По эту сторону горизонта (несколько историй о вантузе, поэзии, бадминтоне, и кое о чём другом)

«Философ» (бурча под нос). Некому в деревне картоху окучивать, у нас теперь одно блядство на кону.

Светов (поглядывая в сторону «Предеседательши»). Ух-ты, какой интересный у нас поворот вырисовывается! Не уж-то село нынче и вовсе без присмотра? И в плане соцобеспечения в том числе?

«Председательша» (недоумённо смотрит на ведущего).

Голос в наушнике (поспешно). По дровам отбой, у нас с муниципалами уговор – социалку не трогаем.

Светов. Впрочем, разговор у нас сегодня вовсе не о ценах на дрова (улыбается).

«Председательша» (назидательно). Именно так!

«Щеголиха» (притворно вздыхая). Ну, да, конечно.

Светов. А скажи нам Светлана, откуда ты знаешь, что произошло в то злополучное утро, ведь, насколько я знаю, тебе на берегу не было. Подруга тебе поведала о своём злосчастье, или кто другой?

Лужная. Да не, Дашка вовек сама некому о таком не скажет, она девушка скромная. Помню в десятом классе её один хмырь всё время доставал: то под окнами всю ночь свистит, то ещё что. Так Дарья молчок, даже мне. Всю муку в себе носила. Насилу того хахаля отвадила … это когда я его в кустах застукала … ну-ну, в общем, случайно.

Светов. Уж не Иван ли Петрович это был?

Лужная. Да не, нашей школы был пацан.

Светов. И кто он, если не секрет, конечно?

Лужная. А чего приблуду покрывать, вон он (показывает в сторону «Договязого»), сидит тут, кум кумом … да ещё и свою городскую кралю приволок.

«Красотка» (обращаясь к «Долговязому», приподнимет очки). Так вот оно как!?

«Долговязый» (нервно). Да врёт она всё, самая же меня в те кусты и затащила … да, только я не дался!

«Красотка» (демонстративно отстраняясь от «Долговязого»). Не деревня, а вертеп какой-то!

Лужная (махая рукой). Хм, не дался он … больно нужно!

«Долговязый» (ехидно). Ну ещё бы, я же не Сашка-тракторист!

Лужная (ёрзая). Ты что там плетёшь?

«Долговязый». А что это у нас глазки забегали? Напомнить, как эти глазки Сашку охмуряли на дискотеках, когда Дашка в больнице с воспалением лёгких лежала, а?

Драч (вскакивая). Ах, ты сучка!

Лужная (нервно пожимая плечами). Можно подумать, что ты у нас ангел.

Забелина (обращаясь к ведущему и потрясая рукой). А я что говорила! А вы всё туда даже: Иван, мол, Иван … (толкая плечом сожителя) … вот же она где, правда!

Белый (затравлено). А я чё? – я не чё.

Драч (размахивая руками). Вот пригрела-то змеюку у себя на груди!

«Бородач» (задорно). И верно, у тебя, Дашка, ого-го-го, грудь так грудь.

«Щеголиха» (обращаясь к «Предательше»). Уж нашёл, прости господи, секс-бомбу … верно?!

«Председательша» (подчёркнуто строго). Ну ничего, мы с этой школой ещё разберёмся. Завтра же в облобразование позвоню, чтоб инспекцию послали.

Голос в наушнике (ликующе). Так, понеслось, давай-ка тётку на сцену!

Светов. А в студии Вера Семёновна Корза, встречайте!

Нездорового вида женщина происходит в студию и садиться поодаль от племянницы.

Светов (напористо). Ну что, Вера Семенова, до совершеннолетия Даши опекуном ей были, всё видели, всё знаете, рассказывайте.

Корза (стеснительно). А что, в общем-то, рассказывать, как не стало на свете сестрицы моей, стало быть матери Даши, так и кукуем мы вдвоём. Живём не богато, но славу богу, хлеб есть … со здоровьицем, вот правда, беда. Ну ничего, справляемся. Опять же Василию Петровичу поклон (указывает на «Философа») и дров нарубит завсегда, и с тем же огородом поможет.

Светов. Ну, это понятно. А что, что Дарья … вот вы, что обо всё этом думаете?

Корза (стеснительно). Что думаю? … Вот, помнится, Дарьюшке лет восемь было, и прибегает она ко мне вся в слезах. Петух на неё накинулся. Был когда-то у сестрицы петух такой задиристый, «Басмачом» его помнится кликали, вот он Дашеньку-то и поклевал. Я, естественно, топор схватила и айда – петуху голову рубить. Так Дашенька в подол мой вцепилась, сама вся в слезах, а всё об одном: не руби, мол, тётя Вера, петушка нашего – он хороший.

Светов (нетерпеливо). Ну, это понятно. На берегу, всё ж таки, что … что произошло?

Корза. На берегу? … Да нет … Дашенька у нас девушка хорошая, и по хозяйству мне помощница … иной раз. Вот только …

Светов. Что, только?!

Корза. … Да нет, Дашенька у нас хорошая!

Светов. Ну, а Иван Белый, что о нём можете сказать?

Корза. А что Иван? … Иван как Иван. Ну, выпьете иногда … ну бывает … (далее утвердительно) Зато рыбак он отменный, вот и нам иногда нет-нет, да карасиков подкинет.

Светов (напаристо). Ну, это понятно. Другое дело, что в нашем случае карасями не откупишься, ведь так?

Корза (недоумённо). Так завсегда ж он их бесплатно носит.

«Бородач» (отчего-то радостно). У нашего Ваньки лучшая уха на селе!

«Щеголиха». Что да, то да.

«Бородач» (осекаясь). А ещё и браж<ка> …

«Председательша». Ну, с этим мы ещё разберемся!

«Щеголиха». А то не село, а кабак какой-то … (поправляя платье) и где нынче бабе хорошего мужика-то найти, а?

Забелина. Вот именно, я участковому нашему уж весь мозг на этот счёт вынесла, а у него ответ один: ясно, будем принимать меры. Да разогнать к чёртовой матери такую полицию надо!

«Бородач». И я тоже за: участковый у нас – хреновый! Ему бы только трудовой люд гнобить, а то, что богатеи городские все пахотные земли коттеджами застроили – это ему до лампочки. Эх, моя бы воля, я б с нашим участковым вмиг бы разобрался!

«Председательша». Мы ещё посмотрим с кем нужно разобраться: с участковым или с вами!

«Щеголиха». Если вас, мужиков, не гонять – толку от вас ноль!

Светов (нервно). Спокойно всем, спокойно. Всякие бытовые передряги – это, уж, оставьте на потом, пожалуйста.

«Философ» (глядя куда-то вдаль). Ага, как же, будешь тут спокойным, когда картоха в поле гниёт.

Голос в наушнике. Деревенщина стоеросовая, столько денег угробили, чтобы весь этот колхоз в студии собрать, а они такие вот фортеля выкидывают … давай на перекур.

Светов. А у нас рекламная пауза!

СЦЕНКА ЧЕТВЁРТАЯ

Гостевые места.

«Долговязый» (заискивающе). Ириша, ну ты же видишь, что у нас в селе за публика? Ириш, ну, не сердись, ну, я не в чём не виноват … тем более, это было-то, когда?!

«Красотка» (демонстративно смотрит в сторону).

«Долговязый» (берёт спутницу за руку). Ну если хочешь, то оставайся в городе, а я после съёмок в деревню лишь за вещами съежу и завтра тут же обратно?

«Красотка» (откидывая мужскую руку). Отстань!

«Долговязый». Договорились, а?

«Красотка». Можешь не суетится … а за моими шмотками потом брат заедет … а вообще, можешь раздать их своим потаскухам! … (язвительно) Уж за это они тебя отблагодарят, уж в кустах-то точно!

«Долговязый». Ну, зачем ты так?

«Красотка». Говорили же мне: городская прописка ему только нужна, а я, как дура, да нет – любовь, любовь!

«Долговязый» (заискивающе). Ну, хочешь, я денег достану и путёвку куда-нибудь в Европу возьму, благо, что наши отпуска только начались.

«Красотка» (поворачиваясь к спутнику и приподнимая очки). Вот с Европы и надо было отпуск начинать! А то, тоже мне, (опуская очки и вновь отворачиваясь) нашёлся патриот полей навозных на мою голову!

«Долговязый». Так ведь с деньгами у нас пока не очень, сама знаешь.

«Красотка». А завтра что, завтра будет очень?

«Долговязый». Так я думал, что месяц в деревне, на родительских пирожках, полный, так сказать, пансион … вот тебе и на новую к зиме шубу накопили!

«Красотка» (назидательно и снимая очки). А настоящему мужику думать не надо, ему надо уметь семью всем необходимым обеспечивать!

«Долговязый» (торопливо). Ириш, да сделаю я путёвку, слово даю!

«Красотка». Ну-ну!

«Долговязый». У родичей возьму … у главврача, в конце концов, займу.

«Красотка». После свадьбы уж год как телок, одно и тоже, ей, богу … (передразнивая) зай-му, му-му!

«Долговязый» (понуро). Ну, я ж не виноват, что у меня такая зарплата.

«Красотка» (истерично). Выходит, я виновата, да? Я виновата в том, что просто хочу жить нормальной жизнью!

«Долговязый» (испугано). Всё-всё-всё, как скажешь, так и будет!

«Красотка» (деловито). Короче, из Европы вернёмся и больше я тебе дурью заниматься не дам! Пойдёшь в свою шарашкину контору, под названием «Районная поликлиника» и напишешь заявление по собственному, а я тебя с Иван Степановичем сведу. Он мужик со связями, уж он на хлебное место пристроит.

«Долговязый» (обнимая спутницу и прижимая её к себе). Ах, ты моя кисуля ненаглядная!

«Красотка» (жеманно). А кто не будет с киской дружить, тот будет вечно ходить поцарапанным!

СЦЕНКА ПЯТАЯ

Светов (воодушевлённо). И вновь в прямом эфире ток-шоу «Без тайн и недомолвок». Итак, мы продолжаем своё расследование. В нашей истории где истина, а где ложь? На чашах Фемиды, так сказать, юная сельчанка Дарья Драч и уже не молодой, прямо сказать, Иван Петрович Белый, он же …гм-м …местный … (обращаясь к залу) А на чём у вас, кстати, село-то специализируется?

«Философ» (бурча под нос). На распутстве, на чём же ещё.

Забелина (кивая на сожителя). На простодырах! А ещё …

Бородач (перекрикивая Забелину) По части брехалова село наше, а также …

«Щеголиха» (отчего-то радостно). Бухалова!

Драч (морщась). Из мудаков оно сплошь, и мудачек!

Лужная (хихикая). А ещё кастратов недоделанных.

«Председательша» (вставая и сурово оглядывая зал). Село Ново-Колхозное Пусташевского района специализируются на выращивании картофеля раннего и среднего сроков вызревания!

Светов (делая успокаивающий жест). Понятно, овощевод, в общем … Ну, а зрителем, что только к нам подключились, поясню: эта, пока ещё не до конца прояснённая история, случилась летним деревенским утром на берегу местной речушки. С одной стороны, удящий рыбу зрелый мужчина, а с другой, пришедшая искупаться молодая девушка. Но был ли соблазн?! В этом-то нам и предстоит разобраться. А в студии директор сельского клуба Николай Игоревич Козицкий, встречайте!

Улыбаясь и приветливо махая рукой, в студию входит напомаженный Козицкий, затем он садиться, закинув ногу на ногу, деловито поглядывая на ведущего.

Белый (исподлобья смотрит на вошедшего).

Забелина (скрестив руки на груди, напряжённо щурит глаза).

Драч (зевает).

Лужная (напрягается телом).

«Бородач» (приветствует, вздымая руку, сжатую в кулак).

«Философ» (с отрешённым лицом взирает куда-то вдаль).

«Председательша» (лениво аплодирует).

«Щеголиха» (радостно хлопает в ладоши).

«Красотка» (отстраняется от спутника и надевает очки).

«Долговязый» (от чего-то вдруг ёрзает).

Голос в наушнике. Андрюха, и чтоб вывернул его наизнанку, даже самую малую деревенскую подноготную давай!

Светов. Николай Игоревич, вот вы заведуете клубом больше трёх лет. Вся деревня, особенно по праздникам, у вас, можно сказать, на виду. А потому, натуру каждого жителя знаете, по всей видимости, не понаслышке. Как вы думаете, что случилось в то утро: досадное стечение обстоятельств, или всё же был некий злой умысел?

Козицкий (оживленно). Что да, то да! Уж когда в деревне народ подопьёт – тут тебе и Шекспир, и Петросян, всё в одном флаконе!

Светов. То есть, все на виду.

Козицкий. Вот именно, всё чисто по-русски: к обеду в обнимку, к вечеру по мордасам!

Светов. А вот Иван Белый частенько чудит?

Белый (обречённо сутулится).

Козицкий (всматревшись) … Чего-то не помню … (оживившляясь) У нас в селе как-то всё больше Гришка зажигает … вон тот, (махнув рукой в сторону гостей студии) с бородой.

«Бородач» (ухмыляется, хлопая в ладоши). И ты, Колька, тоже не отставай, жги по полной! Чего уж тут, стучать, так стучать!

Козицкий (с вызовом). А что, правда глаза колет?

«Бородач» (потирая руки). Ну-ну, свои люди, сочтёмся!

Козицкий. Кишка тонка! Вот домой вернусь и к участковому я-то зайду, уж правду-матку таить не буду, нет!

Светов (торопливо). И в чём же, Николай Игоревич, ваша правда?

Козицкий. Да во всём … не село, а безысходность одна сплошная … вот так вот!

«Бородач». Понаедет иШтилигенция всякая, хреновая. Ты лопату-то последний раз, когда видел, а? Безисходство ему, видите ли. Лопату в зубы и пошёл поля окучивать, вот и будет тебе процветание!

«Философ» (кивая головой). Будинки зводять не язиком, сокирою³⁷ … це – так, це – так.

Козицкий. И, вообще, попрошу не тыкать! Растыкался тут …. Ни одной трезвой рожы на танцах не увидишь … только в клубе и герои.

«Щеголиха». Вот именно, и глаз не на кого положить, одна пьянь!

Голос в наушнике (раздражённо). Что за колхоз у тебя опять!? Тему, тему раскручивай!

Светов (нервно). Ну, а вот Даша в клубе часто бывает? Её-то вы, наверняка, знаете?

Козицкий (всматриваясь) … Её-то, знаю … вроде. На прошлой неделе, кажись, видал.

Драч (пожимая плечами). Ну, видал и видал … ну и чё?

Козицкий. Так это … ты ещё с этим, как его … с Пашкой-уголовником за клубом самогон пила.

Драч. Ну, пили и пили … и не самогон, а вино … ну и чё?

Забелина (радостно). Ага, попалась, курва!

Драч. Рот свой закрой, сама такая!

Забелина. Как таких земля носит!

Драч. У тебя не спросили!

«Щеголиха». Мужики только к таким и липнут, тьфу!

Драч. А чё, завидно?

«Щеголиха». Кому завидовать?

«Драч». Ну, а чё истеришь тогда?

«Бородач» (причмокнув и всплеснув руками). Ай, да бабы, ай, вы красавы!

Белый (что-то невнятно бормочет).

«Председательша». Ну, ничего-ничего, мы с этим клубом ещё разберёмся!

Светов. А что-то у нас Иван Петрович все молчит. Иван Петрович, ради вас мы собственно и собрались!

Белов (пожимает плечами, опуская голову).

Забелина (привставая и потрясая кулаком). А что сразу Иван! Чуть что, сразу же Иван! А у Ивана, между прочим, уже двадцать лет трудового стажа, сызмальства в полях!

Светов (отмахиваясь). Ну, это к делу не относится.

Забелина (надрывно). Ещё как относится! Сам попробуй-ка на полях двадцать лет по вкалывать, а потом посмотрим: потянет ли тебя на какую-нибудь дуру бесстыжую али нет?

Драч (ощерившись). То-то я и смотрю: как в селе у нас мужику под сорок, так и кастрат сразу же.

Бородач (потирая руки). Да шо в студии зря лясы точить? Ты лучше на сеновал ко мне завтра приходи, вот там про нас, мужиков, и погутарим!

«Щеголиха» (морщась). Да уймёт, наконец-то, кто-нибудь этого петуха облезлого или нет!

Бородач (ухмыляясь). Давай-давай, и ты приходи тоже, у меня сеновал большой!

Драч. Только языком молоть и мастера!

Лужная. Хм, сеновал, говоришь, большой … смотри, не осрамись!

Бородач (деловито). Покуда никто жаловался.

«Щеголиха» (хихикая). Поскоку и сам туда давно уже не ходок.

«Председательша» (жёстко). Так, а ну-ка все успокоились … я сказала!

«Философ» (бурча под нос). Устроили тут балаган, а что картоха гниёт, так никому и дела нет.

Светов. И всё же вернёмся к нашей истории.

Белый (сутулиться).

Забелина. Да, сколько уж можно?!

Драч. Стоко, скоко нужно!

«Бородач». И верно, даёшь правду-матку … бабы, держись!

«Щеголиха». Петух облезлый!

«Бородач». А за петуха ответишь!

Лужная (смеясь). Аккурат, на сеновале.

«Философ» (вполголоса, сокрушённо). Эх-ма, во поле манда.

Голос в наушнике. Твою мать, Андрюха, время!

Светов. Ну что ж, друзья, передача наша многое поведала, но и потаённого осталось не мало. А потому, не мешало бы нам всем встретиться вновь. И думаю я, уж в следующий раз всё, что пока так и осталось в тени, предстанет, наконец-то, пред нашими взорами. Всем удачи, а с вами был я, Андрей Светов, и ток-шоу «Без тайн и недомолвок»!

СЦЕНКА ШЕСТАЯ

Верхние софиты гаснут, участники ток- шоу постепенно покидают студию, в самой студии полумрак.

«Председательша» (степенно вставая). Я чего так и не поняла: журналюг-то кто в село накликал?

«Щеголиха» (торопливо поднимаясь). Да люди разное говорят.

«Председательша» (повернувшись к выходу). Например?

«Щеголиха» (теребя серёжку в ухе). Ну, вроде, письмо кто-то на телевидения написал.

«Председательша» (проходя меж кресел). Что Иван Дашку снасильначал?

«Щеголиха» (дыша в спину собеседницы). Да не, так, обо всё понемногу … о речке они уже в селе узнали, видно, ляпнул кто-то … случайно.

«Председательша» (останавливаясь и поворачивая голову). И кто эта гадюка?

«Щеголиха» (поднимая лицо вверх). Да люди разное говорят.

«Председательша» Ну, и?

«Щеголиха» (не опуская головы). Да, вроде, эта не Дашка.

«Председательша» А кто?

«Щеголиха» (напрягаясь). Да кто его знает … за передачу вон сколько денег отвалили … тут, и ангел не устоит.

«Председательша» (двигаясь с места). Ну, ничего мы со всем этим ещё разберемся!

«Щеголиха» (облегченно). Ну да, ну да …

ЗАНАВЕС

История седьмая. Nomen illis legio (номэн иллис легио)

³⁸

<извечное русское стенание

Ах, опять одна кочка,

Не проехать, не пройти,

На Руси ведь с кондачка

Все проложены пути.>

Эпиграф

Иной души букет –

Сорняк и пустоцвет.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ. ДИМОН

Эпизод первый: <Пробуждение: Настало утро … ну, и что? / Что есть моя судьба? / Увы, практически, ничто: / Лишь кое-где, лишь кое-что – / Удел казенного раба.> «Да заткёшься ты или нет, сволочь – едва размыкая глаза, я отключил на смартфоне надоедливую трель будильника. Да уж, пролетели два желанных выходных едва ощутимым мгновением. И вот опять понедельник. И опять, и снова, чёрт бы его побрал. Вновь целых долгих пять дней сплошной казённой рутины. Напиши то, настрочи это … составь схему, нарисуй график … тоска, короче.

Эпизод второй: <Завтрак: То, что было накануне – / Лишь простой житейский день, / Он прошёл, пожалуй, втуне, / То не день, а дребедень.> Впрочем, и на выходных особых радостях у меня не было. Всё как-то так, всё как-то по мелочам: сходил туда, сходил сюда, посидел там, полежал сям. Хотя нет, у Катьки я полежал на славу! На славу, но, увы, недолго. Ну, что это за вечный бабский зуд к замужеству. Конечно же, в итоге разругались. Нет уж, хватит, наженихался. Четверть зарплаты – это вам не хрен собачий. Повезло Аньке, что я в казённой конторе работаю. Бухгалтерия автоматом, суке этой, деньги отсылает. Был бы я коммерсом, или ещё в каком свободном полёте, хрен бы она алименты от меня б увидела … Нехотя поднявшись, я двинул прямиком на кухню. А куда ещё ранним утром себя направить. Ну, конечно же, к холодильнику. Другое дело, что холодильник, был практически пуст, как и обычно. Кусок колбасы и плавленый сырок – вот и весь завтрак.

Эпизод третий: <Лифт: Та же вновь опять частушка, / По утру иль вечерком: / Русь – не гарная подружка, / А извечная дурнушка / С распрекрасным женихом / В крае омском иль тверском.> Тщательно запер дверь квартиры, я подошёл к лифту. Но немного поразмыслив вернулся назад, подёргав для надёжности ручку двери ещё раз. Дверь не шелохнулась, три замка всё ж таки. Вот теперь можно ехать. Да только лифт не работал. Ёпрст, всё как всегда, всё не слава богу. Да, неужели порядок в стране навести нельзя. Небось в ЖЭУ, как и в любой другой конторе, в кабинетах друг у друга на головах сидят, а гаечный ключ в руках, как всегда, держать некому. На одного работягу два бухгалтера!

Эпизод четвёртый: <Незадача: Вот ещё досадный случай: / Все дороги заметает, / Больно снег с утра падучий, / Он зимой совсем не тает! – / Эту истину простую, / Наши дворники не знают, / Знать легли на боковую, / И о лете всё мечтают!> На работу я благополучно опоздал. Но на сей раз опоздал как?! – снегу с ночи навалило столько, что весь транспорт встал колом. Пешком пришлось идти. Благо, работа в трех квартал. Благо, шеф и сам опоздал. И моё к девяти часам отсутствие начальственному оку отметить не удалось.

Эпизод пятый: <Совещание: Начальство надо уважать, / Уйму ехидный взор … / Да, лицемерие … плевать, / По мне так не позор.> «Ну, ну!» – ехидно подумал я, вслушиваясь в негромкую речь Ангелины Петровны, директрисы департамента по развитию городского хозяйства. Стоит тут, разглагольствует, ярая сподвижница мэра, видите ли. Ещё одна патриотка нашего «славного» города. Ха, был бы у меня коттедж в три этаже и муж (жена, то есть) самым крутым местным олигархом, я бы тоже и начальство всех мастей, и родные просторы, и всё б на свете ну, просто бы, обожал. Впрочем, мысли – это одно, а взгляд – другое. С ехидным взглядом карьеры не сделать. Вон, посмотри вокруг. Весь департамент, как на подбор, не иначе, как сорок всерьёз озабоченных снежными заносами взоров.

Эпизод шестой: <Поручение: Нелёгкая моя судьбина: / Сидеть на стуле целый день, / Бумажная одна рутина, / Казённой службы дребедень.> « … А поэтому, Дмитрий! – нетерпящим возражения голосом резюмировал Гавриил Семёнович Семёнов, мой непосредственный шеф, да ещё, падла, и палец указательный вверх поднял. – Срок тебе: до обеда. В двенадцать ноль-ноль все текущие по очистке города от снега показатели всех подрядных организаций должны быть у меня на столе. Понятно?!» Да понятно, понятно, морда твоя похмельная, что мне сегодня весь день без всякого роздыха бумаготворчеством заниматься. Эх, хорошо быть боссом, даже самым мелким, на вроде нашего Гаври-иила, этакого предводителя отдела по учёту машущих по городу метёлок и скребущих там же лопат. Сиди себе целый день в кожаном кресле, да плюй в потолочек, периодически дрюкая таких же, как и я, мелких клерков. Впрочем, мысли – это одно, а взгляд – другое. С отрешённым взглядом карьеры не сделать. Так что, ежедневник в руки и айда, начальственное указание, то бишь, записывать.

Эпизод седьмой: <Житие мое: Мне душа моя не рада – / Я в заботах аж с утра, / Ну, какая ей отрада / Быть душой хлопот раба.> Запала, если таковой и был, мне хватила ровно на час. Через час, обзвонив не больше трети коммунальных служб и вбив на компьютере в сводную таблицу девять цифр из шестнадцати, я, подперев рукой голову, надолго уставился в заоконную заснеженность. Благо в кабинете я был один. Была ещё, правда, Ольга Васильевна. Вернее, должна была быть. Но, Ольга Васильевна привычно отсутствовала. То там лясы с утра поточит, то сям чай в каком-нибудь кабинете попьёт – в общем, раньше одиннадцати не жди. Должны были быть ещё Николай с Татьяной, но их, прямиком с совещания, отправили в какую-то коммунальную контору с проверкой. Так что, моему заоконному раздумью никто не мешал. Оно, раздумье, было традиционным: как тяжко жить мелкому клерку в этом долбанном мире, полнимому всякой роскошью и прочими соблазнами. Тридцать пять тысяч – тьфу, а не зарплата. А что касаемо квартальных и годовой премий – да платят, и что? На Канары на них всё равно не съездить, и «Бентли» не купить, априори! Опять же, алименты эти чёртовы. Короче, без подношений со стороны нашему чиновничьему люду на свете никак не прожить. Другое дело, что взяток я не беру … и не потому, что шибко честный, а потому, что мне их не никто даёт. Должностью своей пока ещё до «нужного человека», увы, не дорос.

Эпизод восьмой: <О любви: Поэты, право, дураки, / Вся их любовь – сонеты, / А мы, простые мужики, / Земною кармой – блудники, / Соития эстеты.> Скрипнула дверь. Наверняка, Ольга Васильевна. Точно, она. Гордо поднятая голова. Строгая походка. Невидящий взгляд. Вздымающаяся грудь … Стоп, кстати, о любви. Даром, что Васильевне сорок восемь лет. Молодым тёлкам ещё сто очков форы даст. Поговаривают, что в постели она очень даже ничего. Я, правда, однажды к ней уже подкатывал. Под Новый год, на корпоративной гулянке. Да, облом случился. Мол, я не такая. Ну, ничего, и не таких прельщал. К тому же, тётка она незамужняя. А значит? … а значит, нужен лишь подходящий случай!

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ. ОЛЬГАЯ ВАСИЛЬЕВНА

Эпизод первый: <Житие моё 2.0: Ни рассвет и ни закат / Не решат проблемы: / Если участь невпопад – / Жизнь – одни дилеммы.> Я вошла в кабинет, плотно притворив дверь. Кабинет был пуст, почти. Из всех сотрудников в отделе был лишь Димка, который услышав скрип двери, масленым взглядом тут же вперился в мою грудь. «О, господи, – подумала я, проходя к своему столу. – Послал же бог сослуживца. Казанова, хренов!» Впрочем, Казанова – не Казанова, а отец его чего-то стоит, и даже не чего-то, а очень даже многого. А у меня, кстати, сейчас не та история, чтоб из себя фифу строить. Может, и поможет чем его папаша … дай бог. «Эх, Катька – лахудра, чёртова, – присаживаясь за стол, я приветливо кивнула Диме головой. – Как она мне надоела со своими пьяными закидонами. Все жилы и деньги из меня высосала … Эх, за Игорька мне надо было после школы замуж выходить. Говорят, он сейчас важная в науке шишка. Так нет же, мне задохлый очкарик не нужен, мне Аполлона подавай. И было у меня тех Аполлонов целых два. С одним семь лет прожила, а с другим и вовсе два. Один плюс: от второго обалдуя родить не успела».

Эпизод второй: <Прелюдия: К чужой душе найти мне ключ / Мне верное поможет слово, / И многословием не мучь: / «Пожалуйста» – прошению основа.> «А где все?» – спросила я Диму, притворно встревоженным голосом.

– Начальство куда-то услало, и, пожалуй, надолго, – небрежно махнул рукой Дима и отвернулся к окну.

– Значит, мы сегодня до вечера лишь вдвоём? – с придыханием спросила я.

– Выходит так, – ответил парень, не вынимая взгляд из окна.

– Ну что ж, вдвоём так вдвоём, – задумчиво протянула я, включая компьютер, и подперев рукой подбородок, игриво добавив. – Оно и к лучшему. А то вечно какие-то препоны, досужие косые взгляды, всё у нас с тобой, тесный контакт никак не складывает … рабочий. Да, Дима?

– Пожалуй, да! – парень повернулся, с любопытством глянув на меня. – За контакт … рабочий … я завсегда за!

– Вот и ладушки, Димуля, вот и ладушки, – наигранно окатила я парня томным взглядом. – Ты кстати сейчас чем занят, может, помочь?

– Да, как всегда, всякая хрень!

– А ну как давай посмотрим твою хрень, – я встала я из-за стола и подвинула свое офисное кресло вплотную к креслу Дмитрия. – Давай посмотрим!

– Ну, что показывай, – кивнула я на экран компьютера «коллеги».

На что Дима стал тыкать пальцем левой рукой монитор, показывая и рассказывая о нескладывающихся у него цифрах, а другую руку, стервец, как бы случайно положил на мою коленку.

Похотливую мужскую руку со своей коленки я тут же убрала, демонстративно кладя её поверх стола (и была она до противности липкой и влажной), но при этом, как бы невзначай тоже, ощутимо проконсула её на миг к своей немаленькой груди.

Эпизод третий <Конфуз: Не надо буйствовать усердно, / Себе мостя житейский путь, / Нагроможденья – это вредно, / И их, порой, не обогнуть.> Как вести себя дальше я, к своему стыду, не знала. А Дима стал заводиться. Всё больше и больше. Сальные шуточки лились из него как из дырявого помойного ведра. Ещё немного, и мужской наглости не будет предела и вовсе. Но и дать со всего размаху по сладострастной морде рука моя не поднималась. Что говорится, назвалась груздём – полезай в кузов.

Эпизод четвёртый: <Житейское: Если правда не спасает, / То цена ей – медный грош, / И надежду возрождает, / Так привычно, только ложь.> «Руку» во спасения протянул телефон, что затренькал на моём столе. Я проворно метнулась к аппарату и сняла трубку.

– Алло, это аптека, – поинтересовался чей-то голос и не дождавшись моего ответа продолжил. – Алло, аптека: у вас «Анатрилин», это такие таблетки от давления, в продаже есть?

– Нет-нет, вы ошибаетесь, – удачно сообразив и убедившись, что на том конце провода положили трубку, я громко добавила. – Сейчас зайду и покажу те самые документы.

Так что парень охолонись, подумала я, кладя трубку.

– Будут спрашивать, пошла в статистическую группу, – озабоченно пробормотала я, наскоро собирая случайные со стола бумаги. – У них что-то наш недельный отчёт не бьётся.

Мой «Казанова» понимающе кивнул головой.

Эпизод пятый: <Житейское 1.1: Чтоб в обмане было складно / Ты детали не свети, / Суть сказал – оно и ладно, / И невинный взгляд блюди.> Пройдя несколько метров по коридору я – «ёпрст(!)» – напоролась на деловито вышагивающего с дорогой кожаной папкой в руке Семёнова.

– Ты это куда? – с ходу спросил начальник.

– В статгруппу, – коротко ответила я.

– И по какому поводу? – с нескрываемой подозрительностью поинтересовался шеф.

– Да я и сама толком не поняла, Гавриил Семёнович, – мой доклад был предельно филигранен <на мой взгляд>. – Что там путанное по поводу нашего недельного отчёта промямлила … вроде, Надька Смирнова … судя по голосу … вот иду разбираться.

– Ладно, после зайдёшь и доложишь! – подчеркнул свою начальственность шеф и зашагал дальше.

Ха, конечно же, после зайду и что захочу, то и доложу, поскольку та самая Надька моя лучшая подруга и есть. Так что свою подозрительность, хрен лысый, можешь засунуть себе в известное место!

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ. СЕМЁНОВ

Эпизод первый: <Житие моё 3.0: Даже можешь лбом ты биться / Об этапный жизни столп, / Но летам не отмениться – / Каждый год, что вёрстный столб.> Отпустив Ольгу Васильевну, я двинулся по коридору дальше. В самый его конец, где находилась приёмная начальника Департамента кадров. Настроения с самого утра-то не было никакого, а тут ещё и этот звонок из приёмной. Ничего хорошего ждать не приходилось. Наверняка, эта морда краснощёкая, начнёт опять меня к пенсии склонять. Им, молодым, разве нас, стариков, понять? Ещё б не так было бы обидно, если бы наш главный кадровик годков хотя бы сорок пять имел. Так нет, как говорится, у самого молоко на губах не обсохло, а всё туда же – о человеческих летах рассуждать. А что он в них понимает? Да, ни хрена! Поработал бы ты хотя бы с годик во времена те, советские, когда указание горкома партии – это, что вперенный перст на тебя божий. Не выполнишь – партбилет на стол положишь. А нет партбилета – пиши-пропало. Считай, что «младший помощник старшего дворника» – это и есть твой до самой пенсии удел. В таком душевном напряге поработаешь годик-другой, никакие потом санатории нервы не вылечат … а к пенсии будешь так и вовсе, что ходячее для тамошних студентов медицинское пособие.

Эпизод второй: <Почти песенное³⁹: Эти глаза напротив скопище тусклых огней, / Эти глаза напротив глуше и всё холодней, / Эти глаза напротив блёклого цвета, / Эти глаза напротив что это, что это? // В грусть я впадаю, в грусть, / Знаю я взгляд наизусть, / Воли моей супротив, эти глаза напротив …> Козлов (воистину, пророческая фамилия) смотрел на все мои попытки отшутиться холодным безучастным взором.

– … как говорится: «Молодость плечами покрепче, старость – головою», – ввернул я пословицу, казалось бы, удачную.

Но не тут-то было.

– Кстати, насчёт головы, – откинулся на спинку кресла Козлов, лениво почесывая ухо. – А мне вот тут докладывают о грубейших ляпах в последнем отчете вашего отдела по форме четырнадцать бэ!

По правде говоря, о чём шла речь я был ещё не в курсе, но виду, естественного, не подал.

– Да, Борис Борисович, увы, – тут же насупился я, прихлопнув лежащую под рукой на столе папку. – Но! виновные будут строго наказаны. Уже назначил служебную проверку.

– И потом, Гавриил Семёнович, там .., – ткнул Козлов пальцем в потолок, не меняя своей расслабленной, а разговоре с нижестоящим по рангу, считай, надменной позы. – Там к вашему отделу накопились уже бо-ольшие претензии. Вы что, хотите оттуда(!) серьёзных оргвыводов дождаться?