ТАНЦЫ В ХОЛОДНОМ КЛУБЕ
До сего момента долгое время я относился к девушкам двояко. Одни в моём представлении были «светские», то есть более романтические, с которыми приятно было беседовать на возвышенные темы, а другие более приземистые – натуральные , что ли… С первыми я был более уверенным, чем со вторыми, которые меня обычно смущали и загадочно волновали. Робко я познавал загадку «земной» любви, хотя внешне старался быть уверенным. Однако интуитивно сознавал, что это зависит больше всего от подружек, чем от меня. Так и случилось. В студенческие годы однажды вышло так, что праздничные дни совпали с выходными, и набралось достаточно времени, чтобы съездить куда-то за город. Домой к матушке ехать было неразумно, слишком далеко. А тут меня пригласили друзья-сокурсники, которые жили в посёлке Свирск, в пригороде Черемхово. Володя Шиленков и его друг Аркадий бывшие одноклассники учились теперь в техникуме и проживали вместе со мной. Они-то и пригласили меня составить им компанию, и дома познакомили со своими близкими родственниками, которые приняли меня по-свойски. А вечером мы пошли в местный клуб на танцы. Помещение не отапливалось, и все танцевали одетые в зимние одежды. Я приметил симпатичную девушку в приличном тёмно-синем пальто с пушистым песцовым воротником, которая выделялась своей подвижностью и знала моих друзей. Они познакомили меня с Дусей, и я танцевал почти весь вечер с ней. После танцев мы с Володей пошли провожать Дусю до дома, а Аркадий со своей подругой удалились в другую сторону.
Всю дорогу Дуся меня держала под руку, а подходя к дому, открыла калитку и завела в ограду. Володя приотстал и стал дожидаться меня у ворот. Было морозно. Дуся открыла пристройку к дому, и завела меня в помещение, где на полу лежала большая охапка душистого сена, на которую мы тотчас и завалились. Я осмелел, и Дуся оказалась в моих объятьях. Мне вздумалось проявить себя настоящим мужчиной. Не снимая пальто, мы оголились ниже пояса. Пытаясь проникнуть туда, где кипит и утоляется неуёмная страсть, зовущая в неведомое блаженство, я ощутил неожиданное замешательство. «Ниже, ниже…» – шептала мне разгорячённая жрица, а я, как кутёнок, блуждал не там, где надо. «Телёночек ты мой… не огуленный… давай-давай… ещё чуть ниже» – выдыхала она, руководя мной. Наконец, всё получилось. И я стал мужчиной. Потом я вышел к Володе, и мы поспешили домой.
На другой день Дуся появилась под окнами Володиного дома. Я вышел, и мы зашли с ней в баню, которая размещалась во дворе. И там, на холодном деревянном полке я утвердился в своём новом статусе. На следующий день Дуся вновь появилась у окон дома. Но у меня некстати разболелся живот. Володя вышел и сообщил об этом Дусе. На что она игриво ответила: – Скажи ему: «живот на живот – и всё заживёт».
…А на завтра мы уехали в Иркутск на учёбу.
НОЧНОЙ ВСПЛЕСК У ВОКЗАЛА
Сашка и я начинали работу в одной экспедиции. Мы оба попали туда по направлениям после окончания техникумов. Он учился в Старом Осколе, а я в Иркутске. В Казахстане разворачивались широкомасштабные геологические исследования недр, поэтому геологи направлялись туда со всего союза. Экспедиция располагалась на берегу реки в 60-ти километрах от столицы в бойком рыболовецком посёлке. Особенное оживление было в конце каждого месяца, когда геологи съезжались с отчётами о проделанной работе. Тогда, освободившись от дел, молодёжь собиралась обычно в буфете железнодорожного вокзала, сдвигались столы, и начинался кутёж. Пиво пили на спор, кто больше опорожнит кружек. При этом все громко разговаривали и горланили под гитару песни.
Мы с Сашкой сдружились и при встречах были предельно откровенны: рассказывали друг другу о прошлом и делились новыми впечатлениями, Поэтом, когда я вернулся из отпуска (я ездил к матушке в Чимкент), завидев меня, Сашка оказался рядом: – Привет, Юрец, – именно так он предпочёл меня называть, – как добирался: поездом или автобусом? – спросил он и тут же оговорился: – Впрочем, это потом.
А вечером мы, как всегда, уже сидели в привокзальном буфете, и Сашка доверительно докладывал мне, что с ним произошло в моё отсутствие: «Буквально в тот день, как ты уехал, – говорил он, дымя сигаретой, – было уже темно, когда все наши разошлись из кабака, остались только мы с Димкой Хышовым (ты его знаешь – сменный буровой мастер из Семипалатинского техникума), он тогда стал победителем – больше всех выпил пива. Когда Димка ушёл к поварихе Аньке, которая, как и он, приехала из бурового отряда на побудку, я остался один. В общагу идти не хотелось. Некоторое время находился в состоянии замешательства, что предпринять дальше. И тут на слабо освещённой привокзальной площади вырисовался движущийся силуэт сухопарой женщины. Недолго думая, находясь ещё под парами выпитого пива, я решительно направился в сторону незнакомки. – Простите, уважаемая, – обратился я к ней, – не могли бы вы познакомить меня с какой-нибудь девушкой, ведь вы местная, не так ли? – Что сильно охота? – резко отозвалась женщина, а потом, уже более миролюбиво, добавила с усмешкой: Приспичило, что ли? – Это точно, так оно и есть, – выдохнул я. Завязался диалог:
– Девушку подавай ему, а старуху не хочешь?
– Старуху? – насторожился я. – А ты что, старуха? И тоже хочешь?
– Да, – чуть слышно произнесла она.
– А где? – уцепился за идею я.
–Да хоть бы здесь, указала она на уличный сортир.
– Нет, в туалете не годится! – решительно возразил я.
– Тогда иди за мной…
И я пошёл за ней через кусты в привокзальную темень.
– Здесь можно, – сказала она, уверенно скинула куртку и постелила прямо на землю пустыря в небольшом углублении. Дрожа от возбуждения, я быстро оголился и молча утолил своё желание…
С утра следующего дня полевые геологи разъехались по отрядам. Я тоже отбыл на буровую вышку, где в обычном порядке замерил необходимые параметры проходки скважины, описал поднятую из недр породу, отобрал пробы воды из грунта и, заполнив журналы, привёл в порядок документацию.
…И вот я, освободившись от дел уже лежу «на груди» у цветущей и благоухающей степи, сплошь покрытой алыми маками. Подо мной бархат нежной зелёной травки, а в безоблачном синем небе жаворонок. Он завис высоко надо мной, трепеща крылышками, и поёт, захлёбываясь собственной песней. Я замер, хотя сердце моё колотилось сильно. Кругом маки, палатки и я среди этой благодати, с задранной вверх головой. Большего ощущения счастья я ещё не испытывал…
Нахлынули воспоминания. Ведь я ещё вчера встречался с таинственной женщиной. И не только встречался, но и был близок с ней. Хотя, что я могу сказать о сухопарой старушке, явившейся в ночной полутьме? Будто ничего и не было, и это не я на привокзальном пустыре усладил свою страсть. Я даже не обнял её, не ощутил, какая стать, какое у неё тело, какие руки, не заглянул в глаза. Мне стало грустно, ведь я молод и жажду любви, а сам, вот, к примеру, сейчас, когда её нет уже рядом, не могу даже представить её. Всё так нелепо произошло…
И я твёрдо решил, ещё раз встретиться с ней, чтобы воскресить её в своём воображении, закрепить и оставить хотя бы в памяти образ её, как оставляли след в сознании моём другие девушки…
А недели через две меня совершенно неожиданно по рации вызвали из полевого отряда на базу экспедиции, и я был несказанно этому рад. Во-первых, дело было пустяковое – срочно понадобились образцы пород и пробы воды, накопившиеся на буровой, для отправки их в центральную лабораторию. А во- вторых, появилась возможность встретиться с теперь уже близкой мне незнакомкой.
С образцами и пробами по прибытии на базу я разделался быстро, передав их по описи должностному лицу из лаборатории, а, завершив дела, еле дотерпел до вечера, чтобы пойти на вокзал. Наконец, стемнело, и я направился к торговым рядам, расположенным вдоль железнодорожных путей, где местные жители в ожидании пассажиров с проходящих поездов торговали, чем могли: варёной кукурузой, ещё тёплыми мантами, приготовленными на пару, копчёным и вяленым лещом и всеми любимой маринкой, а так же овощами и фруктами. Взгляд мой сразу выдернул её из общей массы торговок. Перед ней возвышалась небольшая пирамида арбузов. Сердцевина одного из них, вскрытая ножом, демонстрировала ярко-красное сочное содержимое плода. Я подошёл и тихо поздоровался. Её худощавое лицо со следами морщинок не выдало изумления, только в раскосых глазах мелькнула искорка. Она кивнула мне. «Долго ещё будешь здесь?» – чуть слышно спросил я. «Подожди в сторонке, я сейчас, только избавлюсь от этого».
Проходной поезд тронулся. Базар заканчивался, торговки стали расходиться, моя приятельница отвезла куда-то арбузы, подала мне знак следовать за ней, и я пошёл.
Как и две недели назад передо мной семенила сухопарая женщина, уводя меня за пределы вокзала. Верхняя одежда её, состоящая из длинной юбки, куртки и повязанного на голове платка, в ночном полумраке казалась одинаково тёмной. Вышли мы на тот самый пустырь, где были прежде. Как и тогда, женщина скинула куртку и постелила её на землю в знакомом нам углублении. Легла и, приподняв подол юбки, обнажилась до пояса. Затем подготовила доступ к своему таинству, предварительно поплевав на пальцы рук, и разгладив ими, поросль волос, сгустившихся в интимном месте. Я не заставил себя долго ждать и, дрожа от нетерпения, вошёл в неё. Поспешно утолив страсть, я стал, было, подниматься, но вдруг вспомнил, как ещё недавно в цветущей степи под трели жаворонка твёрдо решил при новой встрече познать свою незнакомку ближе, хотел почувствовать её трепет и запечатлеть подробнее в памяти нашу с ней близость. Я снова наклонился к ней , и мои руки вдруг ощутили… не полные энергии и страсти женские бёдра, очаровавшие меня тогда в моём воображении, а два упругих округлённых предмета, похожих на ветви гладкоствольного дерева. Эти тонкие, теперь уже её бёдра в месте их смежения показались мне безжизненными и даже холодноватыми. А тут она промолвила: «Потыкай меня ещё маленько». Но я, содрогаясь и спешно натягивая штаны, только и смог смущённо пробормотать: «Нет, нет, прости меня, я пойду»…
На этом месте Сашка сделал длительную паузу. Когда доставал из пачки сигарету, руки его заметно дрожали. Казалось даже, что он стесняется поднять на меня глаза. Я тоже в какой-то степени был ошеломлён, недоумевая, зачем он мне это рассказывает, ведь это такое всё личное, и люди обычно стараются таить в себе. Но, помолчав и справившись с волнением, он продолжил:
«Больше я не ходил на встречу с ней. И лишь однажды, находясь в буфете вокзала среди нашей компании рядом с известной тебе Валей Осипенко – выпускницей Казахского горного института, я увидел её, свою недавнюю незнакомку. Она вошла, и мы встретились взглядами. Она чуть заметно усмехнулась, а я отвёл глаза…
–Только знаешь, Юрец, прошу тебя, не требуй, чтобы я показал тебе её. Пусть моя исповедь останется между нами».
…А осенью того года Сашку призвали в армию.
УРОКИ ИСКУШЕНИЯ
Южный степной посёлок заметно веселел, когда в конце месяца геологи съезжались с отчётами о проделанной работе. Освободившись от дел, на этот раз молодёжь сдвигала столы в железнодорожном вокзале. Пиво пили, как обычно, на спор, кто больше опорожнит кружек. При этом все громко разговаривали и пели под гитару песни. Разошлись поздним вечером…
А дальше в памяти застряли моменты, словно кадры из кино. Мы находимся с ней у скамейки её дома. Обнимаемся и жгуче целуемся. Я слегка пьян и потому смел. Где началось наше знакомство, не помню, да это и не важно. Она, будто откуда-то возвращалась, а тут я, как ураган, настиг её. И теперь пылко целую, и активно напрашиваюсь на близость. Ей это нравится. Вмиг сосредоточившись, она вдруг говорит: «А знаешь, что? Давай встретимся завтра на остановке автобусов, которые отходят в город. Я тоже уезжаю, но прежде мы сможем пообщаться. Ты не против? Сегодня, согласись, уже нет смысла распалять себя и напрасно убивать время. Кстати, сколько тебе лет, ведь ты ещё молод?» «А тебе?» – интересуюсь в ответ я. «Мне, – отвечает она, – ну, скажем, двадцать восемь». «Тогда мне, – говорю я, – двадцать четыре». «Так мы что, договорились?» – уточняет она. – Не сомневайся. Скажи, только, когда ты будешь на остановке? – Ровно в 11 часов дня начинают отходить автобусы. – Тогда в это время и я буду на месте, – пообещал я. – Общежитие, где я сейчас живу, как раз рядом с тем местом.
Ровно в одиннадцать часов следующего дня я подхожу к остановке, и вижу её – эффектную, светловолосую в кудрявых локонах женщину в ярком оливкового цвета плаще с походной сумкой. По всему чувствовалось, что она ожидала скорее всего только автобус, а не меня. Но я явился, как и обещал. – Раз уж ты здесь, – говорит она,– бери сумку и пойдём по ходу автобуса за посёлок.
Мы шли сначала по асфальтированной дороге, а за посёлком – по обочине постепенно углубились в степной простор. Погода была благоприятно – солнечная, а степь покрыта по-весеннему сочным травянистым ковром. Выбрав место, она достала из сумки покрывало и расстелила его на траве в небольшом углублении. Мы присели. Солнце уже достаточно прогрело почву и всё пространство побуждало освободиться от одежды. «Рита, – шепчу я, – всю ночь не спал, всё думал о тебе и о моменте, когда мы увидимся». «Даже так? – усомнилась она, – а мне казалось, что ты и вовсе не придёшь». «Вот пришёл, и счастлив!» – продолжаю я, придвигаясь плотнее. А потом, срывая одежду с неё и оголяясь сам, стал неистово целовать её губы, шею и, наконец, алые сосочки влекущих полушарий… Рита податливо потянулась навстречу. И вскоре мы слились воедино во взаимном желании.
О чём мы говорили было не важно. Только после второго слияния, поднялись, оделись и зашагали к асфальтированной дороге, по которой уже «во всю» двигались автобусы в сторону города. Расставаясь, она дала мне свой городской адрес, и я обещал, что приеду к ней в ближайшие майские праздничные дни.
…В праздники уже в городе я вышел в районе кинотеатра «Ударник» и пошёл в сторону Малой станицы, отыскал нужную улицу и дом, где она снимала комнату. Как оказалось, как раз вовремя, потому что встретился с ней у самого выхода из дома. Она «собралась, было, на встречу с подругой, чтоб провести совместно праздничные дни».– Так говорила она, разбирая сумку и вынимая со всем прочим аккуратно сложенные простыни, из чего я понял, что встреча намечалась не только с подругой, но и с более «романтическими» субъектами. Свои мысли я оставил при себе, радуясь тому, что по крайней мере не остался с носом. Мы вернулись в дом, и она сообщила хозяину, что поход к подруге откладывается, потому что явился «братишка», который решил её навестить. «Хозяин», хотя был и пожилой, но какой-то «игривый», по крайней мере, при разговоре с Ритой. Речь его и вид напоминали мурлыканье кота. Комнатка была небольшая, но уютно-прохладная – само то, так как во дворе уже наступила жара. У нас на столе появилась бутылка сухого болгарского вина и лёгкая закуска: сыр, колбаса, овощи и виноград – всё это я принёс с собой, по пути заходя в магазины. К вечеру Рита на виду у хозяина расстелила постель «для братишки» на полу, а для себя на кровати, и я остался ночевать. Ночёвка наша кочевала с пола на кровать и, наоборот, в зависимости от того, как нам было удобней.
Всю ночь Рита учила меня приёмам сексуальных отношений. Начало было «по-семейному», как и тогда в степи, когда она отъезжала в город, то есть «как обычно». Хотя для меня вся эта ночь была необычной, ведь я был ещё недостаточно искушенным «ловеласом». – А ты можешь «по-офицерски»? – спросил я неуверенно, припоминая мальчишеские россказни об интимных отношениях. На что она ответила вопросом: «Это когда у офицера на плечах вместо погон – дамские ножки?» – Наверное, – говорю я. – Не наверное, а так точно, – отвечает она, притягивая меня к себе и возлагая на мои плечи свои ножки… Через некоторое время, кто-то тихо постучал в окошко. Прихватив пачку папирос, она направилась наружу: – Побудь один, я скоро вернусь, – чуть слышно молвила она, прикрывая за собой дверь. Минут через двадцать она появилась: «Сосед приходил, – сказала она, – покурили вместе».
А потом, когда мы снова оказались вдвоём, только уже на полу, она сказала: «У тебя хорошо получится, если ты войдёшь с другой стороны – будет плотнее, тебе понравится». И встала на колени и локти. Оргия продолжилась. «Странно то, – удивлялась она, – что ты всегда завершаешь процесс молча, мой муж при этом исторгал такие звуки, заставляя меня волноваться перед соседями, которые могли услышать стенания сквозь квартирные перегородки».
К утру, после шести ночных сексуальных заходов, будучи основательно, как мне казалось, насыщенным интимными играми, я засобирался домой. «Ты же хотел остаться ещё на ночь», – изумилась Рита. Но я тут же придумал какую-то отговорку, и она проводила меня до кинотеатра «Ударник», откуда я сел в подошедший автобус. Буквально через полчаса, уже сидя в автобусе, мне вдруг захотелось снова быть рядом с ней. Возникло острое желание продолжить «обучение» таинственным упражнениям. Но было уже поздно, и тут во мне вдруг закралось сомнение: а ведь она ночью не просто выходила покурить с соседом, вполне возможно, что это был хозяин. Наверняка.
Рита… Между пальцами левой руки – на среднем из них изнутри была татуировка её имени, которая убеждала меня в том, что у неё была необычайно-загадочная бурная жизнь, и было ей не двадцать восемь лет, а, конечно же, больше, в то время, как и мне, было не двадцать четыре года, а всего лишь девятнадцать лет. Но тогда:
Пылал огонь в моей крови,
Огнём страстей тебя встречал я,
И ты мне жаром отвечала.
Ещё неведомой любви.