Стреноженная Россия: политико-экономический портрет ельцинизма

Тем не менее Е. Гайдар продолжал гнуть свою линию, убеждая народных депутатов РСФСР, что по итогам первого полугодия «кредитная и монетарная политика станут еще более жесткими по сравнению с подходом, принятым в первом квартале 1992 г.» Я доказывал Е. Гайдару, что народные депутаты не воспримут его концепцию. Что и случилось: по итогам парламентских слушаний проекта бюджета на второй квартал 1992 г. все комитеты и комиссии, а затем и Верховный Совет РСФСР в целом проголосовали против утверждения бюджета. Вечером, встретившись с Е. Гайдаром в Архангельском, мне было просто жалко на него смотреть, как он осунулся и переживал за провал голосования по бюджету в Верховном Совете.

Вместе с тем, как прожженный партийный функционер, Б. Ельцин внутренним чутьем ощущал ту опасность, в которую его втягивали неолибералы и неореформаторы. Поэтому он повсеместно все резче и громче начал озвучивал, что ответственным за переход к рынку является Егор Гайдар.

Резкий спад производства, разрушение хозяйственных связей, падение жизненного уровня населения, рост социальной напряженности, нехватка денежной наличности вынудили Верховный Совет РФ принять решение о созыве Шестого Съезда народных депутатов РСФСР

Шестой Съезд народных депутатов РСФСР, открывшийся 6 апреля 1992 г., подтвердив необходимость проведения курса на углубление рыночных реформ, предложил внести существенные коррективы в способы осуществления экономических преобразований.

С докладом о путях осуществления реформ на Съезде выступил Б. Ельцин, с содокладом – Е. Гайдар.

Выступление Е. Гайдара, как отмечали большинство народных депутатов РСФСР с трибуны и в кулуарах Кремлевского дворца съездов, по сравнению с докладом харизматичного Б. Ельцина было без глубокого анализа, абсолютно пустым, бессистемным, без серьезных прогнозов на будущее. Главное, на что делал упор неореформатор, что наиболее сильно возмутило народных депутатов, – это помощь Запада дать России кредиты, которые якобы ускорят реформирование экономики.

«Всего несколько месяцев серьезных рыночно ориентированных радикальных реформ потребовалось, – причмокивая, лепетал с трибуны Е. Гайдар, – чтобы переломить сомнения, отбросить накопившиеся предубеждения, принять решения о беспрецедентной по масштабам финансовой помощи реформам в России.

Как вы знаете, речь идет о выделении только в этом году 24 миллиардов долларов, необходимых для обеспечения устойчивой конвертируемости рубля, жизненно важной бесперебойной работы промышленности, импортных поставок, финансирования масштабной структурной перестройки и обновления российской экономики.

Речь идет о программе, сопоставимой по масштабам ее роли в мировой истории только со знаменитым планом Маршалла, проложившим дорогу экономическому возрождению Западной Европы после Второй мировой войны. Тогда Европа сумела достойно распорядиться этим шансом: построила фундамент экономического процветания, здоровой собственной экономики, не зависимой ни от кого. Все возможности повторить этот успех сегодня есть у России. Будет верхом безответственности, если, испугавшись первых трудностейреформ, мы не воспользуемся этим шансом, повернем обратно в безнадежный тупик популистской политики, финансовых авантюр, команд и рапортов…»

Я умышленно привел эту часть выступления Е. Гайдара, чтобы читатель, по прошествии лет, мог убедиться, насколько «реальна» была экономическая программа неореформаторов, насколько она соответствовала национальным интересам России, насколько она была направлена на повышение жизненного уровня населения.

Мощный хохот раздался в зале, когда Е. Гайдар убеждал народных депутатов в «растущих товарных запасах» и в том, что «рубль несколько потеснил доллар».

Одиннадцатого апреля 1992 г. Съезд принял Постановление «О ходе экономической реформы в Российской Федерации». Я был членом Комиссии съезда, готовившим это постановление. Постановление было достаточно деловым, острым и в то же время конструктивным. В нем ход экономической реформы признавался неудовлетворительным. В постановлении речь шла о том, чтобы переоценить саму суть монетаристского подхода к реформе. Президенту России было предложено внести существенные коррективы в направления и методы осуществления экономической реформы. Было предложено также представить к 20 мая 1992 г. Верховному Совету РФ перечень мер, сосредоточившись на таких приоритетных направлениях, как недопущение критического спада производства, предотвращение массовой безработицы, наращивание товаров народного потребления и особенно продовольствия, достижение финансовой стабилизации, ориентация налоговой политики на стимулирование развития ведущих отраслей экономики с учетом активного проведения инвестиционной и конверсионной политики. По существу это был уже другой концептуальный подход к выводу России из кризиса и оздоровлению экономики.

Это вызвало откровенное недовольство Б. Ельцина и Е. Гайдара. Такой подход никак не устраивал неореформаторов. Что тут началось. Среди членов правительства, а они все занимали места в первом и втором рядах партера, начались злые выкрики. Министры экономического блока демонстративно покинули зал заседаний и подали президенту прошение об отставке. На пресс-конференции Е. Гайдар оценил принятое Съездом постановление «полной ревизией курса экономических реформ».

Солидаризуясь с вице-премьером Е. Гайдаром и его кибальчишами, подавшими в отставку в знак протеста против Постановления VI Съезда народных депутатов о ходе экономической реформы, и охарактеризовав демарш народных депутатов России как наступление консервативных сил на реформы, правительство Москвы во главе с Ю. Лужковым совместно с Г. Поповым также написали заявление об отставке^[463]. В конечном счете, правда, отставка обоих правительств не состоялась.

Мне, как заместителю Председателя Верховного Совета РФ по экономическим вопросам, на протяжении двух дней пришлось провести не одно заседание с членами российского правительства для поиска компромиссного варианта по снятию возникшей конфликтной ситуации, убеждать, что нужно действительно больше заниматься экономическим реформированием, а не политическими интригами.

Вскоре, во исполнение решений Шестого Съезда народных депутатов, Б. Ельцин укрепляет правительство крупными хозяйственниками. Так, 30 мая 1992 г. заместителем председателя правительства по топливно-энергетическому комплексу назначается В.С. Черномырдин, работавший до этого председателем Правления Государственного газового концерна «Газпром». Председателем Центрального банка Российской Федерации назначается В. Геращенко. Е. Гайдар 15 июня назначается исполняющим обязанности Председателя Правительства Российской Федерации.

Однако экономика страны продолжала катиться вниз. Финансовой стабилизации, на что уповало правительство Ельцина – Гайдара, добиться так и не удалось. Она и не могла быть реализована теми методами, которыми пытались ее достичь неореформаторы, положив в основу либерализацию цен, изымая у населения его сбережения, которые Е. Гайдар лицемерно называл «денежным навесом». Главное, чего не понимали неореформаторы: нельзя осуществить финансовую стабилизацию, резко снизить инфляцию, разваливая отечественное производство, поскольку инфляция – не столько денежный феномен, как ее трактовали и трактуют до сих пор российские монетаристы, а общеэкономическое явление, и чисто денежными средствами можно регулировать инфляцию лишь до определенного предела!!

Второго декабря 1992 г. на Седьмом Съезде народных депутатов РФ Е. Гайдар как и. о. председателя правительства выступил с докладом о ходе экономической реформы.

Накануне Съезда у меня состоялась весьма жесткая дискуссия с Егором Тимуровичем. В очередной раз высказал ему негативные результаты реализации правительственной программы углубления экономических реформ и свое видение путей выхода страны из кризиса. Говорил, что полностью согласен с целью правительственной программы проведения экономических преобразований ради «достижения социально-политического возрождения России, роста процветания отечественной экономики и обеспечения на этой основе благосостояния и свобод граждан». Вряд ли можно было поставить под сомнение значимость поставленной задачи.

Однако тактическое решение поставленной цели правительственной программы, доказывал я Е. Гайдару, предусматривающее ее реализацию главным образом на макроуровне, через макропоказатели, базирующиеся на монетаристской ориентации, рекомендуемые Международным валютным фондом ради получения долларового кредита, не приемлемы для России.

Это вскоре подтвердилось в реальной жизни. В январе – сентябре 1992 г. объем промышленного производства снизился на 17,6 %. На 40 % снизился объем капитальных вложений. Снижение инвестиций с вытекающей отсюда эрозией основного капитала явилось следствием полного провала макроэкономической стабилизации и связанных с этим спада производства и инфляции. Если бы это падение, убеждал я Е. Гайдара, явилось следствием снижения выпуска оборонной техники, то это еще можно было бы с большой натяжкой считать прогрессивным явлением. К сожалению, снизилось производство важнейшей продукции производственного назначения, товаров народного потребления и продовольственной продукции, при этом снижение производства носило общий, а не структурный характер. В результате средние реальные доходы населения к концу 1992 г. сократились почти в два раза по сравнению с уровнем 1991 г., у трети населения (42,6 млн человек) доходы опустились ниже прожиточного минимума. Потребление мяса и мясопродуктов сократилось на 14 %, молочной продукции – на 15 %, рыбы и рыбопродуктов – на 20 %, сахара и кондитерских изделий – на 13 %. Скачок потребительских цен к концу 1992 г. произошел не в 3,5 раза, как было заявлено Б. Ельциным, а в 25 раз, что привело к невозможности приобретения значительной массой семей даже товаров первой необходимости. По национальному доходу Россия скатилась до уровня 1976 г., по структуре потребления – на уровне 1960-х гг. Все это способствовало развитию социального кризиса, вело к падению популярности правительства Ельцина – Гайдара.

Позднее наиболее красочно описал результаты деятельности либерального «рыночного романтика» Е. Гайдара писатель-сатирик Г. Сахаров:

 
Тут подошел сияющий Гайдар —
Его лицо умом лучилось!
«Вот книги, вот мои труды —
Науки лучшие плоды.
Не все, похоже, получилось,
Но есть сильнейшие ходы.
А замыслы какие, планы!»
(Тут все схватились за карманы.)^[464]
 

Приходилось на цифрах и фактах доказывать Е. Гайдару, что уже первые же шаги введения свободных цен и тарифов привели к тому, что российские товаропроизводители в силу монополизма резко увеличили цены на сырье и полуфабрикаты. А это увеличило себестоимость конечной продукции, вело к сокращению ее производства и, вполне естественно, привело к росту цен и сокращению спроса. В результате возник коллапс всеобщих платежей, предприятиям нечем было платить заработную плату, и они постепенно останавливались. Поэтому, убеждал я Е. Гайдара, необходимо внести существенные коррективы в тактику и методы осуществления экономической реформы. Говорилось о том, что необходимо переоценить саму суть монетаристского подхода к реформе, усилить действия на таких приоритетных направлениях, как недопустимость критического спада производства, предотвращение массовой безработицы, наращивание производства товаров народного потребления, достижение финансовой стабилизации. Это фактически уже был другой концептуальный подход к выводу России из кризиса и оздоровлению ее экономики.

Пытался убедить Егора Тимуровича, что социально-экономическая ситуация в стране такова, что она объективно требовала необходимость в рамках стратегии экономических, в том числе рыночных, реформ выработки специальной подпрограммы стабилизации экономики, которая впоследствии переросла бы в программу качественного экономического роста.

В Высшем экономическом совете мы работали над такой подпрограммой. Я рассказывал об этом Е. Гайдару, и было бы целесообразно для нахождения компромисса, единого подхода объединить усилия народных депутатов РСФСР и правительства. Было бы правильно, убеждал я Егора Тимуровича, если бы он высказал эту мысль на Съезде^[465].

Егор Тимурович со многими предложениями соглашался, но чувствовалось, что перед его глазами «сверкали» зеленым ореолом миллиарды долларов, которые Запад продолжал обещать выделить для проведения экономических реформ в России. Е. Гайдар постоянно талдычил, что не следует раздражать МВФ, пытался доказывать, что реформа требует жертв, терпения народа, но она якобы уже в ближайшее время приведет к положительным результатам, к улучшению жизни.

Никакие доводы, что все обещания Запада так и останутся обещаниями, что не след России, имеющей богатейшие ресурсы, значительный кадровый потенциал, ходить по миру с протянутой рукой, просто не воспринимались.

«Вопреки предсказаниям, – писал в 1993 г. американский профессор Л. Нельсон, указывая на экономическую несостоятельность монетаристской программы Джеффри Сакса, проводившейся Гайдаром как ее идеологом для России, – при либерализации цен стало падать производство товаров первой необходимости, в том числе и продукции сельского хозяйства»^[466].

Пришлось сильно огорчиться, выслушав доклад Е. Гайдара на Седьмом Съезде.

Верно обобщив главные просчеты в деятельности правительства – резкое возрастание кризиса неплатежей и кризиса наличности, просчеты в сфере внешнеэкономической деятельности, – он, к сожалению, не раскрыл механизм стабилизации ситуации, чтобы заложить основы оздоровления экономики.

«Наибольшие неудачи постигли нас, – подчеркнул Е. Гайдар, – в области финансовой стабилизации и в области политики укрепления рубля. Мы надеялись, что меры жесткой финансовой и денежной политики позволят из месяца в месяц снижать темпы инфляции, повысить реальный курс рубля по отношению к доллару, зафиксировать его на реалистичном уровне и перейти к конвертируемости рубля по фиксированному курсу».

Это говорилось тогда, когда реальная инфляция зашкаливала за 2500 %. Производственники понимали, что главными причинами безудержного скачка инфляции стал катастрофический спад производства; масштабный разрыв хозяйственных связей внутри бывшего СССР и внутри Российской Федерации; долларизация денежного обращения, вызвавшая мощную спекуляцию на валютном рынке и быстрое падение курса рубля; огромный отток материальных и валютных ресурсов за границу; вытеснение импортом отечественных товаров; огромный внутренний и внешний долг.

Либерализация цен 2 января 1992 г. вызвала рост оптовых цен в первые два месяца 1992 г. в два раза и более чем кратное увеличение розничных цен за первые три месяца года по сравнению с декабрем 1991 г. Тогда Россия уступала по темпам инфляции лишь Бразилии (2830 %).

Народные депутаты РСФСР-промышленники гудели на Съезде от негодования. Е. Гайдар продолжал гнуть свою линию – главное внимание в своем выступление вновь сосредоточил на приватизации, считая важнейшей задачей «не потерять темпа, не сломаться в пути, не начать суетиться. Нам придется реально ограничить права и директоров, и трудовых коллективов тех государственных предприятий, которые остаются в государственной собственности».

Выступление Е. Гайдара на Седьмом Съезде на всех народных депутатов произвело удручающее впечатление.

Подводя итоги осуществленным реформам, участники VII Съезда народных депутатов России реально убедились в справедливости жестких оценок, изложенных в материалах и решениях и Верховного Совета на всем протяжении 1992 г., и предыдущего VI Съезда. Депутаты перестали верить правительству Ельцина – Гайдара.

В ходе работы Съезда ко мне обратилась редакция пролужковского журнала «Столица» дать интервью. Речь шла о причинах углубления социально-экономического кризиса в России, о взаимоотношениях парламента, правительства и президента, кадровой политике в стране и видении выхода страны из кризиса.

В ходе интервью корреспондентом Григорием Крошиным мне был задан жесткий вопрос: «…если бы вам, Юрий Михайлович, сегодня предложили управлять экономикой, перейдя в команду Гайдара – скажем, на должность вице-премьера, – вы бы согласились?»

Я также жестко и честно ответил: «Нет, я бы туда не пошел… Потому что гайдаровская концепция реформ противоречит моим убеждениям»^[467].

Съезд в очередной раз признал работу правительства по реализации экономической реформы неудовлетворительной, подчеркнув, что «форма и методы ее реализации не соответствуют интересам большинства граждан страны и привели к отрицательным социально-экономическим последствиям».

Казалось бы, здравомыслящий президент должен был бы понять, что именно это правительство во главе с Е. Гайдаром и его соратниками завело страну в тупик, экономика страны неудержимо катилась в пропасть. Съезды и Верховные Советы РСФСР на протяжении всего 1992 г. неоднократно давалинеудовлетворительную оценку работе правительства и ставили вопрос о его замене. Президент должен был прислушаться к мнению представителей народа. Но только не Борис Николаевич Ельцин!

10 декабря 1992 г. президент, выступая на Съезде, заявил, что «с таким съездом работать невозможно», и решил, как он особо подчеркнул, обратиться «напрямую к народу». Какой только клеветы, сколько ушатов грязи не вылил гарант Конституции на народных депутатов РСФСР.

«Острота сегодняшнего момента определяется тем, – делает обобщение Б. Ельцин, – что на Седьмом Съезде четко обозначились две непримиримые позиции. Одна – на продолжение реформ, на оздоровление тяжело больной экономики, на возрождение России. Другая – позиция дешевого популизма и откровенной демагогии, дезорганизация сложных преобразований и в конечном счете восстановление тоталитарной советско-коммунистической системы, проклятой собственным народом и отвергнутой всем мировым сообществом…

Один из залогов стабильности – устойчивая работа правительства. Гайдар остается исполняющим обязанности его председателя. Съезду не удалось деморализовать кабинет министров. Он будет работать, решительно проводить в жизнь реформы, стимулировать укрепление самостоятельности республик и регионов, предприятий и коллективов…»

Завершая свое короткое выступление, Б. Ельцин призвал своих сторонников выйти из зала заседания и собраться в Грановитой палате Кремля. За ним последовали около 80 народных депутатов. Кворум на Съезде сохранился (715 депутатов – на 24 больше необходимого минимума). Поэтому Съезд продолжил работу. Выступил вице-президент А. Руцкой, заявивший о верности «Конституции, закону, Съезду, российскому народу», были заслушаны силовые министры, заявившие о своей верности Конституции.

Сам Егор Гайдар, если бы он как стратег, как ученый-экономист, о чем постоянно твердили и твердят поныне его сторонники, реально оценил свою деятельность по развалу страны, должен был просто тихо уйти в отставку.

Ан нет. Еще 9 декабря 1992 г. Б. Ельцин вновь внес на пост председателя правительства кандидатуру Е. Гайдара и пытался «протаранить» его избрание на безальтернативной основе, убеждая в этом руководителей фракций. Однако кандидатура Е. Гайдара Съездом была отвергнута: за назначение проголосовало 467 народных депутатов, против – 486. Для утверждения было необходимо набрать 521 голос.

Помню, как во время конфронтации Б. Ельцина со Съездом по поводу Е. Гайдара и его правительства на вечернем заседании 10 декабря 1992 г. Ю. Лужков активно поддерживал президента^[468]. Он выступил с обвинениями в адрес Съезда, говоря, что этот Съезд – реакционный, поскольку якобы «выступает против реформ». Низко преклоняясь перед своим работодателем,

Ю. Лужков, в частности, считал, что правительству Ельцина – Гайдара удалось «заставить рубль работать».

Не верю, что Ю. Лужков не понимал, что нельзя было заставить «работать» то, чего у большинства народа и предприятий реального сектора экономики просто не было. Для убедительности и устрашения народных депутатов РСФСР Ю. Лужков даже организовал в поддержку Б. Ельцина акцию водителей большегрузных автомобилей – грузовики демонстративно с включенными звуковыми сигналами объехали вокруг Кремля сразу же после выступления президента на Съезде с угрозами в адрес народных депутатов. Уж как позднее Ю. Лужков рьяно открещивался от своего рабского преклонения перед Б. Ельциным и неореформаторами (!), но, как говорится, «из песни слов не выкинешь».

Хорошо знаю, что острейшая критика гайдаризации экономики на Седьмом Съезде народных депутатов привела Б. Ельцина в ступор, ошеломила его. Он никак не ожидал, что критика достигнет «точки кипения» и «брызги» достигнут его – президента.

Б. Ельцин и Е. Гайдар решили пойти на жесткую конфронтацию, что называется «хлопнуть дверью», покинуть зал заседания Съезда и призвать своих сторонников также покинуть Съезд. Надеясь, что уйдет большая часть народных депутатов, сорвется кворум, оппозиция будет вынуждена смириться. Но Борис Николаевич и Егор Тимурович просчитались! Целенаправленное уничтожение экономики страны и присвоение народной собственности кучкой проходимцев все больше отталкивали от Бориса Николаевича массу, которая его поддерживала, в том числе и бывших его сторонников среди народных депутатов. Это проявлялось в том, что пока робко, но начал ставиться вопрос не только об отставке правительства Е. Гайдар, но и об отрешении президента от должности.

На призыв Б. Ельцина покинуть Съезд откликнулось не более 50–75 депутатов, и Съезд продолжал свою работу. Теперь уже сам Борис Николаевич вынужден был искать выход.

В последний день работы Седьмого Съезда – 14 декабря 1992 г. – Б. Ельцин после консультаций с депутатскими фракциями внес на «мягкое рейтинговое голосование» пять кандидатур на пост Председателя Совета министров РФ. В этом списке были: Е.Т. Гайдар, В.В. Каданников – генеральный директор Волжского автомобильного завода, Ю.В. Скоков – секретарь Совета безопасности, В.С. Черномырдин – министр топлива и энергетики, В.Ф. Шумейко – первый вице-премьер. Каждому из кандидатов Б. Ельцин дал характеристику, особо выделив при этом В. Каданникова.

Голоса по этим пяти кандидатурам распределились так:

Ю. Скоков: за – 637 голосов, против – 254, воздержались – 25;

В. Черномырдин: за – 621 голос, против – 280, воздержались – 24;

Е. Гайдар: за – 400 голосов, против – 492, воздержались – 46;

В. Каданников: за – 399 голосов, против – 470, воздержались – 33;

В. Шумейко: за – 283 голоса, против – 578, воздержались – 41.

Результаты голосования говорили сами за себя. Б. Ельцин вынужден был определяться. На окончательное голосование на пост Председателя Совета министров РФ Б. Ельцин внес кандидатуру В. Черномырдина, правда, не преминул сказать, что он остается приверженцем Е. Гайдара.

Седьмой Съезд утвердил Председателем Совета министров В. Черномырдина.

Е. Гайдар был оставлен Б. Ельциным консультантом Президента РФ по экономическим вопросам и вновь возглавил созданный им же когда-то Институт экономических проблем переходного периода.

Приведу небольшой штрих, характеризующий Е. Гайдара и его «сплоченную» команду. Во время Седьмого Съезда вице-премьер правительства В. Шумейко от имени членов правительства неоднократно заявлял, что если Е. Гайдар не будет избран главой правительства, то все правительство уйдет в отставку. После избрания премьер-министром В. Черномырдина вся команда Е. Гайдара… осталась на месте!

Вот как отреагировал на отставку сам Е. Гайдар. Об этом рассказала позднее жена вице-премьера А. Шохина, с которым они в свое время, «пока не рассорились, дружили семьями»: «Я считаю, когда в декабре 92-го Гайдар уходил в отставку, он повел себя непорядочно. Я понимаю, он был молодой, конечно, ему было обидно. Но он воспринял свой уход как общую трагедию – и попытался «сдать» всех, кого считают его командой. Как? Очень просто. И Ельцин, и Черномырдин чувствовали некоторую неловкость по отношению к Гайдару, спрашивали его напоследок: "Ну, скажи, какие у тебя пожелания, кого оставить, кого нет?" Он решил: хорошо, если всех снимут»^[469].

Вечером, после отставки Е. Гайдара, у меня опять состоялся длительный с ним разговор. Он продолжал настаивать на том, что главным препятствием проведению «нормальных» реформ являлись лично Руслан Хасбулатов и Центральный банк во главе с Виктором Геращенко. Он никак не хотел трезво оценить, что же произошло, почему дело закончилось его отставкой, почему против него выступили народные депутаты России. Позже в своих книгах его представление не изменилось, и он продолжал отстаивать свое ошибочное мнение.

Очень часто в заслугу Е. Гайдару ставится, что он якобы спас Россию от голода, гражданской войны и распада. Например, Борис Немцов акцентирует так: для Е. Гайдара «выбор был маленький: либо холод, голод, мордобой, война и кровопролитие, либо тяжелые реформы. Он выбрал второе».

То, что страна была на грани «голода», – это очередной блеф неореформаторов и приверженцев ельцинизма, подведение «теоретической» базы под необходимость ускоренной либерализации цен и «шоковой» реформы. В последующих воспоминаниях Е. Гайдар называет либерализацию цен якобы единственной мерой, дающей шансы на предотвращение голодной катастрофы. Эта мера, по замыслу Е. Гайдара и «реформаторов», должна была стимулировать крестьян продавать зерно и другие продовольственные продукты, предприятия поставлять товары в систему розничной торговли.

Однако как мог случиться голод, если в стране в 1991 г., по данным Росстата, было собрано 84 млн тонн зерновых, 34 млн тонн картофеля, произведено 9 млн тонн мяса, 49 млн тонн молока. Мне хорошо известно, что в «закромах Родины», то есть в системе Госрезерва, находилось продовольственных и промышленных товаров на пять лет ведения полномасштабной ядерной войны.

Никто не понимал и не хочет понять до сих пор, что дефицит товаров, пустые полки были созданы искусственно (операция «пустые полки»), были созданы для реализации совершенно иных политических задач – точно так же, как в годы Великой Депрессии в США зерновые трейдеры сжигали пшеницу, чтобы не допустить снижения цен на нее, в то время как миллионы людей просто голодали.

В 1990 и 1991 гг. Россия производила продовольствия в 2–4 раза больше, чем в наше время. Для сравнения приведу статистические данные по России в 1990 г. и теперь.

Хлеб и хлебобулочные изделия: 19,9 млн тонн в 1990 г. – 7,5 млн тонн в наши дни.

Мясо: 6,5 млн тонн – 2,9 млн тонн.

Молочные продукты в пересчете на молоко: 20,8–10,3 млн тонн.

Крупы: 2,9–1,1 млн тонн.

Урожай зерна был в полтора раза больше.

Куда все это подевалось? Почему полки магазинов вдруг стали пусты? Еще раз повторю: все эти сказки «рыночников» о голоде были направлены прежде всего на то, чтобы скрыть простой и очевидный факт, что дефицит в потребительском секторе создавался искусственно.

В операции «пустые полки» отчетливо прослеживались два аспекта, два момента, влияющих на ситуацию в стране в тот период, – разрешение переводить безналичные рубли в наличные и отказ от монополии внешней торговли.

Как известно, Советское государство поддерживало равновесие между суммой наличных денег у населения и количеством товаров в магазинах и на складах, используя только наличные деньги. Безналичные рубли использовались при расчетах между государственными предприятиями, для финансирования строек, развития новых отраслей. Кстати, этот принцип был сохранен в Китае при реформировании экономики. Разрешение переводить безналичные рубли в наличные было на тот период скоропалительным решением. Поток необеспеченных денег хлынул в экономику.

Искусственно созданный дефицит на продовольственном рынке был вызван ожиданием резкого повышения цен в результате либерализации. Значительная часть товаров припрятывалась и вбрасывалась затем по спекулятивным «рыночным» ценам. Поэтому для меня Е. Гайдар никогда не был спасителем России от голода, а вот искусственным создателем дефицита продовольствия накануне начала либеральных реформ был. Егор Тимурович, когда мы с ним жестко обсуждали эту тему, лишь ухмылялся.

Чем можно было объяснить одновременное закрытие на якобы «плановый» ремонт всех табачных фабрик в стране и создание тем самым дефицита табачных изделий? Или «создание» дефицита стирального порошка, мыла, продовольственных и промтоваров? Чем объяснить, что уже через неделю с момента либерализации цен на прилавках магазинов и у уличных спекулянтов вдруг появился товар, но уже по «новым» высоким ценам?

Спекулянты и дельцы, или, как их стали называть в новых рыночных условиях, – «предприниматели», задолго поняли, что курс взят на либерализацию цен и припрятывали, уводили в тень все, что можно. После указа президента от 2 января 1992 г. все это было вброшено на рынок. Товар появился, но другое дело – у народа просто не было денег, чтобы купить этот товар. В качестве заработной платы люди если и получали, то гроши, а в основном зарплату выдавали теми товарами, которые они выпускали, – игрушками, полотенцами, пылесосами, с которым они сами шли на базар, чтобы продать и получить деньги. Бартеризация страны стала повсеместным атрибутом. На вещевых рынках можно было увидеть выпускников советских вузов, преподавателей, инженерно-технический персонал ведущих промышленных предприятий.

Совместно с либерализацией внутренних цен была произведена либерализация внешней торговли. 15 ноября 1991 г. Б. Ельцин подписал подготовленный Е. Гайдаром указ «О либерализации внешнеэкономической деятельности на территории РСФСР».

Шестой пункт указа гласил: «Отменить на территории РСФСР все виды обязательных отчислений, а также налоги на экспорт и импорт товаров (работ и услуг), установленные Президентом СССР и органами Союза ССР». Что тут началось! Фирмы-однодневки стали расти как на дрожжах. Продажа сырьевых ресурсов (нефть, топливо, цветные металлы) в условиях огромной разницы мировых и внутренних цен, низких экспортных тарифов и слабого таможенного контроля стала сверхприбыльной, обеспечивая доходность в десятки тысяч процентов. В результате инвестиции в развитие производства потеряли смысл. Экономические субъекты стали стремиться получить доступ к внешнеторговым операциям. За границу потащили все, что удавалось прихватить. Эти обстоятельства способствовали росту преступности, коррупции, повышению внутренних цен и спаду производства.

Упразднив монополию на внешнюю торговлю, российское правительство широко открыло двери ввозу заграничных товаров, большая часть которых ввозилась по демпинговым ценам. Сняв дефицит товаров в стране, развитие отечественного производства было отброшено на 30–50 лет. С другой стороны, создав льготы для ввоза импортных товаров, была создана база для обогащения небольшого числа оптовых торговцев, финансовых махинаций.