Лайка

– Можно узнать насчет оклада? – тяжело вздохнув, деловым тоном спросил Серега, внутренне все еще не веря в действительность происходящего.

– Двести тысяч, – ответил Никита. – Ты иди, Серега, обдумай все, перевари. Деньги эти бери – расписка не нужна. Со мной только на «ты», про меня на данный момент знают Президент, директор СВР, один из офицеров спецназа СВР и теперь ты. Моя семья ничего об этом не знает и знать не должна… Да, где тут у тебя пустое ведро было? – Никита толкнул в плечо Серегу. – Сейчас я тебе дам новогодний «паек». Коньяк от Ситникова ты уже получил, так что чуть подожди…

Никита быстро надел валенки поверх носок, накинул старую шубу, висевшую в углу за печкой, и исчез в дверях. Через минуту он вернулся с пакетом в руках.

– Здесь бараний задок и кусок телятины. – Сказал он, передавая пакет гостю. Затем он вскрыл картонный ящик, плотно обклеенный изнутри пенопластом в палец толщиной, и стал оттуда выкладывать разные фрукты в другой пакет. Заполнив его наполовину, положил его в пустое ведро и вручил его также Сергею. – Вот теперь вроде все, да? Смотри, беги домой быстро-быстро, а то фрукты-ягоды замерзнут.

Праздничные три дня прошли, как и полагается, очень быстро. Тридцатого вечером, после того, как Сергей ушел домой с подарками в руках и с огромным количеством вопросов в голове, и уже когда Никита начал париться, к нему в баню завалился Сашка Хандогин. Он, как выяснилось, пришел проведать своего свояка, то есть нанести визит вежливости, и, узнав, что его родственник и друг в одном лице уже в бане, с радостью согласился с предложением Тани попариться с Никитой, чему тот весьма обрадовался. Мишка из-за слишком сильного жара чуть помахал веником, быстро помылся-ополоснулся и побежал домой, а два старых охотника между делом успели поговорить как относительно добытого соболя, так и посекретничать по поводу новой работы Никиты: он уже довольно твердо и уверенно повторил ту легенду, которую озвучил в школе Тане. Сашка выслушал внимательно о невероятных приключениях свояка, но при этом никаких лишних вопросов не стал задавать: во-первых, охотники сами по себе не уважают любопытство, а во-вторых, какие могут быть подробности в условиях жаркой бани и холодного предбанника? Так что, день тридцатого декабря для Никиты сложился весьма удачно: то, о чем он так долго думал и о чем волновался – все само собой вышло и выкрутилось легко и непринужденно.

Тридцать первого, по взаимной договоренности, для проводов старого года еще с обеда семья Шадриных в полном составе пошла в гости к Хандогиным. Сашка еще накануне, после бани, настоял на том, что завтра баню, в смысле, свою, будет топить он, с чем Никита сразу же согласился. В отличие от Никиты, Саша любил готовить вкусную еду, имея к этому делу с детства любовь и немалый талант, и по праздникам он всегда пытался выкроить время на это свое, можно сказать, хобби, чтобы побаловать свою семью и родственников в лице семьи сестры своей жены чем-нибудь вкусненьким. Зная это, провожая его накануне после бани, Никита насыпал половину фруктов и ягод в термопакет, а также собрал еще один мешочек, куда положил два бараньих задка и приличный кусок свиной шейки из своих привезенных запасов. Туда же положил две бутылки коньяка, предупредив, что у него для встречи Нового года, который будут отмечать уже непременно у них, то есть у Шадриных, есть шесть бутылок французского шампанского. Так что, и сам праздник удался на славу, и голова утром первого нисколько ни у кого не болела: хорошая еда, хорошие напитки – как же иначе?

Никита с Сергеем тридцать первого не виделись. Сам Никита, впрочем, в этот день вплоть до сборов в гости к Хандогиным просидел дома безвылазно. После долгого пребывания в тайге, после долгой дороги ему даже просто, например, сидеть и смотреть на огонь в печке в своем доме, – и то доставляло неимоверное блаженство. В первой половине дня Таня с Настей занялись небольшой стиркой в бане, а буквально через пятнадцать минут, как они вышли из дома, старшая дочка вернулась обратно и уселась за подаренный накануне ноутбук. На вопрос отца, что же она не помогает матери, Настя ответила, мол, якобы мама сама попросила отойти на некоторое время, пока она поговорит с тетей Ниной. Никита сразу догадался о цели визита соседки, но виду никакого не подал, продолжив возиться с Ритой и Мишкой, которые упоенно осваивали свои планшеты. Собираясь уже в гости, Никита ждал, что Таня что-нибудь да спросит насчет Сергея, но она молчала относительно этой темы, а сам он не стал интересоваться, мол, что это соседка приходила к тебе?

На другой день, то есть уже первого января, к часам двум, когда Никита, как и накануне, возился с младшими своими детьми, попутно и сам осваивая подаренные девайсы, в окно постучались. Никита ждал, что Серега должен обязательно появиться, и хозяин дома сразу догадался, что это он и есть. Никита молча накинул старый тулуп, надел валенки и вышел из дома.

– Дядя Никита, – как-то виновато обратился Серега, когда Никита завел его в мастерскую и плотно закрыл за собой дверь, – конечно, у меня в голове огромное количество вопросов, но только начинаю думать конкретно о чем-то – и не могу внятно сформулировать ни один из них. Но я пришел не из-за этого: видите ли… видишь ли, мы приехали сюда слишком вдруг, не успев даже нормально собраться. Хорошо хоть сестра покойной матери согласилась остаться у нас дома и пожить недельку, хотя с домом вот тоже не знаю, как быть дальше… Но дело даже не в доме, а в одежде: у меня нет подходящей одежды для похода с тобой в тайгу…

– У тебя какой размер? Пятидесятый, не так ли?

– Да, но могу и сорок восьмой…

Попросив подождать, Никита вышел из комнаты и вернулся через минуту.

– Забыл выложить твою форму, – снимая тулуп, сказал Никита и протянул пузатый мешок гостю. – Это – арктическая форма. Обувь только забыл взять, но, думаю, валенки и бахилы найдешь у тещи, или я могу подобрать… Я твоей курткой закрыл было коробки со спиртным, потом вчера собрал в кучу и положил в другие сани, и так и запамятовал – надо было еще вчера тебе отдать.

– А еду с собой брать?

– Ну, можешь что-то прихватить, а так в базовой избушке запасы у меня есть – поставим чаек и попьем.

– А дальше как, в смысле, насчет пропитания и продуктов?

– Мы на полном государственном обеспечении, так что насчет еды не беспокойся. И жилье будет комфортное с биотуалетом, понял? Недельку мы поживем в одной бытовке, но комнаты отдельные там. Потом мне возведут отдельную резиденцию, и я оттуда почти не буду вылезать. Короче, у нас и по пути будет время поболтать, и приехав на место – тоже. Все постепенно войдет в свое русло, так что все будет хорошо. Где-то или восьмого, или девятого к нам прилетит Константин Георгиевич, и он дополнительно проведет с тобой беседу…

– А это кто? – перебил Никиту Сергей.

– Директор Службы внешней разведки России Ситников Константин Георгиевич – свое начальство надо знать, Серега. Да, вроде я не сказал тебе позавчера насчет конкретного времени старта отсюда? Так вот, думаю, будем выезжать в ночь со второго на третье, вернее, даже где-то в третьем часу третьего января. Так-то хотел утром завтра, но так хочется побыть с детьми еще один день, что просто сил нет. Все-таки решение должен принимать я, и вот я решил так – готовься, Серега.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Никита еще первого января с опаской и с недоверием вслушивался в прогноз погоды, передаваемого по телевизору: обещали умеренную безветренную погоду на три дня вперед, но мороз и ветер на Енисее, по его охотничьему опыту, обычно довольно часто вели себя наперекор предсказаниям синоптиков. Для него самого любые морозы и метели не могли стать преградой для марш-маневра до верховьев Нымды – до конечной точки маршрута. Иное дело – Сергей. Если ударят резко морозы, а еще, не дай Бог, усилится ветер, – выдержит ли он? Конечно, арктическое обмундирование с подогревом теоретически должно спасти от переохлаждения и обморожения, но все же, все же… Но все сложилось вполне благополучно: в ночь на третье января мороз был где-то чуть ниже двадцати градусов, что по меркам Туруханского края – это комфортная температура для всех видов деятельности зимой вне дома. Так что два товарища и примкнувший к ним Рекс до основной базы (Никита – на новом, Серега – на старом снегоходе) добрались по плану, как и рассчитывали, в одиннадцатом часу. Передохнув с полчаса и подкрепившись (горячим чаем и бутербродами с холодной отварной свининой), Никита с Сергеем двинулись дальше. Естественно, не забыли Рекса, который с воодушевлением умял приготовленный с осени здоровую щучью голову и наверхосытку закусил оставшимся куском все той же холодной отварной свинины. След от снегохода, оставленный Никитой до Нового года, засыпало снегом не так сильно, что позволяло ехать чуть быстрее, чем в прошлый раз. Местами имелись участки, где все же замело небольшие сугробы, но мощная машина Никиты, на которой он ехал всю дорогу, как и положено командиру, впереди, – эти препятствия сметала. Только в одном месте, возле перехода через кряж на границе дальнего участка, пришлось-таки поработать лопатой, так как в обход было опасно ехать из-за вероятности провалиться в полынью под снегом.

Серега в течение всего пути все с недоверием поглядывал на неутомимого Рекса: когда же он свалится от усталости – ну, невозможно же так бежать без остановок по снегу! Когда добрались до базовой избушки, Серега с восхищением отметил старания лайки, на что Никита только пожал плечами, мол, – это же обычное дело для него. Рекс, грызя щучью голову и поглядывая на людей своим лукавым взглядом, молча согласился со своим хозяином.

Как ни странно, будучи на основной базе или проезжая по Нымде мимо двух проходных избушек, Никита испытывал внутреннюю отрешенность от них, словно и не было двадцати прошлых лет… Но вот удивительно, как только в луче мощных фар (уже стемнело, когда они добрались до дальнего участка) показалась избушка, перелатанная на скорую руку месяц назад в мороз, когда он чуть не умер он напряжения и от страшной болезни во время ремонта, у него в груди защемило так, что перехватило дыхание. Волна ностальгии накрыла самым неожиданным образом: Боже мой, а ведь вся жизнь почти осталась позади, и практически половина прошла в тайге! Добывая соболя, он и сам ночевал вот в таких избушках, словно дикий зверь, находясь постоянно во взведенном состоянии, просыпаясь от любого звука, потому что по-другому нельзя в тайге: ты здесь один, и надо предусмотреть все, а иначе – смерть. Кроме щемящей грусти о былом, на Никиту почти одновременно навалилось чувство безмерной и неимоверно тяжелой ответственности за чуть ли не все человечество, как бы громко и пафосно это не звучало. От этого чувства нахлынувшей внутренней тяжести он даже остановился в метрах ста от домика, словно она пригвоздила не только его, но и мощный снегоход… Надо же: несколько человек в своем безумии, когда дьявол зашорил им глаза их же собственной бешеной гордыней, околдовали и вовлекли в самоубийственную авантюру других людей с целью поиграть в богов. Наверняка сами они представляют, что жонглируют с огнем, и в последний момент может оказаться, что расчеты оказались неверны, и астероид врежется в землю совсем не так, как предполагали. И следовательно, эта кучка точно будет пережидать вместе со своими семьями в момент приближения небесного тела к земле в заранее приготовленных бункерах. И невозможно будет никак их привлечь к ответственности, даже если у них все получится именно так, как они думают: кроме самого астероида, ударить ядерными ракетами по России и Китаю… И как он сможет найти этот астероид в космосе?

– Так значит, это и есть наша секретная база? – с легкой иронией в голосе спросил Серега, остановившись рядом и сбросив газ.

– Нет, не эта. – Как бы очнувшись, Никита встряхнул головой. – Бытовка чуть подальше, слева за домиком. Видишь за стволами сосен? – Никита чуть повернул руль, и свет фар выхватил часть их будущего, теперь общего с Сергеем, жилища.

Уезжая двадцать девятого декабря, Никита выставил температуру в бытовке на плюс три градуса, чтобы не вышли из строя аккумуляторы и прочая аппаратура, по крайней мере, так ему объяснил Агаев, инструктируя в последнюю ночь перед своим отлетом. Зайдя после мороза внутрь помещения, эти плюс три градуса показались вполне комфортной температурой, что отметил и Серега, впечатленный продуманной внутренней обстановкой и технической оснащенностью бытовки.

– Тебе ее осваивать, – отрешенно ответил Никита на явный восторг своего товарища от условий жилья, – а я тут умею только включать газ на плите и выставлять температуру. Где же она была? – Он стал рыться, попутно снимая верхнюю одежду, в антресольном шкафу возле входной двери. Достав оттуда приличной толщины что-то похожее на журнал, отнес его в левую комнату, где раньше ночевал Агаев, и положил на стол, зазвав туда же Серегу. – Вот это тебе первое задание: изучить за завтрашний день, как обхаживать и эксплуатировать наш дом. А вот это, – добавил Никита многозначительно, доставая из ящика столика файл с единственным листком стандартного формата внутри него, – все твои обязанности. То, что написано синим цветом – это рука Директора СВР Константина Георгиевича, а ниже, черным цветом – писал наш Президент. Так что, имей в виду, что служба твоя по поддержанию моей работоспособности – дело государственной важности. Да, звучит высокопарно, и даже можешь не верить – это дело твое, но вскоре Ситников сам проведет с тобой беседу и разъяснит все развернуто по всем этим пунктам, растолкует детали и тому подобное.

В голосе Никиты зазвучали совсем иные, какие-то неуловимые металлические нотки, а взгляд стал жестким, отчего Серега в какой-то момент даже непроизвольно вытянулся по стойке «смирно».

– Вы же мне объяснили, дядя Никита, что мы на военном положении, – четко ответил он, расслабив одну ногу. – Я ничуть не сомневаюсь в ваших словах…

– У нас есть договоренность с тобой, чтобы ни в коем случае не обращаться ко мне на «вы» – это очень важно именно для службы. Учти это, чтобы я больше не повторял. Так, мы сейчас перекусим, и я пойду, поработаю, а ты занимайся по своему усмотрению и согласно своим вот этим обязанностям. И да, вот еще что: мне никаких вопросов не задавать по моей работе – если будет необходимость, я сам тебе все скажу.

– Понятно все, дядя Никита.

– Вот в этом шкафу хранится оружие – карабин, автоматы, пистолет – завтра начинай осваивать. Можешь пострелять – порадуешь Рекса, а то он уже соскучился, пожалуй, по звукам выстрелов. Будешь выходить в лес, даже если пойдешь за водой к роднику – всегда бери с собой оружие. Под кроватью у тебя в кофре снайперская винтовка, пока осмотри и если не знаком с ней, то пользоваться с нею тебя научит в скором времени офицер спецназа… Так, что еще? Ну, остальное по ходу увидим…

Никита задумался. Еще в пути он запланировал было по прибытии на «объект», как он Сергею неоднократно уже называл свой дальний участок, отдохнуть, а по возможности даже поспать до полуночи и потом уже спуститься в тоннель. Побыв в прохладном помещении и чувствуя, что бытовка нагреется не сразу, а где-то часа через два, Никите расхотелось валяться в постели, да и спать не тянуло нисколько. Опять-таки увидев блеск в глазах Сереги, он решил, что ему одному будет сподручнее освоиться на новом месте, – а то, что он будет сидеть в своей половине, боясь шелохнуться и прервать его сон. А так он за вечер, поймав волну энтузиазма, зарядит подсевшие на две трети аккумуляторы, приготовит горячую еду, изучит запасы продовольствия, научится в первом приближении эксплуатировать возможности бытовки и так далее, и тому подобное, то есть займется своими обязанностями; ну, а он, Никита, также приступит к своим делам. Ему, как только он увидел занесенную сантиметров на десять-пятнадцать платформу, когда лучи фар скользнули по противоположной стороне узкого оврага, так и захотелось как можно скорее пробраться в тоннель, сесть на велосипед, и, добравшись до портала, пройти на свое рабочее место – в таинственный зал.

Никита и Серега поужинали, вернее сказать – пообедали, наскоро погрев в сковородке три банки рисовой каши с мясом, а затем еще попили чаю с галетами и с шоколадными конфетами. Пока ели-пили, они оба молчали, погруженные в свои мысли, но это молчание не было нисколько неловким или неудобным – оно было, так сказать, рабочим для обеих. Первым нарушил долгую паузу Никита, поведав своему товарищу о своих планах до завтрашнего полудня. Серега, к его удовольствию, только кивнул головой, ничуть не удивившись и не задав ни одного вопроса.

– Дядя Никита, ты только мне покажи, где тут у тебя мясо лежит, – спокойно и даже деловито обратился Серега. – Ты говорил, что его тут много, но я не вижу холодильника.

– Холодильник тут есть – он как-то хитро и довольно просто работает от мороза за стеной, но запасы мяса находятся частично в избушке в металлическом контейнере, частично в лабазе, что находится за избушкой – завтра при дневном свете сам все увидишь. Лестницу можешь взять… – Никита вспомнил, что алюминиевые лестницы после монтажа платформы положили прямо на него. – Завтра пойдешь по моему следу и найдешь.

– Найду, не беспокойся, – ответил, улыбнувшись, Серега. – Я уже обратил внимание на ручную мясорубку, притороченную защелками возле плиты, так что, если не возражаешь, завтра нажарю котлет.

– Ну, все в твоих руках, – кивнул в ответ Никита. – Проведи инвентаризацию продуктов и напиши список, что нам еще надо подвезти, договорились? – Никите нравилось то, что его «адъютант», как сам себя назвал Серега во время перекуса на базовой избушке, не задает никаких лишних вопросов, да и вообще, даже если и любопытствует, то как-то осторожно.

Платформа над входом в тоннель была установлена так, что люк находился с самого краю с одной из узких сторон, то есть с торца, поэтому Никите не составило большого труда убрать снег стоявшей тут же пластиковой лопатой с деревянной ручкой. Уже спустившись по лестнице по пояс, он повернул голову в сторону бытовки, и яркий, узконаправленный луч налобного фонарика скользнул по ней и близлежащей территории, – там было пусто. «Пока Серега оправдывает мои ожидания», – подумал Никита, обрадованный тем, что тот почти предугадывает или чувствует его движения мыслей.

Добравшись до запортального зала, Никита первым делом кинулся проверять особняки Боба и Гарри. Уже размещаясь на своем рабочем «станке», он поймал себя на мысли, что он уже так привык к таинственному залу, к странному своему незаметному переодеванию при прохождении через портал и вот к этому необычному креслу как бы наоборот – спинкой впереди, – что почти перестал удивляться. Невольно вспомнились, немного не к месту, строки Пушкина «…Привычка свыше нам дана: замена счастию она…». И даже управление своим фантомным передвижением Никита осуществлял совсем иначе, нежели в первые дни: он руками, со сжатыми в ладонях цилиндрами, двигал почти чуть-чуть, лишь чтобы обозначить скорей даже для себя, что он хочет делать, а само перемещение при этом порождалось его намерением. Повернуть в ту или в иную сторону, с какой скоростью устремиться вперед (кстати, двигаться можно было только вперед, для движения назад надо было повернуться на сто восемьдесят градусов), где остановиться – все это у него получалось как бы само собой, почти что также, как человек ходит: ведь он не думает постоянно, как двигать ногами, как сейчас будет поворачивать налево или направо – просто идет, куда хочет, и все.

Все это было хорошо, но плохо было то, что Боба в его особняке не оказалось. Была снова его дочь со своим сыном, была немногочисленная обслуга в доме, занятая уборкой. Осмотрев все комнаты и залы и, убедившись, что объект слежения исчез, и теперь, когда появится – неизвестно, Никита довольно быстро переместился к восточному побережью Новой Зеландии, правда потратил некоторое время в поисках владения Гарри, но все же нашел его дворец. К большому его сожалению, здесь тоже его ждала неприятность: хозяина виллы здесь не оказалось. В доме было совершенно пусто, правда почти все окна были открыты, и Никита довольно долго с упоением любовался сказочными движениями белых тюлевых занавесок от сквозняка морского бриза на окнах. Они словно крылья ангелов, в лучах заходящего солнца, почти ритмично поднимались и опускались практически в одной фазе – Никита даже не мог предположить, что такая простая картина может так зачаровать.

Еще в самом начале, когда Никита быстро осмотрел территорию усадьбы, он заметил не совсем молодую пару – мужчину и женщину, – играющую в бадминтон рядом с ангарами на дальнем конце взлетной полосы. Как оказалось, кроме них вокруг на всей небольшой долине не было ни души, если не считать на вершине самого высокого холма, в небольшом домике, вооруженного охранника, оснащенного всевозможными приборами наблюдения и связи. Так как солнце уже почти садилось за горами, Никита решил проверить особняки условных Алекса, Стива и Джека, но все они, как и до Нового года, оказались пусты, и видно было невооруженным глазом, что хозяева так и не появлялись за минувшую неделю.

Делать было нечего – Никита отпустил устало руки с цилиндров, встал с сиденья и растянулся на полу. Как и в прошлый раз, когда он пережидал Гарри перед его перелетом до Новой Зеландии, он почувствовал, что каменный на вид пол словно бы прогибается под ним, будто бы почувствовав, что ему необходимо и вполне даже должно поспать. Никита закрыл глаза от предчувствия сна и невозможности от него спастись, и почти сразу уснул, не успев даже проанализировать только что виденное и составить план на потом, когда он проснется.

Когда Никита, предупредив, что вернется завтра к полудню, не попрощавшись, вышел из бытовки, Сергей подумал про себя, мол, куда он может уйти в темноте в тайге на всю ночь, да еще оставив ему на попечение свою охотничью лайку? Но, дав слово ни о чем не спрашивать, остался сидеть за столом, перечитывая заново список своих обязанностей, как будто бы все происходящее – обычное дело. На самом деле он прикладывал неимоверные усилия, чтобы убеждаться в реальности динамически меняющихся, притом удивительным образом связанных между собой, событий, которые подхватили его как пушинку и увлекали в какой-то водоворот невероятных приключений. Притом все это происходило на более чем статичном фоне его же Туруханского района, в необитаемом таежном охотничьем участке. Вот и сейчас, когда Никита вышел и исчез в буквальном смысле слова, оставив его одного посреди необъятного дикого пространства Сибири, ему безумно вдруг захотелось залезть в кровать, укрыться одеялом и заснуть – почему-то стало казаться, что все ему лишь снится, – а потом, когда он проснется, то, конечно же, он проснется у себя в доме в Туруханске… От нервного напряжения, которое он так умело скрывал все эти несколько дней, у него стала чесаться левая ладонь. Вспомнилась дурацкая поговорка, которую часто повторяли мужики на работе: «Когда чешется левая ладонь – к деньгам, правая – к тратам». Пока он долго тер ладонь об угол стола, Серега немного пришел в себя от нахлынувших и почти утопивших его разум попыток объяснить самому себе свое положение. Единственный факт, который спасал его постоянно все это время – огромная сумма денег, которую Никита дал ему просто так без всяких расписок. Деньги были реальные, настоящие! Да, охотники на соболя зарабатывают в хороший сезон приличные, по меркам Сайгира, деньги, но никак не такие, чтобы просто взять и триста тысяч новыми купюрами выдать! Если бы не эти деньги, то Серега не поверил бы Никите, но деньги были ему очень нужны и он просто не мог не взять их, когда они шли сами в его руки просто так. И в то же время эти деньги никак не были подобием сыра в гипотетической мышеловке: уж больно жирный кусок для капкана. «Как было бы замечательно, – подумал он, открыв с большой осторожностью узкий длинный шкаф-колонну, про который Никита сказал, что там находится оружие, и, уставившись на его содержимое, – если все слова дяди Никиты – сущая правда, но это не может быть так по определению». Он в сомнамбулическом состоянии потрогал новый автомат, погладил карабин, осмотрел заряженные магазины и цинковые запаянные коробки с патронами в самом внизу, потом закрыл шкаф и сел снова за стол, уставившись на листок с перечнем его обязанностей. «Спать пока все равно не в состоянии, – думал он дальше. – Ну, если все это происходит на самом деле, то сейчас мне, значит, надо натаскать воду в резервуар в прихожей и накачать там давление. Видимо, это надо для биотуалетов. Затем мне необходимо запустить бензогенератор и зарядить аккумуляторы. Так, надо немного почистить снег… Да, еще надо мне ознакомиться с запасом продуктов и составить список для завоза для пополнения этих самых запасов… А кто тут завозит и, главное, на чем? Если на вертолете, то это же стоит бешеных денег! Ладно, это не моя забота… Дальше что? Значит, надо выложить на разморозку мясо – это сделаю с утра: сейчас в темноте я этот какой-то лабаз на деревьях еще и не найду, пожалуй. Так, и еще между делом надо ознакомиться с инструкцией по эксплуатации нашей бытовки… Еще следить за давлением в баллонах, заменять их по мере надобности… Ну, что же, чтобы голова встала на место, надо ее отвлечь физическими работами». – Так Серега сделал итоговое умозаключение для себя, что было, несомненно, самым правильным решением в его положении: деньги взял, так изволь трудиться! Терять-то ему точно было нечего, ну, разве что он сейчас уже сходит с ума, и вся эта круговерть – игра его воображения, но, с другой стороны, разве самая настоящая реальность не есть всего лишь отражение внешнего мира в его сознании?

Так, запутываясь и распутываясь в собственных рассуждениях, Серега оделся, нацепил один из висевших в прихожей налобных фонариков и вышел из бытовки с намерением, во-первых, найти родник (Никита только указал примерное направление, сказав, что по тропинке он найдет), во-вторых, почистить путик к нему и потом уже натаскать воду.

На следующий день Никита появился в бытовке без четверти одиннадцать. Серега буквально за полчаса до этого из лабаза притащил оковалок свиной шейки весом с два килограмма и чтобы быстрее разморозить, пытался большим поварским кованым ножом настругать с этого куска небольшие ломтики для мясорубки, а если получится, то сделать фарш прямо из мороженого мяса. Когда Никита поздоровался, то увлеченный своей работой Серега, который стоял в прихожей спиной к входной двери, даже вздрогнул, но сделал вид, что на самом деле у него нож скользнул по мерзлому оковалку, и втихаря чертыхнувшись, будто бы недовольный излишней твердостью мороженого мяса, повернулся и, кивнув головой, поприветствовал своего начальника.

Никита потрогал рукой стоящий на плите чайник и, убедившись, что он довольно горячий, не снимая верхней одежды, налил себе в фарфоровый бокал кипяток, добавил заварку из заварного чайника, который стоял рядом на тумбочке и поблагодарил Сергея за чай.

– Ну, что ты, дядя Никита, – ответил тот, откладывая нож в сторону, – это же мои обязанности.

– И как тебе спалось нынче на новом месте? – улыбаясь, спросил Никита.

– Вполне хорошо выспался. – Серега ополоснул руки под краном рукомойника, вытер их бумажным полотенцем и сел на табуретку возле плиты. – А как у вас дела? Все нормально? Я лишнего не позволяю себе, спрашивая так для приличия тебя?

Вид у Никиты был вполне бодрый и жизнерадостный, но от этого по его лицу промелькнула тень досады, словно весеннее яркое солнце на несколько секунд прикрыло полупрозрачное легкое облако.

– Дела в целом ничего, – ответил он и, отпив глоток чая, нахмурил брови и стал левой ладонью тереть глаза. Потом встал, снял с себя куртку, кинул ее на свою кровать, приоткрыв дверь в свою половину, сел обратно и весело подмигнул товарищу. – Слушай, а ты с собой рыбацкие снасти не прихватил? У меня пешня есть тут, бур тоже должен быть на чердаке избушки, хотя, может, и нет его здесь… Жаль, забыл с основной базы прихватить… Я что хотел сказать: может, махнуть нам до промежуточной избушки вниз по Нымде? Мне надо тебе показать, где можно рыбу ловить. Там, где мы проезжали по узкому подобию ущелья, от него ниже – течение сильное, и ям много, – лед там никогда не бывает слишком толстым: можно легко пешней без особых усилий вырубить лунки. Там щуки всегда водятся… Ты как, не против? Погода нас балует в эти дни, не правда ли? Ну, и Рекс обрадуется вылазке в тайгу.

– А тебе, дядя Никита, отдохнуть не надо? – спросил Серега. – Так-то я взял на всякий случай несколько зимних блесен на щуку, хотя, хорошо бы на живца…

Никита промолчал: признаваться в том, что на самом деле он проспал около шести часов, было совестно, а фантазировать очень не хотелось.

С похода они вернулись уже после захода солнца. Нельзя было сказать, что рыбалка удалась на славу, но все же двух щук килограмма на три каждая они взяли, вернее обеих поймал Серега, так как снасть была одна, а до промежуточной избушки решили не ездить. Никита особо цели на пополнение рыбных запасов и не ставил: ему надо было пообщаться с Серегой в свободной обстановке и заодно показать в дневное время самый сложный участок дороги до Енисея. Ну, и самые ближние рыбные места для зимней ловли щуки.

Приехав обратно, Серега, быстро раздевшись, первым делом ловко снял с одной из щук филе, вырезал все кости, и через полчаса они уже ели вкусные рыбные котлеты. Тушки щук он, узнав, что в новом снегоходе у Никиты есть довольно большой термоотсек, положил туда, чтобы не размораживать потом дома, и терять на этом время: Серега намеревался с утра нажарить мясных котлет, но так как появилась свежая рыба, то решили вот так.

– Мне теща случайно поведала, что дядя Саша – отличный кулинар, – как бы невзначай заговорил вроде бы ни о чем Серега, доедая свою порцию. – И зачем я тебе, дядя Никита, понадобился? Он и стреляет, несомненно, лучше меня, и рецептов, пожалуй, знает множество, и тайгу знает – зачем тебе именно я понадобился?

Никита подсолил половину оставшейся котлеты на своей тарелке из солонки и задумался, хотя ответ он знал, так как когда у него все стало складываться со Службой внешней разведки, он первым делом подумал, что хорошо бы помочь с работой и Хандогину. Жизнь сибирского охотника тяжела, а он тянул свою лямку даже дольше, чем он – пора бы и поменять работу и образ жизни. Но потом Никита осмыслил суть дела и решил, что именно в данный момент ему нужен Серега: в приготовлении еды он тоже что-то соображал; в армии служил, притом косвенно как бы даже причастен к СВР; а еще он работал в коммунальном хозяйстве Туруханска, и значит, он будет просто незаменим в поддержании сложного в техническом плане хозяйства в тайге – все это и послужило в пользу Сереги при выборе себе помощника. На Сашку же у него были иные планы: он хотел ближе к весне, посоветовавшись с Ситниковым, предложить тому помогать в Сайгире Тане по хозяйству, а также Нине с Галей: сложно будет им без мужских рук одним. Никита про себя даже решил, что если Константин Георгиевич не поддержит его идею, то на половину своего денежного довольствия он и наймет свояка.