Подумав так, Прохор нахмурился и принялся крутить камень, надеясь отыскать решение этой загадки, но внезапный толчок изнутри и прозвучавший следом до отвращения знакомый голос, заставил его вздрогнуть и со страхом осмотреться.
– Ну здравствуй, Проша. Благодарю, что реши-таки сдержать клятву.
Прохор задёргался, как ошпаренный, и вопрошающе глянул на Митрю, только сейчас обнаружив, что тот стоит рядом, а в глазах его плещется страх. Он собирался прикрикнуть и уже открыл рот, но вместо окрика губы выговорили совсем другие слова:
– Я обещаний не нарушаю и щедро одарю тебя, вернее, твоё тело, Проша, своей усадьбой…
От потрясения и паники глаза Прохора скакнули из орбит и, тяжело задышав, он что есть мочи стиснул зубы. Но и не имея выхода наружу, проклятый голос продолжать звучать в голове, ввинчиваясь в разум, точно раскалённый гвоздь:
…– особняком и золотом. Но вначале ты должен убить мальчишку.
Рука, подчиняясь давящей чужой воле, сняла закреплённый на опояске нож. Прохор пытался противиться приказу и разжать пальцы, все ещё сжимающие зажатый в кулаке камень, но те не подчинялись и стискивали кварц, точно сведённые судорогой. Митря, завидев такое дело, рванулся помогать, и Прохор, перепугавшись за сына, рявкнул, на короткий миг совладав с горлом:
– Пшёл!
Митря шарахнулся от мелькнувшего перед носом ножа и отбежал в сторону, остановившись в десятке шагов, но не думая уходить.
– Убей его, – приказал притворно-ласковый голос Чёрного. – Убей, и тебе сразу станет легче.
– Нет!
Сначала отказались подчиняться руки, теперь же перестали слушаться и ноги, вышагивая за Митрей, отбегающим всё дальше, но не желающим уходить совсем. Прохор боролся с Чёрным, прикладывая огромные усилия, чтобы вернуть власть над своим телом, но чувствуя, что колдун проникает всё глубже, а он лишь теряет силы в этой борьбе. И всё равно, пусть медленно, но идёт за сыном. Осознав, что проиграет, он резко перестал сопротивляться и, увлекаемый рвущимся вперёд колдуном, кубарем полетел на землю. Митря со всех ног бросился на помощь, и рука, управляемая Чёрным, крепче стиснула нож, готовясь к удару.
– Тятя!
Сын склонился над ним чуть не плача, хватаясь за кулак, до сих пор стискивающий проклятый камень. Ладонь с ножом шевельнулась и, не пресекаемая волей Прохора, свободно преодолела часть расстояния между ним и Митрей. Довольный успехом, обосновавшийся внутри колдун слегка ослабил напор – самую малость, но её оказалось достаточно, чтобы Прохор на миг вернул власть над рукой и вбил нож себе в сердце.
8
«Взаперти!»
Осознав, что чаяния провалились, Казимир Корецкий, некогда, ещё во Всеземье, прозванный Несмертским, пришёл в ярость, граничащую с отчаянием. Он метался по малому кругу, окружённому тёмными провалами ныне не существующих зеркал, и поносил вся и всех.
Подумать только! Он, ранее бравший себе лишь самые лучшие тела – чего стоил один Всеслав Брячиславич Полоцкий, скатился настолько, что стал соглашаться на беститульных дворян, не имеющих даже родового поместья… А теперь и вовсе готов довольствоваться телом простого мужика!
Проклятая Земля! Почему тебя населяют такие неуживчивые твари? Почему твои люди не пожелали мирно договориться с нечистью и сами того не понимая почти полностью отвергли волшбу? Из-за них, из-за гордыни и трусости, после окончательного разделения со Всеземьем, на Земле стало рождаться всё меньше чародеев, а ставшая малочисленной нечисть одичала настолько, что нападает на любого творящего чары колдуна!
Проклятый корнет Мелихов, заразившийся французской болезнью и сделавший непригодным такое недурственное тело! Во Всеземье он бы излечился, но родной мир закрыт для него уже много веков.
Проклятый Прохор! Деревенщина, лапотный невежда! Если бы не его дикость, он завладел бы телом ещё год назад, но возился с ним, привнося в тёмную голову хоть немного света, чтобы развеять суеверные страхи – мощную защиту от подселенца. И ведь почти получилось! Если бы не проклятый мальчишка, расколотивший зеркала – единственную связь с внешним миром…
Несмертский запнулся, прислушался и различил тихие всхлипы, похожие на щенячье поскуливание. Вздохнул, настраиваясь и напоминая себе, что с этим надо быть помягче. Совсем ведь ещё птенец. Теперь он его последняя надежда – щенок всё-таки сын Прохора, значит, чарн-каналы у него тоже должны быть развитыми. Не отмершими, как у большинства. Стоит попробовать.
– Сюда, сюда! Тебе станет спокойно и хорошо, ты забудешь горе и обретёшь счастье…
Плач стих, и после нескольких секунд тишины раздался звук приближающихся шагов. Мальчишка, по-видимому сидевший по левую руку от отца, поднялся и направился к камню, будто нарочно переставляя ноги так медленно, что Несмертский от нетерпения едва сохранял концентрацию, продолжая выдерживать благожелательный зов.
– Иди ко мне, я помогу тебе!
Короткое касание – и в безвоздушном пространстве камня, из-за проникновения чуждой стихии поднялся ураган такой силы, что Несмертский потерял дар речи от изумления, досады и ярости.
«Чуйник!1 Кто бы мог подумать! Здесь, на Земле! Проклятый сосунок, зачем тебе такая сила? Тебя же не обманешь, взаперти не удержишь, не спрячешься и не спрячешь… Проклятье! Везучий гадёныш!»
Светящийся изнутри розоватый камень опускался на дно Лизиного пруда…