– Земля, – задумчиво произнес Селиван.
– Знакомо название?
– Из истории, но я поищу в архивах, откуда оно. Значит, вы оказались здесь случайно и решили разведать, можно ли здесь жить, – произнес он утвердительно, – это правильное решение в вашей ситуации, но надежда вернуться осталась.
– Разумеется.
– Я не знаю, как вам помочь. Пока не знаю, но стоит подумать. Ладно, теперь все прояснилось.
– Не все, – заметил Семен.
– А что еще? Вы можете жить, где хотите, я думаю, от вас будет польза.
– У нас тоже есть вопросы.
– Слушаю.
– Их не мало, и сразу замечу, мы не ставили целью жить на вашей территории.
– Это ваше право.
– Начнем с простого. Почему тебя называют Верховным Правителем? Ты управляешь эллинами?
– Нет. Данной территорией я не управляю. Для этого есть иные структуры. Я духовный наставник, не более, и не вмешиваюсь в текущую практическую жизнь. Я помогаю им остаться разумными, а не автоматами. Я предлагаю прервать нашу беседу. Вам покажут город, все, что попросите, а я пока подумаю о нашей встрече. Не возражаете?
– Даже если бы и возражали, что это изменит?
– Пока ничего, но все может измениться. У вас будет время обсудить нашу встречу и свои вопросы. Зоя будет вас сопровождать, но потом оставит, дав возможность побыть одним. Вечером я приглашаю вас на ужин. Зоя, – обратился он к девушке, – покажи нашим гостям город.
Зоя, ни слова не говоря, кивнула головой.
– До встречи, – сказал Селиван, поднимаясь из-за стола.
7
Они вышли из дома с другой стороны, где находилась площадка, на которой стояла машина. Зоя села за руль, и когда все разместились, направила ее по ровной аллее к выезду из леса. Дорога до города заняла около часа.
Город был, как город, немного отличался архитектурой от земных городов, но видимо законы геометрии были такими же и здесь. Не было шаровидных или еще каких-либо причудливых конструкций. Все здания были подчинены одному закону – удобству. Народа на улицах было не много, и Зоя объяснила, что сейчас большинство на работе, а вечером улицы заполняются.
Около двух часов они осматривали город, зашли в исторический музей, где обратили внимание на некий провал в датах, информация об этом периоде была скудной.
Чтобы не привлекать к себе внимания, они разговаривали на языке аргедонцев и тихо. После полудня вернулись в резиденцию.
– Вы перекусите здесь, я приду за вами в семь, – сообщила Зоя и ушла, оставив их одних, чтобы они могли поговорить между собой.
Саша направился на кухню, и уже немного разбираясь в напитках, приготовил чак – напиток, напоминающий кофе, принес в зал, где разместились Семен и Андрей.
– Ну, что? Есть нам что обсудить, есть вопросы? – обратился он к Семену.
– Чаще всего, если нет вопросов, значит, нам не все сказали. Меня интересует фигура Селивана. То, что он хранитель душ ясно, но вот насколько сильно его влияние? Что значит наставник в их понятии? Почему у них ограничены контакты между территориями?
– И каковы эти территории? – добавил Андрей.
– И это тоже. Что делать дальше?
– Нам надо побывать и в западной зоне.
– Да, хорошо бы поподробнее исследовать планету. Побывать в Западной зоне интересно, но не так, как здесь, тайно бы. Здесь мы попали, а там хотелось бы быть, как все.
– И как это сделать? – поинтересовался Андрей.
– Не знаю, но может быть поможет Селиван? Ему об аргедонцах известно много.
– Ты думаешь, он согласиться использовать нас в качестве шпионов и даст нам информацию?
– Ни о каких шпионах не может быть и речи, но что-то может сказать.
Семен слушал своих ребят и соглашался с ними мысленно. Он слушал их разговор и хотел найти оптимальный вариант их пребывания на Аргедоне. Рано или поздно они должны будут сделать свой выбор, где им осесть. То, что надо осмотреться, побывать в Западной зоне, он был согласен, но теперь он знал, что попасть туда и жить там, надо порознь. Только если им удастся жить там, незамеченными, не выделяясь среди других, только это даст возможность понять жителей, а это шанс, что они будут невредимы. В итоге Семен предложил план попробовать побывать и пожить в Западной зоне раздельно, но как сказать об этом Селивану? Он высказал им свои мысли, и предложение было принято, оставалось выяснить, как его осуществить. Они обсуждали, вспоминали увиденное, прогнозировали, и не заметили, как время приблизилось к семи. Их разговор прервала Зоя, появившаяся в дверях дома. Она переоделась, теперь на ней было темно-зеленое платье, подчеркивавшее ее фигуру.
– Я за вами. Вы готовы?
– Нищему собраться только подпоясаться, – произнес Андрей, вспомнив старую поговорку.
Путь к дому Селивана они проделали также пешком, по уже знакомой дорожке. На этот раз Зоя поднялась по ступенькам крыльца и легко открыла массивную дверь, вошла в дом, где свернула налево, и они вошли в большую прямоугольную комнату, посреди которой стоял круглый стол, который был уже сервирован: кувшины, тарелки, кастрюльки, вазы с фруктами. Вдоль стен комнаты висели картины с пейзажами. Свет был достаточно яркий, но не слепил. Возле стола стоял мужчина, лет тридцати, одетый во все светлое. При их появлении он поздоровался и предложил рассаживаться.
– Селиван сейчас подойдет, – известил он, и тот не заставил себя ждать. Селиван тоже был одет во все светлое. Когда он сел за стол, то мужчина налил всем темно-красного напитка, и удалился.
– Закуски положите себе сами, – предложил Селиван, – а налили вам местный напиток. Прошу, – и он сделал глоток из своего бокала. Все попробовали. Это было вино. Его аромат приятно расплывался во рту, отдавая легким привкусом трав.
Когда все приступили к ужину, Селиван поинтересовался, понравился ли им город.
– Понравился, – ответил Семен, – понравились добрые отзывчивые лица жителей.
– По мере возможности стараемся, чтобы они чувствовали себя счастливыми.
– Чувствовали или были ими?
Селиван посмотрел на Семена: – Человек может быть счастливым только тогда, когда он сам этого хочет. Понятие счастья слишком расплывчато. В одной и той же ситуации каждый чувствует себя по-своему. Поэтому я не оговорился. Я вижу свою задачу помочь им.
– И в чем заключается помощь?
– Попытаться понять их проблему и подсказать путь выхода из нее. Их внутреннее состояние порой требует подсказки, не давления.
– И кто определяет, что путь верный?
– Я. Я уже говорил, что я Наставник. Вместе со своими помощниками вырабатываю общую линию поведения, нравственности общества. Да, есть определенные ограничения в понятиях, что хорошо, а что нет для общества.
– Вырабатываете законы.
– Нет. Для этого есть иные органы. Законов вообще мало. Главный закон живет внутри нас – служение обществу, чтобы не только мне, но и окружающим было удобно жить. И вопрос, что я для этого сделал, очень важен.
– И как вы это делаете?
– Беседами.
– Лично ты?
– Ну, что ты! Я не могу разговаривать со всеми, меня на всех не хватит. Вырабатываю нормы поведения, а доносят их мои помощники. Они есть в каждом населенном пункте. Если ситуация не стандартная, то они обращаются к вышестоящему, но это редко. Все прописано.
– Значит, ты все время здесь, с думами о народе?
– Не надо смеяться. Я бываю в большие праздники среди населения. А так дел хватает.
– Получается, что ты властитель душ.
– Мне знакомо это понятие, то, что ранее называли душой. Возможно, это верное определение.
– А если кто думает иначе, чем ты рекомендовал?
– Надо объяснить, в чем его ошибка.
– Но ты, же подавляешь его мысли.
– Нет, мы убеждаем без насилия. Мы занимаемся воспитанием с детства.
– Но твое слово является окончательным?
Селиван на мгновение задумался: – Да.
– И у вас нет волеизъявления большинства?
– Большинство может ошибаться.
– Возможно, но крайне редко. Ты получил свою должность, каким путем?
– Это не должность, это статус. Мне он передан от предыдущего Верховного Правителя, я также готовлю себе замену.
– Никакого голосования?
– Зачем? При голосовании может быть сговор. Мы все люди и у нас есть недостатки.
– Даже так!
– Верховный Правитель готовится долго. Человека надо настроить на нужное состояние, передать ему знания.
– И так веками?
– Да, но каждый Верховный Правитель имеет свою голову, свое видение развития общества. Лишь один главный критерий – не навреди.
– Но критерий этот, он определяет сам.
– Да. А у вас иначе?
– Иначе. У нас есть руководящие органы, но свои посты они занимают по своим делам, научным разработкам, поступкам и прочему. Есть совет, на котором обсуждаются вопросы и решение принимается не единолично. Каждый может ошибиться и сделать неверный выбор.
– Это ваш путь развития, мы свою систему создавали веками.
– Нет ничего постоянного. Вот в вашей истории, что мы видели в музее, есть белые пятна. Как-то все быстротечно. Как получилось, что у вас две территории, которые мало контактируют между собой?
– Наша планета развивалась очень не просто. Этапы развития были циклическими. Иногда почти все население исчезало. Так не могло повторяться. Несколько веков назад, мы вновь стояли на пороге исчезновения.
Это сейчас мы едины, а тогда были разные государства с разным уровнем развития. Так же, как и в мире цивилизаций. Более развитые диктовали условия менее развитым. Но техническое развитие не предусматривает духовное развитие, способствующее миротворчеству. Порой был откровенный диктат, что не могло не накапливать протест со стороны отдельных слоев населения и государств. Периодически происходили местные войны, а причина одна – источники энергии, питания. Но не только. Договориться было сложно. Просто не понимали друг друга. Началось противостояние, которое могло привести к более серьезным последствиям – уничтожению населения, планеты.
Началось также противостояние мировоззрений, а это сильнее, чем война за источники энергии. Это непонимание друг друга. Принцип прост, те, кто не придерживается наших взглядов – враги и должны умереть. Вырастало поколение непримиримых, которым с детства внушали, кто враг, а кто друг. Все больше проливалось крови, и никакие космические путешествия не могли примирить. Все хотели, есть, пить, достойно жить, хотя понятие достойно, тоже было относительным.
И однажды, случилось то, что должно было случиться. Началась большая война за господство мировоззрений. Что страшно, так это то, что там не было правых и виноватых. Там было глубокое непонимание друг друга. Это не могло не привести к гибели. От вида крови, от постоянной безнаказанной жестокости человек впадает в состояние неуправляемости. Этот фанатизм своим идеям трудно изменить. А причина была проста. Однажды, когда-то, не сумели сесть напротив друг друга и договориться.
Война длилась долго, на разных частях Аргедоны. Гибли люди, но уже действовал принцип мщения. Трудно убедить человека, что надо остановиться. Все уже ждали большого взрыва, от которого содрогнется Аргедона, и тогда даже самые горячие головы стали осознавать, что они смертны и их число не безгранично, что не может победить лишь одно мировоззрение. Ради чего гибнуть?
Но, как, ни странно, было одно государство, одно из самых больших на планете, которое практически осталось в стороне от войн. На него нападали по мелочам, но оно было сильным, и его боялись. Это был хрупкий островок, в этом агонизирующем мире. Это государство пережило в свое время внутреннюю войну, когда воевали между собой. К власти тогда пришла, серая малограмотная масса, беспринципная и жестокая.
Само государство было многонациональным, но какую бы веру не исповедовала та или иная народность, все оказались в равных условиях перед новой властью. Все веры были в равных условиях и их все пытались уничтожить. Не было преимущества одной веры над другой, как в других странах. И то, что они все оказались бесправны, сыграло свою роль в будущем. Каждая вера сохранила свои основы, но главное они воспитали терпимость к другим верам, так как оказались в одинаковых бесправных условиях.
В дальнейшем, когда власть сменилась, население этого государства смогло выстоять и не впасть в войну вер. Это стало основой для нового мира. Там не было такой яркой вражды. Все прошли одинаковый путь и научились уважать человека не по его вере, а по его человечности. Его представители стали беседовать с единоверцами других стран.
Несколько лет ушло на медленные шаги навстречу друг другу. Кровь еще продолжала литься, но подвижки были. Как результат договорились, что надо менять устройство управления миром. Не должно быть главных стран.
Ушли годы на воспитание нескольких поколений, пока вопрос веры не исчез совсем. Тогда и появились первые Наставники. Людей сотнями лет приучали обращаться к ним. Тогда Наставники были такими же людьми, но более развитыми. Общество развивалось, и в силу географического разделения сложилось так, что западная территория тяготела к чисто техническому развитию, а Восточная приверженцем старых традиций. В этом нет ничего плохого, что мы несколько разошлись, но как результат мы живем и мало общаемся. В западной территории больше развивается техника, у них для этого есть ресурсы, мы же больше занимается производством продуктов. Конечно, у них есть свой минимум продуктов, а у нас свое техническое развитие. Но факт остается фактом, что главное различие все-таки в образе жизни. Эллинцы не всегда могут понять аргедонцев и наоборот. Но каждый по-своему счастлив, так зачем нарушать этот баланс. Они нам помогают, мы им.
– Но если они технически более развиты, разве не может быть попытки захвата территории?
– Зачем им это? Они не умеют выращивать, так, как мы. Да и армий у нас нет. Несколько поколений воспитаны в миролюбивом сотрудничестве.
– Но на Луну, летаете вы! Почему, если аргедонцы более развиты технически?
– На Луну?
– На спутник Аргедоны?
– На Селгу! Да, но только для контроля. Там у нас разработки. Оттуда берем некоторые кристаллы, которых нет на Аргедоне. Они имеют некоторые уникальные свойства, но не сейчас это обсуждать. Скажу лишь, что эти кристаллы тоже элемент равновесия. У них есть техника, где они могут использоваться, но без кристаллов это так, аппарат, а у нас нет аппаратов. Мы летаем на Селгу редко и на малых аппаратах. На шахтах стоят приборы, которые фиксируют любое приближение к ним. Кстати, они вас и засекли.
– Но на Западной территории есть, кто об этом тоже знает?
– Обязательно, но кто, говорить не буду. Так что наше развитие взаимовыгодно. Совместное использование наших возможностей только при угрозе планете извне.
– А если попытаться объединиться по взаимным интересам, объединение территорий.
Селиван на этот вопрос Семена улыбнулся, но улыбка была ироничной и грустной одновременно.
– Это не так просто. Это было бы не плохо, но кто начнет? Везде своя власть, да и как подготовить население? Чтобы сдвиг был заметен, пройдет немало лет. Мы живем по своим правилам, а тогда нужны будут единые.
– Но общение, же, есть.
– И достаточно неплохое, но я сужу со своей территории, а они со своей.
– Но все-таки возможно.
– Мы должны научить людей думать по-другому.
– Как и ты.
– В первую очередь я, – ответил Селиван, кивнув головой. – А что вы решили относительно себя?
– Сложно. Мы хотели бы лучше узнать планету.
– Хорошее дело, но пользы не вижу.
– А если мы не захотим остаться?
– Никто вас держать не будет, у вас небольшой выбор: либо здесь, либо в западную территорию. Возможно, учитывая, что вы летаете по Космосу, вам там будет интереснее.
– Да, летаем, вернее, летали и нам это нравится и приносит пользу. А почему перестали летать вы?
– Если коротко, то не видим необходимости, но более подробно говорить не буду.
– А о жителях технической зоны можешь рассказать?
– Сейчас?
– Не обязательно.
– Это можно, но что сочту нужным. Я вообще многим рискую. Не хочу, чтобы вас приняли за наших шпионов.
– Да, это твой риск и ты можешь только полагаться на мое слово.
– Я подумаю. Встретимся завтра.
Подошла ночь, ужин закончился, и они договорились о встрече на завтра.
Семен не ожидал, что контакт, первый визуальный контакт с разумными существами будет без тени недоверия, хотя сомнения оставались, мало ли что он может наговорить. Так думал он, не ведая, что то, что у них нет злых намерений, и что они не обманывают, Селивану было уже известно.
8
– Дорогу обратно мы найдем. Вы не против, если мы пройдемся одни? – обратился Семен к Зое.
– Как будет угодно.
Все поднялись из-за стола и, попрощавшись, направились к выходу. Зоя проводила их до крыльца: – Не заблудитесь.
– Здесь не космос, – ответил Саша, и троица, спустившись по ступенькам, направилась по дорожке. Легкий хруст, издаваемый камешками под ногами, нарушал тишину ночи. Луна пока еще освещала им путь, но лишь они вступили в лес, как темнота мгновенно поглотила их.
– Идем на автопилоте? – сказал Саша, – без осветительных приборов.
– Наслаждайся тишиной, – ответил Андрей, уверенно шагая по дорожке.
В лесу было тихо, даже слабый ветерок не колыхал невидимые листья, не было слышно крика ночных птиц, стрекота насекомых.
– Гнетущая тишина, – поделился Андрей, – какая-то пустая местность. Живность должна быть, а так идешь и не знаешь, что за поворотом.
– Его сначала надо найти, – заметил Саша, – а что ждет нас. Вообще меня это интересует больше.
На его реплику никто не отреагировал и до дома они шли, молча, лишь выйдя на поляну перед домом, Саша предложил: – Может быть, обсудим? Возле дома была скамейка.
Никто не возражал, и Саша устроился на скамейке, стоящей возле входа. Он поднял голову и посмотрел в звездное небо, которое в эту безоблачную ночь перемигивалось сотнями звездочек.
– Звездное небо, как у нас.
– Действительно, – поддержал Андрей, усаживаясь рядом. – Капитан, а что это ты в дебри полез и стал расспрашивать о наставниках, их отношениях с людьми?
– А что оставалось делать? Терять нечего, – Семен тоже смотрел в ночное небо.
– Терять есть что, наши жизни, – пробормотал Саша.
Семен взглянул на него: – О чем ты? Кому они здесь нужны? Чем мы им можем угрожать.
– Ну, если здесь, то мне конкретно нужна, а так, чужая точка зрения не всегда приятна и последствия могут самые неожиданные.
– Здесь ты прав, возможно, я рискнул, но хотелось посмотреть реакцию и почувствовать его отношение.
– Почувствовал?
– Нет, но то, что он знает много, не вызывает сомнений. То, что он знает, что есть Земля, уже не мало, но мы не знаем, что именно ему известно. Нам обязательно надо побывать в технической зоне, и то, что он не возражал, свидетельствует, что у него есть в этом интерес.
– Но он, же отказался нам помочь.
– Отказ не значит отсутствие интереса, да и помощь может быть разной. Я думаю, что сможет, сделает. Не все так просто на Аргедоне. Я не о недоверии между ними, здесь они договорились. Есть у меня мысль, что замкнутость мира – тупиковый путь развития, и он это если и не понимает, то чувствует.
– А мы, что? Парламентеры между ними будем? Чтобы договорились?
– Нет. Он не будет поддерживать с нами отношения на чужой территории, это может привести осложнениям.
– Тогда что?
– Не знаю, – пожал плечами Семен, – вот и посмотрим, что он завтра скажет.
– Да ничего, просто не будет возражать против нашего ухода, – сделал вывод Андрей.
Ночная тишина не давила, как в лесу. Она приносила прохладу, которая словно чистила мозги. Семен не мог сформулировать свое ощущение, что у него осталось от общения с Селиваном. Редкие предположения не успевали сформироваться в мысли, как разлетались. Слишком мало информации, чтобы даже близко подступать к выводам.
– А не пора ли нам? – предложил он, и, не услышав возражений, поднялся. Дом встретил их тишиной. Поднявшись на второй этаж, все разошлись по комнатам.
Утром, когда уже солнце светило в окна, они собрались на кухне, где сами себе уже готовили завтрак. Чак приготовил Саша.
– Третий день, как мы здесь, – поделился своим подсчетом Андрей.
– Считаешь? Словно из командировки домой хочешь быстрее вернуться, – усмехнулся Саша.
– Захотел, – ответил Андрей просто и буднично, с легкой грустью.
– Надо было выбирать другую профессию.
– Вот, что – вступил в разговор Семен. – Давайте не затрагивать эту тему. Мы здесь, а значит, надо жить реальностью. Я тут, что подумал, чтобы закрыть эту тему. Странность в том, что на Селгу летают эллины, а более развитые технически аргедонцы, просто тяготеют в наземной технике, ну, или там полетать немного. Вот почему нам надо туда, чтобы попытаться понять, почему так. Чувствую, что здесь есть тема для размышлений.
– Чутье для космолетчика не последнее дело, – согласился Саша. – Я так понимаю, что мы сейчас сидим и ждем, когда за нами придут и пригласят. Может быть, пойдем на улицу, воздухом подышим.
Они вышли и лес встретил их мягким шумом листвы. Расположившись на скамейке, они, в общем-то, впервые вот так, днем могли сидеть и наслаждаться природой, никуда не торопясь. Эта неспешность, умиротворенность настраивала на благодушный лад.
– Душа отдыхает, как и мозги, – вдохновенно произнес Саша.
На дорожке, из леса показалась Зоя, и легкой походкой направилась к ним.
– Позавтракали? – поинтересовалась она, и, получив положительный ответ. – Тогда пойдемте.
Дорога была уже знакомой, а потому короче, чем ранее. Зоя снова обошла дом и поднялась на террасу.
– Селиван ждет тебя у себя, – обратилась она к Семену, – а вы располагайтесь, я сейчас вернусь, – и она указала Андрею и Саше на стол и кресла, сама же, открыв дверь, в сопровождении Смена, вошла в дом, и направилась по лестнице на второй этаж, где свернула направо. В небольшой комнате, куда они вошли, мебели был минимум: стол, шкаф, кресло.
– Это мой кабинет, – пояснила она и открыла следующую дверь, которая открыла Семену вид кабинета Селивана, что был достаточно внушительным. Через несколько окон проникал свет, сквозь тонкие шторы, заливая помещение. Обстановка была не помпезной: вдоль стены шкафы, а между окон мягкий диван, над которым была картина с каким-то пейзажем. Селиван, сидел за столом в дальнем углу комнаты, и при звуке открываемой двери, поднял голову.
– Проходи, – сказала Зоя Семену, а сама вышла и закрыла за собой дверь.
Семен направился к столу, и пока он шел, Селиван смотрел на него, предложив лишь жестом одно из кресел, что стояли возле стола.
– Как себя чувствуете? – поинтересовался он, когда Семен сел.
– Хорошо.
– Я попросил тебя зайти одного, потому, как думаю, есть о чем поговорить, – после этого он встал, обошел стол и расположился в кресле напротив Семена. – Скажи, что-нибудь на своем родном языке.
До сих пор все разговоры велись на аргедонском языке. Это было полезно для практики, да другого Семен и не знал. Просьба Селивана удивила его, но выдержки ему было не занимать, поэтому он никак не проявил своего отношения, в тоже время, понимая, что подобные просьбы не бывают из простого интереса.
– Что ты хочешь услышать?
Селиван согласно кивнул головой и с легким акцентом, на родном для Семена языке, сказал: – Поговорим на твоем.
– Откуда ты его знаешь?
– Из истории, некоторые документы написаны на нем. Это иногда бывает полезно.
– Иногда.
– Как сейчас, например.
– Возникает вопрос. Либо земляне были здесь, либо ты был на земле. Что из этого верно?
– Ничего. Я не могу ответить на этот вопрос. Если будет необходимо, только тогда.
– Ясно. И сколько еще вас здесь, таких знатоков?
– Очень немного. Единицы.
– И эта единица ты?
– Я не сказал, что один, но разговаривать могут единицы, раньше было больше, но все мы смертны. Но, к сути, только ты чуть помолчи сейчас.
Селиван замолчал и очень внимательно, испытывающе стал смотреть на Семена. И вновь Семен почувствовал, словно Селиван залез к нему в мозг и рассматривает его изнутри. Семен имел опыт общения с психологами и прочими научными и не очень методами, и отрешился от внешнего мира, и не единая мысль, не бродила по извилинам.
Селиван тряхнул головой, сбрасывая мысли: – Да, я так и думал.
– Что ты думал?
– Пока рано.
– Ты слишком многого не договариваешь.
– Поверь, это не во вред.
– Ты телепат?
– Да.
– И сейчас ты лазил в моем мозге.
– Который ты успешно заблокировал, – оба дружелюбно усмехнулись, понимая друг друга.
– Много эллинцев телепатов?
– Очень мало, но я обязан им быть, это одно из условий для Верховного Правителя. Во всяком случае, у него должны быть способности, а дальше ему помогают их развивать.
– А у аргедонцев?
– Не знаю, – простодушно ответил Селиван, – но гарантий дать не могу. В данном случае меня интересовало не то, что ты думаешь. Чтобы это представить, не надо быть телепатом.
– А что же ты хотел?
– Что я хотел, то я узнал, но извини, как и ранее сказать не могу, это может навредить. Ты же понимаешь, что порой незнание, играет положительную роль. Лишняя информация может исказить и повлиять на ситуацию. Ты, как старший, это знаешь.
Семен с ним согласился. Он прекрасно понимал, что лишняя информация дает повод для размышлений, которая может увести в сторону. Он вспомнил поговорку «меньше знаешь, крепче спишь»
– Я пришел к выводу, – продолжил Селиван, – что вам действительно надо отправляться в техническую зону. Причин несколько, но основная в том, что вы должны знать, что такое Аргедона. Как и говорил ранее, помочь вам не могу, но дам несколько советов. С языком у вас проблем не будет, но адаптироваться сложнее. Они в отличие от нас, имеют технических Наставников, к которым надо подключиться.
– Мы знаем, что у них есть Наставники, но что это такое, в каком виде не знаем.
– Бывали у них?
– Провели разведку.
– Опасно, могли и обнаружить.
– И что тогда было бы?
– Не знаю. Не думаю, что это угрожало бы вашей жизни, но кто знает, как повернулись бы события. Так вот. У них необходима регистрация в общей сети, а вы там чужие и вас там нет. Если я правильно понимаю, вы хотели бы там появиться незаметно.
– Именно так.
– Тогда регистрация в сети необходима.
– А что регистрация производится при рождении?
– Не так рано, но необходима. Вам надо согласно вашим наклонностям, опыту, войти в их быт и работу. Как это сделать я подскажу.
– Откуда ты знаешь их систему?
– Разные причины, но, ни одного эллина там нет.
– Селиван, – на этот раз Семен внимательно смотрел в глаза собеседнику, чтобы увидеть малейшие изменения в его глазах, при ответе, – почему ты решил нам помочь?
– Я не могу сказать, чтобы не вмешиваться в ход событий.
– Ты хочешь сказать, что можешь заглядывать в будущее? – догадался Семен.
– Да.
– И знаешь, как оно будет развиваться? Я имею в виду наше.
– Знаю, но будущее всегда предлагает варианты, и то, что я знаю, меня устраивает, а если я поделюсь, то не могу быть уверен, что эта информация не изменит путь в будущем.
– Значит, ты заинтересован, чтобы мы туда отправились.
– Отчасти. Это попытка.
– Чего?
– Мы разные и можем не понять друг друга. Ты же не здесь родился. Во всяком случае, я не собираюсь вмешиваться в дела аргедонцев и делать попытки изменять их души.
– Что такое душа ты знаешь. Теперь это должны понять другие, – сделал вывод Семен.
– Я этого не говорил, все не так просто, как ты думаешь. Не надо навязывать кому-либо свое видение вопроса.
– Но все-таки. Почему вы разошлись по территориям?
Селиван расслабился и, откинувшись на высокую спинку кресла, прикрыл глаза. Он словно погрузился в размышления, уносясь памятью в прошлое, которое все еще живо и порой, пусть изредка напоминает о себе. Просидев так пару минут, он открыл глаза:
– Некая ностальгия навещает, – поделился он. – Все это началось давно, еще до моего рождения, я рассказывал вам историю Аргедоны, упоминал о Наставниках. Все так и было. Мы развивались и очень многого достигли, а параллельно этому шло расслоение общества, часть склонялась больше к внутреннему миру человека, его состоянию, к поиску внутренней энергии внутри себя, а часть, что только совершенная техника поможет человеку в будущем, обеспечивая его достойную жизнь. Уже тогда было открыто сверхполе. Это признавали все, правда пришли к этому разными путями. Все признавали наличие общего поля сознания. Космический вакуум, где мы летали, был ниже по уровню, что из него можно было взять? И было обнаружено поле более высокой степени, что ли. Наше развитие достигло того уровня, что наличие поля не вызывало разногласий. Вот это поле и назвали ТОП-поле, высшее, значит. Это поле несет в себе знания прошлого, настоящего и будущего. Откуда там информация, не известно, но получается, что весь окружающий нас мир, весь космос – некая большая программа. Возможно, что когда-то уже все это было, а теперь программа повторяется, но с некоторыми изменениями. В том поле формируется жизненный путь каждого человека, его судьба, говоря иным языком. Вот откуда мне это слово знакомо. Там прописан весь путь, последовательность.
– Получается, Создатель есть?
– Не берусь судить
– Тогда то, что мы оказались на Аргедоне, уже не случайность, а прописанный кем-то процесс?
– Не исключено, что так и есть, а вообще, так и думаю. Мы все живем неотрывно от этого поля, оно везде. Смерть еще не конец жизни, а просто смена сущности, словно поменяли одежду. Это поле постоянно пополняется новой информацией, вот здесь и возможны отклонения. Любое новое событие может повлиять на будущее, хотя вектор останется неизменным.
Так вот на этом, как и сказал, наше единство заканчивается. Мнения разошлись. Мы считаем, что сознание человека, которым он пользуется из поля, оказывает влияние на подсознание, а оно в свою очередь на его поступки. Поэтому наши поступки бывают порой для окружающих непредсказуемыми. А все просто – сработало подсознание, а оно индивидуально и не укладывается в логику других.
Мы еще пока едины в том, что на человека влияет обстановка, в которой он живет. Пока ребенок не достиг трех лет еще можно на него влиять, а затем практически невозможно изменить его характер, сознание. Все бесполезно, так подкорректировать. Он уже получил свою долю из ТОП-поля.
Теперь надо было научиться пользоваться полем. Одни стали ориентироваться на способности человека, отсюда и психофизика – телепатия, телекинез. В этом случае человек входит в поле усилием воли, подключаясь к нему и получив информацию, пропускает ее через себя, через свои чувства, тонкую материю мозга, который так и не изучен, что же это такое. Другие стали использовать технические возможности, доверяя аппаратуре, лишенной эмоций и чувств. Здесь строгая физическая сущность поля, его свойств. Вот аргедонцы и работают с аппаратурой.
– И кто же на верном пути?
– Никто. У каждого свой путь, хотя основа, источник общий.
– А совместно?
Губы Селивана тронула еле заметная улыбка: – В этом вся сложность. Исторически разошлись, а сойтись не получается.