Я с благодарностью заметил, что ко всему этому полагаются абсолютно новые одноразовые стаканчики.
– Дим, пошли ужинать. Ты как, до стола доберёшься?
– Да уж как-нибудь.
Пару метров мне вполне удалось преодолеть.
Появилась Нина, застенчиво прячась за спины товарищей, и устроилась на дальнем конце стола.
Черный аккуратно разлил водку по стаканчикам.
– Ну, – сказал он, – за тебя, Дим. Если бы Миха на тебя не наткнулся, ты б в том лесу коньки отбросил.
– Спасибо, – с чувством ответил я.
Есть не сильно хотелось. И объедать местных жителей совесть тоже не позволяла. Хотя вроде я спонсор банкета.
Я расправился со своей лапшой, выпил два раза по сто грамм, и тихо отполз спать. Остальные тоже не засиделись.
Ночь прошла мучительно. Невозможно было пошевелиться, чтобы колено не отомстило за это. И лежать неподвижно тоже было невозможно. Я совсем не хотел, но пару раз застонал сквозь зубы. Вокруг храпели и сопели, и на стон никто не обратил внимания. Ну, надеюсь, что никто не обратил.
Я проснулся, когда чайник на печке уже пел свои песни. Часы показывали без чего-то девять. Значит, за стенами бомжатника относительно светло.
– Что, проснулся? – спросил Миша. – Сейчас чай пить будем. Или хочешь кофе? Кофе тоже имеется.
Чаю хотелось, но не из общей посуды.
– Спасибо. Но мне, наверное, пора выбираться. Кто-нибудь сможет проводить до дороги?
– Отчего же не проводить. Тут недалеко совсем. Но, может сначала завтрак?
– Да я не ем по утрам.
– Вот это ты зря. Сразу пойдем?
– Если можно.
Я попытался встать, цепляясь за стену. Черный, довольный, что гость наконец-то покидает это гостеприимное жилище, да еще и от жратвы отказывается, ухватил меня за руку и рывком поставил на ноги.
– Ну, бывай! – он даже соизволил хлопнуть надоевшего гостя по плечу. – Давай, Мих, не задерживайся. А то без тебя все сожрем.
Дорога и правда оказалась недалеко. Если иди не по расчищенным цивилизованным дорожкам, а ломиться напрямую.
Миша устроил меня на скамеечке на автобусной остановке.
– Может, посидеть с тобой? – не слишком уверенно предложил он.
– Миш, спасибо за заботу. Через несколько минут такси подъедет. Ничего со мной не случится.
– Ну ладно, береги себя.
– Постараюсь.
– Ну, я пойду тогда?
– Давай, Миш. Пока!
– Пока!
Где-то в начале улицы за лесом стояли дома. Там, наверное, вовсю жизнь кипела. А здесь прохожих совсем не было, и только изредка мимо проезжали машины. Было хорошо и тихо сидеть на пустой остановке.
Сам сесть за руль я точно не смогу. Следующий день после вывиха самый скверный. Завтра будет чуть-чуть легче, но сегодня все отвратительно. Хорошо, что на свете существует такси. Мне пообещали, что машина будет через четыре минуты.
Значит, максимум через час я буду дома. Первым делом нужно каким-то образом залезть в ванну и хорошенько отмыться. И почему я до сих пор не озаботился поставить душевую кабинку? Сейчас бы с ней было гораздо проще. Потом позвонить Феликсу и получить от него заслуженных звездюлей. Дело-то фактически провалено. Ну, а после нагоняя можно выпить горячего чая. Или хорошую порцию коньяка. И плевать, что еще утро.
Рядом затормозила машина. Не такси. Она пролетела вперед, а потом задним ходом, с визгом, подрулила к остановке. Из нее вылезли двое.
Ну вот и нашли меня, зря только всю ночь прятался. Не ожидал такой настырности.
– Иди в машину, – сказал один. У него были мягкие рыжеватые волосы неопределенного оттенка. При хорошей стрижке мог бы считаться блондином. Но стрижка у него была плохая.
– По хорошему иди.
– Да что ты с ним цацкаешься, Лех, – встрял второй, – ща мы его враз упакуем.
Он потянул меня за куртку, и я ударил его под ребра. А когда он начал кривиться в сторону, ухватил за плечо и толкнул в сторону блондинистого Леши. Получилось неожиданно хорошо. Оба чуть было не упали и им потребовалось секунды три, чтобы восстановить равновесие. За это время можно было легко убежать, если бы я в принципе мог сейчас бегать. А проковылять несколько шагов и быть легко пойманным смысла не имело. Лучше не позориться.
В это время подъехало обещанное такси. Водитель припарковался в сторонке и наблюдал за происходящим. Все правильно. Я бы тоже не стал вмешиваться неизвестно во что.
Меня быстро запихали в машину на заднее сидение.
– Опусти голову, – приказал Леша и натянул мне капюшон до самых глаз.
Ну, это лучше чем мешок. Гораздо лучше.
***
Помещение напоминало пустой склад. Только стол и несколько табуреток, грубо сколоченных из досок. По углам всякий хлам. Окон, разумеется, нет, зато на потолке лампы дневного света. Одна из трубок, как и положено, мигала, издавая звук умирающей цикады.
На этих табуретках сидели двое. Один хозяин русалки, другой с глазами, как темный янтарь, расплавленный и тягучей.
– Я же сказал, без дела не калечить, – недовольно заметил желтоглазый.
– Да мы его пальцем не тронули, – как-то неуверенно возмутился один из конвоиров, – это он мне чуть печень не вынес.
– Он ногу подвернул, когда в окно прыгал, – сухо сообщил хозяин русалки.
– Хорошо, господин Кислов, вы можете идти. Дальше мы сами как-нибудь справимся.
– Но я…
– Идите. У вас наверняка много дел.
– А, да. Много.
Он действительно пошел на выход, по дороге одарив меня злобным взглядом.
– А ты проходи, садись, – желтоглазый указал на табуретку, – тебе же трудно стоять.
Заботливый!
Табуретка оказалась прибита к полу.
– Ты был у этого господина в доме?
– Был.
– Взял что-нибудь?
– Взял.
– Куда дел?
– Не знаю.
Желтоглазый слегка приподнял брови.
– Очень интересный разговор получается. Давай с начала.
– Я был в квартире. Нашел флешку в виде русалки. У нее хвост зеленый с позолотой. Хозяин пришел раньше, чем ожидалось, пришлось прыгать в окно. Второй этаж, не так страшно.
– Флешку куда дел?
– Положил в карман куртки.
– И где она сейчас?
– Не знаю.
– Давай сюда куртку. Леша, помоги ему.
Куртку тщательно обыскали. Не только карманы и подкладку, но даже швы прощупали.
– Нет здесь ничего, – сообщил Алексей.
– Куда дел русалку? – спросил желтоглазый.
– Скорее всего, потерял.
– Где?
– Возможно, когда из окна прыгал.
– Леша, обыщи его.
– Ща обшмонаем по полной программе. Если он ее не проглотил, то найдем.
Ничего они не нашли, разумеется.
– Все так плохо, – вздохнул желтоглазый, – ну что же, пойдем другим путем.
– Можно начинать, Павел Сергеевич? – оживился Алексей.
– Начинай.
Блондинистый приковал мои запястья наручниками к задним ножкам табуретки.
Вот если бы не чванился и попил с бомжами чай, то на автобусную остановку пришел бы позже. Эти мелкие шавки давно бы проехали мимо, а я был бы уже дома, выслушивал по телефону маты Феликса и пил бы коньяк из пузатого бокала. Но что уж теперь.
Алексей порылся в куче мусора и извлек что-то, похожее на стальную трубку. Прикинул ее вес в руке и остался доволен. Я приблизительно догадывался, что будет дальше и восторга не испытывал.
– Какая нога у тебя бо-бо? Правая или левая? – уточнил он. – Ага, вижу что левая. Ну что, приступим?
Было нестерпимое желание как-то извернуться и спасти многострадальное колено. Но, с другой стороны, если они хотят искалечить меня окончательно, они это сделают, даже если я спрячусь под табуретку. А судорожные кривляния только позабавят. Я зажмурился и изо всех сил постарался не шевелиться в ожидании удара. И не дрожать. Ладно, дрожать можно.
– Подожди! – прервал действие желтоглазый. – Это нерационально.
– Что?
– У него только две ноги. А пальцев двадцать.
Несколько секунд Алексей не понимал, о чем идет речь. Потом лицо его просветлело, губы изогнулись в ухмылке.
– И правда, – согласился он и отбросил трубку. Потом с грохотом придвинул стол. Столешница была плохо отшлифована, и можно легко подцепить занозу. Под ноготь, к примеру. Интересно, куда поведет фантазия блондинчика. Хочется верить, что его мозг достаточно примитивен, ничего изощренного не родит. Хотя самый простой подход зачастую самый действенный. Если начать, к примеру, отрезать пальцы, что будет важнее – мои пальцы или верность конторе?
Алексей освободил мою левую руку и потянул ее к столу. Я сжал кулак. Не поможет, но хоть отсрочит неизбежное. От безысходности в животе было холодно и тоскливо.
Алексей прижал запястье к столешнице и аккуратно начал распрямлять мизинец. А потом в какой-то момент резко завернул его вверх и в сторону.
Я успел подумать: «Боже, какая ерунда!». И тут боль вцепилась в плоть острыми зубами.
– Ага. Проняло, – удовлетворенно заметил мастер пыточных дел.
– Так где ты обронил русалку? – продолжил допрос желтоглазый.
– Возможно, возле дома.
– Ладно, дальше куда ты пошел?
– В лесопарк. Там аллея такая, насквозь проходит. Я по ней бежал.
– И потом куда делся? Где ты ночь провел?
– Там, на другой стороне стоят дома. Вот в одном из них на лестнице я спал.
– В каком?
– В том, что правее. Второй подъезд. Поднялся на лифте на самый верх. Там батарея на лестнице. Тепло.
– И что, подъезд был открыт?
– Нет, конечно. Но если дернуть дверь посильнее – открывается.
– На какой этаж ты поднялся?
– Последний.
– Какой по счету?
– Понятия не имею.
Желтоглазый кивнул Алексею. Тот взялся за самый беззащитный безымянный палец. И без всяких прелюдий и сантиментов сломал его. Но это и хорошо, что без прелюдий.
Я сидел и сквозь зубы втягивал густой вязкий воздух.
– Давай еще раз. Где ты мог потерять флешку?
– Под окном. На аллее. На лестнице, – отстраненно перечислил я, – хотя на аллее вряд ли.
Вокруг ламп вдруг появился зеленый ореол. Потом синий. Потом красный. Эдакие бензиновые разводы на потолке. Красиво.
– Он сейчас отключится.
– Дай ему воды.
В губы ткнулось горлышко пластиковой бутылки. Я жадно глотнул. Вместо воды в меня влилось что-то приторно-сладкое и сильно газированное. Кока-кола. Праздник к нам приходит. Во рту тут же образовался странный привкус, но кофеин немного взбодрил.
– А проверить придется. И подъезд, и под окном, – заметил желтоглазый.
– Так сколько времени уже прошло! Лестница ладно. Там не сильно народ шарится. Но у дома! Там же и дворники, и школьники, и собачники.
– И тем не менее.
– Ладно. А мне это… продолжать?
– Не нужно. Запри его и отправляйтесь на поиски пока светло.
– Ничего мы там не найдем.
– Лучше бы нашли. Для всех лучше.
Алексей освободил вторую руку, и я кое-как проковылял под конвоем в комнату. Вернее, в камеру. Она была большой и холодной. Из обстановки только двухъярусная кровать, раковина и унитаз. За спиной захлопнули дверь и, судя по звуку, задвинули огромный железный засов.
Я добрался до кровати, залез под колючее солдатское одеяло и закрыл глаза. Заснуть сейчас было бы самым оптимальным. Но не получалось. Хорошо бы перевязать пальцы, хоть как-нибудь. Раньше у всех имелись нормальные платки, из них получались вполне пристойные повязки. А теперь эти бумажные салфетки. Одноразовые. Какой от них толк?
Надо встать и дойти до окна. На нем, кстати, решетка. Это мало что даст, но вдруг я увижу Останкинскую башню или Федерацию Москва-Сити? Может, хоть немного сориентируюсь на местности.
Окно было на противоположной стене – невообразимая даль. И еще оказалось высоко. Чтобы выглянуть, пришлось ухватиться за решетку и подтянуться на одной руке. И что я увидел? Забор с витками колючей проволоки. За забором голые черные деревья, скорее всего липы. И больше ничего. Обычная промзона, таких дофига в Москве.
С досадой вернулся на кровать – результат не стоил затраченных усилий. Ну и черт с ним.
Я свернулся клубком, зажал покалеченные пальцы между коленей и натянул одеяло на голову.
На следующее утро меня разбудил скрежет засова. Второй охранник, не Алексей, притащил пластмассовый поднос и пихнул его на кровать. Кружка с чаем и два бутерброда с сыром. Вот уж не думал, что тут завтрак в постель подают.
После суток воздержания есть хотелось. Сыр выглядел вполне привлекательно, и хлеб казался мягким и свежим. Только если сегодня будет продолжение с ломанием пальцев, желудку лучше оставаться пустым. А вот чай был кстати.
– Пожрал? Тогда пошли. Тебя там ждут.
Я поставил кружку на поднос. Поднос на пол. Посмотрел и немного подвинул, чтобы не мешался.
– Хватит возиться. Пошли.
Мы опять оказались в том пустом складе. Я без лишних указаний сел на приколоченный табурет, положил левую руку на стол. Пальцы посинели и опухли, смотреть на них не хотелось. Поэтому рядом я положил правую руку, согнул в локте, и опустил на нее голову.
Рядом бубнил Алексей:
– Не нашли. Я же говорил.
– Хорошо смотрели? – это уже желтоглазый.
– Да чуть всю округу носом не перерыли.
– Может дом не тот?
– Вроде тот. Дверь в подъезд действительно можно рывком открыть. Лестницу от чердака на несколько этажей вниз обыскали.
– Эй ты, посмотри сюда, – желтоглазый сунул мне телефон с картой.
Пришлось сосредоточиться. Так, лесопарк. Главная аллея, которая рассекает его на две неравные части. Дальше дома. Ой, черт, они стоят совсем не так, как предполагалось. Ну и какой из них правее получается?
– Этот, – я ткнул в один из них.
– Я же говорю, что этот, – опять начал блондин, – и подъезд рывком открывается. Что нам теперь делать?
Как же он достал с этим подъездом!
– Если флешку собака сожрала, или школьник подобрал – это полбеды. Беда, если она не по назначению попадет.
– Может, он успел ее передать кому?
– Передал, а сам остался на лестнице ночевать?
– А это мы сейчас узнаем. Эй, как там тебя, какой палец не жалко?
– Без разницы.
Мне одинаково жалко было все, что еще остались.
Такой настрой Алексею не понравился. Ему хотелось более сильных чувств. Возможно слез и истерик. Но на истерику сил не было.
Он схватил меня за руку, но тут же ее отбросил, будто это не рука, а жужелица.
– Павел Сергеевич, у него температура, – прошипел он, – высокая.
Чему удивляется? Посидел бы на ледяной земле, а потом сломал себе пару костей – и у него бы была температура. Высокая.
Подошел желтоглазый, положил ладонь мне на лоб.
– Ты запахи различаешь?
Я пожал плечами. Его туалетная вода вполне чувствовалась – горький цитрус с ноткой ванили. И еще очень слабо запах черной смородины. Крем для рук, что ли.
– Отведи его обратно в комнату от греха подальше, – распорядился желтоглазый.
Меня снова заперли в камере. Хотелось пить. Но воды, конечно, никто не озаботился принести. Я с минуту думал, потом пошел к раковине. Открыл кран. На вид вода была вполне чистой, остальное в данный момент меня мало интересовало. Пил долго, почти с наслаждением. Вода была прохладной, хоть и странного вкуса.
Потом, с помощью зубов, я оторвал от ветхой наволочки длинный лоскут и кое-как примотал безымянный палец и мизинец к среднему. Стало чуть легче. Почему вчера до этого не додумался?
Начался озноб. Тонкое одеяло никак не помогало. Не страшно – немного потерпеть, и на место озноба придет жар.
Было еще светло, когда пришел Алексей и зашвырнул в камеру две медицинские маски.
– Надевай. Обе. И пошли, – распорядился он.
Странно, но пошли мы не на очередной допрос, а в гараж. Конвоир открыл заднюю дверь машины.
– Садись, – приказал он, – и не смей дышать в мою сторону. И в окно не смотри, тебе незачем.
Я и не смотрел. Закрыл глаза и очень скоро куда-то провалился.
Очнулся от холода. Я в одной футболке сидел на той же самой автобусной остановке. Куртка была накинута на плечи. Я поспешил надеть ее как следует и застегнуть молнию. Несколько минут просто трясся в ознобе, потом решил проверить карманы. Надо же, телефон на месте. И даже работает.
Я вызвал такси. Машину обещали через восемь минут. Значит максимум через час я буду дома.
***
Через восемь дней я шел по снегу, сильно хромая. Но все-таки шел, вполне самостоятельно. Левая рука была загипсована почти до локтя. А в правой я тащил увесистый пакет. Консервы, сыр, колбаса, растворимый кофе, три бутылки водки «Парламент» и коробка белоснежных конфет «Рафаэлло». Их выбрал, потому что они легкие. Невесомые. Почти как снежинки.
Я потоптался у двери бомжатского убежища, потом постучал, чувствуя себя невозможно глупо. Это как стучать в трансформаторную будку.
Долго царила тишина. Я уже подумал, что ошибся, неправильно запомнил дорогу.
– Кто приперся?
Дверь приоткрылась. Черный выглянул одним глазом.
– А, это ты. Чего надо?
– По делу.
Я всучил ему пакет, который отмотал мне всю последнюю здоровую руку.
– Раз по делу, то проходи, – согласился Черный, оценив вес гуманитарной помощи.
– О, Димка! – обрадовался Леонидий. – Сейчас завтракать будем. Давай к столу.
– Да я не ем по утрам.
– Что, совсем?
– Совсем.
– А с рукой-то что?
– Когда из окна прыгал и ее повредил. Только сразу не заметил.
– Эк ты неаккуратно. Но ничего, до свадьбы заживет.
– Ты по какому делу-то? – спросил Черный, разбирая пакет.
– Я к Мише. Миш, можешь показать то место, где ты нашел меня?
– Отчего же нет. Могу, конечно, – откликнулся тот, – когда? Прям сейчас, небось?
– Да нет. Это не срочно. Подожду.
– Чего тебе в нашей норе ждать? Пойдем, отведу. Авось без меня все не съедят.
– Иди, иди, – согласился Черный, – все равно еще чайник не закипел.
Место выглядело совсем не так, как помнилось. Я бы мог тут пройти много раз и не узнать его. Стянул перчатку и с сомнением провел рукой по шершавому стволу. Так, вот дупло. Я запустил в него пальцы и вытащил русалку. Дешевая позолота на зеленом хвосте тускло блеснула в бледном свете зимнего дня.
– Ты за этой штукой приходил? – спросил Миша.
– За ней.
– Теперь все хорошо?
– Надеюсь.
– Ну и славно. Теперь что?
– Проводи меня до норы. А дальше я дорогу помню.
– Ты смотри, из окна в следующий раз аккуратней прыгай.
– Я постараюсь.
Андрей ждал на своей синей Kia недалеко от автобусной остановки. Когда я вышел из-за деревьев, сердце стучало чаще и громче, чем положено. Но посторонних машин вроде не было видно.
– Ты что дышишь, будто марафон пробежал? – удивился он.
– Думаешь легко по сугробам с больной ногой прыгать?
– А что по сугробам-то? Дорожки почищены.
– Я только по сугробам дорогу помню.
– Псих ненормальный. Куда тебя везти?
– К Феликсу.
– Отвезу. Но подниматься не буду.
– Боишься? Ты-то в этой истории вообще ни при чем.
– Не хочу под горячую руку попасть. Береженого бог бережет.
– Мог бы и поддержать старого больного товарища.
– Иди ты знаешь куда, старый больной товарищ!..
У Феликса в кабинете стояла елка – золотые шары и стрекозы. Нестандартно.
– Жена придумала, – перехватив мой взгляд, пояснил шеф.
Это вселяло надежду. Жену Феликс любил. Не станет же он убивать меня рядом с елкой, которую она наряжала.
Я положил на его стол зеленохвостую флешку.
– До Нового года четыре дня, – заметил шеф.
– Угу.
– Ты безбожно затянул сроки, но в последний момент все-таки успел.
– Я раньше не мог, с температурой валялся.
– С температурой, с рукой и ногой.
– Угу.
– Ладно, живи пока.
– То есть, я могу идти?
– Иди, конечно.
– А можно вопрос?
– Попробуй.
– Кто такой Павел Сергеевич?
– Племянник Оскара Иващеева. Он теперь руководит фирмой и является нашим непосредственным конкурентом.
Это значит, что с блондинистым Лешей мы еще встретимся на кривой дорожке. И не раз. Сколько у него там пальцев в наличии?
– Тебе когда обещали гипс снять?
– В январе.
– Вот до этого мне на глаза и не показывайся.
Ничего не делать еще две недели? Это ж с ума сойти можно.
– Но я мог бы…
– Да? Что, например?
От меня требовалась в основном физическая сила. Сейчас в этом плане я бесполезен.
– Нет, ничего.
– Вот и иди домой, отдыхай.
Я поплелся на выход. Уже взялся за ручку двери, когда Феликс произнес:
– С Новым годом. Наступающим.
Его голос был вполне дружелюбным. И это вселяло надежду.
– С Новым годом, – ответил я и вышел.
Селеста
Бертран был истребителем. За это хорошо платили. Он мог избавиться от кого угодно – хоть от князя из соседнего королевства, хоть от болотной ведьмы. Только князей ему никто не заказывал. Как будто считали, что его умения, или, скорее, происхождения, для этого недостаточно. Было обидно. Правда свои огорчения Бертран никогда не показывал, и спокойно имел дело со всякой нечистью. Бог с ней, за нее тоже хорошо платили. А деньги были нужны.
Деньги были нужны для Селесты. Для прекрасной Селесты. Она его жена уже почти год, и все-равно он терял дыхание, когда смотрел на нее. И никак не мог поверить в свое счастье.
И счастье длилось недолго.
Бертран только вернулся после тяжелой работы – нужно было избавиться от лесного змея. Тварь оказалась вполне разумной, в руки не давалась, в ловушки не шла. Но зато местный барон и заплатил за его шкуру целый кошель серебра. Не такой уж и большой кошель, но все же. Селеста будет довольна.
В небольшом городке, который был по пути, он купил ожерелье из прозрачных цветных камушков. В солнечных лучах они сияли как настоящие рубины и изумруды.
Но дарить ожерелье оказалось некому.
Десять дней назад Селеста пошла за ягодами. И надо ж беде случиться – в это же время в лесу охотился графский сынок. Он подхватил ее и увез в свой замок, тому были свидетели.
И один из них, Митей, вздорный мужичонка, стал рассказывать Бертрану, что вовсе это было не случайное похищение. И что встреча условлена заранее. И что Селеста села на коня добровольно и радостно. И целовалась она с графским сыночком сладко под пение птиц.
Бертран ударил его в челюсть так, что Митей отлетел на пару шагов. И еще предупредил, если тот посмеет дальше порочить имя жены, выбьет ему остатки зубов. И язык вырвет, чтобы ядом не капал.
Митей ушел, злобно поскуливая, а Бертран опять начал собираться в дорогу. Графский замок не так далеко, и подойти к нему лучше ночью. Июльские ночи хоть и коротки, но темны.
***
– Какого черта, нужно было купить лошадь!
Город уже был виден, над ним черной громадой возвышался замок с зубчатыми стенами.
Солнце клонилось к закату, но Бертран надеялся, что успеет войти в ворота до их закрытия.
Дорога хорошо укатана, и пыль мягко пружинила под ногами. По обеим сторонам дороги стояли виселицы, сейчас пустые. Только на одной что-то болталось. Вернее, кто-то. Судя по размеру босой ноги – женщина или ребенок.
– Не ходил бы ты туда, куда идешь.
Бертран вздрогнул от неожиданности, потянулся за широким мечом. Но, слава Всеблагому, это не висельник говорил – на обочине стоял человек. Полой плаща он прикрывал фонарь, свеча в котором едва теплилась. Может поэтому истребитель его не заметил? Хотя быть такого не может.
– Ничего хорошего тебя там не ждет, – продолжал незнакомец.
– Я знаю, – Бертран нервно облизал губы, – потому что все хорошее у меня отняли.
– И ты хочешь это вернуть?
– Хочу.
– А если не получится?
– Если не получится вернуть, хотя бы отомщу вору.
– Подумай еще раз. Тебе не жалко свою голову? Куда ты ее суешь?
– Нет. Не жалко.
– Дело твое, – усмехнулся незнакомец.
Он запахнул плащ, спрятав фонарь, и будто растаял в сумерках. Как будто его никогда и не было.
Бертран подавил желание пойти и поискать его. Нет времени на глупости, нужно успеть в город до закрытия ворот.
Где-то далеко, у самого края земли, зарождалась гроза. Это хороший знак. Дождь укроет, смоет все следы.
Бертран смотрел на высокие стены. Стража не обращала на него внимания – видимо, привыкла к зевакам. Солнце уже упало за горизонт, даря последние отблески света.
Истребитель неторопливо двинулся вдоль замка. Он уже здесь, на месте, так что никакой суеты. Войдет, когда посчитает нужным. Войдет и заберет свое сокровище, свое счастье, свою Селесту.
С трех сторон замок окружал город. А с четвертой был овраг. Обрыв. Почти отвесный и каменистый. Наверное эта стена считалась неприступной и почти не охранялась.
Он шел по узкому, всего в две ладони, уступу, пока не нашел подходящее место. Вставляя ножи в трещины между камней, Бертран начал взбираться. Это было бы нетрудно, если бы не плечо, укушенное тем лесным змеем. Оно все еще болело и временами будто немело. Только бы сейчас не подвело.
Замок встретил его сонной тишиной. Куда теперь идти? Вряд ли Селесту держат в темнице. А вот в башне могут. Сколько здесь башен?
Нужен кто-то, кто сможет проводить его. Мальчишка с ведром помоев, уныло бредущий на задний двор, явно в этом не поможет.
Тут приоткрылась какая-то дверь, и из нее почти выпал почти молодой человек, на ходу поправляя одежду. Красно-зеленая куртка давала надежду, что это тот самый нужный проводник.
Бертран прихватил его за шею и легонько ткнул остриём ножа в левую почку.
– Эй, ты неправильно подумал! – сдавленно запротестовал красно-зеленый. – Я только помог воды принести. Я пальцем до нее не дотронулся, вот клянусь чем хочешь!
– Не нужно мне твоих клятв.
– А что нужно? Денег у меня нет. Это вы с ней на пару такое удумали, обирать честных, доверчивых людей?
– Если не заткнёшься, я тебя убью.
– За что? Я же ничего плохого не сделал!
– Да и хорошего тоже не сделал.
– А, ну… ладно.
– Ты знаешь, где держат госпожу, которую привезли совсем недавно?
– Прекрасную, как майский день?
– Да.
– Конечно знаю.
– Отведи меня к ней.
– И вы меня не убьете?
– Нет.
– Точно?
– Если проводишь, то будешь жить.
– Пошли тогда. Чего время-то тянуть?
Комната была не заперта. Красно-зеленый просто толкнул дверь и отступил в сторону, но Бертран схватил его за шиворот и затолкал внутрь. И тут же замер, забыв разжать кулак, в котором комкал разноцветную ткань.
Перед ним, прижав руки к груди, стояла его солнце, его счастье, его жена Селеста.
– Ты! – изумленно выдохнула она.
– Пришел за тобой, – Бертран неожиданно смутился, – я ведь перед богом и людьми клялся всегда быть рядом. Чтобы не случилось. Пойдем, у нас мало времени.
– Куда? Куда пойдем?
– На стену. Нужно уходить.
– А дальше куда?
– Я тебя спрячу. Ты не рада?
– Почему спрашиваешь?
– Ты стоишь так отчужденно.
– Как я могу подойти, если ты держишь этого перед собой, как щит.
Бертран с удивлением разжал кулак. Он и думать забыл про пленника.
– Вы обещали не убивать меня! – поспешил напомнить тот.
– Не убью.
Бертран резко ударил его кулаком в шею и оглядел комнату, ища, куда припрятать обмякшее тело. На глаза попался сундук. Он быстро сунул туда красно-зеленого на какие-то тряпки и захлопнул крышку.
– Бертран, – тихо позвала Селеста, – Бертран, ты теперь презираешь меня?
– Почему? – изумился он.
– Потому что я… потому что он…
– Не говори глупости. Сначала я спрячу тебя. Потом вернусь и убью ублюдка. Своей кровью он очистит твое имя.
– Бертран!
– Нужно торопиться. Пошли.
Гроза приближалась, воздух пах дождем и ветром. Волосы Селесты растрепались. Она взглянула вниз со стены и отшатнулась.
– Там же пропасть. Бездна! Я не смогу.
– Смори, у меня есть веревка, на ней узлы. По ним очень легко спускаться. Ты будешь у меня на спине. Закроешь глаза, чтобы не бояться. Мы спустимся легко и просто. Ты веришь мне?
Селеста подошла совсем близко, положила ладони на плечи мужа, прижалась губами к его твердым губам.
– Я верю тебе, – ответила она со страхом и восторгом.
***
Мой муж истребитель. Он всегда говорил, что может избавиться от кого угодно. Хоть от князя из соседнего королевства, хоть от болотной ведьмы.
Я думала, он просто хвастает. Гоняться за нечистью по лесам и болотам – это он мог. Но проникнуть в замок за высокими стенами, когда вокруг стража и слуги, не так уж просто.
И вот сейчас он стоит передо мной, такой сильный и уверенный, что можно опять влюбиться в него. Это мне урок – я не должна была сомневаться. Никогда нельзя сомневаться в своем муже.
Мой Бертран пришел за мной и не упрекает ни в чем. Хотя какая я теперь ему жена. Хендрик увез меня, и я живу в его замке почти полмесяца. Как раз от полнолуния до новолуния.
– Пойдем, – торопил он, – нужно уходить.
– И ты примешь меня … такой? Что скажут люди?
– Я спрячу тебя. Потом вернусь за графским ублюдком. Своей кровью он очистит твое имя.
– Бертран!
– Пойдем.
Вот-вот начнется гроза. Ветер унес шелковую ленту, растрепал волосы. Я взглянула вниз со стены. Там была тьма. Как Бертран смог по ней подняться? И как собирается спуститься?
– Ничего не бойся, – сказал мой муж, – верь мне.
И в это мгновение я поверила. Он увезет меня, спрячет так, что никто не найдет. А потом он вернется и убьет Хендрика. Моего Хендрика. Отца ребенка, который должен родиться еще до весны.
Я прижалась к груди Бертрана и коснулась губами его губ. Какой красивый и сильный у меня муж. Жаль только бедный.
Мы стояли у края стены, и я лишь слегка толкнула его. Почти незаметное усилие. И он упал в бездну.
Падал молча, и только в самом конце, когда камни встретили его тело, послышался слабый вскрик, похожий на всхлип.
И в этот миг над миром разразилась гроза. Ветер швырнул мне в лицо влагу, похожую на небесные слезы.
Дождь – это хорошо.
Дождь смоет все следы.
