– Спокойно, доктор, а то сера, ртуть и соль разбалансируются в вашем организме, – съехидничал я.
Великий врач был уверен, что все живые организмы состоят из трех веществ: серы, ртути и соли, присутствующих в теле в строго определённых пропорциях. Изменение количества любого из этих ингредиентов вызывает болезни.
Парацельс помог мне подняться, и мы направились к челноку.
Прямо около шаттла я установил небольшой столик и два кресла. Хорошо, что в термосе нашелся отличный чай. А в пищевом контейнере штук десять различных бутербродов.
На мои извинения по поводу отсутствия кофе Теофраст только недоуменно поводил плечами: о таком напитке слышать ему не приходилось. Зато чай понравился. Проведя несколько лет в путешествии с цыганами, он привык к крепко заваренному напитку из трав.
Через час разговора и три чашки ароматного чая выяснилось следующее. Тео уверен, что помимо физического тела человек наделен тонкими телами. Если физическое тело формируется в результате генетической предрасположенности, образа жизни на уровне питания и физических нагрузок, то тонкие тела формируются в зависимости от уровня духовности и интеллекта. Тонкие тела «эфемерны» исключительно в третьем измерении, то есть на Земле. В других мирах каждое из тонких тел проявляется, принимая определенную форму существования. Проявление связано с двойственной природой света, а именно: и волновой, и корпускулярной. Все тела существуют одновременно, разделенные мембранной перегородкой миров.
Одним из еще не открытых показателей материальной вселенной является ВОЛЯ, точнее волеизъявление.
В подтверждение услышанного, я рассказал ему, что в процессе изучения квантовой физики было установлено влияние наблюдателя на исход эксперимента.
– Стало быть, вы еще не открыли значения величины, которая, по сути своей, гораздо важнее таких показателей как сила, скорость и масса? – перебил меня доктор и откусил крупный ломоть хлеба с гусиным паштетом.
Я невольно улыбнулся и пододвинул к нему весь лоток с бутербродами. Доктора это не смутило.
– Я, между прочим, всегда утверждал, что и в физическом теле питаться нужно правильно, чтобы мозг не страдал. Мы есть то, что мы едим – и в прямом, и в переносном смысле, – не переставая жевать, напомнил свой знаменитый тезис Парацельс. – Но повторю, что именно такая величина как «воля» формирует из разрозненной массы вероятностей определенный исход события.
После еды меня основательно разморило.
Из вежливости я таращил глаза и слушал умозаключения великого врачевателя, философа, алхимика, естествоиспытателя и оккультиста в одном лице.
– Вот вы, Адам, очень устали за сегодняшний день, предполагаю и физически, и морально… Ваш мозг перегружен, – он посмотрел на меня участливо. – Если вы сейчас проявите волю и просто скажете: «Да», я исчезну.
Плевать на неловкость, я действительно валюсь с ног.
– Да, – легко согласился я.
Качаясь, дошел до капсулы релаксации, повалился в неё и тут же уснул.
Проснулся я через восемь часов. Аккуратно встал на ноги. Терпимо! Ходить можно. А работать? Стоит ли продолжать работать на этой планете?
По моим расчетам, Кассандра вернется на орбиту часов через десять. Главное для меня – без приключений дождаться своих и вернуться на корабль.
Выйдя на свежий воздух, я опешил от неожиданности. Около шаттла за неубранным с вечера походным столиком, развалившись в креслах, как ни в чем не бывало завтракали вчерашними остатками еды самлы: рыжий и чёрный.
Я схватился за парализующий бластер, который теперь на всякий случай решил всегда держать при себе.
Увидев меня, клювокрылые перешли на панземной язык.
– Привет, Адам! Долго спишь! Мы пришли поблагодарить тебя за Теофраста, отличный персонаж. Со вчерашней ночи за ранеными ухаживал. Вот нас на лапы поставил. Сейчас Цивию развлекает. Рассказывает ей свой трактат «О нимфах, сильфах, пигмеях, саламандрах и о прочих духах», так что мы пока свободны…
– Садись, – черный спрыгнул со стула и развалился на траве.
– Вы разве не враги? – удивленно спросил я. – Вы же вчера бились насмерть.
– Ну да, вчера была реконструкция сражения «Взятия скал». Это наша история. Сегодня Цивия решила переписать программу. Может вообще нас стереть, если не придумает, что нам делать с нимфами и саламандрами.
– В смысле стереть? – я запаниковал. – Уничтожить? Это нарушение конвенции! Это… Я живой человек!
– Здесь нет живых, кто-то всего лишь рассказал ей о тебе… Ты персонаж, Адам!
– Я живой! У меня даже болит нога!
– Не ври! Ничего у тебя не болит! Прекрати притворяться! Если ты здесь, значит тебя нет!
– Не может быть! Я всё чувствую, всё помню! Я – живой! Это я рассказал о Парацельсе!
– Дружище, ты просто активирован через команду «да», ты вписан в алгоритм…
– Неправда, за мной прилетят…
– Это легенда, Адам… твоя легенда.
– Катастрофа! – прошептал я и схватился руками за голову. – Катастрофа…
– Почему ты так переживаешь? Тут всё как везде: никогда не знаешь, чего ожидать. Даже если сотрут, будешь заархивирован до поры до времени. Возникнет необходимость – воссоздадут вновь.
Послышались шаги. Со стороны леса к нам приближался, опираясь на тросточку, господин Гогенгейм.
Подойдя поближе, он незаметно поманил меня к себе. Я повиновался.
– Чёрт! – возбужденно заговорил врач, – как выяснилось из разговора, мироустройство намного сложнее, чем я предполагал… Множественные переходы между мирами…
– Прыжковые буйки?
– Называйте как хотите, – огрызнулся он, – суть в том, что фрактальные мембраны… действуют по своим законам… Даже не представляю, какой фурор я произведу в Зальцбурге! Завтра я выступаю на тайном собрании . Теперь я точно убежден, что свет – это творческий агент, вибрации которого являются движением жизни всех вещей, – от возбуждения он постучал по земле тростью.
– Какие, к черту, токи? Какой Зальцбург? – возопил я. – Вы мертвы! Вы умерли в тысяча пятьсот сорок первом году!
– Вам ли спорить, Адам! – саркастически рассмеялся алхимик. – Уж вы-то почили гораздо раньше…
– Вы? Вы сумасшедший!
Крича друг на друга мы не заметили, как самлы, опустившись на четыре конечности, по-охотничьи выгнули спины и крадучись, хищно поблескивая глазами, двинулись на нас.
Не раздумывая, я выстрелил. Парализующие пули одна за одной попали в цель. Клювокрылые сначала застыли на месте, затем свалились словно замороженные туши, вытянув окоченевшие конечности.
Парацельс пришёл в себя.
– Поразительно! Тебе удалось обездвижить этих хищных говнюков! Это надолго?
– Анабиоз будет длиться двенадцать часов. Я смогу покинуть Цивию часов через восемь. Предлагаю вам лететь со мной!
– Какие сложности! Лететь? Прием секретного снадобья плюс специальный заговор! И я дома!
Внезапно в небе появился размытый контур лица. Губы злобно искривлены. Цивия негодовала!
– Адам, как ты посмел! Это я разрешила самлам сожрать вас! Ты же не знаешь, что я придумала дальше…
Ничего себе! Кто-то с легкостью распоряжается моей судьбой! Я был в ярости! Потеряв самообладание, я несколько раз выстрелил парализующими пулями прямо в небо.
Мутно– серые кляксы зависли над головой.
– Зия, Темиус! В программе сбой! Что делать? – лязгающие звуки голоса искажались невидимыми помехами.
– Перезагрузись! – раздалось в ответ.
– Я не сохранила!
– Будешь создавать заново!
Всё вокруг меня завибрировало и начало погружаться во тьму.
Внезапно включился передатчик, послышался бодрый голос Кассандры.
– Адам, мы на месте. У тебя всё в порядке? Можешь возвращаться на корабль!
Включил фонарик. Яркий луч выхватил из мрака контур шаттла. Посветив вокруг, я никого не обнаружил. Тела самлов и Теофраст исчезли.
Честно сказать, у меня не было намерения осуществлять поиск пропавших. Хотелось быстрее сбежать отсюда!
Закрыв входной люк челнока, я включил систему управления.
По экрану побежали строчки: «Программа будет завершена аварийно. Данные не сохраняются! Если Вы действительно хотите покинуть программу, скажите: «Да».
– Да, – торопливо произнес я…
* * *
– Кассандра, шаттл для отправки на Цивию готов. Ждем твоей команды.
Джерими дотронулся до плеча командира звездолета.
– Кассандра, что с тобой?
От прикосновения девушка вздрогнула и виновато улыбнулась.
– Представляешь, забыла, что хотела сделать… Настроила канал связи и забыла… Ладно, ерунда! Адам уже в челноке?
– Какой Адам, Кассандра? Адам давно погиб на кеплеровском руднике! Ты как себя чувствуешь?
– Извини, Джерими… всё в порядке, наверное, просто устала.
ВОЛЕЙ КАМНЯ-АЛАТЫРЬ
Сказка
Пролог
Подлые мысли, порочные желания,
Наветы и проклятья черной силы путь.
Разрушайте крепость единства мирозданья,
Погубите благо, исказите суть.
Что было нерушимо, превратим в осколки
И скормим злобной бездне, адовой дыре.
Пусть множатся под солнцем лишь Каина потомки,
Трещит твердыня мира конец её поре.
Из пучины космической тьмы вырвалась дьявольская сила. Достигнув Земли, мощный поток превратился в ураган и обрушился на каменный остров, возвышающийся над водой гладким белоснежным холмом.
Исходящий от камня искрящийся радужный свет проник в глубину «воронки». Яркие лучи осветили и напугали мерзких хвостатых тварей с перепончатыми крыльями, носившихся в вихревом потоке.
Черная бездна негодующе загудела, задрожала, и огненная молния, вылетев из ее глубин, попыталась вонзиться в белую каменную твердь.
Искрами рассыпалось копье молнии, угасая в темноте, но маленькая частичка тверди – такая крошечная пылинка в масштабах мирозданья – все-таки отделилась от целого…
Глава 1
Камушек
Римка проснулась посреди ночи, вытерла вспотевший лоб о казенную наволочку плоской подушки и открыла глаза.
В купе было душно, немудрено, что кошмары снятся. Конечно, можно встать и включить кондиционер, но молодая мамаша с полки напротив назидательно попросила попутчиков потерпеть и не рисковать здоровьем сынишки, который только что перенес бронхит.
Оставалось безропотно ждать, когда поезд остановится на какой-нибудь станции, где можно выйти и нормально подышать.
Сжалившись над «мученицей», состав вздрогнул и замер.
Девушка нашарила ногами под полкой тонкие матерчатые туфельки и, ловко обувшись, бесшумно выскользнула из купе.
У открытой двери тамбура она повеселела – дышать ночным прохладным воздухом было приятно. Проводник – здоровый детина с гладко выбритым симпатичным лицом – понимающе покивал, мол, понятно, ребенок в купе, ничего не поделать, дети – такое дело… И сообщил, что стоять будут всего десять минут.
Римка спрыгнула на пустой перрон, согнула руки на уровне груди, покрутила торсом в разные стороны, размялась. Затем вытащила из запутанных волос заколку, зажала ее губами и начала заплетать косу, прохаживаясь вдоль вагона.
Неожиданно из темноты вылетела ворона и закружила прямо над головой девушки, с шумом размахивая крыльями. Пока встревоженная пассажирка решала продолжить «терренкур» или вернуться в вагон, ворона, изменив траекторию полета, пошла на снижение и приземлилась у Римки на плече, вцепившись в него крепкими когтями.
Девушка испугано уставилась на пернатую гостью, продолжая держать заколку во рту.
Птица переступила с ноги на ногу – вернее, с лапы на лапу – ничуть не заботясь об ощущениях выбранного ей в качестве «парковки» субъекта, вытянула вниз свою масляно-черную голову и, получше прицелясь, выронила что-то из клюва прямо в карман Римкиной курточки. После чего, вспорхнув, растворилась в темноте.
– Давай, заходи, три минуты осталось, – позвал проводник.
Римка закрепила косу заколкой и послушно вошла в вагон.
В приметы начинающая журналистка особо не верила, но сейчас вспомнила, как покойная тетка Вера рассказывала, что предмет, выпавший у вороны из клюва – есть знак. Если вещица светлого окраса – жди добра, а если черного – лучше и не подбирать такой подарочек.
С этой мыслью она остановилась в ярко освещенном проходе напротив окна и извлекла из кармана своего «подкидыша». Это был камушек: красивый, белый-пребелый, он отливал перламутром, а со стороны ребристого скола в нем искрились вкрапления, похожие на хрусталики. Несмотря на неровную поверхность, держать камень в руке было приятно, он был теплый и походил на спящую зверушку.
Римке и в голову не пришло избавиться от нежданного подарка. Напротив, она заботливо завернула его в носовой платок, затем положила обратно в карман, который аккуратно застегнула на молнию.
Размышления прервал свист и топот бегущих ног.
По перрону неслись два откровенно быковатого вида бритоголовых молодчика. Поравнявшись с вагоном, один из них с разбега предпринял попытку заскочить внутрь тамбура, однако проводник, стоящий там, заслонил проход непрошеному гостю.
Грязно выругавшись, бритый отпрыгнул назад и хотел уже бежать дальше, но заметив стоящую у освещенного окна Римку, он встал напротив и угрожающе резким движением провел ребром ладони себе по шее, затем указательным пальцем ткнул в оконное стекло прямо напротив девушки.
Римка ойкнула и отпрянула.
– Пошел вон отсюда, черт лысый, – шуганул проводник отморозка.
Тот отскочил в сторону и, растопырив указательный и средний пальцы, приложил их сначала к своим глазам, а потом устремил в сторону Римки, мол, я тебя запомнил.
– Не обращай внимания, – сказал проводник девушке. – Просто придурки деревенские, иди спать. Сейчас уже полвторого, через шесть часов приедем.
Глава 2
С приездом!
Как только добродушный проводник помог перетащить из вагона на станционный асфальт весь Римкин багаж – а она еще не успела оглядеться по сторонам – раздался телефонный звонок. Звонила мама.
– Римуся, дочка, нормально доехала? Вот и хорошо.
Одна из многих удивительных способностей мамы заключалась в умении задавать вопрос и тут же самостоятельного на него отвечать еще до того момента, когда собеседник успеет раскрыть рот.
– Расстроилась, что никто тебя не встретил? Сосед Юрий, сын деда Архипкина уже выехал, но пробил колесо – задержится немного. Просил, чтобы ты его в кафе ждала. Заодно и позавтракаешь. Все целую. Звони.
– Целую, – ответила Римка.
Надев на себя рюкзачок и волоча чемоданы, она побрела через вокзальную площадь по направлению к кафе.
Крошечное кафе – с «оригинальным» названием «Привокзальное» – встретило Римку чистотой еще влажных после мытья полов, колышущимися на окнах нарядными занавесками и витриной с таким ассортиментом… Который радовал не только глаз, но и дарил наслаждение носу голодной путешественницы.
В зале никого не было.
– Здравствуйте, – крикнула Римка витрине, уставленной салатами, пирожками и багетами, начиненными ветчиной.
– Здравствуйте, – ответил мужской голос с восточным акцентом.
Римка покрутила головой – никого.
– Можно мне с чемоданами зайти, я их аккуратно поставлю, мешать не будут.
– Проходите, дэвушка.
Римка втащила оба чемодана, компактно расположив их около окна, сняла рюкзак и, пристроив его на стуле, подошла к витрине.
В витринном стекле, словно в зеркале, отразилась – как говорила тетка Вера – «справная фигура» среднего роста в «прикиде», который вызывает устойчивое отвращение у жюри «модного приговора»: джинсы, майка, ветровка.
Налюбовавшись от души аппетитным натюрмортом – и еще раз посмотрев на свое отражение – она сделала выбор в пользу салата «Цезарь» и кофе без сахара.
Наконец прибежал запыхавшийся буфетчик.
– Ничего не успеваю, официант отпросился, я сегодня один верчусь как белка в колесе, – то ли оправдывался, то ли хвалился многогранностью своих возможностей смуглый низкорослый мужчина, наливая кофе и подавая салат. В это время с другой стороны заведения громко засигналила машина. – Вай! Это продукты привезли! Девушка, я побежал. С вас двести рублей.
– Если что, я на столе оставлю, – вдогонку ему пообещала Римма.
Салат был свежим и вкусным, и Римка решила съесть его так, как бы понравилось маме, то есть не торопясь, медленно, пережёвывая каждую отправляющуюся в рот порцию.
«Как ты ешь?», – постоянно негодовала родительница, тут же отвечая сама себе. – «Ест как удав. Не жует, а заглатывает. А если приличный молодой человек пригласит тебя в ресторан и увидит, как ты ешь? Что он подумает? Он подумает, что ты Маугли. Что тебя воспитывали не мать с отцом, а медведь с удавом!».
Мысли прервало громкое карканье. Крупная ворона опустилась на арматуру, торчавшую напротив окна. Черная тонкая змейка, кольцом обвивавшая лапу птицы, бесшумно сползла по арматуре на землю.
– Ничего себе, парочка путешественников! – подумала Римка.
Она взяла в руки чашку и хотела отпить кофе, как вдруг резко вздрогнула от неожиданности. На уровне правого кармана ее куртки что-то нестерпимо жгло кожу живота даже через майку.
Испугавшись ожога, Римка соскочила с места и, сняв курточку, замахала ей в воздухе, пытаясь потушить невидимое возгорание. Но к ее удивлению ничего не горело и даже не дымилось, просто из кармана сквозь темно-синюю ткань спортивки было видно светящееся пятно, как будто в кармане лежал включенный фонарик.
– Остановитесь! Здесь не доставайте!
Посредине зала стояли двое.
Они появились как из-под земли, эти две странные посетительницы с встревоженными лицами. Та, что постарше, была высока ростом, с гладкими черными волосами, зачёсанными за уши, близко посаженными глазами и большим носом, похожим на птичий клюв. Возраст второй определить было труднее: смуглая девочка-подросток, тонкая как шнурок, с маленькой круглой головкой на длинной шее и тонюсенькой косицей.
В этот же момент из-за витрины – как черт из табакерки – выскочил буфетчик. Он замахал на новых посетительниц руками, приговаривая:
– Кыш отсюда, кыш… – и, грубо вытолкав их за дверь, добавил. – Повадились попрошайничать, они эти… Как их, беженцы… Ни документов, ни денег.
Растерянная Римка не успела сообразить, о чем предупреждала ее «черная дама» и, подбежав к окну, хотела окликнуть её. Но парочка словно в воздухе растворилась, и только ворона, сидевшая на арматуре, склонила голову набок, и как будто подмигнула одним глазом.
– Вот из-за них ваш кофе, наверное, остыл. Вы ведь его даже не пили совсем, – обратился буфетчик к Римке, которая стояла, прижимая к себе курточку.
– Давайте мне кофту вашу, я ее повешу в гардеробе, – источая любезность, произнес он, шагая прямо на Римку с вытянутыми руками.
Но в этот момент огромная лапища, сверкнув на запястье часами с серебряным браслетом, ловко перехватила куртку, а затем уже две огромные руки дяди Юры подхватили Римку и закружили, оторвав от пола.
– Вот она какая стала, наша Римма-Ыма. Помнишь… – басил дядя Юра. – Как ты «р» не выговаривала… Девочка, как тебя зовут? Ыма, я Ыма.
Он звонко расцеловал Римку в обе щеки.
– Позавтракала? – спросил Юрий Архипыч и, получив в ответ утвердительный кивок, перевел взгляд на коротышку. – А ты кто такой? Где Валера? Привет ему передавай, скажи Архипыч заезжал.
Затем, взяв оба чемодана и рюкзак в придачу, дядя Юра вышел на улицу.
Римка побежала следом, но вспомнив, что еще не рассчиталась, торопливо достала две бумажки по сто рублей и положила их на столике рядом с чашкой нетронутого кофе.
– Все было вкусно, – ободряюще сказала она растерявшемуся буфетчику. – Я кофе обязательно в следующий раз выпью.
– Выпьешь, куда денешься, – пробормотал буфетчик, и выплеснул кофе прямо через открытое окно.
Вылившаяся на пыльную землю жидкость вспенилась темно-зелеными пузырями и мгновенно испарилась, не оставив следа. Ни вороны, ни черной змейки за окном не было.
Буфетчик зашел за стойку и торопливыми движениями сорвал с себя кухонную экипировку – колпак и куртку – бросив их прямо на пол. Выбегая через заднюю дверь, он чуть не запнулся о вытянутые ноги спящего на полу Валеры.
Запрыгнув на заднее сиденье машины, ожидавшей его у дверей, коротышка раздраженно заорал на уставившихся на него бритоголовых отморозков:
– В Алатырьево, быстро, поехали…
– Вот черти, что творят, без башки останутся, – проговорил Юрий Архипыч, глядя, как от кафе с визгом стартанул автомобиль.
Уложив чемоданы и рюкзак в багажник, дядя Юра сел за руль и весело подмигнул Римке: «С приездом!».
Заурчал мотор, и они лихо покатили по направлению к деревне Алатырьево, где новоявленная наследница должна была вступить в свои права.
Глава 3
Новости
Болтали всю дорогу.
Римка успела подробно отчитаться об успешном окончании школы, о поступлении в университет, о родителях…
Юрий Архипыч рассказал об отце – Архипе Матвеевиче Архипкином, которому уже за девяносто, но он бодр и с нетерпением ждет приезда Римуськи. О сыне Кольке, которого в шутку называл оболтусом, но не без гордости сообщил, что тот возглавляет буровую в Сибири. А он – Юрий Архипыч – дважды дед.
Потом перешли к разговору о покойной тетке Вере, о завещании, согласно которому все имущество та завещала единственной внучатой племяннице.
– Мне мамаша твоя беспокойная уже десять раз позвонила, чтобы я тебе помогал. Говорит, вы прямо инвентаризационную ведомость составьте, мол, в каком состоянии всё находится, что подлежит ремонту, что выкинуть можно. Если ремонтировать, то сколько денег потребуется… Да еще обязательно не забыть дом застраховать.
Когда подъезжали к деревне, у Римки от воспоминаний защемило сердце, она так боялась увидеть покосившиеся дома и унылые улицы.
Но дело обстояло иначе. Ровненький асфальт – по которому они подкатили до самых ворот – гладкостью напоминал сливочное масло, срезанное острым ножом. Старые дома – которые Римка знала еще со времен детства – выглядели крепкими и соседствовали с современными новостройками. А спутниковые антенны – красовавшиеся на каждой крыше – заставили Римку устыдиться собственного скептицизма.
– Дядь Юр, а интернет есть? – спросила она.
– А как же, двадцать первый век на дворе, – хохотнул мужчина. – И интернет, и газ, и водопровод, и теплый сортир. Все есть!
Ворота были предусмотрительно открыты, минуту назад звонила Ирина – жена дяди Юры – и узнав, что они уже близко, выбежала встречать.
Пришел и дед Архип, и два его правнука – Мишка и Сашка лет по десяти – привезенные на каникулы из далекой Сибири.
На веранде тети Вериного дома душевные соседи уже накрыли стол, встречая новую хозяйку.
Римка растрогалась но, перецеловав всех, спохватилась.
– У меня для вас подарочки. Мама разработала новую линию парфюма, – с этими словами она достала из чемодана красивую коробку и, открыв ее, начала вытаскивать флакончики, сверточки и баночки. – Тут и духи, и мыло, и крема, – поясняла девушка.
Каждый из присутствующих взял себе подарочек, даже наотрез отказавшийся от туалетной воды дед Архип с интересом рассматривал упаковку душистого мыла.
– Ой, запах чудесный! – восторгалась Ирина, кончиками пальцев нанося духи на шею. – Вроде знакомый, но не пойму… Как будто скошенная трава и полевые цветы. Как называется?
– Утвержденного названия пока нет, есть рабочий вариант – «Оберег», а по травам вы правы, основа композиции – полевые травы, а нота сердца, раскрывающая запах – простая горечавка, которая синенькими цветочками цветет.
– Ишь ты, нота сердца… – передразнил дед Архип. – Тирлич-трава это, так в старину ее называли, этой травой злых духов отпугивали, чертей всяких, бесов. Нечисть к ней прикоснуться не может и запаха не переносит… Мыло возьму, – сказал дед Архип и положил подарок в карман.
– Ты в какой комнате жить будешь? Я чемоданы отнесу, – прервал беседу дядя Юра.
– В гостевой, на первом.
Комната была просторной и светлой, из мебели – кровать у окна, огромный плательный шкаф, полки с книгами и два массивных комода, украшенные резьбой. На одном комоде – трюмо, а на другом – на полированной подставке – красовалось чучело хищной птицы с изогнутым клювом и блестящими коричневыми глазами в окружении желтой кожи. Оперение на спине птицы было темным, на брюшке – совсем светлым в крапинку, а на голове – почти черным.
– Ух, ты! Дядь Юр, откуда орел такой?
– Какой-такой орел? У тетки Веры как фамилия была?
– Соколова.
– Вот это и есть сокол-сапсан, между прочим. Шутник один ей на юбилей притащил, вроде как Соколовой сокол удачу принесет.
– Сапсан – так поезд называется.
– Так и называется в честь этого сокола – у него скорость в пикирующем полете большее трехсот километров в час.
Мишка с Сашкой, прибежавшие в комнату на рассказ деда, любопытно разглядывали птицу.
– Дед, а это сокол, что, самая быстрая птица на свете? – спросил Мишка
– Полет полету рознь, вот в горизонтальном полете сокола стриж обгоняет, – дядя Юра изобразил рукой траекторию горизонтального полета. – Вот когда так летят – сокол сто-сто тридцать километров в час, а стриж – до ста семидесяти…
– Дед, а дед? А что он ест?
– Сапсан – хищник, птицу бьет на лету, воронам только так хребты перешибает, на земле змей и грызунов уничтожает.
– А когда мы есть будем? А ну все за стол, ишь, разговорились… – Ирина стояла в дверях и тоже рассматривала птицу.
Сашке с Мишкой выходить из комнаты не хотелось, они стояли около комода и, переглядываясь, осторожно трогали лапы чучела.
– Прикинь, как схватит тебя этими когтями… – Мишка посильней нажал на коготь.
В этот момент раздался щелчок, и из средины подставки выдвинулся небольшой ящичек.
Мальчишки испуганно посмотрели на Римму.
– Буду знать, что у меня тут тайничок имеется, – подмигнула она им.
За столом вспоминали прошлое, поминали тетю Веру, а дед Архип вызвался назавтра проводить Римку на кладбище и показать могилку.
– А ты надолго приехала? – спросил он чуть дребезжащим голосом.
– На два месяца, у меня каникулы в универе. Так что, есть время домом заняться.
– Нанимать кого в помощники будешь? – поинтересовался дед.
Римка неопределенно пожала плечами.
– А Силантия почему не позвали? – спохватился Юрий.
– Стесняется он, – ответил старик
– Что за Силантий? – поинтересовалась Римка.
– Да тоже вроде родственника нам, – начала рассказ Ирина. – Деда Архипа крестник, фронтового друга внук. Друг помер давно, а его сын постоянно Архипа нашего навещал и мальчонку своего, Силана – он его Силаном, а не Силантием зовет – с собой привозил. Частенько они у деда гостили. А тут беда: на мотоцикле, на тарахтелке своей Силан в аварию попал, сам вроде ничего, а с глазами… В общем, ослеп он. Депрессия, ну и все такое… С Архип Матвеичем он летом живет… Ладят они…
– А чего нам не ладить? У меня глаза, а у него сила, да руки-ноги… Мы с его дедом в этих местах воевали, чудом выжили, а после войны я здесь и поселился. Думаю, это место и Силантию поможет. Вот помяните мое слово, – уверенно проговорил дед.
– Давай-ка, хозяйка, разгоняй гостей, – Юрий встал из-за стола. – Завтра пятница, мне на работу. За два месяца наговоримся еще. Кстати, мы с Ириной завтра с вечера на выходные к морю поедем, сорванцам нашим обещали. Может, присоединишься?
– В следующий раз, – пообещала Римка, провожая соседей.