не разрешили этого сделать, – во время своей речи, Рейнхард медленно опустился в кресло и закинул ноги на стоявший рядом стеклянный столик. Наблюдая за ним, с замиранием сердца жду, когда же поверхность треснет и осыплется на пол множеством осколков, – я должен вернуть тебя живой, а значит убивать за неповиновение и допущенные просчеты не могу. Следовало бы наказать, как следует, чтобы запомнилось на всю жизнь. Но как ты, должно быть, поняла, в этом крыле принято нарушать правила, – снова опустошив стакан одним глотком, протягивает обратно, чем вызывает большее недоумение. Мне что, всю ночь теперь наливать ему выпивку и просто стоять тут, за спинкой кресла? Довольно необычное занятие и действительно не страшное, как и говорила Катрина.
– Еще раз прошу прощения, Ваше Высочество, а так же, прошу вас, примите и мою благодарность. Вы спасли меня, – инструкции Катрины оказались не готовы и сюда идти пришлось с полным неведением, как следует правильно себя вести. Заверив, что принцу с подобной репутацией будет совершенно все равно сделаю перед ним реверанс или нет, соседка взялась за тетрадь, а я пошла переживать этот ужас. Не уверена, что должна была вновь поднимать тему ненавистной ночи, да и следовало ли говорить” спасибо”, но промолчать не могла. Еще больше с того самого момента меня терзал всего один вопрос, и другого случая задать его не предвидится. Сейчас принц сидел спиной, и мы не видели друг друга, оттого наглеть стало проще, чем было в начале. Он никак не отреагировал, просто сделал глоток и продолжил сидеть, едва шевелясь, – Вы позволите задать вам вопрос? – хочет играть в эту игру, пусть, я тоже умею притворяться тем, кем не являюсь.
– Ты только что это сделала, – холодно отозвался он, роясь в нагрудном кармане и что-то вытаскивая оттуда. С моего места разглядеть не удавалось, да и особо не придала значения. Меня просто поразил ответ, и слов на него подобрать никак не удавалось.
– Это не тот вопрос, – тело отказывалось слушаться, оно продолжало дрожать, не знаю от чего. Страх перед собеседником остался, но не такой, как прежде, и уж тем более не он должен был быть причиной мурашек по всей коже.
– Еще как тот, – злость порождала бурлящие внутри ощущения и чувства. Будь перед мной Джефф или любой другой знакомый из родного города, мало ему точно не показалась бы за подобное издевательство. Он принц, и я не могу быть при нем самой собой.
– Хорошо. Ваше Высочество, позвольте задать вам шесть вопросов, – цифра всплыла в голове сама по себе. Не знаю, почему именно шесть, но запроси меньше, два например, он явно нашел бы способ вытянуть их из меня и оставить без разрешения на главный. Снова опустошив стакан, Рейнхард протянул свободную руку, взял трость и поднялся, после чего мы оказались в поле зрения друг друга. То, каким взглядом он наградил меня, пронзило до костей. Парень как будто раздел и одел обратно каждый участок тела, даже не приближаясь.
– Быстро учишься. Научись еще нормально виски наливать и цены тебе не будет, а то на два глотка хватает, – самостоятельно дойдя до холодильника и наполнив стакан до краев, принц поворачивается ко мне лицом и чисто случайно оказывается буквально на расстоянии вытянутой руки. Я так и оставалась стоять между креслом и шкафом, где оказалась из-за последней просьбы об алкоголе, – Хорошо, я отвечу на твои пять вопросов, а ты сделаешь для меня семь одолжений. Ведь именно столько получается в сумме. Один плюс шесть, равно семь, – да он просто издевался, как хотел, и притом ни разу за все время ни на секунду не улыбнулся, даже уголка губ не приподнял. Начну уточнять, о каких одолжениях идет речь, и Рейнхард запишет это в разрешенные вопросы. Прикусив губу от досады, стараюсь не встречаться взглядом, каждый раз чувствую себя как-то неправильно.
– Идет, если одолжения не будут интимного характера, – ставить условия сыну самого устрашающего и властного человека в стране такое себе приключение. Взглянув на трость в его руке, замечаю, что она другая, не та, которая была ночью во дворе. Отрицательно покачав головой, парень закрывает глаза и тяжело вздыхает, окончательно разочаровавшись.
– На кой черт мне от тебя одолжения интимного характера? У меня есть еще чуть больше одиннадцати часов, могу затрахать тебя до смерти и вернуть полуживую Лео, никто мне и слова не скажет. Или даже отдать в казарму солдатам, имею полное право, – снова открыв глаза, принц сделал шаг, сократив расстояние между нами, а я случайно врезалась в бок дивана, что как раз стоял за спиной, – Лео, видать, тебя еще не трогал, иначе и не заикнулась бы. Расслабься, этим я занимаюсь только по обоюдному согласию. Терпение у меня тоже есть, дождусь, пока сама захочешь, – неожиданно подмигнув, Рейнхард сделал глоток из стакана, а мне в ноздри ударил противный запах алкоголя. Неужели он правда предполагает, что когда-нибудь я вдруг, ни с того ни с сего захочу оказаться с ним в одной постели? Да никогда в жизни такого не будет. Собираясь сказать это, прикусываю язык и просто отмахиваюсь. Все второстепенное не важно, принц просто играет и переводит темы. Не знаю, что у него на уме, но опасности он, вроде как, сейчас не представляет.
– При всем уважении, Ваше Высочество, но добровольно я никогда не окажусь в вашей постели, – мне стоило больших усилий удержаться и высказать мысли в более учтивой форме, а не выплеснуть резко и бездумно в лицо принца.
– Ты заметила, что мы уже болтаем, как старые друзья? Это первый шаг. Задавай вопросы, ночь не бесконечна. Может к ее концу ты поменяешь свое мнение, – если бы он хоть раз улыбнулся, было бы куда легче, но этого не случилось, ни разу. Взяв себя в руки, загоняю посторонние мысли подальше и снова возвращаюсь к предыдущей теме беседы.
– Что вы там делали? Той ночью, когда спасли меня, – тот, кому каждый шаг причиняет боль не станет просто так разгуливать по территории дворца в надежде встретить кого-нибудь и застрелить. Сказать, что я жутко хотела разгадать загадку этого человека значило бы ничего не сказать. Не знаю, когда именно возникло подобное желание, но с каждой проведенной минутой в этой комнате оно росло со скоростью света.
– Гулял. Полезно поразмяться, ногой поработать, чтоб меньше болела. Днем не люблю, создаю помехи в работе слуг и солдат, им приходится отвлекаться, кланяться, – поднеся стакан ко рту, парень сперва вдохнул ужасающий для меня запах напитка и только после сделал глоток, опустошив наполовину. По взгляду, позе, тому, как пальцы сжали рукоятку трости, сразу поняла, что принц врет, но не могу обвинить его в этом. Вопрос оказался совершенно бесполезным, а Рейнхард получил за него семь одолжений, еще неизвестно что именно потребует и когда.
– Почему вы помогли мне тогда, в зале? – надо отбивать шесть вопросов, теперь осталось три. Может быть позже спрошу заново и получу другой ответ, кто его знает? Пусть выпьет побольше и станет более сговорчивым. Сама я никогда в жизни не пробовала алкоголя ни в каком виде, но часто сталкивалась с людьми под его воздействием. Уж язык умеет развязывать. Сделав шаг вперед, Рейнхард чуть придавливает меня к боку дивана, не позволяя выскользнуть и отойти в сторону. Так даже лучше, пусть увидит, что я больше не боюсь, но никак не могу заставить себя смотреть ему в глаза. Куда угодно мимо, но не в них.
– Ты отличалась от них всех, дрессированных собачек на поводке преподавателей из проклятой академии. Теперь отчасти понимаю почему, амнезия сказывается, видимо. А те, кто отличаются, либо ломаются и становятся такими же, как все, либо погибают, потому что не могут подстроиться. Очень редко, кто ломает систему под себя и расцветает. Своим поступком я привлек к тебе внимание, и теперь мне интересно, что из этого выйдет. Серая тень, труп или что-то новое, – от собеседника несло алкоголем, но заткнуть себе нос явно не вариант. Пытаясь отвернуть голову так, чтобы не ощущать запаха и не смотреть ему в глаза, невольно замираю, когда холодные, но мягкие пальцы дотрагиваются до подбородка и сами разворачивают так, как хочется принцу.